Татьяна Луганцева
Цыпленок тоже хочет жить
Вокруг коттеджа Романа был участок соток десять. Несколько яблонь, стриженый газон, скамейка и пара когда-то оформленных клумб, а теперь запущенных и заросших. Дом был двухэтажный. Внизу располагались кухня, гостиная, стоял бильярдный стол, стеллаж с инструментами, а рядом находился небольшой закуток со стиральной машиной и дверью, ведущей в гараж. На втором этаже был кабинет Романа, две комнаты, через которые шел общий балкон.
– Здесь прикольно, – отметил Толик. – Тесновато, правда, но прикольно.
– Толя! – одернула сына Настя. – Извините.
– Ничего. Ребенок говорит, что думает. Это нормально! Приглашаю вас умыться, ванные комнаты есть и на первом этаже, и на втором, а также перекусить с дороги. Я не великий кулинар, но что-нибудь соображу на ужин.
Вскоре они уже сидели за столом под большим абажуром ярко-оранжевого цвета, через стекла больших окон под порывами ветерка качали ветками яблони. Роман, казалось, выставил на стол всё, что у него нашлось в закромах. Нарезал хлеб, сыр, пожарил яичницу, открыл банку с домашними соленьями, даже достал сало и краковскую колбасу.
– Не совсем детское питание, – смущенно произнес Роман, почесывая затылок.
– Да, скорее, это холостяцкий перекус, – согласилась Настя.
– Я колбаску хочу!
Алина встала на стул коленями, взяла себе большой кусок хлеба и положила сверху большой кусок колбасы. Все засмеялись.
– Вот это правильно! Сейчас еще и чай налью. Скажите, дети, кому сколько ложек сахара? Десять? – спросил Роман.
– Я им дам – десять! Полторы ложки каждому. И то многовато. А мне, Роман, извините, можно кофе? Без сахара, – попросила Настя.
– На ночь? – удивился Роман.
– Я не пью чай.
– Маме надо ехать в Бразилию! Она всё время пьет кофе и говорит, что нет ничего красочнее и красивее, чем бразильский карнавал! – сказал Толя, уминая соленый огурец, выловленный из банки.
– Толя! Ну, что ты…
– Мама, ты же говорила, что Бразилия – твоя мечта! Там же красиво! – ответил сын, подчищая корочкой хлеба в тарелке яичницу.
– Я, действительно, не чаёвница, Роман. Обожаю кофе и минеральную воду, – пришлось признаться Насте. – Это мне не мешает, ни с утра, ни на ночь. Организм уже привык.
– Мечтаете о Бразилии? – спросил Роман, улыбаясь.
Настя почувствовала, как у нее горят щеки.
– Это смешно… В моем положении.
– Мечтать не вредно… – Роман быстро посмотрел в глаза Насти так, что та смешалась.
– Я жила в большом, но холодном и неуютном доме… Я ненавидела его, он напоминал мне тюрьму, да, честно говоря, и был для меня тюрьмой.
– Отец считал, что главное в помещении геометрия, а она чертится черным и белым с промежуточными цветом – серым. Именно это дает пространство и воздух, – помог маме Толя, передав концепцию дизайна Рудольфа Анатольевича. – На маму он всегда ругался…
– За что?
– За всё.
– Толя!
– Если пыль не протерла, если что-то сдвинула со своего места, хотя особо и не было, что сдвигать. Нельзя было повесить картину на стену, поменять черное покрывало на кровати на цветное, – пояснил ребенок.
– Да даже смотреть телевизор без разрешения мужа было нельзя.
Роман с удивлением посмотрел на нее.
– Ваш муж был психически нездоров?
– Это можно назвать и так. Хотя он управлял солидным банком. Но с родными вел себя как последняя скотина. И с подчиненными тоже. Любил власть и унижать людей. Особенно подчиненных. Его все ненавидели лютой ненавистью. Он заслужил свою смерть.
– А что случилось?
– Его расстреляли в машине.
Роман бросил взгляд на детей. Настя заметила его озабоченность.
– Не волнуйтесь, – сказала она, – дети знают, как погиб их отец. Этот человек не заслуживает уважения и памяти.
– Это горько… – Роман встал. – Пойду чайник принесу. Вскипел, наверное.
Он принес большой зеленый чайник и налил детям чаю. Насте он подал кружку с растворимым кофе.
– Простите, другого нет.
– Ничего, – улыбнулась Настя.
Роман полез в буфет и вытащил пакетик с конфетами.
Извините, засохли, наверное. Я сладкое не очень… – О, ириски! – восхитилась Алинка, засовывая в рот сразу две конфетки. – Я их очень люблю, дядя Роман. Спасибо!
Часы с кукушкой на стене пробили десять раз.
– Ну всё! – встала Настя. – Пора спать!
Дети на этот раз не возражали, они тоже устали и глаза у них слипались.
– Готовимся ко сну! – сказал Роман. – Места всем хватит. Думаю, что Толя уже взрослый парень, и он останется здесь в гостиной, на диване. А вы с Алиной разместитесь на втором этаже, в спальне, на большой кровати. Ну, а я у себя.
– Класс! Я не хочу с девчонками! Я не маленький! – обрадовался Толя.
– Пока школу не окончил – маленький! – показала ему язык сестра.
Роман разместил гостей, пожелал спокойной ночи и ушел к себе. Ему не спалось. Впервые его дом был наполнен незнакомыми людьми, такими приятными и в таком количестве. Он решил покурить. В свободных брюках и темной футболке Роман вышел на балкон. На балконе стояли четыре плетеных кресла, и сейчас в одном из них сидела прекрасная молодая женщина с длинными распущенными волосами и в светлом халатике. Изящные и очень красивые ножки она положила на перила балкона. Лунный свет загадочно оттенял ее нежное лицо. Звонко стрекотали ночные цикады. Деревья в саду были недвижимы, не шевелился ни один листочек. Роман, невольно залюбовавшись, остановился. Настя повернула голову и быстро убрала ноги.
– Извините! Алинка заснула, а я что-то не могу.
– Ты сиди-сиди, – неожиданно для себя перешел Роман на «ты». – Мне тоже не спится. Извини, вот есть вредная привычка – курю. – Он сел в соседнее кресло, застенчиво стараясь не смотреть в сторону гостьи. – Не мешает табачный дым? – Он разогнал его рукой.
Настя улыбнулась и тихо ответила:
– Это ваш дом, – и натянула халат на коленки, – но меня дым не смущает.
– Я при детях не буду, – пообещал Роман.
Он немного помолчал. Молчала и Настя, задумчиво глядя в подступающую к дому ночную темноту, которую отрезал яркий свет из окон первого этажа.
Роман шагнул к Насте и сел рядом с ней в соседнее кресло.
– Настя, раз уж так случилось, может, ты расскажешь, что подтолкнуло тебя с детьми покинуть родной дом.
Настя горько усмехнулась:
– Родной дом? Да я его ненавидела! Муж-зверюга сживал меня со свету, не давал видеться с родной матерью, бил. И детей бил! Особенно сына. Лупил за всё – за четвёрки, за опоздания из школы, не слушал никаких объяснений. Мучил день и ночь, пока его не застрелили. Бандитские разборки, он банком управлял. Дом забрали за долги, я без профессии и знакомых оказалась с детьми на улице. Хоть в реку прыгай… Но тут узнала о доме в деревне. Приехала сюда в последней надежде, а дом сгорел. Невезучая я… Но что делать, ума не приложу. Была бы я одна – наложила на себя руки, но Толик и Алинка… Они без меня пропадут. Что-то нужно придумать… Как в бессмертной песенке: «Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный, цыплёнок тоже хочет жить…» И варили меня, и жарили, а жить нужно…
Роман улыбнулся.
– Здорово, что ты не теряешь чувство юмора. У меня такое ощущение, что всё наладится, только не нужно опускать руки.
– Я и не опускаю, но обстоятельства бывают сильнее меня. Я ведь всего-навсего слабая женщина, и помощи мне ждать неоткуда.
– Это не так. Всегда найдутся добрые люди, помогут.
– Вы извините меня, что вот так, беспардонно я с детьми свалилась вам на голову, да еще нагружаю своими проблемами. Но вот, знаете, рассказала, и стало как-то полегче, честное слово.
Роман взял Настю за руку.
– Слушай, давай всё-таки на «ты».
Она тихо вздохнула:
– Хорошо. Но мне всё-таки как-то неудобно.
Неожиданно он наклонился к ней и коснулся губами ее губ.
– Извини, – сказал он тихо. – Я не хотел тебя обидеть. Просто ты такая красивая в лунном свете, что я не удержался. Спокойной ночи. – Он встал. – Утро вечера мудренее.
Настя еще долго сидела на балконе, задумчиво глядя вдаль. Начинался новый этап ее жизни, и она опасалась, что он может оказаться не таким доброжелательным, как этот вечер в чужом доме.
* * *
Роман никогда не вставал поздно, но в этот раз он удивился, что Настя встала еще раньше его. Он застал ее на кухне хлопочущей у плиты. На столе в блюде возвышалась аккуратная горка блинчиков.
Увидев Романа, она смущенно поправила прядь волос.
– Вот, решила похозяйничать. Нашла у вас муку, угощайтесь блинами. Дети тоже любят, сейчас я их разбужу.
– Как же здорово! И, наверное, вкусно! Соскучился я уже по таким завтракам. В последний раз блинчики мне пекла мать, царство ей небесное. – Роман сел за стол и отправил блин в рот. – М-м-м… Язык можно проглотить. У меня через два дома баба Ира корову держит. Мне-то одному молоко ни к чему. А вот сегодня зайду, будем утреннее или вечернее брать. Детям полезно. Опять же, у нее и молоко, и сметану, и творог можно купить.
– Рома, вам очень идет форма полицейского, – заметила Настя.
– Спасибо. – Рома допил чай и встал из-за стола. – У тебя на детей документы есть?
– Да, конечно. Свидетельства о рождении, медицинские полисы, медкарты, всё, что полагается. А что?
– Вот и чудесно! Алинку пристроим в детский садик. Да, не удивляйся, у нас в поселке есть свой детский садик и очень даже хороший. А вот школы нет. Понимаешь, детишек школьного возраста почти не осталось. Их родители по городам разъехались, вот у нас школу и закрыли. Зато школа есть в соседнем посёлке, это в десяти километрах от нас. У нас есть несколько ребят, которые ходят в школу, их по утрам отвозит на «рафике» Егор, сосед мой. А вечером после уроков забирает.
– Роман, остановитесь! Какой садик? Какая школа? Где мы здесь жить будем? У тебя? Я так не могу. Это как-то… Ты не обязан.
– А ты меня ни к чему и не принуждаешь. Разве тебе плохо у меня?
– Хорошо. Очень хорошо.
– Тут природа прекрасная, воздух. Ты думаешь, в каком-то центре детям будет лучше? Поживи пока в Дроздах, осмотрись, приди в себя. Почему надо обязательно жить в каменных джунглях? Оставайтесь здесь. Живу один, словно сыч. Вчера вечером я был счастлив с вами, да и утро началось… с блинов, – улыбнулся Роман.
– Но на каком основании? – Настя теребила в руках кухонное полотенце.
– Считай, что моя квартирантка. Снимаешь у меня жилье, – предложил ей Роман.
– Хорошо, но тогда, когда я устроюсь на работу, я буду платить тебе.
– Можно я буду брать завтраками?
– Роман, я серьезно. Я соглашусь только на этом условии. Пойми, мне неловко. Я так не привыкла. Буду считать себя обязанной, а мне этого в жизни хватило с головой.
– Я понимаю.
– Вот и хорошо. Ладно, мы поживем у тебя, только с работой нужно что-то решать.
– Всему свое время.
– Мама! С добрым утром! Дядя Роман! Ой, блинчики! Мне самый большой! А варенье есть? – Дети скатились с лестницы и с шумом уселись за стол.
Пока они завтракали, Настя передала Роману документы на Алину.
Он положил на стол десять тысяч рублей.
– Настя, прошу, купи продукты. А с молоком я договорюсь. До вечера.
И не успела Настя ничего ответить, как он вышел из дома.
Настя повернулась к детям.
– Дядя Роман предлагает нам временно пожить у него. Алина пойдет в садик, Толик будет ездить в школу на «рафике». Как вы, согласны?
– Я не против. Он добрый. В деревне хорошо. В речке рыбу можно ловить.
– И купаться, – добавила Алина.
– Вот и договорились. Вы сидите тихо, не балуйтесь, а я в магазин.
Настя взяла большую хозяйственную сумку, положила в кошелек деньги, оставленные Романом, и вышла на знойную улицу. Солнце уже припекало вовсю. Деревенская улица, которая вела к магазину, была довольно пустынна. Изредка, обдавая Настю тёплой пылью, мчались велосипедисты, одинокая старуха тянула за верёвку козу, которая упиралась всеми четырьмя копытами и мекала. Настя прошла мимо старухи и поздоровалась, старуха ответила ей кивком и проводила долгим взглядом – Настя ей была незнакома. На поселковой площади копались в пыли куры, бродил важный петух. Красный пупырчатый гребень свешивался ему на один глаз, и петух гордо клокотал, напоминая важной походкой фельдмаршала Кутузова. Настя улыбнулась своим мыслям и толкнула обитую железом тяжелую дверь продмага.
За прилавком одиноко стояла полная продавщица, которая тут же с любопытством уставилась на Настю, бросив расставлять консервные банки на полке. Пахло в магазине вкусно – свежеиспеченным хлебом, чем-то сладким и чем-то очень-очень деревенским.
Настя улыбнулась и поздоровалась. Продавщица кивнула высокой прической, на которой кокетливо угнездилась шапочка продавца. Настя окинула взглядом прилавок и стойку с только что привезенным хлебом.
– Мне, пожалуйста, две буханки чёрного и две белого, – попросила она.
Продавщица моментально подала хлеб и защелкала на калькуляторе.
– Что еще?
– И еще две пачки пельменей, треску мороженую, капусту и триста граммов печенья с апельсиновым джемом.
– Что еще?
– Всё, спасибо. Я больше не дотащу. – Настя стала укладывать покупки в сумку.
Продавщица без обиняков спросила:
– А ты чья сама-то будешь? Что-то я тебя не знаю. Дачница?
Настя обрадовалась.
– Да, я дачница. С детьми комнату снимаем.
– У кого? – Продавщица с нескрываемым интересом наклонилась к Насте через прилавок. Три золотые цепочки качнулись на ее мощной шее.
– У участкового. У Романа. Знаете?
– У Ромки? Кто ж его не знает. Парень что надо. Между прочим, холостой, с женой разбежался. Он же у нас герой! А я вот тебе расскажу. Он из огня вытащил троих детей, сам обгорел, ему орден дали. Все ждали пожарных, а Роман Михайлович сам в огонь полез. Если бы не он, то дети бы погибли. А пожарные-то позже приехали. Не успели бы они, если бы не Ромка! А другой раз под лед человек провалился. МЧС вызывали, а спасать под лед в сорокаградусный мороз, обвязавшись веревкой, снова нырнул Роман. Ромку у нас все любят, уважают. – Продавщица подмигнула Насте. – У него от девок отбоя нет, – словоохотливо продолжала она. – Женился он на Ленке из соседней деревни. Видная девка была, но уж больно гулять любила: где тут какое веселье – она там первая. Песни до утра горланит и безобразничает. Любил ее Ромка крепко, всё терпел. Сына она ему родила Данечку. Хорошенький такой мальчишечка, ладный. А потом зацепилась за богатого приезжего мужика и укатила с ним. На Ромку смотреть было страшно. Но сейчас вроде всё у него в норме. – Продавщица доверительно сообщила Насте: – А на будущее знай: овощи – картофель там, морковь, свёклу, зелень всякую покупай у местных, у бабы Любы или бабы Зины. Они этим промышляют. Адрес Роман подскажет. Бабки с огорода живут, у них цены божеские и товар отличный. Без химии, сплошные витамины. А ко мне за крупами, мучкой, сахаром, конфетками. Хочешь вина? Только завезли. Румынское!
– Нет, спасибо. Было приятно поговорить. Спасибо за совет. А вот еще хочу у вас спросить… – остановилась у дверей Анастасия. – Нужна ли тут кому рабочая сила? Работу ищу. Любую.
Продавщица цепким взглядом окинула ее хрупкую фигурку.
– Да какая тут работа… Многие в город ездят. У нас одни старики да старухи, бедно на пенсию живут. Вот если у дачников спросить, или у Светланы Дмитриевны.
– А кто это, Светлана Дмитриевна.
Продавщица махнула рукой.
– Дама богатая. Дом у нее здоровущий, нанимает сезонных рабочих. Иди от магазина направо, повернешь в первый переулок – там и увидишь. Не ошибешься.
– Спасибо. – Настя толкнула дверь и пошла, тяжело нагруженная, домой. Выгрузив продукты и положив пельмени в холодильник, она постучала в калитку соседнего дома.
– Есть кто дома?
Вышла бойкая старушка, у которой Настя купила овощи, курицу и зелень.
Настя сварила борщ, накрутила котлет, покормила детей и велела им играть около дома и ни в коем случае не ходить одним на речку. Она причесалась, надела нарядное платье, босоножки и отправилась искать дом Светланы Дмитриевны.
Дом, действительно, напоминал дворец и выглядел очень монументально. Сквозь кружевной кованый забор и ворота с позолотой просматривались розовые кусты, белые садовые фигуры и фонтан.
Настя молча рассматривала все это великолепие, когда в поле ее зрения появилась коренастая невысокая женщина с коротко стриженными седыми волосами.
– Здравствуйте, – поздоровалась Настя. – Могу я поговорить со Светланой Дмитриевной?
Женщина медленно приблизилась, пристально разглядывая через прутья ограды. Взгляд у нее был тяжелый, неприятный. Испачканные в земле руки она вытерла о свой спортивный костюм.
– Это я, – наконец сказала она.
– Меня зовут Анастасия. Я ищу работу. Мне подсказали, что, возможно, в вашем большом доме найдется для меня какая-нибудь работа.
– Работа? – усмехнулась пожилая дама. – Ну, что ж. Проходи. В таком огромном доме и на такой большой территории, как ты правильно отметила, работа найдется. Текучка у меня большая. Хозяйка я требовательная.
– Я буду стараться выполнять ваши требования. Мне очень нужна работа.
– Ну, что ж… Я тебя познакомлю с моими работниками, раз ты настроена так серьезно.
Она отворила калитку, и Настя вошла в сад. Около большой груши возился грузный пожилой мужчина.
– Мой садовник, – пояснила хозяйка.
Настя осмотрелась. На пятидесяти сотках росли вишни, яблоки, сливы. Около забора топорщились кусты черной и красной смородины, крыжовник и малина. Забор и ворота оплетал виноград, и это было очень красиво. Около дома стояла тенистая беседка, мангал, на котором готовили шашлыки.
В саду на пятидесяти сотках поместья главным был садовник Иван Петрович. Проход к калитке был выделен кустами живой изгороди из цветущих роз. Вдоль дорожки цвела нежно-сиреневая лаванда. На участке были баня и открытый бассейн, возле которого стояли шезлонги. Около крыльца росла пушистая ель. Настя догадалась, что ее, наверное, наряжали зимой на Новый год. За домом располагались парники.
– Не могу без этого пережитка советского прошлого, – пояснила хозяйка. – Хочется своего. Хотя деньги есть, и могли бы купить, но свое вкуснее.
В доме был подвал и три огромных этажа, которые убирали две девушки-уборщицы или горничные, Настя не знала, как их правильно назвать. По внешнему виду Ольги и Марины было заметно, что они впахивают в этом доме, словно пчёлки. Дом был огромным, уборка была нешуточной.
Осмотрев дом, Настя с хозяйкой вышли на улицу.
Вдруг мимо Насти проскакал высокий худой мужчина. Он странно засмеялся, увидев ее. Одет он был тоже чудно�, в какой-то золотой развевающийся плащ. Он продолжал радостно скакать и прыгать вокруг них. Настя растерялась, а хозяйка пояснила:
– А это мой сын Сережа. Он особенный. Живет в своем мире. Ты не бойся.
– Понятно. Привет, Сережа!
Для Анастасии был установлен испытательный срок в две недели с оплатой в десять тысяч рублей в неделю. Она должна была выполнять все, что скажут девушки в доме и Иван Петрович в саду. Быть, так сказать, у всех на подхвате, а позже хозяйка определится, где Настя будет полезнее, чтобы потом уже закрепить за ней рабочее место.
Хотя у Светланы Дмитриевны был не совсем здоровый взрослый сын и все работники в доме были весьма немногословными, работа Насте понравилась. Она так радовалась, что ее вообще куда-то взяли! Она решила, что будет очень стараться.
Вечером она ждала Романа с готовым ужином.
– Устал? – спросила Настя.
– Нет, сегодня был обычный день. Я в душ.
– Потом приходите на кухню, то есть приходи, – поправилась она. – Будем ужинать.
– Я договорился, – сказал Роман, – завтра поведем Алину в садик. В группе ее возраста двенадцать детей, хорошая воспитательница, прекрасная территория. Мой сын туда ходил, нам всё нравилось. – На его лицо набежала тень.
– Где они? Жена и твой сын? – дотронулась до его руки Настя.
– Сейчас в Москве.
– Ты часто его видишь?
– Я езжу на выходных, иногда удается увидеть, иногда даже дверь никто не открывает. У меня на руках есть решение суда, но не могу же я каждую субботу вызывать судебных приставов и приходить с ними, пугать сына?
– А я работу нашла, – похвасталась Настя. – Завтра съезжу с сыном в школу и уже во второй половине дня пойду на работу.
– Так быстро? – удивился Роман. – Что за работа?
– Я узнала в магазине. Кстати, продавщица такая приятная словоохотливая женщина! Она меня просветила, какой ты герой и какой хороший человек.
И Настя рассказала Роману, где она оказалась, с кем познакомилась и чем ей завтра предстоит заниматься. Она тараторила без умолку и остановилась только, когда посмотрела в его глаза. У Романа были удивительные темные глаза, Настя отметила его внимательный взгляд и выразительные губы. Он был усат, и усы ему очень шли.
– Как ты быстро туда попала, – заметил Роман.
– Мне надо поскорее встать на ноги. Я скоро заплачу тебе за жилье, я же обещала! – улыбнулась Настя.
– Почему ты по жизни всего и всех боишься? Всё время хочешь что-то доказать, и спешишь. Неужели ты думаешь, что я не поверил, что ты честная женщина? У меня, может, небольшой опыт общения с женщинами, но мне и в голову не пришло подумать, что ты – корыстная особа, которая хочет получить чужое или пристроиться в тёплом местечке. Неужели ты думаешь, что вы меня обременяете? Да я впервые домой спешу! Знаю, что меня встретят не пустые комнаты и холодный стол. Мне повезло познакомиться с вами, правда! Зачем ты хочешь так быстро выйти на работу? Тебе надо прийти в себя, осмотреться. Просто пожить. Я, может, не очень богатый, но зарабатываю достаточно, и в твоих деньгах не нуждаюсь.
Ужин к тому времени подошел к концу. Каждый помыл за собой тарелку. Настя сухо сказала:
– Не знала, что ты так отреагируешь, я хотела как лучше. Извини. Дети, спать. – И увела их с собой, закрыв дверь.
Промучившись час, потому что не шел сон, Настя вышла на балкон подышать воздухом и успокоить сердце. В кресле сидел Роман, на столике перед ним стоял бокал красного вина.
– Вышла все-таки. Я надеялся, ждал тебя. Извини меня, я не должен был тебе давать советы, когда меня не спрашивают, и давить на тебя. Нашла работу, и хорошо.
– Это я виновата. Ты к нам с добром, а я веду себя как истеричка.
Роман подошел к ней и обнял.
– Всё хорошо. Ты словно милая, потерянная девочка, которая всё время обороняется. Знай только одно: мне ничего доказывать не надо. И не держи постоянно оборону, я не желаю тебе ничего плохого. Я только поддержу.
Настя даже не поняла, как ее губы нашли его губы, и они слились в поцелуе.
Настя отпрянула от него. Роман, увидев страх и растерянность в ее глазах, спросил:
– Я должен извиниться? Я этого хотел. Меня очень сильно влечет к тебе.
– Нет-нет, всё хорошо. – Настя отвернулась и убежала в комнату.
Нельзя было сказать, что этот поход на балкон успокоил ее нервы и приготовил ко сну. Наоборот, ее сердце бешено колотилось, щеки горели, а губы помнили вкус его поцелуя. «Господи! На второй день знакомства. Как это возможно? Но меня так влекут его притягательные глаза, его улыбка. Я никогда такого не испытывала, я даже не знаю, что мне делать…»
Точно так же не смог спокойно спать в эту ночь и Роман. Он тоже не ожидал от себя таких эмоций к этой худенькой и очень нежной молодой женщине. Обычно застенчивый и долго думающий, он вдруг сам стал проявлять инициативу и поделать с этим ничего не мог.
* * *
Настя механически проводила влажной тряпкой по поверхностям шкафов, полок и других предметов. Это была третья комната, которую она сегодня убирала. Оля и Марина объяснили ей требования хозяйки, показали, на какие коварные места обращать внимание, потому что здесь Светлана Дмитриевна может проверить, чтобы подловить. И схему уборки объяснили. Сначала вверх, потом всё ниже, ниже и в заключении – пол. Люстры моют раз в месяц, достают специальные высокие лестницы, это очень тяжело. Хорошо, что раз в месяц, а вот всё остальное – каждый день. У Серёженьки было два приступа, похожие на астматические, так хозяйка с ума сошла на почве домашней пыли. Поэтому требуется влажная каждодневная уборка, очень тщательная.
– А что с Сережей? Почему он такой? – поинтересовалась Настя.
– Родился таким. Ему уж за двадцать, а он как четырехлетний ребенок. Но он безобиден, мы тоже сначала пугались, – ответила ей Оля, озираясь по сторонам, словно их могли подслушать. – Всё время играет.
Словно в подтверждение ее слов мимо них пробежал этот великовозрастный детина с топором в руке и с криком: «Я Робин Гуд!» Зрелище было не для слабонервных.
– На него не надо обращать внимания, Сережа сам не пристает, он вот так весь день сам с собой занят, – пояснила Марина.
Во второй половине дня на весь дом раздался крик хозяйки:
– Помогите! Помогите! Все на улицу! Вызовите «скорую»!
У Насти внутри всё похолодело, она как-то сразу поняла, что Сережа с топором в руках совсем не безопасен. Так оно и произошло. Садовника Ивана Петровича придавило огромной грушей, он получил травмы обеих ног. Собравшиеся женщины общими силами смогли приподнять ствол и вытащить раненого Ивана Петровича, в этот момент подъехала «скорая». Врач осматривал пострадавшего на месте, когда пришел Роман в форме полицейского. Его взгляд задержался на Насте, но он только кивнул ей. – Что у вас случилось?
Светлана Дмитриевна рассказала, как обнаружила садовника. Сам Иван Петрович был в уме и памяти, он сообщил, что работал на клумбе, ничего не видел, дерево на него повалилось… острая боль и всё! На мгновение от боли он потерял сознание, и даже если кто и был рядом, то садовник никого не заметил.
Роман осмотрел место происшествия.
– Явный подпил ствола дерева, вернее, топором кто-то поработал, – сделал он заключение.
Девушки испуганно переглянулись. Роман заметил это движение, а также явный страх и изумление у них в глазах.
– Что такое? Вам что-то известно?
– Нет, – замотали головами девушки.
Роман посмотрел на Настю, на ее лице отразилась сложная гамма чувств.
– А вы что-нибудь видели?
Настя подумала, что сейчас потеряет сознание. Она не могла, да и не хотела врать, тем более человеку, который сделал для нее столько добра. Но сказать такое под пристальных взглядом Светланы Дмитриевны и девушек – это и их подставить, и работу потерять. Настя не знала, что ей делать. Внезапно на выручку пришла сама хозяйка дома Светлана Дмитриевна.
– Девушки боятся сказать, что видели сегодня моего Сереженьку, который бегал с топором. Я видела, что он бросил его в саду за качелями. В любом случае, он его брал в руки и его отпечатки будут на топоре. Но ты же знаешь, Роман Михайлович, что он у меня и мухи не обидит.
– Насколько мне известно, садом у вас занимается садовник. А Сергей бегал и играл с топором. Неужели никто не слышал, когда он рубил грушу? – здраво озвучил мысли окружающих Роман.
– Роман, ты же понимаешь, что это несчастный случай! Ты что, Сереженьку привлечь хочешь? Куда он без меня? У него же паника начинается, если он меня не видит. Он же ничего не скажет всё равно! Он больной человек, его нельзя привлекать!
– Если Иван Петрович напишет заявление…
– Не напишет, Рома! Не напишет! Роман Михайлович, я оплачу лечение, я выплачу Петровичу большую премию, компенсацию! Можешь с ним поговорить, он не будет в обиде, обещаю! – горячо воскликнула Светлана Дмитриевна.
– Вы бы поаккуратнее с колюще-режущими предметами, – сказал Роман, еще раз посмотрел на Настю и удалился.
* * *
Шли дни. Настя отводила Алинку в садик, а вот забирали малышку Роман или Толик. Анатолий подружился с соседскими ребятами, и вроде как был доволен. Они приняли его в свою компанию. Они уже откуда-то знали, что отца Толика «грохнули», что у него остались только мать и младшая сестрёнка, и что живут они в доме участкового Романа Михайловича.
Садовник, конечно, не стал заявлять на сына хозяйки, объяснив, что произошел несчастный случай – груша была старая и почти полая внутри. Еле держалась. Светлана Дмитриевна тоже сдержала свое слово и выплатила Петровичу приличные деньги «на лечение».
Хозяйка Настю как бы не замечала, но у Насти было такое ощущение, что та очень даже внимательно следит за ней. Она перевела Настю работать в сад. Конечно, не выполнять тяжелую физическую работу, а прополоть, подмести дорожки, протереть фонарики, которые зажигались на территории к вечеру, включать и выключать на ночь фонтан, следить за бассейном, в воду которого ветер постоянно наносил листву и прочий мусор.
Вечером Настя усталая возвращалась домой, готовила ужин на скорую руку, все ужинали под оранжевым абажуром и расходились по своим комнатам. Настя встречалась с Романом на балконе, они говорили о жизни, об искусстве, о любимых фильмах и пожирали друг друга глазами. Роман целовал ее.
– Долго мы так? – спрашивал он.
– Как? – пыталась уйти от ответа Настя.
– Как школьники. Пойдем ко мне в комнату.
– Я не знаю. Не торопи меня, Роман. Я должна понять, что ты значишь в моей жизни.
– Все мужчины разные, я не собираюсь тебя обижать. Где мы были раньше, до того, как ты вышла замуж, а я женился?
– Это риторический вопрос. Обычно влюбленные задают его друг другу.
– А мы влюбленные?
– Рома, я не знаю! Я еще ничего не решила. У меня дети, я отвечаю не только за себя, понимаешь?
Роман соглашался, но выпустить из своих объятий Анастасию не мог.
И вот однажды Настя возвращалась домой после работы, она знала, что Роман сегодня придет поздно, так как его вызвали в Москву. Он предупредил ее, что привел Алинку домой. На душе у нее было радостно и спокойно. Даже дети заметили, что в последнее время она изменилась. Она все время улыбалась, потому что чувствовала себя счастливой.
Около дома она заметила чужую машину. Как только Настя поравнялась с ней, хлопнула дверца и перед ней возник… Кирилл Олегович.
– Ну, привет, беглянка, – сказал он.
– Здравствуй, – ответила удивленная Настя. – Ты как здесь?
– К тебе в гости приехал. Принимаешь гостей, Анастасия?
– Прости, мне сейчас не до гостей, – Анастасия попыталась обойти его, но он преградил ей путь.
– Нехорошо получается, дорогуша! Я к тебе с любовью, а ты нос воротишь? Смотри, не пожалей! – И он попытался схватить ее за руки.
Настя вырвалась.
– Пустите, Кирилл Олегович!
– О как! Кирилл Олегович! К чему такой официоз, Настенька? Зови меня просто – Кирилл.
– Отстань! Мне некогда.
Кирилл Олегович сжал ее руки словно клещами и стал подталкивать к машине.
– Да ладно тебе! Не ломайся. Ты такая красивая, утонченная женщина, что ты делаешь в этой деревне? Я же всё для тебя сделаю! Будешь ходить в мехах и шелках. Чего ты противишься? Забыть тебя не могу! Всё равно моей будешь! – Он стал силой усаживать ее в машину.
Настя очень испугалась. Она закричала и стала вырываться изо всех сил. Под конец она даже укусила насильника за руку.
Тот отдёрнул руку и удивленно посмотрел на нее. – Ты что, сдурела? – спросил он.
– А что тебя не устраивает? Ты только с покорными дело имеешь? Давай, катись отсюда, пока соседи не набежали на это представление!
