Татьяна Пугачева
Последняя ария
"…Знаешь, Джулия," – тихо произнес Морелли, "когда-то я мечтал стоять на этой сцене. Петь для полного зала. Но судьба распорядилась иначе."
Джулия мягко коснулась его руки. "Может быть, это и привело вас сюда сегодня, инспектор. Чтобы раскрыть правду и защитить то, что вы когда-то любили…"
Увертюра
Инспектор Алессандро Морелли стоял у входа в театр Ла Скала, его пальцы невольно отбивали на бедре фортепианные гаммы. Величественный вестибюль кипел жизнью: миланская элита блистала в вечерних платьях и смокингах. Морелли на мгновение заколебался, но тут появилась Джулия Росси, её глаза сияли от возбуждения.
"Инспектор, вы только посмотрите на эту роскошь!" – воскликнула Джулия, мягко подталкивая его внутрь. "Знаете, каждая деталь здесь имеет свою историю. Вот эта люстра, например…"
Морелли едва слушал. Им овладело некоторое смятение – хрустальные люстры, шёпот голосов, и едва уловимый звук настраивающегося оркестра. Он невольно прислушался к обрывкам разговоров вокруг.
"…говорят, Кастальди в последнее время не в голосе…"
"…а вы слышали о ссоре Бьянки с дирижером?"
Джулия продолжала свой восторженный комментарий: "О, смотрите! Вон там Карло Бьянки, наш ведущий тенор. Какая харизма, правда?"
Морелли наблюдал, как Бьянки, излучая обаяние, приближался к ним. "Синьорина Росси, вы сегодня блистательны!" – он галантно поцеловал руку Джулии. "А вы, должно быть, тот самый знаменитый инспектор Морелли? Наслышан, наслышан…"
"Взаимно, маэстро Бьянки," – сухо ответил Морелли, отметив, как напряглись глаза тенора при упоминании Марии Кастальди.
Джулия, стремясь произвести впечатление на Морелли, вставила: "Знаете, инспектор, у Карло и нашего дирижёра, Антонио Риччи, довольно напряженные отношения. Особенно когда дело касается Марии."
Морелли невольно заинтересовался, хотя и пытался сохранять отстраненность. Внезапно его внимание привлёк громкий спор в тёмном углу фойе. Он узнал голос Марии Кастальди, примадонны, но её собеседник оставался в тени.
Извинившись перед Джулией и Бьянки, Морелли двинулся в сторону конфликта. Краем глаза он заметил, как Элеонора Верди, известная соперница Марии, стремительно удалялась от места ссоры. Он уже собирался подойти к Кастальди, когда его путь преградил элегантный мужчина.
"Инспектор Морелли, какая приятная неожиданность! Лука Ферретти, покровитель искусств," – представился незнакомец с обезоруживающей улыбкой. "Признаться, я удивлён видеть вас здесь. Насколько я знаю, вы не частый гость в опере… хотя, говорят, у вас незаурядный музыкальный талант."
Морелли напрягся. "Боюсь, вы преувеличиваете, синьор Ферретти. Моё присутствие здесь – чистая случайность."
"Ах, не скромничайте! Я слышал, вы когда-то подавали большие надежды как пианист. Почему же оставили музыку?"
Этот неожиданный интерес к его прошлому выбил Морелли из колеи. Он пробормотал что-то невнятное и поспешил откланяться, чувствуя, как всколыхнулись давно похороненные воспоминания.
Джулия, заметив его смятение, предложила: "Может, посмотрим на подготовку к спектаклю? Я могу провести вас за кулисы."
За сценой царил контролируемый хаос. Костюмеры суетились с последними штрихами, гримеры колдовали над лицами артистов. Мария Кастальди, внешне спокойная, но с едва заметной ноткой нервозности, распевалась в углу.
Морелли, вопреки себе, почувствовал, как его затягивает этот мир, который он когда-то оставил. Он оценил мастерство и самоотдачу артистов, их стремление к совершенству.
Внезапно мимо них пронесся рабочий сцены, что-то взволнованно шепча на ухо Антонио Риччи. Дирижёр заметно побледнел. Этa мелкая деталь не ускользнула от внимания Морелли, зародив в его уме первые подозрения.
Возвращаясь в фойе, они невольно подслушали напряженный разговор между Элеонорой Верди и Карло Бьянки.
"Ты с ума сошёл? Если что-то пойдёт не так…" – шипела Элеонора.
"Успокойся. Всё под контролем," – отрезал Карло, нервно оглядываясь.
Морелли поделился своими наблюдениями с Джулией. "Здесь что-то не так. Слишком много напряжения для обычной премьеры."
Джулия кивнула. "В опере всегда кипят страсти, но сегодня и правда что-то особенное. Знаете, ходят слухи, что Мария собирается объявить о своем уходе. Это может перевернуть весь театр с ног на голову."
Их разговор прервал звонок, призывающий зрителей занять места. В суматохе Морелли заметил, как Лука Ферретти в укромном алькове торопливо передал какую-то записку молодой женщине – он узнал в ней дублершу Марии. Выражение лица Ферретти – смесь предвкушения и страха – заставило Морелли насторожиться.
Он попытался приблизиться, но толпа вынесла его к входу в зал. Джулия, охваченная предвкушением спектакля, не заметила его внезапной настороженности.
Заняв свои места, они наблюдали, как поднимается тяжелый занавес. Первые мощные аккорды "Тоски" заполнили воздух, на мгновение отодвинув тревоги Морелли на второй план. Он взглянул на Джулию, поглощенную представлением, и принял молчаливое решение оставаться бдительным.
Когда Мария Кастальди вышла на сцену, Морелли окинул взглядом зрительный зал, отмечая расположение ключевых фигур, с которыми он столкнулся сегодня вечером. Музыка звучала все громче, отражая растущее напряжение. Интуиция никогда не подводила инспектора, и сейчас она ясно давала сигналы о надвигающейся беде.
Морелли осознал, что его случайное присутствие на опере неожиданно втянуло его в мир интриг и потенциальной опасности. С этой мыслью он погрузился в музыку, готовый к любым неожиданностям, которые может принести этот вечер.
Арии
Занавес медленно поднимался, открывая великолепие сцены Ла Скала. Алессандро Морелли невольно затаил дыхание, ощущая, как годы отдаляют его от этого мира роскоши и драмы. Рядом с ним Джулия Росси подалась вперед, её глаза сияли от предвкушения.
"Инспектор, вы только посмотрите на декорации!" – прошептала она с восхищением. "Каждая деталь – произведение искусства. Видите тот балкон? Он точно воспроизводит архитектуру римского палаццо времен Тоски."
Морелли кивнул, пытаясь сосредоточиться на словах Джулии, но его внимание было приковано к оркестровой яме. Первые ноты увертюры "Тоски" наполнили зал, и он почувствовал, как его пальцы непроизвольно начали отбивать ритм на подлокотнике кресла.
"Вы, кажется, хорошо разбираетесь в опере, синьорина Росси," – заметил он, стараясь скрыть свой интерес.
Джулия слегка смутилась. "Я… у меня были хорошие учителя," – ответила она уклончиво, но тут же оживилась. "О, смотрите! Вот и Мария Кастальди!"
На сцену вышла примадонна, и зал затих. Морелли внимательно наблюдал за ней, отмечая каждое движение, каждый жест. Мария двигалась с грацией и уверенностью, но что-то в её глазах заставило его насторожиться.
"Джулия, вы не находите, что Кастальди сегодня немного… напряжена?" – спросил он, наклонившись к своей помощнице.
Джулия нахмурилась, вглядываясь в лицо певицы. "Возможно, вы правы. Но это может быть просто волнение перед важным выступлением. Хотя…" – она запнулась, словно вспомнив что-то.
"Что такое?" – Морелли уловил её колебание.
"Ничего, просто… В последнее время ходили слухи о каких-то проблемах у Марии. Но никто не знает подробностей."
Морелли задумчиво кивнул, его детективное чутье пробудилось. "А вы, Джулия? Вы знаете что-нибудь об этих проблемах?"
Джулия отвела взгляд, явно чувствуя себя неловко. "Я… я не уверена, что имею право об этом говорить."
"Джулия," – мягко произнес Морелли, – "если есть что-то, что может быть важным, вы должны мне рассказать."
Она глубоко вздохнула. "Хорошо. Но не здесь. В антракте."
Морелли кивнул, возвращая внимание к сцене. Мария Кастальди начала свою арию, и её голос, полный страсти и силы, заполнил каждый уголок театра. Но теперь инспектор слышал в нем нотки тревоги, которые раньше не заметил бы.
Когда занавес опустился, знаменуя конец первого акта, Морелли и Джулия направились в фойе. Вокруг них бурлила светская жизнь – звон бокалов с шампанским, оживленные разговоры, смех.
"Итак," – начал Морелли, отведя Джулию в сторону, – "что вы хотели мне рассказать?"
Джулия нервно оглянулась. "Я… я была ученицей Марии," – призналась она тихо. "Она взяла меня под свое крыло несколько лет назад, когда я только начинала. И в последнее время она была… странной. Тревожной."
"В каком смысле?"
"Она говорила о каком-то важном решении, которое собиралась принять. О том, что это может изменить всё. Но она не вдавалась в подробности."
Морелли задумчиво потер подбородок. "И вы не имеете представления, о чем речь?"
Джулия покачала головой. "Нет, но…" – она замолчала, заметив что-то за плечом Морелли. Инспектор обернулся и увидел Луку Ферретти, пристально наблюдавшего за ними.
"Добрый вечер, инспектор, синьорина Росси," – произнес Ферретти, подходя ближе. "Наслаждаетесь представлением?"
"Безусловно," – ответил Морелли сухо. "А вы, синьор Ферретти? Как вам выступление Марии Кастальди?"
Глаза Ферретти на мгновение сверкнули странным блеском. "О, Мария всегда великолепна. Но знаете, в искусстве всегда есть место для… перемен."
"Что вы имеете в виду?" – спросила Джулия, не скрывая тревоги в голосе.
Ферретти улыбнулся, но его улыбка не коснулась глаз. "Просто размышления вслух, моя дорогая. А теперь прошу меня извинить, дела зовут."
Он удалился, оставив Морелли и Джулию в напряженном молчании.
"Вы заметили?" – прошептала Джулия. "Его взгляд, когда он говорил о Марии…"
Морелли кивнул. "Да, здесь явно что-то не так. Джулия, мне нужно, чтобы вы были моими глазами и ушами в этом мире. Вы сможете?"
Она выпрямилась, в её глазах появилась решимость. "Да, инспектор. Я сделаю всё, что в моих силах."
Звонок возвестил о начале второго акта, и они вернулись в зал. Теперь Морелли смотрел на сцену совсем другими глазами. Каждый жест, каждая нота казались наполненными скрытым смыслом.
Когда Мария Кастальди начала петь "Vissi d'arte", Морелли заметил, как дрогнула её рука, потянувшись к реквизиту. На долю секунды в её глазах промелькнул страх, настолько неуместный для уверенной дивы.
Он повернулся к Джулии, чтобы поделиться своим наблюдением, но слова застыли у него на губах. По щекам девушки текли слезы, её реакция была слишком личной, слишком эмоциональной для простого восхищения.
Когда последние ноты арии растаяли в воздухе, Морелли и Джулия сидели молча, погруженные каждый в свои мысли. Инспектор чувствовал, что разгадка тайны где-то рядом, скрытая за кулисами роскошного театра и в сердцах людей, населяющих этот загадочный мир.
Джулия повернулась к нему, в её глазах читалась смесь уязвимости и решимости. "Инспектор," – прошептала она, – "есть кое-что еще, что вы должны знать о Марии и обо мне."
Занавес поднялся для финального акта, но Морелли понимал, что настоящая драма только начинается. В воздухе висело предчувствие надвигающейся бури, и он был полон решимости раскрыть все тайны, скрывающиеся за блеском и великолепием Ла Скала.
