Татьяна Сонная
(Не)счастливая я и миллионер
Глава 30
Стучу в дверь квартиры и сразу же начинаю шарить в сумке в поисках ключей. Лена, скорее всего, уже уехала. Мне ужасно неловко перед ней, ведь я просто пропала больше чем на сутки, не предупредив. Что она обо мне подумает? Хотя какая уже разница. Что может произойти хуже того, что есть сейчас? На душе пустота и холод. Арктика. Наверное, судьба уготовила мне участь Снегурочки, а в дальнейшем Снежной королевы или снежной бабы – это уже как получится. Усмехаюсь своим мыслям. А что?! Быть бессердечной гораздо проще. Не нужно ни о ком переживать и лить слёзы. Может, со временем заведу кота, если загрущу. Ну это только после приобретения собственного жилья, а пока не получится. А если купить цветок? Назову его Марк, буду заботиться, поливать. Кактус. Как раз для меня. Неприхотливый.
Замок легко поддаётся. Вхожу в квартиру и натыкаюсь на чемодан в прихожей. Слышу звук льющейся воды в ванной. Успела. Подруга дома. Но явно собирается. Значит, успеем перекинуться парой фраз. Хорошо, что хоть тут улажу проблему, извинюсь и разойдёмся с миром. Она поедет учиться, а я…
Сажусь на стульчик и жду, когда Ленка наплюхается и выйдет. Минут десять просто втыкаю взгляд в пол, сижу, не шевелясь. Смотреть в одну точку просто, когда в голове каша. Мысли просто рассеиваются, не успев сформироваться.
Прихожу в себя от громкого вскрика.
– Лера! Ты меня до чертиков напугала! Как привидение, в самом деле, – в сердцах выпаливает подруга, прижимая ладонь к груди. – Фу-у-ух, ты хоть бы как-то обозначила своё присутствие.
Девушка подходит ко мне и задумчиво склоняет голову набок.
– Если честно, я всё знаю. Можешь не объяснять, но в следующий раз имей совесть – хотя бы пару слов кинь в сообщении.
– Что знаешь? – отмираю я и удивленно хлопаю глазами.
– О покушении на жизнь твоего работодателя.
– Откуда? – Я озадаченно хмурюсь. Совершенно ничего не понимаю.
– В криминальных новостях только об этом и судачат. Оказывается, твой босс – большая шишка. Ты, кстати, тоже засветилась… немного, – как-то слишком уж осторожно проговаривает Елена, внимательно следя за моей реакцией.
– Да?
– Не смотри только, пожалуйста, это видео, там… В общем, пока я просматривала, думала, с ума сойду. Не знаю, у кого хватило совести снимать все, что происходило, и выкладывать в общий доступ. Я считаю, что по крайней мере это неэтично, подло, что ли.
– Что там? – Я подскакиваю со стула и начинаю заламывать пальцы.
– Ты уверена?
Уверенно киваю. Мне нужно увидеть всё своими глазами.
Спустя минуту мы сидим за ноутбуком в поисках любительского видеоролика с моим участием в главной роли, если не считать Марка.
Уставившись на экран монитора, я медленно бледнею. Видеть всё заново, да и еще со стороны, ничем не легче. Ладошки холодеют, и на глазах появляются слёзы. Ленка с глухим хлопком опускает крышку своего пк и тихо вздыхает.
– Я была права, не стоило это включать.
– Да нет, почему же, – не соглашаюсь я, быстро стерев слезы с глаз. – Ничего страшного, сейчас такое время, можно запросто оказаться звездой соцсетей даже против воли. Современный мир – нигде не спрячешься.
– Ты любишь его, – произносит Лена и горестно вздыхает.
– Да. Люблю. Так вышло. Я не хотела, правда. Даже первое время сопротивлялась, но ничего не вышло.
– Удивительно. Как он сумел? Ты же никогда никого к себе не подпускала близко. Парней отшивала еще на стадии попытки просто заговорить.
– Не знаю. Правда. – Я пожимаю плечами и роняю голову на руки.
– Значит, он необыкновенный, – делает свои выводы подруга. – Как он? В новостях сообщают, что жив, но находится в крайне тяжелом состоянии.
– Жив. Больше ничего не знаю. В реанимацию никого не пропускают. Но я и не пыталась. Понимаешь… всё очень сложно. Ненавижу это выражение, но тут по-другому не скажешь. Он из другого мира, Лен. А я никто, простая девчонка, сирота.
– Не говори глупостей. Ты очень даже уникальная. Такой второй нет. И дурак он будет, если потеряет тебя. – Она обнимает меня и гладит по волосам. – Я решила, что ты у его постели провела ночь.
– Нет, я провела ночь в палате с его братом.
– Что?
– Меня накачали успокоительными, и я отключилась. Лекс отвез меня в клинику – удостовериться, что рецидива не случится.
– Понятно. Ты так плакала… и немудрено.
Неожиданно её телефон начинает громко гудеть.
– Ой, ну вот и всё. Мне пора. – Она сочувствующе смотрит на меня и тянет улыбку. – Ты не скучай тут без меня. Я скоро вернусь. Надеюсь, у тебя и твоего миллионера всё будет замечательно.
– Не беспокойся, я в порядке.
Ленка скептически поднимает бровь.
– Правда. Я в норме. Отосплюсь в кои-то веки. Отдохну. Будем переписываться.
Подруга удовлетворённо кивает, и мы обнимаемся на прощание. А потом, после поспешных сборов, еще разок на пороге. И вот я остаюсь в гордом одиночестве. Накатывает безумная усталость, и я принимаю решение не бороться с этим состоянием. Мне впервые незачем бодрствовать в позднее время. У Лены удобная мягкая постель. Подушка пахнет ополаскивателем для белья. Значит, меня ждали и специально перестелили постель. Приятно чувствовать заботу. Сон приходит быстро.
Впервые за долгое время я видела сны. Яркие, запоминающиеся. Мне снились родители. Мама и папа. Они улыбались, без умолку о чем-то тараторили, я слушала их разговоры ни о чем и боялась спугнуть момент. Ощущения были такими, будто я вернулась в детство. Так спокойно не было давно. Поднявшись с утра, поняла, что мне жизненно важно навестить их. С момента аварии прошло более шести лет, и за этот период я ни разу не отважилась сходить на могилку. Для меня это был непосильный шаг. Но теперь что-то изменилось. Чтобы начать новую жизнь, мне необходимо закончить все дела в прошлой. Я должна навестить свой маленький городок и сходить к ним. Мне нужно рассказать маме о Марке. Ведь я впервые влюблена, и мне так хочется с кем-то поделиться, а кому довериться, как не ей.
Лекс все-таки вручил мне ноутбук. Поглаживая по стальному корпусу холодной ладошкой, я открываю крышку и бронирую билет на автобус. У меня целых два дня на то, чтобы собраться с духом.
За завтраком на кухню иду уже после обеда. Открываю холодильник и удивленно округляю глаза. Ленка оставила кучу продуктов. Никогда бы не подумала, что она такая запасливая. По привычке выбираю яйца и помидорчики. Еда оказывается безвкусной. Не осиливаю и половины порции, запиваю водой из-под крана и возвращаюсь в постель.
С появлением в моей жизни Марка я научилась спать с телефоном в руке. Бесполезный навык, но он быстро прижился. Убираю телефон в сторону. Но расслабиться это не помогает. Ворочаюсь на мягком матраце и никак не могу найти место. Меня снедает беспокойство. Я переживаю. Понимаю, единственное, что сейчас получается делать, – это ждать вестей о нём. Не знаю, кто и как должен мне сообщить о его состоянии, но все равно жду. Ближе к вечеру терпение понемногу тает. Отыскав нужный номер в Яндексе, сразу же начинаю звонить.
– Добрый вечер, клиника «Санитас», я вас слушаю.
– Здравствуйте. Я хотела бы узнать о состоянии вашего пациента. Он находится у вас со вчерашнего дня…
– Назовите, пожалуйста, фамилию, имя и отчество.
– Лукьяненко Марк Леонидович.
– Кем вы приходитесь больному?
– Я… я сотрудник его фирмы. Мы вместе работаем.
– Извините, но информация о данном пациенте закрыта. Предоставляется только родственникам и при личном посещении.
– Девушка, подождите секунду, скажите хотя бы, он пришёл в себя?
В ответ слышу короткие гудки. Роняю голову на руки. Когда надоедает сидеть в одном положении, просто откидываюсь на кровать и закрываю глаза. Ничего не хочу. Полнейшая апатия.
Глава 31
Сквозь тяжелый сон слышу противный писк. Ничего не понимаю, что за ерунда. Это точно не будильник. У меня установлена мелодия, а это просто протяжный тихий звук, напоминающий звучание аппарата для ЭКГ-мониторинга в больнице.
Открываю глаза и осматриваюсь. Действительно палата. Судя по обстановке, реанимация. Слишком много вокруг меня медприборов. Я умер или еще пока нет? По участившемуся сердцебиению, о котором моментально оповещает аппарат, можно сделать вывод, что жив. Надо мной нависает девушка в белом халате. Первое, что она делает, – это вызов врача. Далее начинается ряд процедур, которые быстро утомляют. И в завершение, как бонус умирающему, в палату влетает мой отец.
– Марк! – его громкий возглас режет слух. Я морщусь, словно от боли. – Как себя чувствуешь? Болит что-нибудь?
– Пожалуйста, не шумите. Пациент очнулся пять минут назад. Ему сейчас сложно разговаривать. Говорите тише. Это может раздражать в данной ситуации, – суровый, но тихий голос врача заставляет отца ретироваться и поумерить пыл.
Я наблюдаю за руками доктора и часто моргаю. Словно это как-то поможет быстрее прийти в себя.
Отец тоже внимательно следит за всеми манипуляциями медиков. Под маской сурового мужчины он старательно прячет чуждые ему эмоции. Но я вижу: мой старик действительно переживает.
– Критическое состояние миновало, – озвучивает свой диагноз врач. – Но больному понадобится много сил для восстановления. Питание и отдых. Медикаментозное лечение продлится еще десять дней. После можно будет говорить о дальнейшей реабилитации. Сразу хочу вас предупредить: мне нужно сообщить в органы о том, что пострадавший пришел в себя. К сожалению, это необходимо. Он должен дать показания.
– У нас уже есть все доказательства вины определённого человека. Я не думаю, что нужно лишний раз беспокоить моего сына. – Леонид Валериевич одарил врача недовольным взглядом.
– Извините, но это стандартная процедура, и от неё невозможно отказаться. Со своей стороны обещаю проследить за процессом и при первых проявлениях ухудшения состояния нашего пациента препровожу следователя на выход. Вам не о чем беспокоиться.
Леонид соглашается, но вид у него остаётся явно неудовлетворенный.
– Марк. – Отец касается моей руки и заглядывает в глаза. Мне не по себе от его действий. Не помню, чтобы он был таким внимательным и заботливым. – Как ты?
– Пить, – единственное, что получается произнести.
Вода сразу же появляется у моего лица. Делаю жадный глоток и закашливаюсь. Острая боль пронзает грудь, на мгновение забываю, как дышать.
– Не торопитесь, – голос врача действует успокаивающе. Першение в горле утихает.
Делаю еще глоток. Сил совершенно ни на что нет. Противное чувство.
Слышу скрип двери. За спиной отца появляется Лекс. Он, оказывается, выше почти на полголовы. Никогда не замечал. Сын перерос отца. Да что уж говорить, мы оба гораздо выше. Появление брата меня радует. Несмотря ни на что я доволен тем, что не один. Теперь всё будет иначе. Я обязательно налажу с ним отношения.
Всматриваясь в мое лицо, он сдержанно улыбается. Его внимание к моему состоянию греет душу.
– Проснулся спящий красавец. Ну и напугал ты нас, – говорит Леша и тянет ко мне руку. Чувствую крепкое рукопожатие и улыбаюсь в ответ.
Оказывается, всего-то нужно было попасть под пулю, чтобы увидеть их вот так вместе и с проявлением повышенного интереса к моей персоне. Собрались тут – прямо настоящая семья. Только не хватает её.
– Лера? – её имя срывается с моих губ еле слышно. Но этого достаточно, чтобы отец расслышал и сменился в лице.
– Тебе сейчас в первую очередь нужно думать о себе и своем здоровье. О твоих бабах поговорим позже, – бросает отец и, развернувшись, уходит из палаты.
Вот и все, идиллия разрушена. Семейное собрание у моей постели закончено.
Отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Ничего. Я сам найду её, только встану на ноги. Найду и сделаю всё, чтобы простила.
Лекс тихо вздыхает надо мной и, разворачиваясь, уходит.
– Отдыхай, брат. Я всё улажу.
Алексей
Выхожу из палаты и следую за отцом. Леонид шагает размашистым шагом – это говорит о том, что он зол. Догоняю и просто пристраиваюсь рядом. Он бросает в мою сторону возмущенный взгляд и тут же отворачивается.
– Что-то хочешь сказать? – я начинаю разговор первым. Нужно как-то разрядить обстановку и, самое главное, помочь нерадивому братцу. Кто, если не я.
– Твой брат неисправим. Я столько бился над его воспитанием, а в итоге получил… что получил.
– Начнём с того, Леонид Валериевич, что его, как, впрочем, и меня, вы не воспитывали. Если говорите о нравоучениях, которыми засыпали Марка последние десять лет, так это поздновато. Мальчик вырос, характер сформировался.
– И ты туда же. Неблагодарные, – бросает мужчина и горько усмехается.
– Отчего же? Я всегда был благодарен вам, отец. Вы нашли время, чтобы забрать меня у матери, и выделили большие деньги на лучшее образование. Но, к сожалению, не все ценят то, что можно оплатить монетой, – в моем голосе сквозит ирония. Возможно, жестоко, но честно.
– О чем ты? – Леонид останавливается и оборачивается ко мне. На его лице читается заинтересованность. Я впервые осмеливаюсь делать замечание самому Лукьяненко-старшему.
– О том, что Марк всегда тянулся к вам. Ему не хватало семьи. Интернат для него сравним с тюрьмой. В детстве я часто находил его плачущим где-нибудь в подсобке после ваших редких визитов. Ему нужен был именно отец, а не счет в банке и дорогие шмотки. Но, к сожалению, его никто не услышал. Повзрослев, мальчик нашёл утешение в другом: развлечения, выпивка, женщины. Цель его жизни – портить вам нервы. Только так вы его замечаете. Он мстил тогда и продолжает это делать сейчас. Вы оба из года в год совершаете одни и те же ошибки. В итоге в вашей войне не будет победителей. Вы оба пострадавшие.
– С чего вдруг ты решил выступить его адвокатом? Не ты ли первый желал сместить единственного сына и занять его место? И не отрицай. Я видел это в твоих глазах. – Леонид смотрел на меня с усмешкой. Он был уверен в себе как никогда. Хладнокровный, практически бесчувственный мужчина, обладающий властью и острым умом. Способный разгадать любого человека и вывести на чистую воду. Он знал себе цену и не пасовал перед любыми трудностями. Но излишняя самоуверенность – не самый лучший советник в семейных делах.
Я усмехнулся и, сунув руки в карманы брюк, взглянул в глаза отца прямо, без страха и лукавства.
– В отличие от вас, я умею признавать ошибки. Мы с братом всегда плыли в одной лодке. Я понял это совсем недавно. Вам нет дела до нас равнозначно. Я не знаю, что сделало вас таким… равнодушным. Видимо, у вас своя трагедия жизни. Я не привык лезть к людям под кожу и не стану этого делать сейчас. Но уверен: без причины ни один нормальный человек, будь то мужчина или женщина, не станет хоронить себя на работе.
– Умный, значит. – На скулах отца играют желваки. Он хищно улыбается, но в этом жесте нет злости или суровости, скорее удивление. Он видит во мне равного и готов это признать. – Я прожил поболее вашего и могу сказать с уверенностью: всё в этом мире продается и покупается. Оплата бывает разная. Я проверил это на своей шкуре. Тебя купил у твоей матери, пообещав дать сыну блестящее будущее, образование, карьеру. Ты ведь понимаешь меня, потому как мы сильно похожи.
– Не-е-ет. Мы разные. – Я делаю шаг назад. – Я вижу, как твой сын пытается найти смысл жизни в той, для которой неважен его статус. Эта девчонка много значит для него. С ней он действительно счастлив. А ты слеп. Открой глаза.
– Она ничем не отличается…
– Та же самая песня. Ты неисправим. Проверь. Не веришь мне – посмотри сам. Ты же мастер разгадывать людей. Обрати внимание на эту девочку. Сделай над собой усилие, если хочешь наконец найти общий язык с Марком.
Леонид Валериевич вздыхает и поджимает и без того тонкие губы.
– Найди её, привези. Где она сейчас? Адрес? Телефон?
– Э-э-э, нет, дорогой отец. Я не буду бегать по этому твоему поручению. Постарайся сам. Адреса нет. Телефона тоже. Так вышло, не успели обменяться.
– Она работает на моего сына. Почему нет данных?
– Она сменила место проживания, так получилось, указать новый не успела, так как написала заявление на расчет. Номер сотового был у Марка, но он его потерял.
– Расчет? Что её не устроило?
– Это вы у сына своего спросите, Леонид Валериевич, не у меня. Он её на работу принимал, на свидания приглашал, и он же… вместо того, чтобы заниматься фирмой и налаживать отношения с девушкой, решил забухать.
– Мне кажется или ты сам не против за ней приударить?
– Не против. Но любит она его.
– Так уж и любит?
Вздыхаю. Упрямый, твердолобый.
– Я был там… ты знаешь, и видел, что было с ней, когда Марк лежал в луже крови. Так не ведут себя люди, желающие поиметь выгоду, в вашем случае – деньги. Она любит его. И признаюсь честно, многое бы отдал за такую девушку. Но, увы, мне не повезло.
Леонид хмурит брови и задумчиво чешет поседевшую бородку.
– Мне нужна её анкета. Данные, какие есть. Родители.
– Она сирота. Родители погибли шесть лет назад. ДТП.
– Детдомовская?
– Нет. Её забрал под опеку родной брат отца. Я скину тебе всё, что есть, на почту. Почитай на досуге.
Разговор меня утомил. Я надеялся на положительный результат, но не думал, что получится настолько хорошо. Надеюсь, мне зачтётся этот день плюсом к карме и однажды Марк вставит словечко за меня в трудной ситуации. Киваю отцу на прощание и покидаю клинику. Пока брат на больничной койке, мне нужно вытянуть его фирму. Восстановить контракты и запустить процесс. Я постараюсь сделать для него всё, что можно, даже невозможное. Опыт есть. Пора браться за этого оболтуса серьёзно. В предвкушении потираю ладони. На губах появляется самодовольная улыбка. Таким быть мне нравится больше. Чувствую себя частью семьи. Наконец-то!
Глава 32
Прижимаю к себе огромный букет красных роз и стою у самого входа на наше городское кладбище. Руки холодеют. Мне страшно. Мне кажется, если я переступлю эту границу, меня заставят вновь пережить те страшные дни. На глазах появляются слезы. Крупные капли просто стекают по щекам. Я так долго старалась забыть, но бегать вечно не получится. Я же хорошая дочь и должна навещать их. Должна!
Мысли убегают к Марку. Жаль, что он не со мной. Мне так его не хватает.
Вот и закончилась вся моя смелость. Хватило лишь на дорогу в родной город и покупку цветов. Что дальше? Вспоминаю взгляд Леонида Валериевича и понуро опускаю голову. Плечи ползут следом. Он не позволит нам быть вместе. Это невозможно. Я не смогу сломать эту систему. Не хватит силёнок бороться с таким человеком. Да и Марк может устать от этой войны и отступить. Лучше переболеть сейчас и отпустить. Но как тяжело.
Слышу позади шум мотора машины, кто-то приехал. Хлопают двери. Не оборачиваюсь. Не хочу, чтоб видели моё состояние. У людей своё горе, не до меня, пройдут мимо. Постою еще немного в сторонке, постараюсь собраться с духом.
Тихие шаги за спиной, и совсем рядом кто-то останавливается. Отступаю в сторону – может, мешаю пройти.
– Валерия! – громкий оклик заставляет вздрогнуть. Знакомый голос. Оборачиваюсь и втыкаюсь взглядом в черный пиджак. Поднимаю глаза выше и удивленно открываю рот. Леонид Валериевич собственной персоной.
За ним вижу своего опекуна. Он торопливо идет к нам, нервно потирая руки.
Морщусь. Никого из присутствующих мужчин видеть не рада. Не вовремя они. Вытираю слезы с лица и отступаю от Лукьяненко-старшего на пару шагов.
– Валерия! – Снова мой ненаглядный опекун. Ну зачем так орать?
– Здравствуйте, Владимир Анатольевич, – отзываюсь я не особо приветливо. – И вам добрый день, Леонид Валериевич. – Мне коротко кивают в ответ, это вполне устраивает. На более тёплый отзыв не рассчитывала.
Вздыхаю и кошусь в сторону ворот. И без свидетелей было сложно решиться, а теперь вообще невыполнимо. Что за собрание по мою душу? Внутри загорается маленький лучик надежды. Вдруг Леонид расскажет что-то о Марке. А если нет, как бы осмелиться спросить?
Самое главное, для чего в наши края пожаловал миллионер? Не просто же постоять рядом со мной? И чего ради прибежал дядюшка? Как они меня тут вообще нашли? Случайность.
Добравшись до нашей неразговорчивой компании, Владимир поправляет пиджак и впивается в меня строгим взглядом.
– Объясни-ка мне, милая племянница, что ты такого натворила, что тебя взялись разыскивать? И не кто-то, а лично Леонид Валериевич, – его голос дрожит от переизбытка эмоций. Он явно сдерживает себя от более красноречивых выпадов в мой адрес.
Опекун всегда переживал за себя и своё доброе имя. Родственница с плохой репутацией ему как кость в горле. Пусть я ни разу не подала повода, это не останавливало его от вечных напоминаний и упреков. Глава города должен иметь идеальную репутацию.
– Я тебя не единожды предупреждал…
– Владимир! – Леонид Валериевич делает шаг вперед, закрывая меня собой от разгневанного мужчины. – Как так вышло, что ваша племянница приехала в город и не сообщила вам о своём визите? Почему девушка стоит у ворот кладбища в таком удручающем состоянии, совершенно одна? И с чего, позвольте мне спросить, вы решили, что она сделала что-то плохое? Даже если и так, не вы ли должны встать на её сторону при любом раскладе? Как единственный близкий родственник и опекун.
– Валерия… уже не под моей опекой. Она достигла совершеннолетнего возраста, получила образование…
– Девушка выпустилась совершенно недавно, и вы с радостью скинули с себя все обязательства по её содержанию. Вам неважно, как и чем она жила после?
– Я… я… Ей на данный момент двадцать один год, она взрослая самостоятельная девушка и вполне может о себе позаботится сама, – настаивал опекун, но уже не так уверенно. Его до того румяные щеки начали понемногу бледнеть.
– Я всё понял. Можете не продолжать. – Леонид отворачивается от собеседника и смотрит на меня сверху. Выглядит он слегка озадаченным.
– Наша встреча по поводу финансирования…
– Отменяется! – отрезает Лукьяненко. – Извините, мне необходимо переговорить с Валерией без посторонних. Прощайте.
Опекун заливается краской. Поджав губы, он удаляется. Смотрю ему в спину и тихо злорадствую. Не все коту масленица.
Чувствую на себе изучающий взгляд Лукьяненко и несмело смотрю в его сторону. Мужчина улыбается. Вдруг! Мне! Что произошло? С чего такие перемены настроения?
– Не можешь решиться? – вдруг выдает он.
Я киваю, какой смысл отнекиваться?
– Давай провожу, – произносит он и предлагает локоть. Не могу отказаться. Это сильнее меня. Цепляюсь за его рукав и иду следом. Коленки дрожат.
– Ты веди, я не знаю дороги, – раздаётся у меня над ухом, и я киваю.
На удивление, дорогу помню, хоть и была тут всего лишь раз. Минута, и вижу знакомую оградку. Начинают дрожать руки. Леонид неожиданно обнимает меня и прижимает к своему боку. Не могу сдержать слезы. Громко всхлипываю.
– Поплачь. Будет легче. Это всегда помогает, – тепло говорит мужчина. – Со мной было то же самое. Я, как и ты, потерял родителей в своё время, потом любимую жену и хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Только вот поддержать меня было некому. Наверное, поэтому я так очерствел. Давай ставь цветы, и пойдём. Хватит с тебя на сегодня.
Киваю и выполняю всё на автомате. Взглянув лишь раз на изображение родных людей, позорно жмусь к чужому мне человеку в поисках поддержки. Странно, но я не испытываю к нему более никакой неприязни. Все прошло – как и не бывало. Немного же было нужно, чтобы поменять своё к нему отношение. Я сделала исключение. Всё-таки это отец любимого человека. И они так похожи.
Выходим за территорию кладбища молча. Мужчина всё так же обнимает меня. Ведет к своему авто.
– Леонид Валериевич, спасибо вам. Вы мне очень помогли. Одна бы я так и не решилась.
– Всегда пожалуйста, – отвечает он и по-доброму ухмыляется. – Никогда не думал, что найти человека – это проблема. Впервые столкнулся с такой задачей.
– О чем вы?
– Ты неуловимая девушка, Валерия. Мне пришлось перевернуть полгорода, чтобы отыскать тебя. Как ты умудряешься оставаться вне зоны в наше-то время? Ни адреса, ни телефона.
Я растерянно достаю сотовый из кармана и показываю его собеседнику.
Он заразительно смеётся. И я вижу в нем Марка. На минуту замираю.
– Вы так с ним похожи.
– С Марком? – уточняет он и озадаченно чешет затылок.
Я киваю.
– Как он? – Останавливаюсь у авто и с надеждой смотрю на мужчину.
– Ждёт тебя.
– Ждёт? – Я поджимаю губы, и на глазах снова наворачиваются слёзы. – Очнулся. Слава богу. Я так переживала.
– Вот только не надо слёз. – Леонид тычет в меня платком, который выудил из маленького кармашка. – На сегодня хватит сырости. Я, вообще, за тобой. Едем? Где твои вещи?
Я показываю маленькую сумку из-за спины и пожимаю плечами.
– Ну и хорошо. Не будем терять время. Этот упрямец хоть и очнулся, но вот с душевным равновесием там нелады. Мне посоветовали обратиться к тебе. Говорю как есть. Приукрашивать не привык. Мне нужно наладить отношения с сыном. Если ты залог его спокойствия и нашего с ним примирения, я буду рад принять тебя в нашу семью. Надеюсь, что мы с тобой найдём общий язык.
Я зависаю. Смотрю на Леонида потом на его машину. Немного растерянно прижимаю свою дорожную сумку к груди. Что это сейчас происходит? Он шутит надо мной? Или говорит серьёзно?
– Вы… сейчас серьёзно? Я…
– Садись вперёд. Не люблю, когда кто-то за спиной маячит, – обрывает мой лепет мужчина и ведёт за руку к двери. Открывает, подталкивает на сиденье. Когда мы трогаемся с места, до меня наконец доходит смысл произошедшего. Я еду к Марку. Его отец лично приехал за мной, и это означает, что он не против наших отношений. Я скоро увижу его. Тру щеки и начинаю улыбаться.
– Ну вот, наконец-то. Я, грешным делом, уже решил, что ты сына моего разлюбить успела. Как у тебя это получилось? И Лекс за тебя горой. Сам слюни пускает. Смотрю на тебя: вроде простая девчонка, две руки, две ноги, мордашка симпатичная. Простая. Эх. Стар я, видимо, стал. Хотя… когда вспоминаю маму Марка, на душе теплеет. Значит, еще жив. Ты, кстати, на неё чем-то похожа.
Леонид умолкает. А я начинаю засыпать под мерное покачивание авто. Тревожное состояние отпускает, и на душе становится удивительно тепло. Я чувствую себя комфортно, в безопасности. В салоне появляется тихая музыка, и я окончательно проваливаюсь в сладкий сон.
