Татьяна Ма
Проклятие рода Карлайл
Глава 4. Эмбер
Карлайл-Холл, Корнуолл, 1805 год
Эмбер почти всю ночь не спала. Ей было одиноко без Фредерика. День тянулся за днем, обволакивая ее монотонностью. Ей казалось, что она утопает в серой безысходности.
Погода стояла холодная. Дожди прекратились, пронизывающие морские ветра высушили землю так, что она стала походить на камень. В доме тоже царил холод. Все то время, что Фредерик оставался в Карлайл-Холле, камины щедро растапливали во всех гостиных и спальнях, но стоило ему уехать, как мисс Робертс приказала слугам экономить.
– Дров не напасешься, если топить везде, – упрямо поджав губы, заявила экономка. – Да и ни к чему это. К вечеру Томми протопит вашу спальню и южную гостиную, раз уж вы в ней обосновались, а в остальных комнатах нечего вам делать! – отрезала мисс Робертс и удалилась.
Эмбер хотелось крикнуть, заявить, что она теперь здесь хозяйка, ведь она – жена Фредерика, а значит, имеет полное право распоряжаться. Однако Эмбер ничего не сказала. Ее Фредди уехал, а портить и без того плохие отношения с мисс Робертс ей ни к чему. Может, экономка права? Зачем отапливать все огромное здание, если Эмбер пользовалась всего-то двумя-тремя комнатами?
Слава богу, Томми, парень, который выполнял всю черную работу по дому – где камин прочистить, где затопить, где дрова принести, где воды натаскать, – не поскупился, и вечером в спальне Эмбер стало очень тепло, как и в той небольшой гостиной, которую она облюбовала.
После ужина, состоявшего из картофеля и овощного рагу, приготовленных без всяких изысков, Эмбер поднялась на второй этаж в маленькую гостиную и уселась за секретер. Несмотря на то что Фредерик уехал только два дня назад, она уже успела соскучиться и решила написать ему. Эмбер была из бедной семьи, однако ей повезло – отец в дочке души не чаял, а потому выучил ее хорошо читать и писать. Он держал суконную лавку, которая почти не приносила прибыли, ведь покупателями в основном были такие же бедняки. Тем не менее часто мистеру Томсону удавалось где-то раздобыть книжки, некоторые порванные, потрепанные, с размытыми от сырости буквами, но он все равно нес их домой и отдавал маленькой Эмбер. Она с удовольствием принимала сии дары, читала и перечитывала истории, среди которых попадались и детские, иногда даже с рисунками. Потом она садилась за стол в каморке над суконной лавкой, где они жили, и аккуратно выводила букву за буквой.
Миссис Томсон, мать Эмбер, была женщиной безграмотной, а потому «причуды» мужа не одобряла и увлечения дочери не поощряла.
– Хорошая девушка должна уметь стирать да готовить, знать, как заплаты ставить да чем полы начищать, чтоб блестели. А книги эти ваши – баловство. Дьяволова выдумка.
Пока был жив мистер Томсон, Эмбер не обращала внимания на вечное ворчание матери, но потом, в один из ненастных дней, он попал под дождь, слег с пневмонией и так больше и не встал, оставив после себя вдову и троих детей. Тянуть на себе три голодных рта миссис Томсон, чьи пальцы скрючил артрит, было сложно. Из-за болезни ей с каждым днем все труднее и труднее давалось шитье – то, чем она могла заработать на пропитание. Поэтому миссис Томсон пристроила восьмилетнюю Эмбер в театр, где она сама помогала шить костюмы для труппы. Про книжки Эмбер на какое-то время пришлось забыть. Однако вскоре многие в театре прознали, что девочка умела читать и писать, и потихоньку стали обращаться к ней за помощью: кому письмо написать, а кому прочитать, кому помочь разобрать слова для роли, – далеко не все в театральной труппе были обучены грамоте. Когда сестры-близняшки подросли, Эмбер начала потихоньку и их учить чтению и письму.
Именно благодаря тому, что отец поощрял Эмбер в ее учебе, она смогла запомнить все роли из тех спектаклей, что ставили в «Олдбридже».
Сейчас, вертя в пальцах перо, Эмбер подумала, что если бы не мистер Томсон, она никогда бы не получила роль Джульетты. А не получи она этой роли, никогда не познакомилась бы с Фредериком. «Интересно, получила ли письмо мама?» – подумала Эмбер. Она написала матери сразу же после того, как какой-то пастор, найденный Фредериком, обвенчал их, и они приехали в Карлайл-Холл. Миссис Томсон наверняка злилась на дочь, но ведь Эмбер не просто сбежала с Фредериком. Теперь она – леди Фрайерс. Матери больше не о чем волноваться. Эмбер отныне сможет и маме с сестрами помогать. Наверняка Фредерик не поскупится.
Эмбер обмакнула перо в чернила и принялась за письмо мужу: «Мой возлюбленный Фредди…»
Когда Эмбер закончила, за окном уже совсем стемнело. Слышалось, как завывает ветер, а волны с шипением накатывают на берег, омывая песок.
Услышав чьи-то шаги за дверью, Эмбер замерла, прислушиваясь. Только бы не мисс Робертс! Как же ей не хотелось снова разговаривать с этой противной женщиной. Она все время смотрела на Эмбер так, словно девушка вторглась в ее личные владения, будто Карлайл-Холл принадлежал не Фредерику, а самой мисс Робертс.
Эмбер подошла к двери и приложила к ней ухо. Кажется, никого. Она взяла подсвечник и вышла в темный коридор. Ее спальня находилась здесь же, в восточном крыле.
В комнате было темно. Эмбер поставила подсвечник на столик рядом с кроватью. В глаза ей бросилась лента с набивным рисунком – она соединялась с колокольчиком внизу и позволяла вызвать к себе кого-нибудь из слуг. У Эмбер никогда не было прислуги и уж тем более личной горничной. И хоть Фредерик пообещал ей, что мисс Робертс подыщет ей какую-нибудь девушку, Эмбер была против. Она сама в состоянии раздеться перед сном и одеться утром. Зачем ей горничная? Фредерик настаивать не стал, а мисс Робертс, в присутствии которой и произошел этот разговор, усмехнулась, скривив тонкие губы.
Когда Эмбер забралась в постель, то поняла, что забыла задуть свечи. Пришлось снова выбираться из-под одеяла, а потом в темноте пробираться к кровати. Хоть от столика и было всего несколько шагов, Эмбер умудрилась удариться пальцем ноги о деревянную основу кровати.
– Ай! – вскрикнула Эмбер. – Вот, наверное, для чего нужны горничные, – проворчала она.
Эмбер уснула практически сразу. Разбудил ее истошный детский плач. Она распахнула глаза и села в кровати. Было совсем темно. Лишь свет луны рисовал причудливые тени на полу и стене. Эмбер решила, что плач ей приснился, потому что дом был по-прежнему погружен в тишину – ни единого звука. Но вот опять! Кажется, детский крик раздавался откуда-то с улицы.
Откинув одеяло, Эмбер выскользнула из кровати и подошла к окну. Ее тут же окутал холод. Дрова в камине давно прогорели – тепло выветрилось. Эмбер всмотрелась во тьму за окном. Отсюда, со второго этажа возвышающегося на утесе Карлайл-Холла, ей был виден мыс слева, вдающийся далеко в море, да пляж внизу. Ей показалось, что именно оттуда, с пляжа, и раздавался детский плач. На волнах играли серебристые лунные блики. Полоска берега, однако, была окутана мраком. Эмбер снова услышала сдавленное детское рыдание. Или это ветер задувал в щели и сыграл с ней злую шутку? Вдруг Эмбер показалось, что по пляжу начало двигаться какое-то светлое пятно, будто кто-то надел белую длинную сорочку, которая светилась под луной. Вот пятно снова пошевелилось и побежало в сторону моря. И снова крик. Только на этот раз не рыдание, а смех. Детский смех. Вот накатила огромная волна, накрыв светлое пятно. И ничего не стало. Пляж снова стал одиноким и безмолвным.
Эмбер передернула плечами. Откуда на пляже взяться ребенку в такой поздний час? Она постояла еще какое-то время, всматриваясь в ночь, прислушиваясь. Набежавшие тучи заволокли луну, и стало совсем ничего не видно. Эмбер на ощупь добралась до кровати, едва не упав, зацепившись за канапе. Забралась под шерстяное одеяло, укутавшись с носом. Было очень холодно. Казалось, температура в комнате упала ниже ноля. Эмбер сомкнула веки, пытаясь снова уснуть. Краем ускользающего сознания она снова услышала далекий детский плач.
***
Когда в восемь утра следующего дня Эмбер спустилась в столовую, здесь было еще холодно – камины так рано не растапливали. Эмбер хотела было пойти на половину слуг, чтобы попросить завтрак, но остановилась в дверях. Теперь она хозяйка, а значит, ей не место внизу, на кухне. Не пристало леди Фрайерс самой ходить к прислуге. А потому она дернула за ленточку. Вскоре на ее зов пришла одна из горничных. Кажется, Люси. Девушка была ровесницей Эмбер, может, чуть постарше. С простоватого лица на Эмбер смотрели блеклые серые глаза.
– Что изволит мадам? – спросила она.
– Я хотела бы позавтракать, – просто ответила Эмбер.
– Мисс Робертс еще не говорила, что пора подавать.
Эмбер разозлилась.
– Послушай… Люси. Так тебя зовут? – увидев утвердительный кивок служанки, Эмбер продолжила: – Мисс Робертс – экономка, а я – жена лорда Фрайерса. И если я прошу принести мне завтрак, значит, мою просьбу нужно выполнить.
– Да, мадам, – смутилась Люси, присев в книксене.
В этот момент дверь в столовую открылась, и вошла мисс Робертс.
– Люси, вот ты где, бестолковая девчонка, – начала она отчитывать горничную. – Я же сказала тебе отправиться в спальни на третьем этаже и проветрить постели.
Мисс Робертс делала вид, что не замечает Эмбер.
– Доброе утро, мисс Робертс, – сделала она шаг вперед.
Экономка смерила ее прищуренным взглядом, как будто только сейчас увидела, что в столовой, помимо горничной, была еще и Эмбер.
– Миссис Фрайерс, – лишь слегка склонив голову в знак приветствия, вымолвила женщина.
– Я просила Люси принести мне завтрак, а еще… – начала Эмбер, но мисс Робертс перебила ее на полуслове:
– Люси, ну что ты стоишь истуканом? А ну, марш наверх!
Девушка, еще раз присев в легком поклоне, выбежала из столовой. Мисс Робертс развернулась и тоже направилась к выходу.
– Мисс Робертс! – крикнула Эмбер сорвавшимся от негодования голосом.
Экономке пришлось остановиться. Она, поджав губы, нехотя взглянула на Эмбер.
– Что с моим завтраком? – попытавшись успокоиться, спросила Эмбер.
– Господа обычно не завтракают так рано. Леди Карлайл, мать вашего супруга, никогда не спускается раньше десяти, когда приезжает в Карлайл-Холл. А чаще горничная относит завтрак ей в постель.
– Мы уже обсуждали с вами это вчера, – не выдержала Эмбер. – Я привыкла вставать рано, а потому, встав, хочу позавтракать.
– Но…
– Никаких «но»! – грубо отрезала Эмбер. Ей надоела эта женщина. Мисс Робертс, пока Фредерик оставался в Карлайл-Холле, еще пыталась притворяться и сдерживать себя, но стоило ему уехать, всем своим видом, всеми своими словами и действиями она выказала Эмбер презрительное к ней отношение. Экономка ни во что не ставила Эмбер, все время перечила и пыталась выставить девушку безграмотной выскочкой. За три дня, что Эмбер жила в Карлайл-Холле без Фредерика, мисс Робертс перешла все дозволенные границы, пытаясь указать Эмбер на ее место. Пришло время расставить все точки над i.
– Нравится вам это или нет, – холодным тоном сказала Эмбер, пытаясь скрыть свое волнение, – но теперь я – леди Фрайерс. И я здесь хозяйка, а вы всего лишь экономка. Не стоит забывать об этом, или же…
Покрасневшая от негодования мисс Робертс уставилась на Эмбер. Ее маленькие глазки, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Пышная грудь ходила ходуном. Мисс Робертс с остервенением сжимала носовой платок, раскрыв рот от удивления.
– Или же, – продолжала Эмбер, все больше набираясь смелости, – мне придется попросить лорда Фредерика подыскать новую экономку, которая не будет пренебрегать своими прямыми обязанностями.
– Да… да… – мисс Робертс начала хватать ртом воздух. – Я никогда не сделала ничего такого, из-за чего хозяева были мной недовольны.
– И впредь не делайте, и тогда все встанет на свои места. Вам все понятно?
Мисс Робертс так плотно сжала губы, что они практически исчезли в складках ее толстого лица.
– Вам все понятно? – чуть повысив голос, снова спросила Эмбер.
– Да, мадам.
– Вот и отлично. А сейчас вы распорядитесь, чтобы мне принесли завтрак. Отныне каждый день в восемь тридцать я намерена спускаться в столовую.
Мисс Робертс кивнула в знак того, что она все поняла. Когда экономка уже была в дверях, Эмбер ее окликнула:
– Мисс Робертс?
Та лишь повернулась вполоборота, с ненавистью покосившись на Эмбер. Она уже почти пришла в себя, пятна краски постепенно сходили с ее одутловатых щек.
– Прикажите Томми или еще кому-нибудь затопить камин. Здесь очень холодно.
– Томми на конюшне… – снова начала возражать мисс Робертс.
– Если Томми занят, значит, вам придется самой растопить этот чертов камин, – рявкнула Эмбер, вконец разозлившись и забыв о том, как престало говорить леди.
Мисс Робертс бросила на нее острый как бритва взгляд, но сказала:
– Я сейчас пришлю Томми.
– Замечательно. Пусть так же затопит в большой гостиной, в моей спальне и южной гостиной на втором этаже. Мне надоело мерзнуть, – приказала Эмбер.
– Будет исполнено, мадам, – голос мисс Робертс походил на звук старой рассохшейся двери, которая скрипит каждый раз, когда ее пытаются открыть.
Экономка ушла, а Эмбер облегченно вздохнула. Ее начало колотить от только что пережитых эмоций. Никогда в жизни она не позволяла себе быть такой грубой. Никогда в жизни не перечила старшим. Никогда в жизни не отдавала приказов. Но теперь, если она хочет дожить до возвращения Фредерика и не сойти с ума в обществе мисс Робертс, Эмбер придется научиться ставить эту женщину на место.
Эмбер прекрасно понимала: только что одержанная ею маленькая победа – это всего лишь выигранное сражение. Мисс Робертс же была намерена выиграть войну.
***
– Вот здесь, миледи.
Дворецкий, мистер Гудвайз, распахнул перед Эмбер кованую дверцу, ведущую в сад.
– Пойдете по этой дорожке прямо, и она выведет вас в ущелье, что тянется между мысом и утесом, на котором стоит Карлайл-Холл.
– Спасибо, мистер Гудвайз. Думаю, я не заблужусь.
Эмбер нравился дворецкий. Мистер Гудвайз был стар, но держался прямо, будто он был настоящим лордом. Несмотря на строгие манеры и немногословность, которые поначалу испугали Эмбер, мистер Гудвайз оказался человеком добрым. Не то что эта мисс Робертс и некоторые другие слуги, которые смотрели на Эмбер как на свою ровню и не желали видеть в ней новую хозяйку поместья.
– Леди Эмбер, – остановил ее мистер Гудвайз, когда Эмбер уже шагнула в сад.
Она обернулась:
– Подождите-ка. Вон бежит Томми, попрошу его вас проводить до пляжа.
– Не стоит, – улыбнулась Эмбер. – Вы же сказали, что здесь сложно заблудиться.
– Все равно. После этих дождей, что лили в последние недели, неизвестно, что там в ущелье. Так что пусть Томми вас проводит и убедится, что там можно пройти.
– Право, не стоит… – попыталась еще раз запротестовать Эмбер.
Но мистер Гудвайз уже сделал знак рукой Томми, подзывая его подойти к ним. Юноша подбежал и вежливо поклонился Эмбер и мистеру Гудвайзу.
– Леди Эмбер желает спуститься к пляжу, – сказал мистер Гудвайз. – Проводи ее, убедись, что дорогу не развезло.
– Да, сэр.
На веснушчатом лице юноши – Томми вряд ли было больше шестнадцати – засияла улыбка. Он явно был рад сбежать подальше от тяжелой работы, которую ему приходилось выполнять с утра до вечера. Однако, услышав покашливание мистера Гудвайза, Томми тут же стал серьезным, опустив глаза.
Мистер Гудвайз распрощался с Эмбер и направился к черному входу в дом, который находился с противоположной стороны от парка.
Эмбер вместе с Томми пошли вдоль мощеной дорожки. Она лишь бросила мимолетный взгляд на парк. Сейчас он не представлял никакого интереса: деревья и кусты стояли голыми, дорожки хоть и были расчищены от опавшей листвы, но ни ярких красок цветов, ни зелени травы здесь не было. Придется дождаться весны, тогда наверняка будет очень красиво.
Дорожка, по которой они шли, вела сразу же от входа к противоположной стороне парка. Там она сужалась и под уклоном уходила вниз, к пляжу. Эмбер заметила, что в месте, где парк заканчивался и начинался спуск, тропинка разделялась.
– А куда ведет эта дорога? – спросила она у Томми, который шел чуть впереди, чтобы проверить, не будет ли слишком скользко или слякотно.
– Эта тропинка ведет на мыс, миледи, – отозвался юноша. – Только сейчас вам лучше туда не ходить.
– Почему?
– Земля из-за ветров так сильно высыхает, что становится скользкой, как лед. Там запросто можно расшибиться.
Что ж, на мыс можно забраться и потом, когда она пойдет гулять одна. Упасть Эмбер не боялась. С детства привыкла в театре лазать и на рампу и под самый верх, чтобы помочь закрепить декорации или занавес. А какие игры они там устраивали с другими детьми! Эмбер улыбнулась своим воспоминаниям. Хорошее было время, беззаботное. Кто бы мог подумать, что малышке Эмбер выпадет счастье стать леди Фрайерс!
Землю высушило не только на мысу, но и здесь, в ущелье, тянувшемся тонкой змейкой между двумя отвесными стенами. Было скользко, и Эмбер пришлось держаться рукой за камни справа от нее. Томми шел рядом, чтобы в случае необходимости поддержать Эмбер под локоть.
Через сотню метров скала справа резко пошла под уклон, в то время как утес слева, наоборот, будто горделиво задрал нос к небу, закрывая его.
Тропинка свернула направо и вывела Эмбер и Томми на пляж.
– Вот и пришли, – улыбнулся юноша.
– Спасибо, Томми. Ты теперь можешь идти, обратную дорогу я найду сама.
– Хорошо, мадам.
Эмбер взглянула в простодушное лицо Томми и решилась спросить:
– Томми, скажи, а в поместье есть дети?
– Дети? – удивленно уставился на нее юноша.
– Да, может быть, у кого-то из прислуги, – пожала плечами Эмбер. Ей все еще не давал покоя плач, то и дело сменявшийся смехом, который она слышала прошлой ночью.
– Нет, мэм. В Карлайл-Холле нет детей.
Они медленно приближались к полосе сырого песка: вот волна снова накатила, омыла берег и унеслась прочь.
– Мне показалось, что ночью я слышала детский плач. Кажется, ребенок был вот здесь на пляже.
Томми как-то странно на нее взглянул, побледнев.
– Что? – нахмурилась Эмбер.
– Ничего, мадам… Мне пора, а то мистер Гудвайз с меня шкуру с живого спустит.
Юноша поклонился и почти бегом бросился в сторону ущелья, тотчас же скрывшись за поворотом. Эмбер почувствовала, как по позвоночнику пополз холод, а живот вдруг закрутило от странного предчувствия.
– Что за глупости! – тряхнула она головой и повыше подняла ворот светлого редингота, отороченного на плечах мехом.
Эмбер раньше никогда не бывала у моря, только видела его на картинах, которые продавались в маленькой лавке мистера Аркера, ютившейся напротив их суконного магазинчика. Все эти дни, что Фредерик был с ней, ей так и не удалось толком разглядеть море: то лил дождь, то стелился липкий серый туман. Но даже сквозь него Эмбер каждое утро всматривалась в темное, почти черное пространство, вздымающуюся пену волн, слушала звук прибоя и крик чаек.
И вот наконец-то море предстало перед Эмбер во всей своей величественной красоте. Сегодня не было ни дождя, ни тумана. Ветер гнал по небу рваные свинцовые тучи, волновал морскую гладь. Волны с грохотом обрушивались на врезавшийся в воду мыс, отскакивали от скал, а потом набрасывались с новой силой.
Широкий пляж почти полностью был залит водой, только небольшая полоска у самого утеса, на котором возвышался Карлайл-Холл, оставалась сухой.
Эмбер забралась на плоский валун и всмотрелась в пейзаж, раскинувшийся перед ней. Волны были огромными, и если подойти совсем близко, они наверняка накроют Эмбер с головой. Ей нравился неистовый ветер и шум разбивающихся о камни волн. Этот звук волновал, будоражил кровь. Эмбер бросила взгляд на мыс – вот бы забраться туда. Наверняка сверху вид будет еще лучше. Она обернулась и, задрав голову, посмотрела на Карлайл-Холл. Отсюда, с пляжа, было хорошо видно верхние этажи здания. Она определила, где расположены окна ее спальни, взглянула чуть выше. Ей показалось, что на третьем этаже в окне стоит детская фигурка. Эмбер приложила руку козырьком, пряча глаза от света и пытаясь как следует рассмотреть дом. Да нет же! Не показалось! Вон в том окне, прямо посередине, стоит малыш в белом чепчике и длинной рубашке и смотрит на нее. Может, это и правда ребенок кого-то из прислуги, работающей в поместье. Может, Томми просто не понял ее вопроса.
Эмбер решила вернуться в дом и как следует расспросить кого-нибудь из горничных, а может, и кухарку миссис Китс. Она видела ее лишь мельком, но женщина ей понравилась. К тому же показалась весьма словоохотливой. Не то что эта мегера мисс Робертс.
