Татьяна Тронина
Чужая свадьба
А бессонница – это такая гадость, это словно летишь в черную пропасть, у которой нет дна…
Таблетки Денис старался лишний раз не принимать. Ну, во-первых, сам врач, знал, какие последствия могут быть, если ими увлечься надолго, во-вторых, его собственный организм таблетки принимал с трудом.
Ведь потом, после искусственного сна, Денис чувствовал себя словно зомби. Вроде ходить мог, но в остальном… живой мертвец, да и только. Без осмысленного желания что-либо делать – только валяться где-нибудь в гамаке или на диване перед телевизором. Соответственно, следующая ночь без сна тоже обеспечена. Значит, снова нужно глотать таблетку. И так до бесконечности, пока не почувствуешь, что становишься психом…
Нет уж, лучше естественным путем, без ущерба для здоровья.
Вот и сегодня мужчина старался загрузить себя по полной программе. Весь день чистил дорожки на заднем дворе, выкопал пень из земли, потом гонял на велосипеде по окрестностям.
А затем, под ночь уже, решил сжечь старые ветки в мусоросжигателе – те, что остались после сегодняшней уборки.
…Накрапывал дождь, но спасала крыша над площадкой для барбекю. Вообще, хорошо бы шашлыки сейчас затеять, для того площадку и строил когда-то, чтобы в любую непогоду здесь можно было огонь развести, но объедаться мясом на ночь? Уж точно не уснешь потом. «И вообще, завтра Таисия прибудет, шашлыки лучше организовать к ее приезду», – напомнил себе мужчина.
Ветки, потрескивая, сгорали, только искры летели вверх. Тишина.
«А ничего нет. Бога нет и нет загробной жизни. И бесполезно думать, что случится потом, после. Ничего не будет, ничего не случится. Но люди трусы, они и смерть хотят переиграть, вот и придумали загробную жизнь…» – мрачно размышлял Денис.
В этот момент он услышал визг тормозов, удар и грохот. Совсем рядом.
Бах! Повалило забор, и в следующее мгновение на участок по доскам влетела машина. Ударилась капотом о фонтан, снесла его в один миг буквально и замерла.
Денис замер от неожиданности. Затем, стряхнув с себя оцепенение, шагнул к автомобилю. Все-таки водитель, пусть и сволочь изрядная, нуждается в помощи. Наверное, пьяный. У соседа вон где дорога поворачивает, постоянно забор сшибают – полно пьяных за рулем да лихачей…
Но в этот момент из машины, точно мешок, вывалилась на землю особа женского пола. Впрочем, тут же вскочила. Принялась оглядываться, растерянно разводить руками… Больше, кажется, в салоне автомобиля никого не находилось.
– Вы в порядке? – на всякий случай спросил Денис. Хотя уже понял – с этой фифой все в порядке.
– Простите… меня занесло, – залепетала фифа. – Потеряла управление. Дождь, дорога мокрая. Я вам порушила тут кое-что… Я заплачу́. Я заплачу́ за все, не беспокойтесь!
Кажется, она не была пьяной. Но тем хуже для нее. Идиотка. Гнала в дождь!
Денис посмотрел на то, что осталось от фонтана. Его не починить. Все, нет фонтана.
И тут эта фифа опять залепетала:
– Мое платье… – Она бросилась к раскрывшемуся от удара багажнику. Схватила раздувшийся, похожий на огромную пуховую подушку пакет, наверное, с этим самым платьем, и прижала его к груди. – О, мое платье… Кажется, не пострадало. Я бы не пережила, если бы с моим платьем что-то случилось…
Денис ненавидел подобных фиф. Есть нормальные женщины, а есть фифы. Отвратительные, глупые создания, помешанные на нарядах, косметике и прочей ерунде… Куклы, искусственные создания. Гламурные дурочки.
Вот как эта, например. Только что попала в аварию, точно танк, своим автомобилем проехала по чужой территории, порушила тут все, сама могла убиться, и… О чем она сейчас думает? О платье. Ах, она не пережила бы, если бы ее любимое платьице пострадало!
– Ваше платье? Блин… Ваше платье! – сдавленным голосом пробормотал Денис. Затем вырвал из рук фифы пакет с нарядом и, ни секунды не сомневаясь, что поступает правильно, кинул его в мусоросжигатель.
Фифа оцепенела. Молча, с широко раскрытыми глазами, смотрела на то, как горит ее платье.
Теперь, в свете яркого пламени, Денис мог как следует разглядеть незваную визитершу. Еще молодая. Похожа даже не на куклу, а на воробья – бессмысленные круглые глазки, остренький носик, светлые волосики живописно встрепаны. Ах, она блондинка! Все понятно.
Пламя погасло. Денис захлопнул мусоросжигатель крышкой. Мужчина не чувствовал ни капли раскаяния.
– Мое платье… – несчастным голосом пропищала фифа. – Вы его сожгли… Я же… Я же вам сказала, что заплачу́ за все… Зачем?
– Засуньте свои деньги… сами знаете куда, – перебил ее Денис. – Убирайтесь с моего участка. И чем быстрее, тем лучше. Для вашего же здоровья.
Фифа развела руками, затем принялась бегать вокруг своей машины кругами. Точно, идиотка…
Потом остановилась, села наконец в салон, попыталась завести авто. И – тишина.
Денис подошел ближе. Фифа опустила боковое стекло. Ну, разумеется, новая проблема. Да шла бы она подальше со своими проблемами!
Денис развернулся и направился к дому. Его даже потряхивало от ненависти, от раздражения, вызванного этой нахальной, глупой особой. В сущности, он не обязан ей помогать. Пусть разбирается сама.
…Как ни странно, но в эту ночь он заснул сразу, без проблем, едва щекой коснулся подушки.
* * *
Оля, сидя в салоне своего автомобиля, сама не заметила, как задремала.
…Приснился ей Сергей, жених. Причем приснился молодым еще, почти юношей. Сергей – из того периода, когда только зародилась Олина любовь к нему.
Ей исполнилось лет четырнадцать, ему– уже двадцать четыре.
Оле сосед нравился и раньше. Она всегда смущалась при виде Сергея, убегала. Маленькая стеснительная девочка-подросток… Но тогда, именно лет в четырнадцать, ее чувство по отношению к Сергею окончательно оформилось. Раз – и Оля вдруг отчетливо осознала, что молодой человек, живущий рядом, заполнил все пространство внутри нее, вокруг нее.
И она – уже не она, а кто-то другой. Другая девочка. Не Оленька Никифорова, а… любовь. Она есть любовь, да, вот так.
Странно и страшно. Радостно и мучительно. Каждый шаг теперь давался ей с трудом, каждый удар сердца отзывался болью в груди. Нет-нет, физически Оля была абсолютно здорова, просто внезапно обрушившаяся любовь душила девочку, мешала ей дышать и двигаться.
Она еще не умела управлять этой любовью, не знала, что с ней делать, как с ней жить. Словно ураган подхватил и понес куда-то…
Сергей был очень красивым молодым человеком. За ним всегда табуном бегали девушки. Оля не раз наблюдала издалека, как сосед идет по улице, мимо Олиных окон, то с одной, то с другой девицей. Днями и ночами Оля придумывала истории, как она вырастет, тоже превратится в неземную красавицу, и Сергей наконец влюбится в нее.
Потом словно небеса рухнули – до Оли донеслась новость, что Сергей женится. Оля, конечно, теоретически знала, что женитьба не навсегда случается, и даже о статистике разводов в стране слышала, рассказали на уроке по этике и психологии семейной жизни – о том, что распадается каждый второй брак.
Но в глубине души, где-то на уровне генетической (женской!) памяти, что ли, для Оли брак казался чем-то священным и главным. Очень серьезным событием, которое полностью меняло жизнь человека.
Поэтому, когда Сергей женился, Оля плакала о нем ночами, как о мертвом. У нее тогда возникло стойкое ощущение, что она потеряла его навсегда.
Молодая жена Сергея – весьма эффектная девушка. Черноволосая красавица, стройная, с длинными ногами фотомодели. Оля не ненавидела ее, нет, и даже не ревновала. Скорее, глядя на соперницу, даже не подозревавшую о ее, Олином, существовании, чувствовала отчаяние.
Потому что она, испытав первую, безответную любовь, внезапно лишилась и иллюзий.
Можно, конечно, придумывать и дальше истории о том, как она, Оленька Никифорова, из серой мышки превратится в роковую красотку, при виде которой Сергей начнет грызть себе локти – ах, милая, где ты была раньше… Но Оля оказалась на редкость разумной девочкой. Она осознала – никогда Оленька Никифорова не превратится в роковую красотку. Никогда мужчины не будут складываться в штабеля сами собой при ее появлении.
Типаж не тот, физические данные изначально не те, характер даже не тот… Она – симпатичная, хорошенькая даже, тихая, скромная. Она никогда не станет такой, как жена Сергея.
С тех самых пор Оля перестала мечтать о том, что когда-нибудь сразит Сергея своей неземной красотой.
Кстати, позже, уже став взрослой, Оля не раз встречала женщин, которые, будучи даже уже в солидном возрасте, так и не смогли расстаться с мечтами о том, что настанет день и час, когда они наконец при случайной встрече «сразят» своего любимого (реального мужчину или воображаемого «принца»). Причем, что интересно, эти женщины ничего не делали для того, чтобы иметь возможность сразить. Например, не старались похудеть или не стремились научиться одеваться, хорошо выглядеть. Получить хотя бы шанс упасть в объятия своего недосягаемого любимого… Зато упасть ежевечерне в объятия холодильника – завсегда пожалуйста, в этом «мечтательницы» себе не отказывали. Тогда какой смысл в этих мечтах?!
…Итак, Оля, когда Сергей женился, испытала горькое разочарование, поняв, что жизнь – слишком простая, слишком грубая вещь. Чудес не бывает, невозможное никогда не произойдет. Судьба каждого человека изначально запрограммирована и катится по одним и тем же рельсам, Оленька никогда не превратится в красотку, Сергей никогда ее не полюбит.
Тем не менее, Оля, даже полностью осознав свои перспективы, так и не смогла до конца разлюбить Сергея.
Наблюдала за ним издалека (именно что наблюдала, при случае специально за ним не бегала, не следила маниакально), позже, скоро, испытала еще один неприятный удар по самолюбию, когда увидела жену Сергея уже с «животиком»…
Поэтому Оля, разумная девочка, буквально заставила себя уехать из Ярославля после окончания школы. Она честно старалась забыть Сергея. Училась, работала, встречалась со Славиком, с другими… Но никакая сила не могла ее заставить совсем забыть о первой любви.
Девушка приезжала изредка в родной город, к матери (мать была тогда еще жива, отца Оля ни разу не видела, говорили, он умер давно). Узнала, что у Сергея родился второй ребенок. Затем до Оли дошли слухи, что Сергей развелся. И тут сердце, вопреки голосу разума, затрепетало, опять безумные мечты полезли в голову… Но не успела она углубиться в свои мечты, как Сергей женился второй раз, и очень скоро у него родился очередной сын.
Оля принялась повторять себе привычную мантру: «Все бесполезно. Все безнадежно. Выкинуть этого мужчину из головы, надо самой строить свою жизнь…»
Ольга старательно пыталась строить, но по ночам к ней приходил он, ее вечный возлюбленный, единственный. Наваждение! Она просыпалась и понимала – просто так Сергей из ее головы и сердца не исчезнет.
Иногда, как уже упоминалось, Оля делилась своими чувствами с подругами, спрашивала знакомых, живущих до сих пор в Ярославле: а как там Сергей? Как какой Сергей… Сергей Андреевич Зернов – вот какой. Ну, тот, что жил когда-то по соседству с ней, в одном дворе. Да-да, тот самый, у которого теперь аптечная сеть, известный человек…
Жизнь Оли напоминала вечную борьбу. Борьбу с самой собой.
А потом… случилось чудо. То самое, в которое Оля никогда не верила, будучи разумной девочкой, вернее, женщиной уже. Сергей узнал о ней, о ее любви – и сам в Оленьку Никифорову влюбился.
Вот так она, серая мышка, тихоня, «тихий омут», в котором даже черти не водились, вдруг получила от жизни то, о чем всегда мечтала!
Но что самое удивительное, до сих пор ей продолжал сниться Сергей, тот Сергей, что времен ее юности…
…Оля увидела его в очередной раз во сне, протянула руки, обняла. Улыбнулась.
Почувствовала, как жар охватывает ее всю. «Почему же так жарко, словно в печке?»
«Печка. Огонь? Костер!» – отозвалось подсознание. Сон стал рассеиваться…
Оля вздрогнула. Застонав, наконец открыла глаза. И обнаружила, что сидит в своей машине. Солнце светит прямо на нее, сквозь запотевшее лобовое стекло. Душно, жарко невыносимо.
Мгновенно молодая женщина вспомнила о вчерашнем происшествии. Ехала в машине. Дождь. Авария. Мужчина. Мужчина сжег ее свадебное платье! А она до сих пор здесь, сидит в сломанном авто на чужом огороде… А в субботу – свадьба. Там, в Ярославле, ее, свою невесту, ждет Сергей.
Оля повернулась, морщась – все тело за ночь затекло. И чуть не вскрикнула – рядом, за боковым стеклом, маячило чье-то лицо.
Какая-то женщина стояла у машины и в упор, наклонившись, разглядывала Олю. Встретившись с Олей взглядом, женщина нахмурилась и постучала костяшками пальцев в стекло.
Оля послушно опустила его. Попыталась пригладить волосы – взмокшие, торчащие в разные стороны.
– Вы кто? – строго спросила женщина. – И как это все понимать вообще… Где Денис?
– Какой Денис? – едва ворочая распухшим, непослушным языком, спросила Оля. «Господи, как хочется пить!»
– Денис, хозяин… – Женщина, уперев руки в бока, отступила назад, огляделась. Нахмурилась еще сильнее.
Оля, растерянная, испуганная, наблюдала за ней, не зная, какого еще удара ожидать от жизни.
– Так, а это что? А где фонтан? А с забором что? Ага, ага… Так это вы все это натворили, получается? И не вздумайте отвертеться – я невооруженным глазом вижу следы от колес! – возбужденно, гневно закричала женщина.
Оля молча, потерянно продолжала наблюдать за ней. Было той на вид лет сорок. А может, она и Олина ровесница… У неизвестной особы очень длинные ноги, причем узкие, сухие щиколотки и, в противовес, широкие бедра. Массивный верх (плечи, верх рук, грудь большая), короткая шея. Густые темно-русые волосы убраны в пучок, отчего лоб женщины казался слишком круглым, выпуклым. Короткая юбка, водолазка с «горлышком» – эта водолазка делала и без того недлинную шею женщины еще короче. Овальное лицо с пухлыми щеками без грамма косметики и при том неестественно яркие, тонкие брови. Татуаж, скорее всего.
Словом, женщина эта производила двойственное впечатление. То ли старая, то ли молодая; то ли толстая, то ли тонкая. То ли она следит за собой, то ли ей глубоко плевать, как она выглядит.
Высоко вскидывая колени и тем неуловимо напоминая скачущего кенгуру, женщина металась по двору, оценивая разрушения, произведенные Олей.
А сама Оля, взмокшая, еще сонная, одуревшая, наблюдала за незнакомкой… «Наверное, это жена того мужчины. Точно. И вон как по-хозяйски себя ведет… Жена!»
Оля открыла дверцу, вышла из машины. И, прикрывая лицо ладонью от солнца, твердо произнесла:
– Я заплачу́ за все. Пожалуйста, не волнуйтесь. Вчера ночью был дождь, я потеряла управление на мокрой дороге. И вот… Забор и фонтан на моей совести. Простите, пожалуйста.
– А где Денис? – словно не слыша Олю, нервно закричала женщина. – Где он? Что вы с ним сделали? Вы и его зашибли? Да что ж это творится… Я сейчас полицию вызову! – уже впав в какое-то неистовство, завопила она. – Денис!!!
Оля вздохнула. Она, с одной стороны, понимала даму. Ну как, приезжает она, хозяйка, к себе домой, а там – забор повален… Невольно орать станешь. Хотя это так некрасиво, грубо – ничего не слушая, вопить истошным голосом. И ладно бы Оля человека задавила, тут нормально прийти в отчаяние. Но зачем орать из-за какого-то деревянного забора?! Это же… неженственно!
Поэтому, с другой стороны, Оля не понимала подобных людей. Подобных женщин, вернее – предпочитающих кричать и метаться, вместо того чтобы спокойно разобраться в происходящем. Но тем не менее свое мнение Оля не стала высказывать.
Виновата, что ж, теперь только молчать остается. А люди – они разные бывают…
– Тася, – раздался сзади голос. – Тася, я здесь. Со мной все в порядке.
Оля обернулась – неподалеку стоял мужчина. Тот самый, который сжег свадебное платье.
Вчера ночью, в лунном свете и отблесках пламени, он показался Оле коренастым, уродливым.
Теперь же напротив находился вполне нормальный мужчина, ростом выше среднего, не толстый, а скорее плотный, мускулистый. И, пожалуй, не такой уж и урод. Обычный. Темноволосый, лет сорока, а может, и меньше. Черты лица крупные, резкие. Общее выражение недовольства на лице… Бр-р, ладно, пусть и не урод, но все-таки неприятный дядька. Хотя, возможно, кому-то лицо этого самого Дениса показалось бы и интересным…
– Денис! Ты жив! – женщина, которую звали Тасей, высоко вскидывая колени, бросилась к мужчине, обняла. – Ты не представляешь… Подъезжаю, а тут забор повален. У меня прямо сердце оборвалось.
«Точно, они муж и жена…» – подумала Оля.
– Что тут произошло? Кто эта девица? – наобнимавшись с мужчиной, которого, оказывается, звали Денисом, заговорила Тася, грозно глядя на Олю.
– Я не знаю, – мрачно произнес Денис. – Свалилась как снег на голову. Водить не умеют, а туда же…
– Ты вызвал полицию? Тут была полиция? Это серьезное происшествие, надо все срочно запротоколировать!
Самое время звонить Сергею, просить его о помощи.
Но у Оли вдруг разболелась голова, она села обратно в машину, легла на руль, уткнув лицо в руки. Жарко. Пить хочется. Голова болит.
– Дамочка, вы чего себе позволяете? Куда вы? Не хотите отвечать? – строго спросила Тася.
Оля подняла голову и прошелестела из последних сил:
– Хочу. Что мне делать? У меня машина не заводится. Я готова все оплатить. Что вам от меня надо? Вы думаете, я нарочно вчера в забор въехала, по злому умыслу?
– А не надо было вообще за руль садиться в такую погоду! – закричала Тася.
– Вы не кричите, – сказала Оля. – Пожалуйста, давайте говорить, я готова говорить, обсуждать произошедшее, но только не кричите. У меня голова раскалывается.
– Денис, ты слышал? Она мне еще условия ставит. Нет, ну это хамство!
Тася еще что-то кричала и кричала, но Оля вдруг перестала ее слышать. Раз – и она словно провалилась куда-то.
…Очнулась. Оказывается, она в какой-то комнате, над ней ветер треплет белую занавеску. По потолку бегают солнечные зайчики.
– Лежите. Похоже, у вас был обморок, – раздался рядом голос Дениса.
Оля приподняла голову. На стуле, сложив руки на коленях, сидела Тася и буравила Олю взглядом.
– Нет, со мной все порядке, – сглотнув, сказала Оля. – В духоте всю ночь в машине просидела. Окна не могла открыть – иначе комары… Дайте мне таблетку от головы и воды. Через полчаса все пройдет. И я уеду. Вернее… Вы говорили, где-то рядом автосервис? Пусть отбуксируют мою машину к себе с вашего участка, а там… – она махнула рукой. С трудом села.
– Держите! – Под носом у нее оказался стакан с водой, в которой с шипением растворялась таблетка. Оля взяла стакан, с жадностью выпила все воду. Откинулась на подушку, закрыла глаза.
– Да, провести ночь в закрытой машине – то еще испытание, – холодно произнес Денис. – Хорошо, что хоть двигатель не был включен. Каких-то хронических заболеваний нет? Я врач. Может, вам вызвать «Скорую»?
– Нет. Я здорова. Не надо «Скорой», – ответила Оля. Помолчав, добавила: – Очень тяжелый был день накануне. И устала, долго ехала. Потом ночь в машине, духота…
– Может быть, позвонить вашим родным? – спросил Денис.
– Нет. У них проблем и без меня полно. Я хочу вызвать такси и уехать. С машиной своей потом разберусь, пусть стоит в автомастерской.
Пауза.
Оля лежала, чувствуя, как дует в лицо свежий ветер из окна. Постепенно головная боль начала отступать.
– Значит, так, – наконец произнес мужчина. – Я сейчас пойду в автосервис. Договорюсь с мужиками, они ваше авто отбуксируют.
– Ты с ума сошел! – вмешалась Тася. – С какой это стати именно ты должен решать проблемы этой женщины?
– А кто должен?
– Пусть она и решает! Я не понимаю, к чему эта галантность ненужная… Дорогой мой, сейчас равноправие, к твоему сведению!
– Я в курсе, – скрипучим голосом ответил Денис. – Но поступаю так не из соображений галантности, как ты выразилась, а потому… а потому что, кроме меня, никто эту ситуацию быстро не разрулит! Ну какой от нее толк, посмотри?
– Нет-нет, я сама… – Оля вновь попыталась подняться.
– Да лежите уже! – Денис надавил ей на плечо, не позволяя сесть.
– Мне неприятно, что по моей вине ссорятся близкие люди… Мне неприятно, что доставила вам столько беспокойства…
– Неприятно ей, – фыркнула Тася.
Это оказалось последней каплей для Оли. Она села на кровати и закричала с отчаянием, со злостью, глядя в лицо это женщины:
– Да, мне неприятно! И я заехала на ваш участок ненарочно! Я готова заплатить за все убытки! Ну что, что мне еще надо сделать, чтобы вы мне поверили? Живьем кожу с себя снять?! Я виновата, но я не пытаюсь увильнуть от ответственности…
– Да лежите уже! – с досадой произнес Денис и опять ловко опрокинул Олю назад, на подушки. – Минимум полчаса еще лежите, я сказал. А то и час.
– Час? – возмутилась Тася. – Она должна у нас час лежать?
– Если она встанет прямо сейчас, то наверняка вновь в обморок хлопнется, и уж тогда неизвестно, сколько ей придется валяться у нас! – заорал Денис. – Тася, дорогая… Уж ты-то не испытывай моего терпения! Я сейчас в автомастерскую, а ты с ней сиди… Да, кстати, как вас зовут? – он чуть снизил тон.
– Ольга.
– Ольга. Не скажу, чтобы очень приятно, но… Тася, ты все поняла? Я ушел.
Оля закрыла глаза. Тишина. У лица плескалась занавеска. Прохладно и хорошо. Надо успокоиться и не думать о ночном происшествии, об этих людях, о свадебном платье, которое безвозвратно потеряно…
– Вы не успели вовремя затормозить? – нарушила вдруг молчание Тася. – Что именно произошло?
– Честно говоря, помню с трудом. Словно не со мной было. Ехала по мокрой дороге. Потеряла управление. Врезалась в забор… – пробормотала Оля. – Я это уже сто раз повторяла…
– Вы к Денису ехали?
– Что? – с недоумением переспросила Оля. – Зачем? Я ехала в Ярославль, у меня там важное мероприятие… – открыла глаза Оля. И тут до нее дошло: – А… Господи… Как я сразу… Вы же, наверное, думаете, что я его любовница! А я-то думаю, с чего вам из-за какого-то забора на меня так злиться… О нет! Нет! Я вашего Дениса в первый раз вижу!
Тася молча глядела на Олю, потирая ладони – уголки ее губ подрагивали, – словно женщина хотела улыбнуться и не могла почему-то. И именно сейчас, в эту самую минуту, Оля вдруг прониклась раскаянием по-настоящему. От души, а не формально.
В самом деле, будь Оля на месте этой Таси, что бы она почувствовала? Подъезжает она, Оля, к дому Сергея, например, а там во дворе чужая машина, чужая женщина в ней… Да, забор опрокинут, но что можно предположить? Ночная гостья, оказавшаяся неумелым водителем, просто не успела притормозить. Почему спит в машине? А может, любовники поссорились. Словом, вариантов масса…
Эта Тася – немолода, некрасива. А тут, в машине, пусть и не девушка тоже, но еще свежая и вполне симпатичная. Не красавица, но хорошенькая. Пусть и нельзя судить по внешности, но каждая женщина вольно или невольно пытается сравнить себя с соперницей.
Это уже в крови – желание сравнить… Вот как мужчины явно или неявно сравнивают себя с другими мужчинами на предмет, кто успешнее, так и женщины тягаются возрастом, фигурой, свежим личиком…
Тася просто ревнует Олю к своему мужу. И этим объясняется «чрезмерный» гнев этой женщины.
– Клянусь, я вашего Дениса впервые увидела вчера, – серьезно произнесла Оля, глядя в глаза Тасе. – Сейчас разберемся с моим авто, и я уйду.
– Да ладно… – вздохнула Тася. – Я вам верю. Только вот не понимаю, вы что же, целую ночь в своей машине просидели, здесь, на участке?
– Да. Да! В дом я не заходила!
– Что же, Денис вас даже не пригласил?
– Нет. Он ужасно на меня разозлился. Просто ужасно. Хотя я ему сразу сказала, что готова оплатить все расходы на ремонт…
– При чем тут расходы? – опять вздохнула Тася. – Вы вот даже не представляете сами, что вы такое сотворили.
– Что? – испугалась Оля. – Я думаю, починить забор – это не так уж и сложно…
– Забор – это ерунда, – мягко перебила Тася. – Вы разбили фонтан.
– Ну да, и фонтан, – с недоумением кивнула Оля. – Но мне кажется…
– А вот пусть вам ничего не кажется, – с неожиданной горечью произнесла Тася. – Этот фонтан сделала моя покойная сестра. Пусть он и копеечный, этот фонтан, но его делала она, Леночка, своими руками… – Женщина не договорила, отвернулась в сторону, смахнула слезу со щеки. – А вы: «Я возмещу, я возмещу…» Тут уж ничего не возместишь. На кусочки все рассыпалось, в песок перемололось. И не склеишь даже. Там скульптура была в виде рыбки… Ничего от той рыбки не осталось.
Оля, похолодев, лежала на кровати. Головная боль совсем прошла. И жар отступил словно – теперь она чувствовала лишь холод.
– Ну, что молчите? – усмехнулась Тася.
– Господи, как мне жаль! – шепотом произнесла Оля и прижала руки к груди. – Если бы вы знали… Теперь я понимаю, что никакими деньгами этот ущерб не возместишь.
– Вот. Поняли наконец-то.
– Что же мне делать? Что же мне теперь делать? – с отчаянием спросила Оля.
– Да что тут поделаешь… Тут уж ничего не исправить. – Тася достала из кармана юбки платок, трубно высморкалась. – Ладно, отдыхайте пока. Может, заснете. Я пойду, чего мне с вами сидеть. Тут дел по горло. Отдыхайте.
Тася поднялась со стула, переваливаясь, вышла из комнаты.
Некоторое время Оля лежала неподвижно, точно пришибленная теми подробностями, которые на нее сейчас вывалила Тася.
Теперь понятно, почему хозяин дома, Денис, был вчера в такой ярости. Не только из-за того, что Оля сломала забор, но и из-за этого самого фонтана. Ведь его своими руками построила покойница Леночка… Тасина сестра…
Кстати, а Денису она кто, покойная Лена? Если предположить, что Тася – жена Дениса, то почему он столь бурно отреагировал, когда увидел, что сталось с фонтаном, который делала покойная сестра жены, его невестка, получается. Или как это родство называется? Золовка? Нет, не золовка… Все-таки невестка. Свояченица? Но в любом случае не самое близкое родство! Наверное, Денис переживал за Тасю?
Оля уснула неожиданно для себя.
А проснулась через час (взглянула на наручные часы) уже совершенно здоровой.
Прислушалась – тишина.
Оля встала, выглянула в соседнюю комнату, позвала:
– Тася! Тася, вы здесь?
Никто не отозвался.
Оля обошла весь дом – несколько комнат, обставленных весьма по-спартански. Минимум мебели, чисто и просторно. Никого.
Молодая женщина вышла на веранду, оглядела двор. Ее машины на участке уже не было. Здесь же, на веранде, у стены, стояли ее чемоданы и сумки. Видимо, Денис, хозяин дома, прежде чем отправить машину в мастерскую, выгрузил все Олины вещи.
И это правильно, за что ему большое спасибо.
Сейчас, в утреннем свете, двор выглядел как обычная поляна. Плодовые деревья, кусты, трава. Все залито солнцем, над цветами порхают бабочки. Картина милая и вполне идиллическая. Даже крытая площадка с мусоросжигателем, с мангалом не выглядела угрожающе. Заурядная для дачи конструкция… А вот вчера ночью Оле это место чуть не преисподней показалось!
Тем не менее Оля, взглянув на мусоросжигатель, вздохнула. Платье. Как жалко свадебное платье… Ну что ж, получается, они с хозяевами этого дома тоже квиты. Оля разрушила фонтан покойницы Леночки, а у Оли сожгли платье.
Ольга провела ладонью по лицу. Потом посмотрела на свою ладонь. Вспомнила, что так и не мыла руки, что ревела, что в грязи вчера валялась… Да много чего произошло! Оля оглядела себя, ахнула: «На кого я похожа…» Она подхватила ближайшую сумку с дорожным набором (мыло, полотенце и т. п.), вернулась в дом.
Для нее невыносимо было чувствовать себя грязной. Хотелось умыться, принять душ, почистить зубы, вымыть голову, заново уложить волосы, переодеться.
Наверное, Тася бы позволила. Но где же эта Тася?
Оля подошла к зеркалу, посмотрела на себя, ужаснулась еще сильнее. В таком виде невозможно даже выйти из дома.
– Тася! Где же вы? Да что ж это такое… – занервничала Оля.
Она прекрасно понимала, что без спроса не имеет права лезть в чужую ванную и мыться там. Но как не умыться, если уж эти люди приютили ее на время, наверное, они не совсем жестокосердные и могли бы позволить незваной гостье сполоснуть с себя грязь?
Кроме того, Оля не собиралась пользоваться чужим мылом и полотенцами – вот, у нее все свое в наличии!
Минут десять в ожидании Таси или Дениса Олю раздирали сомнения. Ванная комната – рядом, всего-то минут пятнадцать понадобится для совершения всех тех гигиенических процедур, без которых невозможно начать новый день…
Да, это очень важно, выглядеть сегодня чистой и свежей, ведь ее ждет Сергей!
Наконец, не дождавшись никого из хозяев, Оля махнула рукой на все приличия и заперлась в ванной. Со всеми своими банными принадлежностями и новым комплектом одежды.
…Вышла она оттуда уже совершенно другим человеком.
И – опять никого. Оля вынула из дорожной сумки фен, уложила волосы. Вновь оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Достала пудреницу из косметички и принялась пудрить нос, который показался Оле чуть обгоревшим на солнце.
В этот момент в комнату вошла Тася.
Увидела Олю – переодевшуюся, отмытую, увидела мокрое полотенце, повешенное на спинку стула, заметила фен, лежащий на комоде перед зеркалом, и возмущенно вытаращила глаза.
– Что это вы себе позволяете? Кто вам дал право? – сдавленным голосом произнесла Тася. – Так, а это что? А это? Вы тут душ принимали, что ли?!
* * *
Всю жизнь, сколько себя помнила, Таисия испытывала два противоположных, разрывающих ее душу напополам чувства – любовь и ненависть. Ну ладно, не ненависть в чистом виде, а сильнейшие досаду и раздражение.
К кому? Да к младшей сестре Лене, к кому же еще!
Вроде бы и разница в возрасте между сестрами была небольшой, всего три года, но изменить тем не менее уже ничего нельзя. Есть старшая сестра, которая должна быть мудрее и добрее, и есть младшая, которой все прощалось в силу того, что она – младшенькая. Старшая – обязана, младшая – нет. Младшей – самое лучшее, старшей – что осталось.
Женщина не помнила совсем уж раннего детства, но родители со смехом рассказывали: когда принесли из роддома Лену, то она, Таисия, тогда трехлетняя малышка, со слезами заявила в адрес новорожденной: «А сдайте эту девочку обратно в магазин!»
Зато Таисия прекрасно запомнила это неприятное ощущение того, что к ней кого-то подселили. Кто-то занял одно с ней пространство, в прямом и переносном смысле.
Таисия страдала потому, что в ее жизнь навсегда подселили Лену. Нет, она не изводила младшую сестру, не мстила ей, их детские игры (когда Леночка уже подросла) ничем не отличались от игр всех прочих сестер в мире. Да, были ссоры, а то и драки порой, часто ревели обе, зато потом мирились, увлекались, затевали что-то совместное.
Словом, внешне, со стороны, это была обычная жизнь обычных сестер. Потом, когда девочки перешли в подростково-юношеский период, и вовсе перестали драться, научились покрывать друг друга, когда совершали свойственные этому возрасту грешки. Хотя по-прежнему, бывало, ссорились, ревели.
