Татьяна Серганова
14 ночей с монстром
Глава первая
София
Он выглядел как человек.
Почти.
Выдавали глаза – изумрудно-зелёные, с вертикальными зрачками, – и дорожка из сверкающей чешуи, что блестела на шее, теряясь за воротничком футболки.
Светлые волосы, выбритые на висках, которые были украшены затейливым тату в виде непонятных символов, и длинная чёлка, небрежно зачесанная пятернёй назад. Щетина на впалых щеках и подбородке по цвету чуть темнее волос.
И этот взгляд, пробирающий до самых костей.
Дрейг разглядывал меня, не таясь, прицениваясь и, кажется, принюхиваясь. По крайней мере, со своего места я видела, как шевелились его ноздри, глубоко вдыхая и выдыхая.
Он вольготно развалился на кожаном диване. В чёрной футболке с окровавленным черепом и потёртых светло-синих джинсах.
Босиком.
Хозяин жизни. Вершитель судеб. Проклятый дрейг!
В руке низкий стакан со спиртным, янтарный цвет которого мог поспорить с блеском опасных глаз.
Кубики льда мелодично звенели в тишине, когда мужчина подносил стакан к губам, делая крохотный глоток и снова отставляя в сторону.
За время моего нахождения здесь он проделал эту операцию уже шесть раз.
Я считала.
А чем еще заниматься в полупустой гостиной на самом верхнем этаже адского небоскрёба.
– Как, ты сказала, тебя зовут?
Голос ленивый, с хрипотцой, пробирающий до дрожи и заставляющий сердце тревожно заныть.
Опасный хищник. Зверь в человеческом обличье. Никто из нас не забыл те месяцы безумства и огненной смерти, которую обрушали на Тэрос тёмные тени, закрывающие мощными крыльями свет трёх лун. Полностью уничтоженный и так и не восстановленный Иллияд, который первым принял на себя удар монстров, пришедших из далекого космоса.
Когда-то мы были друзьями… когда-то мы верили в союз между людьми и дрейгами.
Нам казалось, что мы непобедимы. Новые технологии, футуристические города, роботы, которых становилось всё больше на улицах городов. Нас переубедили, заставив дорого заплатить за свою гордыню.
– София. София Трэкот, – немного запинаясь, произнесла я.
– София, – повторил он и снова глотнул, смакуя не только спиртное, но и моё имя, растягивая гласные, заставляя затрепетать в испуге.
Кивнула, сжав полы длинного пиджака так сильно, что побелели пальцы.
– Ты хоть понимаешь, к кому пришла?
Он издевается надо мной. Играет, провоцирует, наслаждаясь замешательством и страхом.
– Да.
К монстру, к чудовищу. К повелителю города. К тому единственному, кто мог её спасти.
– Далеко же ты зашла, София.
Очень далеко.
Пришлось заложить последнее золото и те немногие ценные вещи, что еще оставались дома. Болезнь всё забрала. Еще немного и Фирс откажется платить по счетам. А больше у меня ничего не было.
Но игра того стоила.
Всё или ничего.
Последний шанс, после которого была лишь пустота.
– Далеко.
– Пришла просить… Ты знаешь, сколько приходят ко мне каждый месяц? Каждый день? Таких, как ты? Как они умоляют, ползают у моих ног, рыдают, иногда даже угрожают и посылают проклятья?
Холодный изумруд взгляда, от которого так трудно дышать.
Мне душно.
Рука сама поднялась, оттягивая тугой воротничок рубашки.
Мужчина пристально следил за каждым моим движением и продолжал пить.
Пустое занятие. Дрейги не пьянеют. Для них нужен наркотик совсем иного рода. Всё это лишь спектакль. Всё для меня.
– Могу представить, – хрипло прошептала в ответ.
– И почему я должен помочь именно тебе?
У меня не было ответа на этот вопрос. Только надежда. Хрупкая, незримая, прозрачная, что могла лопнуть в любой миг. Но она всё равна была, и я отчаянно цеплялась, не желая отступать. И так всё зашло слишком далеко.
– Я стану вашей рабой. Сделаю всё, что скажете. Добровольно отдам свою жизнь на алтарь, – срывающимся голосом произнесла я и была почти сразу перебита.
– Алтарь давно не берёт человеческие жизни. Вы, люди, так смешны и нелепы… Неужели всё ещё верите сказкам о кровавых жертвоприношениях, которые вам рассказывали ваши политики? – спокойно отозвался тот и вдруг оказался рядом.
Доля секунды, размытое пятно, дуновение ветерка – и вот дрейг уже рядом. А между нами всего пара сантиметров. И я могла разглядеть неповторимый рисунок каждой чешуйки на шее.
– Я ведь противен тебе, не так ли? – оскалившись, спросил дрейг.
Высокий, на полголовы выше меня, а ведь я никогда не была маленькой. Широкоплечий, мускулистый и очень опасный.
Зубы у него были обычные, никаких выступающих клыков и прочих ужасов, но я всё равно дрогнула, отступив на полшага, пытаясь разорвать эту близость.
– Я… не понимаю, – только и смогла выдохнуть в ответ.
Очень жарко. Я слышала о том, что температура тела у них выше нашей, но никогда не думала, что настолько, что этот жар будет душить меня, вызывать капельки пота на коже и путать мысли.
– София Трэкот, – задумчиво повторил он, обходя меня по кругу. – Дочь несравненного Фила Трэкота.
Глупо было даже думать, что он не свяжет два этих имени, и я была готова к такому повороту. О том, что дрейг меня вспомнит, речи даже не было. Прошло столько лет, и я изменилась. Очень сильно.
– Отец мёртв уже шесть лет.
– Осталась только мать. Она знает, что ты здесь?
Я прикрыла глаза на мгновение.
– Нет.
– А твой жених? Как его там зовут? Крикливый такой, всё пытается выйти из тени Фила, доказать что-то.
– Даниэль.
Голос всё-таки дрогнул. Губы пересохли и даже начали трескаться, и я быстро облизала их.
Заметил. Изумрудный взгляд полыхнул пламенем обжигающего огня.
Значит, навёл справки обо мне и моём окружении. Что ж, так даже лучше.
– Даниэль Фирс, – медленно повторил он и скривился. – Слабоват он для лидера. Стержня нет. А вот у Фила был, и у этого, – задумался и почти сразу ответил: – У Макса Уилсона.
Не знаю, каких сил мне удалось сдержаться. Как удалось поглотить обидные слова, которые так стремились сорваться губ. Но смогла, выстояла.
– Он ведь тоже не знает о том, что ты здесь?
– Нет. Никто не знает.
Меня бы не пустили. А вздумала бы сопротивляться – пустили бы расход. Мать не позволила бы оказаться здесь, но за эти годы она потеряла бдительность, решила, что я сдалась. Именно поэтому мне удалось пройти так далеко. Но больше шанса не будет.
– Никто не одобрит, – заметил дрейг, касаясь прядки, которая выпала из аккуратного пучка. По-другому кудрявые волосы не собрать.
Мне пришлось прикусить щеку, чтобы не закричать, когда он неожиданно подался вперёд, поднося её к лицу, вдыхая аромат.
– Возможно, даже проклянут, – продолжил он хрипло, буравя меня пристальным взглядом. – Просить помощи у дрейга… Для твоего окружения – это равносильно предательству.
– Переживу.
Есть вещи пострашнее. Вот только дрейгу это неинтересно.
– Алтарь жертвы не принимает, а рабыня мне не нужна. Боюсь, что воткнёшь нож в спину. Выходит, тебе и предложить нечего, – неожиданно произнёс мужчина, отступая.
Игре конец. Ему наскучило.
Сердце словно рухнуло вниз.
Силы разом оставили. Хотелось кричать, выть, биться в истерике. Но вместо этого я застыла столбом, до боли стиснув зубы и смотря в спину своему мучителю.
– Пожалуйста…
Молить бесполезно, но и отступить я не могла. Последний шанс, последняя попытка.
– Меня не пронять женскими слезами и мольбами, – не оборачиваясь, сообщил он, возвращаясь к дивану.
Но у меня еще был козырь.
Последний.
Глубоко вздохнула и выпалила, боясь передумать.
– Я тайрифи.
Замер.
Надо же, мне удалось достучаться до него.
Тайрифи… самое ценное, что осталось у нас. Самое дорогое и важное. Да, такого мне точно не простят. Но плевать. Мне на всё плевать. Я готова была идти на риск, готова была поставить всё на карту, лишь бы спасти её.
Дрейг уже повернулся, медленно, очень медленно двигаясь в мою сторону.
А вот выпад был резким. Он схватил меня за левую руку, чуть повыше локтя, отодвигая другой рукой край рукава возле запястья, чтобы оголить идентификационную печать… клеймо.
Прикосновение к центру большим пальцем, и кожа нагрелась, активируя паспорт генома. Небольшая голограмма, содержащая в себе всю информацию, засветилась над рукой. Дрейг быстро проглядел её и покачал головой.
Я лишь молча наблюдала за ним и ждала дальнейших действий.
Ноготь на указательном пальце удлинился прямо на глазах. Именно им монстр полоснул по моей ладони, оставляя глубокую царапину, которую тут же заполнила кровь.
Больно.
Я тихо ахнула и дёрнулась, пытаясь вырваться, но хватка была слишком сильной.
Дрейг наклонился и слизнул капельку. Всего одну. Коснувшись горячим языком моей кожи.
– Отголоски, – произнёс несколько разочарованно.
Я другого и не ожидала.
– Вы А'Рэ (прим.автора А'Рэ – уважительное обращение к высшему дрейгу), – спокойно ответила ему, опуская руку и сжимая кулак, чтобы хоть как-то остановить кровь. – Любой другой не почувствовал бы даже этого.
Дрейг чуть склонил голову, внимательно меня изучая.
– Подпольная операция?
Чувства скрыть не удалось.
Воспоминания накрыли с головой. Холод операционной, блеск инструментов, пустые глаза врача, склонившегося надо мной. Голос матери, приказывающий молчать и не кричать. Но мне так больно, что я её почти не слышу, задыхаясь от собственных криков.
– Да.
– Интересно. – Дрейг снова закружил вокруг меня, разглядывая, принюхиваясь. – Очень интересно. Ты знаешь, какова ответственность за сокрытие?
– Да, – кивнула, спокойно встречая его взгляд. – И вы можете хоть сейчас сдать меня жиглам. Только одна маленькая деталь: тогда тайрифи ускользнёт. Сколько еще их осталось на Тэросе?
Кивнул и вдруг спросил:
– А она? Айрин, не так ли? Она тоже тайрифи?
Я тяжело сглотнула и мотнула головой.
– Нет.
Я хорошо помнила разочарование отца и Макса, когда пришли данные обследования. И, конечно, во всём обвинили именно меня. Я никому тогда не сказала, что была рада отрицательному ответу.
Дрейг молчал, и я пошла в наступление.
– Вам известно, что без моего согласия блокировку не снять. Что я в любой момент могу запустить процесс саморазрушения. Я предлагаю сделку. Вы спасёте Айрис, а я дам вам то, что вы все так жаждете.
Он не спешил с ответом, наслаждаясь моими мучениями.
Снова отправился к дивану, сел на него, беря в руки бокал.
– Я видел её карту. Четвёртая стадия лихорадки Алларии…
Я отлично понимала, что дрейг хотел этим сказать. Что шансы выжить есть лишь на первой, редко на второй. И никогда на последних. Ей осталось от силы пару месяцев.
– Но вы дрейг, и вы можете…
– Спасти, – задумчиво протянул он, перебив меня. – Возможно. Но ты уверена, что хочешь этого?
– Что? Да, конечно, я…
– Ты примешь возможные последствия?
– Я приму всё что угодно, если она будет жить.
– Это я уже понял… Тайрифи… Хорошо же они спрятали тебя.
Я лишь неловко пожала плечами.
– Как смогли.
– Ты же не расскажешь кто, где, когда?
– Нет.
– Наверняка Фил приложил к этому руку.
Я лишь промолчала. Не подтверждая и не опровергая его слова.
– Хорошо, – улыбнулся он. – Я принимаю твои условия, София Трэкот.
Сначала мне показалось, что я ослышалась. Так боялась поверить, что удалось, что получилось. Даже дышать было страшно. Вдруг вздохну, моргну – и надежда растает как дым.
– Вы принимаете? – прошептала тихо и облизнула пересохшие от волнения губы кончиком языка. – Вы действительно принимаете?
– Ты думала, я откажусь от тайрифи? Но для начала нам необходимо кое-что прояснить.
– Да, да, конечно, – быстро закивала я, готовая в этот момент на что угодно. – Я вас слушаю.
– На то, чтобы попытаться её спасти, мне понадобится около четырнадцати дней. Четвёртая стадия слишком запущена, шансов и так мало.
Я кивала, сосредоточившись лишь на первой фразе.
Он её спасёт! Спасёт!
А остальное неважно.
– И все эти четырнадцать ночей ты будешь проводить здесь. У меня.
Я тяжело сглотнула.
– Но… тайрифи, – пробормотала растерянно.
– Знаю, – прервал дрейг мой лепет, раздраженно махнув рукой. – Я не собираюсь с тобой спать. О нет… у меня совсем другие планы.
От того, как он улыбнулся, у меня затряслись колени, но я лишь еще выше задрала подборок.
Да, глупость подумала.
Дрейг не будет со мной спать. Ему нужна живая тайрифи. Для постельных утех у него есть другие. Я знала об очередях и отборах на право делить с ним постель.
Но также я не забыла те иссушенные, сморщенные тела, покрытые морщинами, седые волосы и неожиданно яркие, молодые глаза. Шесть лет назад отец таскал меня по больницам, показывал тех, кто отдал молодость и жизнь за богатство. Пытался получить от них жалобы, но ни одна не согласилась.
Кто-то считал, что это небольшая расплата. Они есть и сейчас. Когда тебе грозит смерть в нищете на окраинах города в куче мусора, то выбора особого нет.
Надо лишь быть красивой и невинной. Дрейги в этом плане были очень привередливы и щепетильны, невинная кровь будоражила их сильнее всего. А я по этому пункту точно не подходила.
– Простите, – произнесла покорно. – Мне не стоило.
– Но если ты захочешь поменять условия нашего соглашения и включить в них секс, то я возражать не стану.
Дрейг снова рядом.
Надо же, я, кажется, начала привыкать к таким быстрым перемещениям. Даже не вздрогнула, когда лица коснулся лёгкий ветерок и монстр оказался передо мной.
– Но всего лишь пару ночей. Чтобы воздействие было минимальным. Мы же не хотим, чтобы дар так быстро исчез. – Рука коснулась моей щеки, поймала прядку, которая вновь упала на лицо.
– Как прикажет А'Рэ,– ответила я, глядя прямо в изумрудные глаза дрейга.
Прямой вызов. Я бы никогда не решилась на такое, но сейчас не смогла удержаться.
А он рассмеялся, больно потянул прядку и тут же отпустил.
– Ну вот, так лучше. – Пальцы впились в мой подбородок, заставляя не опускать взгляд и смотреть. Смотреть и теряться в зелени его взгляда, в глубине которой полыхал огонь Дерриума, родной планеты дрейгов. – Характер, сила… Тебе не идёт быть слабенькой дурочкой.
– Не понимаю, о чём вы, – отозвалась я, чуть сморщившись, когда ногти особо болезненно впились в кожу.
– А может, ты и сама не знаешь, – продолжил дрейг задумчиво, убирая руку и отступая на два шага назад.
– Не знаю что? – осмелилась спросить у него.
– Какой огонь горит внутри.
– Вы ошибаетесь. Огня нет, ничего нет. Дар крови – это всё, что у меня осталось.
– Возможно, – задумчиво ответил тот. – А теперь иди. Завтра вечером за тобой придут.
– Завтра? Но я думала…
– Что я начну прямо сейчас? Ошиблась. Для снятия блокировки надо время, а я не собираюсь терять ночь из-за этих проволочек.
– Хорошо, – кивнула я и попятилась в сторону выхода.
– И еще, Софи, – остановил дрейг меня у самого выхода. – О нашей связи узнают все.
Нисколько в этом не сомневалась, но всё равно надеялась на благородство.
– Дочь погибшего сенатора Трэкота в моих руках, по собственной воли. Такого упускать я не буду, – продолжил он.
– Я уже шесть лет как не имею ничего общего со своей семьёй, – пояснила ему. – И сомневаюсь, что им будет интересно услышать эту информацию.
– Вот и проверим.
А'Рэ Элгар Форр
Девчонка ушла, оставив после себя легкий аромат тела и капельки цветочных духов. Молодец, хорошо подготовилась к встрече с дрейгом. Никаких резких запахов, лишь она и цветы.
Он давно не принимал гостей в башне и совсем забыл, когда кто-то из людей добирался до личных покоев. Но желание встретиться с дочерью заклятого соперника было слишком сильно.
Любопытство. Ему казалось, что это чувство давно утеряно. Слишком всё было привычно и обычно. Ничего нового.
Элгар ведь почти не помнил её. Худенькая девочка с копной светлых кучерявых волос, которая прятала глаза за огромными очками. Фил Трекот был ярым сторонником старины и традиций. И вместо того, чтобы сделать дочери операцию по восстановлению зрения, заставлял носить очки, кичась глупыми традициями.
Судя по сегодняшней встрече, избавившись от тирании отца, София исправила свой недуг. Выросла и похорошела, из щуплого подростка превратившись в красивую женщину.
Дрейг подошёл к огромному панорамному окну и застыл, смотря вниз на сумеречный город, который сиял тысячами ярких огней.
– Фу, чем тут воняет?
Зейна, как всегда, вошла без приглашения.
Прошагала через комнату прямо к нему, обвила руками торс, забираясь под майку и горячо шепча на ухо:
– Ты скучал?
– Я просил не приходить сюда, – убирая цепкие ручонки, заявил дрейг, поворачиваясь к гостье.
– Что такое? – рассмеялась Зейна, сверкнув серыми глазами. – Боишься гнева Барга?
Женщина выглядела точно так же, как и все представители их расы. Высокая, гораздо выше среднего, стройная, с тонкой талией, длинными ногами и крепкой грудью. Сероглазая с вертикальными зрачками и с серебристыми чешуйками, которые кое-где выступали на шее и плече, парочка была на висках, придавая её чуть раскосым глазам экзотический вид. Пепельные волосы также выбриты на висках, которые были украшены менее богатым рисунком, чем у Элгара. Остальные волосы собраны в толстую длинную косу, которую она украсила жемчужными нитями.
Совершенное тело облачено в традиционную тунику дрейгов. Длинную, до пят, белого цвета, но далеко не скромную. Высокие разрезы до самых бёдер по бокам, длинный вырез спереди, практически до самого пупка. Держалась эта конструкция благодаря широкому поясу, украшенному вышивкой и драгоценными камнями.
– Я уже давно ничего не боюсь, – ответил он, отворачиваясь и возвращаясь на диван, на который упал, с наслаждением вытянув ноги.
– И эта убогая одежда. Решил стать одним из жителей Тэроса? – продолжала говорить Зейна, следуя за ним по пятам.
– Она гораздо удобнее нашей. И оправдываться перед тобой я точно не стану.
Она вздохнула, присаживаясь рядом и осторожно касаясь пальчиками его колена.
– Ты бы проветрил тут, человеком пахнет.
– А Тэрос вообще люди заселяют, – рассмеялся дрейг. – Представляешь?
– Ты смеёшься надо мной? Это человечка тебя развеселила? – недовольно нахмурилась Зейна.
– Ревнуешь?
Теперь пришла её очередь смеяться.
– Я? К ней?
– Она тайрифи.
Смех резко погас. Женщина развернулась, подавшись вперёд всем телом.
– Врёшь.
Элгар молча приподнял бровь, даже не удосужившись ответить.
– Я хочу её, – выдохнула Зейна, сверкая узкими зрачками.
– Здесь не Дэрриум, дочь Аррата, и ты не смеешь мне приказывать, – резко осадил её мужчина. – Она моя. И только моя.
– Но…
– Ты смеешь мне перечить? – рыкнул дрейг, приподнимаясь, и золотая чешуя засверкала на теле, выступая из кожи.
Зейна запнулась, отодвигаясь и пряча взгляд. Даже она не могла пойти против А'Рэ, и чужая сила больно ударила по её ящеру.
– Нет. И прошу прощения за дерзость. Новость несколько удивила меня, поэтому я и не сдержалась. Тайрифи долго не попадались охотникам.
– Зато она попалась мне, – довольно улыбнулся дрейг. – И отпускать её я не намерен.
Глава вторая
София
Не помню, как спустилась на лифте вниз, как на негнущихся ногах пересекла огромный холл, выложенный белым мрамором, вышла, чуть пошатываясь, на улицу, подставляя лицо крохотным капелькам дождя, падающим с небес.
Темно, сыро и прохладно. Весна в этом году задержалась. Может, это и к лучшему. Лето на Тэросе длилось всего два месяца и было очень жарким.
Доктор Сеймур говорит, что для Айрин жара нежелательна. Здоровье у малышки сейчас таково, что малейшее колебание может ухудшить и без того тяжелое состояние. А я не могу это позволить. Особенно сейчас, когда спасение так близко.
Поправив воротник пиджака, я сбежала по ступенькам, пересекла мостовую и, осторожно оглядываясь, перешла дорогу, спеша к капсульной остановке. Она сияла яркими неоновыми вывесками в паре сотен метров впереди по улице.
Капли весеннего дождя падали на волосы и плечи, затекали за шиворот, вызывая противную дрожь по телу. Я спешила как могла, скользя на тонких каблуках и перепрыгивая через мелкие лужи, которыми была усеяна ровная мостовая. Так спешила, что едва не налетела на небольшого робота-уборщика, что, фырча и жужжа, собирал мусор.
Вот и спасительный прозрачный грузовой лифт, который доставил меня и еще десяток людей на площадку ожидания. Народу, несмотря на поздний вечер, было много. Комендантский час отменили уже лет пять как, но я всё равно не любила ходить по ночам.
Маневрируя между людьми, я направилась к нужной платформе. Капсулу придётся ждать долго, мой маршрут не пользовался популярностью – промышленный район, низкие старые постройки для рабочих заводов и фабрик. Блага цивилизации и реконструирования еще не добрались до этих мест. Бывшему, да и нынешнему правительству удобнее было строить новые дома, чем ремонтировать старое и ветхое жилье.
Серость и убогость, как говорила мать, кривя нос.
Но, несмотря на унылость, мне нравилось там жить. Или, может, дело в том, что эйфория от свободы всё ещё не пропала за эти шесть лет?
– Маршрут 3164, платформа номер тринадцать, – механически произнёс женский голос, заставив меня встрепенуться.
Небольшая белая капсула с большими окнами, вместимостью на тридцать человек остановилась, и двери открылись с тихим шипением, пропуская немногочисленных пассажиров внутрь.
Я прижала пластиковую карточку к считывающему устройству, мысленно напомнив себе пополнить баланс.
Путь до нужной остановки по воздушным тоннелям, которые пересекали город сотней различных путей, занял чуть более часа. Улицы привычно моргали внизу неоновыми и голографическими вывесками. К концу в капсуле нас осталось только двое. Я и какой-то старичок, который что-то бормотал себе под нос, глядя под ноги.
До дома еще десять минут по тёмным улицам, тускло освещённым небольшими фонарями. Я уже почти дошла до подъезда нашего низкого пятиэтажного дома, когда внезапно услышала сбоку шорох и лязг металла.
Сердце ёкнуло, и я обернулась, вглядываясь в небольшой проём между домами, из которого на меня двигалось огромное бесформенное тёмное пятно.
Понадобилось чуть больше секунды, чтобы успокоиться и вздохнуть.
Жиглы. Опять кого-то ищут. Вроде новых покушений на дрейгов не было. Хотя, проводя всё свободное время в больнице, я совсем отстала от жизни и перестала следить за новостями.
Два огромных робота, которые больше напоминали пауков из-за восьми ног и мощного тела с большим телескопическим глазом. Ростом почти три метра и массой в несколько тонн.
Я привычно замерла, подняв лицо для сканирования и выставив руку, демонстрируя запястье с кодом.
– София Трэкот, – сообщил жигл, получив данные. – Двадцать четыре года. Не привлекалась.
После чего оба развернулись и продолжили обход. А я, даже не обернувшись, подошла к двери подъезда, приложив ключ к рамке. В последнее время такие патрули встречались всё чаще.
Наша квартира располагалась на втором этаже.
Стоило мне войти внутрь, бессильно прижавшись к двери спиной, как автоматически включился свет и в проёме материализовалось полупрозрачное голографическое изображение робота.
– Добро пожаловать, София, – четко и равнодушно произнесла она.
Или оно. Но мы с Айрин решили, что это девочка.
– Привет, – устало улыбнулась я, снимая туфли.
– У вас два новых сообщения.
– Показывай.
Изображение поплыло, превратившись в лицо дорогой матушки.
– Софи. Где тебя опять носит? Срочно свяжись со мной! – резко произнесла она и недовольно поджала губы, прежде чем отключиться.
В этом вся Илли Трэкот: только командный тон и ничего больше.
– Второе сообщение.
Образ снова поплыл, приняв облик коренастого темноволосого мужчины с карими глазами.
– София, – произнёс Даниэль Фирс. – Ты мне нужна. Отзвонись. Дело срочное.
Своего жениха игнорировать я не могла. Слишком многое было поставлено на карту. И, пока Фирс оплачивал лечение Айрин, я готова была танцевать под его дудку.
Войдя в комнату, которая служила у нас спальней, гостиной и кухней одновременно, я подошла к переговорнику и набрала номер, который был накрепко вбит в памяти.
Даниэль долго не отвечал. Номер пришлось набирать трижды, прежде чем небольшой экран недорогого устройства замигал и появилось немного помятое лицо жениха.
– София, – недовольно произнёс он, изучая меня странно блестящими глазами. – Что так долго? Опять в больнице торчала?
– Что ты хотел? – сухо уточнила у него, не желая отвечать на вопрос.
По крайней мере, не сейчас.
Дрейг предельно чётко сказал, что не будет делать тайны из наших отношений и позаботится, чтобы об этом стало известно всем, так что долго молчать мне не придётся. Но в данный момент я не хотела говорить правду. Слишком устала и взвинчена была, чтобы выслушивать вопли и истерику Фирса.
– Через две недели годовщина, – сообщил он, поправляя расстёгнутый воротничок рубашки, на уголке которого я сумела разглядеть крохотный след от яркой помады.
Всё ясно. Вот от чего я отвлекла жениха. И глаза у него не просто так блестят. Наверняка развлекался со своей секретаршей. И никаких чувств, кроме легкой брезгливости, это открытие у меня не вызывало.
– Я помню.
Забудешь такое. Ведь именно тогда я начала новую жизнь. Сбежала из дома сразу после того, как стало известно про катастрофу. Схватила Айрин и сбежала, наивно считая, что избавилась от давления семьи Трэкот и гнили высокородных семейств.
– Мы должны быть там.
Кивнула, отлично понимая, что этого не будет. Через четырнадцать дней Айрин будет спасена, а моя жизнь кончена. Такого предательства мне не простят.
А мне хотелось смеяться…
– И приведи себя в порядок, – брезгливо разглядывая меня, добавил Даниэль. – Я перевожу тебе достаточно денег, чтобы ты могла хорошо играть роль моей невесты.
– Всё уходит на лечение, – отозвалась я, совершенно не испытывая мук совести.
– Бесполезная трата денег. Лихорадку не победить, болезнь слишком запущена. Ты лишь мучаешь её, продлевая агонию.
– Это тебя не касается, – немного резко ответила ему. – Свою роль я знаю и выполняю, как того требует соглашение.
– И не бесплатно.
– Извини, великой любовью к тебе не воспылала.
– Ну конечно, – саркастически усмехнулся мужчина. – Я же не…
– Хватит! Тебе есть что мне сказать?
Даниэль скривил губы, и глаза опасно блеснули.
– Раньше ты была другой.
– Ты тоже. Всего лишь тень за спиной отца и Уилсона. Ты от их смерти выиграл больше всех.
Нахмурился, чуть вздрогнув, и сузил глаза, которые опасно сверкнули:
– Надеюсь, тебе хватит ума больше этого не говорить? Нигде и никому.
– Не переживай, – отозвалась я и отключилась, не желая больше продолжать этот бессмысленный разговор.
Приняв душ, я переоделась, разобрала старенький диван и почти сразу уснула. Завтра предстоял тяжелый день.
За эти годы я привыкла вставать рано, задолго до будильника, который ставила на шесть утра.
Одевшись, выпила чай с бутербродом, схватила сумку и поспешила на работу. До обеда надо было много сделать. В связи с болезнью Айрин, я работала всего лишь первую половину дня.
Конечно, не будь я дочерью Фила Трэкота, мне бы вряд ли это позволили, выставив вон. Но мать и тут потрудилась.
Шесть лет назад, когда деньги от продажи драгоценностей стали подходить к концу, я смогла найти непыльную работу на заводе упаковщицей. Работа сложная, приходилось таскать тяжелые коробки самой, но на здоровье я никогда не жаловалась. Большой плюс был в том, что работникам предоставляли место в детском саду и я могла оставить малышку.
Я проработала всего пару дней, когда меня вызвали к директору. Не просто начальнику, а к директору, в кабинете которого я увидела мать.
– Оставлю вас одних, – откланявшись, сообщил пожилой мужчина, бросив на меня заинтересованный взгляд.
– Здравствуй, София, – поворачиваясь ко мне, произнесла Илли Трэкот.
Выглядела она шикарно в дорогом платье-халате изумрудного цвета, украшенном богатой вышивкой, и тюрбаном на голове.
– Мама, – продолжая стоять у двери, поздоровалась я с той, которую не видела более полугода.
Она сморщилась, оглядывая меня неприязненным взглядом.
– Я же просила не называть меня так.
– А как? Мадам? – наигранно весело поинтересовалась у неё. – Госпожа? Впрочем, это неважно. Я не вернусь домой.
– Этого стоило ожидать. А я не стану тебя уговаривать. Если тебе нравится жить в этом жутком месте, то спорить не стану. Свой выбор сделала. Но долг не выполнила.
– А мне кажется, с лихвой.
– Даниэль занял место отца, – продолжила она, проигнорировав мою фразу.
Я нахмурилась, вспоминая неказистого коренастого мужчину, который исполнял роль второго помощника и редко высовывался, предпочитая молчать и беспрекословно выполнять приказы.
– Можешь передать ему мои поздравления.
– Сегодня вечером в прессу поступит информация о ваших отношениях.
– Нет!
– Я не спрашиваю твоего мнения, София, – жёстко оборвала меня мать. – Одно моё слово, и тебя вышвырнут отсюда. Отдам приказ, и тебя нигде не примут на работу. За убогое жилье нечем будет платить, и что ты будешь делать дальше?
– Ты этого не сделаешь, – не очень уверенно произнесла я, до боли сжав кулаки.
– Хочешь проверить? О помолвке объявим через два года, когда срок траура закончится. Даниэлю нужна поддержка. Дрейги слишком задержались на Тэросе, пора возвращать власть истинным правителям.
– А ничего, что его невеста работает упаковщицей на заводе? Его это не смущает?
– Сегодня тебя переведут в секретари к директору, приказ уже готовится. Все уже знают, что после смерти отца ты решила продолжить его путь.
– Это как же, интересно?
Мать хищно улыбнулась.
– Отринула блага своей фамилии, отказалась от наследства, уехала в дыру и устроилась на работу на завод. Я бы сама не придумала лучше. Это сильно прибавило нам рейтинг, мы стали ближе к народу.
– Ты и здесь нашла свою выгоду, – выдохнула я.
– Я извлеку её из всего, София. И тебе стоит это помнить. Неужели ты думала, что, позорно сбежав, сможешь разорвать все связи с семьёй?
Да, думала.
Мне пришлось смириться. Я отлично знала, как жестока бывает мать и, если захочет, может выполнить свои угрозы. В конце концов, все было не так плохо. Мне давали возможность жить самостоятельно, лишь изредка выставляя напоказ.
До обеда я занималась текущими делами, после чего поспешила в больницу.
Денег Фирса хватало на то, чтобы устроить Айрин в самую лучшую больницу, которая располагалась в центре города. Для этого мне пришлось делать две пересадки.
За полгода, что она лежала здесь, меня уже все знали в лицо. Я кивнула охраннику в вестибюле и поспешила к лифту, который доставил меня на восьмидесятый этаж.
На посту никого не оказалось, и я просто прошла к нужной палате, которая располагалась в конце коридора. Этот бокс выделяли для безнадёжных. Чуть замерла у двери, нацепив на лицо улыбку, пару раз глубоко вздохнула и взялась за ручку.
Слова приветствия застыли на губах, стоило мне войти внутрь и осмотреться.
Палата была пустой. Полностью. Исчезли все игрушки, книги и вещи Айрин. Ничего не осталось.
Ноги подкосились, и я сползла на пол, задыхаясь от слёз и ужаса, который сжал сердце в жутком спазме. Мне нечем было дышать, перед глазами всё поплыло, а в голове была только одна мысль: «Не успела!»
