Татьяна Ма
Золотой лотос
– Пусть только попробуют тронуть тебя, и я разгоню этих коварных лис по их норам, – пообещал Сяо Минсянь, опускаясь на колени перед ложем. – Если кто-то скажет тебе хоть одно неприятное слово, обещай, что тут же поставишь меня в известность, Сяо Лянь, и я избавлюсь от них всех. Ты будешь императрицей!
– Что вы, мой господин, – испуганно пискнула Сяо Лянь. – Мне ничего не нужно, только бы видеть вас иногда и дарить вам радость. О большем я и не мечтаю.
Сяо Лянь потянула к себе императора, и его приунывшее было мужское достоинство, снова воспряло в предвкушении изощренных ласк.
***
Чжи Гун стоял, молчаливо склонив голову, и ждал приказаний от своей повелительницы. Императрица Да Мэй сидела на низком троне, размещенном на верхней ступеньке высокого постамента, а потому Чжи Гун чувствовал себя карликом, ведь Да Мэй возвышалась над ним, как изваяние в буддийском храме. На ступеньку ниже обычно сидели четыре наложницы первого ранга, но сегодня в приемном покое императрицы не было никого. Чжи Гун, ее верный евнух, намекнул, что хотел бы побеседовать с Да Мэй наедине.
Императрица сделала знак Чжи Гуну, взмахнув тонкой рукой. Ее пальцы украшали длинные хучжи, драгоценные футляры для ногтей, покрытые золотом и витиеватым узором в форме дракона. Евнух тут же поднялся на предпоследнюю ступеньку и встал на колени у ног императрицы.
– Значит, этот глупец собрался выбросить меня из дворца и возвести Сяо Лянь на императорский трон, посадив рядом с собой? – прошипела Да Мэй, склонившись к самому уху Чжи Гуна.
– Я все слышал вот этими самыми ушами, моя повелительница, – не поднимая взора на императрицу, подтвердил евнух.
– Видимо, он совсем выжил из ума, забыл об этикете, установленном предками. Эта Сяо Лянь вьет из него веревки, а он подчиняется.
– Император верит в ее искренность, – пробормотал евнух.
– Искренность. Ха! Что бы кто-то просто так, без какой-либо выгоды для себя, влюбился в этого жирного осла! – с тонких губ Да Мэй слова слетали с шипением, будто сочился яд. – Эта Сяо Лянь далеко пойдет, если мы не остановим безумие Сына Неба.
Императрица сделала еле уловимый знак рукой, и Чжи Гун сполз по ступенькам постамента, постоянно кланяясь. Он давно служил Да Мэй, и понимал каждый жест своей повелительницы без лишних слов. Такое мимолетное движение пальцев означало лишь одно: он должен идти, а ей нужно обдумать все услышанное. Евнух пятился ползком до тех пор, пока не оказался за резной дверью приемного покоя. Там он встал, довольно улыбнулся и отправился к себе. Присутствие Сяо Лянь на ложе императора не входило в его планы. Если эта девка возвысится, то положение императрицы пошатнется, а значит, и он, Чжи Гун, утратит власть над евнухами и другими наложницами. Власть, которую он так долго добивался и которую не собирался выпускать из рук. Он только боялся, что его повелительнице не хватит духу избавиться от неожиданной соперницы. Придется все взять в свои руки.
Чжи Гун направился в покои Изящества, где царила Хуафэй. С ней сговориться будет куда как проще.
***
Сяо Лянь сидела на плоском камне, опустив босые ножки в пруд в южной части Летнего Сада. В прозрачной воде то тут, то там виднелись спины золотых карпов. В этом уголке парка всегда было тихо и безлюдно. Длинные косы ив спускались в самую воду пруда. Легкий ветерок шелестел их мелкой листвой, отчего Сяо Лянь казалось, словно кто-то шепчет ей на ушко слова, разобрать которые, однако, она никак не могла. Через узкую часть пруда был перекинут ажурный мостик из белоснежного камня, возвышавшийся над водой полукружием, которое вместе с отражением в зеленоватой глади создавало иллюзию завершенного круга. На другом берегу пруда виднелась нефритово-зеленая крыша павильона. Терракотовые стены его почти полностью скрывали ярко-розовые и красные цветы гибискуса. Сяо Лянь любила приходить в эту уединенную часть парка. Шелест ветра, шепот ивовых листьев, журчание бегущей по камням воды, аромат цветов помогали ее воображению создавать новые и новые танцы. Она созерцала природу, слушала ее голос, а потом, вступая на подиум, воспроизводила движением ног, игрой пальцев, покачиванием бедер завораживающий танец. Ее искусство любил император Сяо Минсянь и, кажется, саму Сяо Лянь он искренне полюбил. Девушка всей душой прикипела к доброму и ласковому с ней уже немолодому императору. До нее доходили слухи о том, что Сяо Минсянь был груб, жесток и не воздержан. Однако не верила наветам. Императора просто никто не понимал, не пытался заглянуть ему в душу, а ей, безродной девушке по имени Маленький Лотос, это удалось. Сейчас она мечтала только об одном: чтобы император сдержал обещание, возвел для нее павильон вот здесь, в самом дальнем углу парка, и она бы смогла жить уединенно, вдали от козней и интриг императорских наложниц. Даже если Сыну Неба не будет позволено навещать ее часто, она будет довольствоваться редкими встречами и будет танцевать только для него одного.
