Татьяна Тронина
Лети ко мне
– Не проще ли было отобрать у меня телефон? – пробормотала растерянно Карри.
– Ой, это не наш метод, – поморщился Герман. – Мы никого не обыскиваем и ничего не отбираем… Просто тут нет связи, да и вообще чужие устройства не работают. Ну сами понимаете, вдруг кто захочет фоточки отсюда переслать, на диктофончик записать, о чем здесь люди говорят… Да просто сделать селфи – у вас и этого не получится.
– Об этом меня не предупредили, – растерянно заметила Карри. – Хотя я и не собиралась ничего такого делать, но… Сейчас в телефоне у человека – вся его жизнь! А я, получается, теперь полностью под колпаком?
– Каким колпаком?! – возмутился Герман. – Тут даже видеокамер нет. Это другая жизнь, понимаете, совсем другая! Другой уровень, другие люди. Серьезные и настоящие.
– Ладно, я поняла, что у меня в комнате нет видеокамер, и на том спасибо, – попыталась пошутить Карри.
Но Герман как будто еще сильнее рассердился:
– Тут нигде нет видеокамер! Ни в доме, ни в саду! Ни связи, ни интернета, ничего вообще тут нет… Кому позвонить надо или в интернет заглянуть, тот идет в переговорную. Но ничего лишнего и там себе не позволяйте – все ваши действия и запросы в сети будут известны. И даже если в город поедете в выходные – и там не надо в сети ничего лишнего искать, кстати. Про нас искать, я специально уточняю, а там чего хотите, то и творите, переписывайтесь с кем угодно, звоните кому хотите.
Карри помолчала ошеломленно, потом у нее вырвалось:
– Э-э… Как же тут жить? Я слышала, можно домашнюю сеть сделать. Тогда точно никакая информация наружу не выйдет.
– Ха! А если шпион в доме? Или даже не в доме, а где-то снаружи… Хакер! Взломает домашнюю сеть, увидит и услышит все, что тут происходит. А человеческий фактор? Ну как кто-то в доме по неразумению напутает что… Не-не-не, когда люди серьезными делами занимаются, то даже домашняя, отдельная сеть не защитит. Короче, Карина, то есть Карри, делайте тут, что хотите, вас никто не заснимет, тут людям полное доверие с одной стороны. А с другой – чтобы и соблазна даже не было ни у кого слить информацию на сторону. Информацию о том, что здесь происходит.
Карри хотела спросить – так кто же тут хозяева и чем таким секретным они занимаются, но быстро подавила в себе этот порыв. Уже поняла, что от Германа ничего не добьешься, о дальнейшем поведает сама жизнь.
Герман ушел.
Карри оглядела свою комнату внимательней: она напоминала номер в хорошей гостинице: все нужное и ничего лишнего, симпатичные занавески, цветы в вазе на столе, забавные светильники в каждом углу.
Ванная и туалет сверкали чистотой, и пахло в них тоже приятно, в шкафчике на полках было разложено все то, что могло понадобиться молодой женщине.
Через полчаса в дверь постучали. Это была горничная в униформе – добродушная тетушка с азиатскими чертами лица. Она предложила Карри ужин – запеченную рыбу, салат, чай, пирожные.
Карри согласилась. Горничная вкатила в комнату столик на колесиках, попросила, по возможности, после ужина выставить его в коридор.
Карри с аппетитом съела все то, что ей принесли, послушно выкатила столик с тарелками в коридор, оглядела его – пусто, тихо. Вернулась в комнату, открыла дверь, ведущую на небольшую веранду.
В лицо повеяло свежестью, молодой зеленью, сырой землей. Сад – мокрый, темный, тихий. Карри прогулялась бы сейчас в этой части сада, которая, как она поняла, была доступна ей, но побоялась промочить ноги.
Она еще раз обошла комнату, а затем решила ложиться спать.
Проснулась поздно, на удивление хорошо выспавшейся и отдохнувшей – опять от стука в дверь. Это принесли завтрак. И тоже очень вкусный, Карри съела его весь, не оставив ни крошки. «Да что ж это такое, я так танцевать не смогу, в свои костюмы не влезу – если столько есть!» – с веселым раскаянием подумала она.
До обеда Карри гуляла по саду, уже высохшему после ночного дождя, обед проспала и открыла глаза только к вечеру. Она чувствовала себя так, словно отдыхала целый месяц. Полное умиротворение… Карри даже забыла о том, с какой целью тут оказалась. Что на нее так благотворно подействовало – долгий сон или полное «отключение» от интернета? Или то, что не надо все время беспокоиться об отце?
В восемь вечера заглянул Герман и с порога заявил:
– Через полчаса – выступление. Будьте готовы к этому времени.
– Что исполнять? – подобралась Карри.
– Да что хотите. В смысле, на ваше усмотрение. Только не веселое, тут балагана не любят. Что-нибудь серьезное, короче.
– А сцена? Покажете ее?
– Да что там показывать, сцена как сцена, поздно уж что-то придумывать! Я через полчаса зайду.
Герман ушел, оставив после себя густое облако горечи.
Карри, заглянув перед тем в кладовую, переоделась в белую тунику с неровным, словно рваным краем, заколола волосы у висков, чтобы они не лезли в глаза, достала из футляра скрипку.
– Готовы? – вновь появился Герман. – За мной тогда… – тяжело ступая, он повел Карри по длинному коридору, открывая двери перед собой с помощью обычного ключа, висевшего у него на запястье на цепочке.
За последней дверью оказался выход из дома. Дорожка с мерцающей подсветкой уводила в глубину сада.
Днем было тепло, и, видимо, опять прошел дождь – теперь в сумерках клубился туман, отчего пейзаж вокруг казался немного нереальным, сказочным.
– Дальше сами найдете, там выход на эстраду, – Герман пропустил Карри вперед. – Играете на скрипочке, пляшете – пока хозяин не уйдет. Со сцены тоже не сходить до того времени, ни с кем не разговаривать, если только не спросят.
– Поняла, – кротко ответила Карри.
Волнение покинуло ее, она собралась, словно готовясь к бою.
Поднялась по ступенькам и оказалась внутри большой полукруглой беседки, обращенной открытой стороной к дому, это и была сцена, судя по всему. Метрах в десяти находилась полутемная веранда. Там сидел за столом человек в накидке с капюшоном. Лица его было не разглядеть, поначалу Карри даже не поняла, мужчина это или женщина. Потом заметила, что плечи у фигуры довольно широкие… Наверное, все-таки мужчина. Да и Герман сказал – «хозяин».
На столе перед загадочным незнакомцем стояли блюда с закусками, большой бокал с прозрачным содержимым, скорее всего, белым вином. Бокал светился золотистыми мерцающими искрами – это отражались огни небольших светильников, расположенных по бокам веранды.
Карри поклонилась своему единственному слушателю, затем взмахнула смычком и принялась исполнять на скрипке Адажио Альбинони – мелодию популярную, ставшую в некоторой степени даже попсовой, но еще не успевшую надоесть публике.
Это адажио окутывали тайны и мистификации – то ли сам Альбинони, монах и композитор восемнадцатого века, когда-то сочинил ее, то ли другой музыкант, но уже в наши дни, вернее, в веке двадцатом… Впрочем, какая разница? Все устали от неопределенности и от переизбытка информации, мешающего понять истину, ну и Карри тоже.
Она уже давно не думала об истории создания этой мелодии, она просто исполняла ее – когда приходилось выходить на сцену. Сейчас Карри с помощью адажио «говорила» с человеком, который сидел перед ней на веранде.
Она рассказывала ему о том, какой странный и непонятный этот мир. Спрашивала – есть ли еще счастье в нем или уже нет, впереди одни сумерки? Она, Карри, хочет верить в то, что все-таки счастье есть. Даже когда ночь, когда холодно и тоскливо и ни одной звезды не видно в небе.
Играя на скрипке и медленно танцуя в такт мелодии, Карри поведала незнакомцу и о себе. О том, как она любит музыку и с ее помощью хочет сделать этот мир красивей, привнести в него гармонию.
«А кто ты? – наконец обратилась мысленно Карри к человеку на веранде. – Ты тоже ищешь счастья, ты тоже хочешь сделать этот мир лучше? Если так, то мы поймем друг друга… Мы вместе!»
В своей обычной жизни, общаясь с окружающими, Карри отличалась застенчивостью и робостью («Интроверт, ну что с тебя взять!» – не раз с досадой восклицал отец, настойчиво пытаясь вытянуть у дочери хоть какие-то сведения о ее жизни). В соцсетях она тоже не особо открывалась, публикуя на своей странице лишь информацию о себе, как об исполнительнице музыки… Одна реклама, по сути!
Но, выступая, Карри словно получала возможность говорить с людьми с помощью игры на скрипке и танца. Она увлекала публику за собой – в прекрасные волшебные миры.
Вот и сейчас Карри на языке музыки вела беседу с человеком, который пригласил ее к себе в дом. Она окружала незнакомца мелодией, она вела его в незримом вихре, унося вместе с собой к небесам. Ведь там, за тучами, пряталось чистое небо, усыпанное далекими светилами – они тоже вели хороводы, сплетаясь в созвездия, там мерцала золотом луна, и пролетали в праздничном фейерверке кометы. Карри с помощью музыки пыталась увлечь незнакомца в бесконечные дали Вселенной.
…Она доиграла мелодию, опустила смычок и скрипку и медленно поклонилась, ощущая, как постепенно тают в ночном весеннем воздухе последние отголоски волшебного адажио. «Улыбайся, кланяйся, улыбайся, изображай изо всех сил радость!» – учил когда-то Карри старый клоун заканчивать выступления.
Человек, сидевший на веранде, встал из-за стола, откинул капюшон, захлопал в ладоши и отчетливым мужским голосом, звонким и низким одновременно, воскликнул:
– Браво!
Это был он.
Тот самый мужчина с длинными белыми волосами, что присутствовал на всех последних выступлениях Карри в ресторане. Не зря она чувствовала, что если кто и решил пригласить ее на работу к себе, то это именно он, тот мужчина, с которым, как ей казалось, у нее образовалась незримая связь.
Именно для него Карри сейчас играла на скрипке и танцевала. И она не ошиблась, интуиция не подвела ее.
Карри не изображала радость, она по-настоящему радовалась, кланяясь своему единственному слушателю.
Но продолжения не случилось – похлопав в ладоши еще немного, мужчина повернулся и ушел с веранды в дом.
Судя по всему, на том «ужин с музыкальным сопровождением» и завершился. Карри тоже покинула эстраду, по светящейся дорожке направилась назад, к другому входу.
В первый момент она испытала разочарование – как, все так быстро закончилось? И ни словечка ей хозяин не скажет? И даже его имени она не узнает?
Но потом Карри успокоилась, напомнив себе, кто она и кто он. Она тут что-то вроде прислуги. А он – хозяин, приказавший нанять ее. Нет уж, пусть сохраняется дистанция.
У дверей ее встретил Герман, молча проводил через анфиладу коридоров к комнате. На прощание лишь буркнул:
– Неплохо. Ну до завтра.
– Спокойной ночи, – приветливо ответила ему Карри перед тем, как закрыть за собой дверь.
Следующий день оказался холодным, ветреным. Карри узнала у горничной, что в секторе дома, где она живет, есть спортзал, и отправилась туда.
Часа два провела, в одиночестве занимаясь на тренажерах, затем гуляла в саду. Во второй половине дня отправилась в переговорную – узнать, как дела у отца.
Карри общалась с ним по видеосвязи.
Выглядел отец бодрым, сообщил, что утром ездил с Натусей в медицинский центр, ему там выписали лекарства и замечательную мазь для рук. На Натусю отец не жаловался, что само по себе уже являлось хорошим признаком.
Эта беседа очень успокоила Карри. Она окончательно убедилась в том, что поступила правильно, согласившись на эту работу. Да, это работа, никакой романтики, но так оно даже лучше. Карри честно себе призналась, что не готова к переменам в личной жизни.
Во второй половине дня и весь следующий день Карри присутствовала при оборудовании специальной сцены в большом зале. Монтажом руководил Герман – он давал указания рабочим, а Карри уточняла – как и что она хотела бы видеть на этой сцене. Главный элемент – крутящаяся тумба.
Потом появилась немолодая дама – Нина, представилась дизайнером интерьеров, сообщила Карри, что проходила стажировку в Италии, теперь ее задача – следить за домом Северина.
Так Карри узнала, как зовут хозяина.
Нина собиралась украсить сцену цветами и еще какими-то деталями – светильниками, гирляндами, небольшим фонтаном. Карри и с ней поделилась несколькими пожеланиями по устройству пространства.
…На следующий день Карри выступала на вечере при гостях. Репертуар в этот раз был строго согласован с Германом – сначала сыграть что-то очень легкое, ненавязчивое, чтобы не отвлекать гостей от беседы, особых чудес акробатики тоже не показывать, зато потом, под конец выступления, уже можно развернуться и вовсю удивлять публику.
Сцена благодаря ухищрениям Нины представляла собой вариант райского сада. Цветы, лианы, уютное мерцание светильников разных форм и размеров среди зелени; а украшал композицию водопад в каменном гроте. Поблескивала струящаяся вода, слышалось успокаивающее журчание…
Карри, в длинном полупрозрачном платье, напоминающем греческий хитон, перехваченном на талии широким поясом, с открытыми плечами, подобранными вверх волосами, полулежала на специальном изогнутом кресле в глубине сцены. Кого Карри сейчас изображала? Нимфу, дриаду, волшебницу… Словом, какое-то сказочное существо.
Полулежа в кресле, Карри играла на скрипке классику, не слишком «попсовую», но и не академически-сухую.
А тем временем в большом зале, украшенном цветами и светильниками, потихоньку собирались гости. Они лишь мельком бросали взгляд на сцену, где музицировала Карри, а затем погружались в оживленную беседу, чокались бокалами, смеялись, что-то бодро обсуждали с хозяином.
Северин.
Теперь это имя казалось Карри прекрасным и загадочным.
Северин сегодня опять был в белом – и костюм, и рубашка, и ботинки, все белое. И эти его белые волосы на белом фоне…
Человек пятнадцать мужчин и пять женщин. Одеты по-вечернему, но не слишком вычурно. Общались неформально, но это была и не встреча друзей, судя по всему. И не семейная вечеринка – у Карри возникло впечатление, что люди пришли сюда без пары.
Карри оценивала происходящее с формальной точки зрения, просто для того, чтобы не слишком выделяться.
Она понимала, что и она сама, и музыка, которую она исполняла, – лишь фон сегодняшнего мероприятия.
Северин на Карри не смотрел вообще, он целиком посвятил себя гостям.
Звон бокалов звучал все чаще, смех становился чуть громче, гости принялись разбиваться на группы, кто-то вышел на балкон курить…
У Карри затекла спина, она сменила позу. Потом незаметно поднялась с кресла и заиграла на скрипке уже стоя.
Гости, обсудив самое главное, немного заскучали, им теперь явно хотелось расслабиться.
Поэтому Карри позволила себе исполнять более яркие, живые мелодии. Скрипка в ее руках звучала все громче.
Карри начала пританцовывать на месте.
Какая-то немолодая дама за столом, улыбаясь, протянула к Карри обе руки, подзывая к себе.
Карри скользнула ей навстречу.
– Сыграй, куколка, что-нибудь такое… из Нино Рота, пожалуй, – добродушно произнесла дама.
И Карри заиграла «из Нино Рота», мелодию из старого фильма, к которому написал музыкальное сопровождение композитор Нино Рота, эта музыка неожиданно размягчила присутствующих, заставила улыбаться.
Карри не вела себя, как ресторанные музыканты, навязчиво скользя от гостя к гостю (не тот формат), но она и не избегала этого.
Не напирая и не привлекая к себе внимание, тем не менее Карри сумела сыграть для каждого. Да, она еще и умудрялась танцевать при этом, самозабвенно кружась по залу.
В какой-то момент Карри поняла, что она в центре внимания. Стоп, это нехорошо, это не ее вечер.
Карри потихоньку отступила к сцене, легко вспрыгнула на небольшой постамент. Постамент медленно закружился вокруг своей оси – так Карри превратилась в ожившую скульптуру и словно бы «исчезла» из фокуса всеобщего внимания.
Часть гостей вновь принялись беседовать, но другая часть – все еще продолжали смотреть на Карри, лишь изредка переговариваясь между собой.
Вечеринка закончилась внезапно, гости быстро разошлись. Проходя мимо сцены, они кивали и одобрительно хлопали Карри.
В зале осталась лишь она, да официанты скользили между столами, вынося посуду.
Только сейчас Карри поняла, насколько устала.
Она уже не играла, просто сидела в кресле, смотрела на струи льющейся в фонтане воды.
Появился Герман.
– Ну все, отбой, – сказал он. – Все по палатам.
Карри добрела до своей комнаты, а там рухнула на постель и сразу же уснула.
…Утром ее разбудил стук в дверь.
– Да, войдите, – оторвав голову от подушки, отозвалась Карри.
– С добрым, – в комнату буквально вдвинулся, словно шкаф, Герман, распространяя вокруг себя «аромат» горечи, от которой у Карри запершило в горле. – Через полчаса – в саду, на веранде. Я там двери открыл, мне некогда, сами дойдете. Ничего специального придумывать не надо, попроще. И что-нибудь оптимистическое сыграйте, душеподъемное. Ну утро же как-никак, не надо никого грузить…
Сказав это, Герман исчез за дверью, обдав напоследок Карри облаком едкой полыни.
Карри быстро умылась, надела легкое длинное платье, сверху накинула короткую курточку из джинсовой ткани, на ноги – белые тряпичные кеды. С волосами не стала ничего делать, просто взлохматила их руками. Утро же, никакой формальности, как ей объяснил Герман.
…Сад блестел и переливался – это раннее солнце отражалось в росе, покрывавшей молодую листву. Но ветер был еще прохладным, весенним.
Карри поднялась на сцену-беседку, поклонилась уже сидевшему за столом на веранде Северину. На нем был спортивный костюм с капюшоном. Белый-белый костюм.
Карри взмахнула смычком. Сегодня она исполняла одну из симфоний Малера. Начало симфонии – легкое, словно пронизанное утренним светом. Музыка, которая лилась из-под смычка, рассказывала о том, как пар идет от земли в весенний день, а небо при этом прозрачное и ясное. Весеннее утро прекрасно и немного тревожно, но это не та глухая тревога, что рождает тоску, нет. Так будоражит кровь весенний ветер. Музыка обещала, что сегодня сил хватит на все задуманное.
Вот о чем пела скрипка в руках Карри, а сама она, полузакрыв глаза, в этот момент медленно кружилась по сцене.
Стук вилки. Кажется, хозяин уже позавтракал и собирался уходить. Карри плавно закончила музыкальную фразу, опустила скрипку и поклонилась.
– Карри. Карри, спасибо, – раздался низкий и одновременно звучный голос хозяина. – Подойди ко мне.
Карри послушно спустилась по ступеням со сцены, поднялась на веранду.
Северин указал на кресло рядом. Его волосы на солнце казались слишком белоснежными и яркими, кожа – идеально-ровной, словно натянутой, а брови – какими-то уж чересчур темными и густыми. Вблизи было заметно, что Северин не так уж и молод и что над его внешностью, не исключено, «поколдовали» пластические хирурги.
Но Карри подобные подозрения никак не трогали, потому что она посмотрела в серо-голубые глаза Северину и буквально «утонула» в них.
Он сказал:
– Я не знаю, как это объяснить, но у меня ощущение, что ты слышишь меня. Ты угадываешь все мои мысли, ты в курсе, чего я хочу. Ты волшебница, Карри.
– Спасибо, – неуверенно ответила она. – Но это не я, это музыка…
– Ты говоришь со мной на языке музыки, да, – улыбнулся Северин. – На этом языке со мной еще никто не говорил. И я понимаю его, вот что удивительно!
– Как мне к вам обращаться? – вдруг спохватилась Карри. Вероятно, Герман просто забыл проинструктировать ее на этот счет?
– Называй меня Северином. И давай на «ты». Тебе здесь нравится? Тебя все устраивает?
– Да, – без всяких раздумий ответила она.
– Отлично. Как ты смотришь на то, чтобы полетать?
– Полетать? – переспросила Карри, не в силах оторваться от небесных глаз Северина. – Как птицы летают?
– Почти. Полетать на вертолете.
– Почему нет… Я хочу полетать на вертолете. Хотя… страшновато, – с улыбкой призналась она.
– Не бойся, Карри. За штурвалом буду я.
Северин
По идее, Северину надо было гордиться тем, какое впечатление он произвел тогда на гостей, пригласив на вечер Карри. Сама девушка и та музыка, что она исполняла, – оказались идеальным фоном для неформального ужина.
Но гости (в основном деловые партнеры) – уж слишком активно выражали свой восторг от выступления Карри.
Эта девушка все-таки перетянула на себя все внимание. В первую очередь запомнилась именно она, а не все те серьезные и важные для бизнеса темы, что время от времени поднимались за ужином. Серьезные вопросы как-то задвинулись на другой план. О Карри так или иначе партнеры и друзья Северина вспомнили и на следующее утро (судя по сообщениям в мессенджере).
Северин немного просчитался. Карри оказалась слишком хороша для всех этих мероприятий.
Но Северин не собирался расставаться с этой девушкой, он решил ее оставить – для себя. Но не в качестве любовницы, а как волшебную игрушку, дарящую радость и восхищение своему обладателю.
В остальном Карри ничем не разочаровала его, она казалась очень милой – серьезной и простой одновременно, и, главное, очень живой.
Карри нравилась Северину даже тем, что она ничем не напоминала Лауру, его жену.
Лаура была до такой степени зажата и неестественна, что Северин очень быстро начинал уставать от нее. Что интересно, внешне Лаура не выглядела зажатой, это проявлялась неявно. Окружающим Лаура казалась медлительной – потому что продумывала каждое свое слово и каждый свой жест. Но иногда в ее словах все-таки предательски проскальзывало застарелое, мучительное беспокойство, которое, казалось, составляло суть ее натуры.
Лаура являлась, что называется, «тревожным» человеком, а от подобных людей хочется быть подальше – даже если они все делают идеально и выглядят респектабельно.
Еще Лаура, как подозревал Северин, никогда не испытывала животного чувства расслабления во время супружеской близости.
Лаура мучилась и как мать – изводя себя беспокойством за их с Северином сыновей. И сыновья это чувствовали, кстати. В младенчестве реагировали постоянным криком на ее присутствие рядом, потом безудержным, отчаянным баловством, позже, в младших классах, мальчики при Лауре утыкались в свои смартфоны, лишь бы не видеть ее и не слышать.
Северин не собирался разрушать свою семью, но и ломать себя (и сыновей) – он тоже не хотел. Поэтому он, как глава рода, «развел» всех по сторонам. Сыновей с некоторых пор отправлял почти на весь год в элитную закрытую школу, а свое общение с женой свел до минимума. Совместный ужин с женой – раз в неделю, близость с ней – раз в месяц, совместный отдых по теплым морям на яхте, длящийся ровно неделю и ни днем больше, – раз в год.
Северин организовал свой быт так, чтобы как можно реже пересекаться с супругой, объяснив это своей занятостью.
И никто из окружающих и даже сама Лаура не могли упрекнуть Северина в том, что он плохой муж и отец. Он просто очень занятой человек, который буквально «горит» своим делом.
С Карри начинать общение было легче. Она казалась Северину подругой, с которой он познакомился в далеком детстве, потом жизнь развела их в разные стороны, а спустя много лет – вновь свела.
Они с Карри ничего не знали друг о друге, но они все равно были как будто соединены какими-то волшебными мирами прошлого, которые ощущались прочнее всех прочих связей.
…Северин как-то катал Лауру на вертолете – так та буквально окаменела тогда во время полета и еще долго потом не могла прийти в себя. Она не доверяла мужу, она вообще никому не доверяла, прикованная навеки к своим страхам и замученная постоянным беспокойством.
Вот так и получилось, что Северин привык летать один (Герман не считается), иногда – с друзьями.
Карри, судя по всему, тоже немного побаивалась, когда Герман привел ее на вертолетную площадку, что находилась неподалеку от дома, на большом поле. Интересно, понравится ли ей этот совместный полет, сможет ли девушка избавиться от своего страха? Это ведь вопрос доверия… Доверится ли Карри Северину?
Герман, строго насупившись, поместился на заднем сиденье. Северин, уже сидя в кабине, помог пристегнуться Карри, показал ей, как правильно надеть наушники:
– Без них никак, это специальные наушники, с системой шумоподавления. В них можно спокойно общаться, шум двигателя не помешает.
– Только ты и я? – спросила Карри. Потом вдруг обернулась на Германа.
– Не совсем. Мне придется иногда переговариваться с диспетчером, который следит за всеми полетами над землей. Да. И еще… Будет немного трясти, ты не пугайся, это нормально.
Винты заработали, Северин взялся за штурвал.
Мельком взглянул на Карри. Ее лицо отражало смесь восхищения и ужаса. И азарта.
Северин переговорил с диспетчером, затем поднял машину в воздух. В первые минуты вертолет слегка потрепало потоками ветра, но Северин сумел быстро выровнять машину. Обернулся – Герман привычно задремал.
Северин теперь смотрел только вперед.
Небо. Бесконечное, бескрайнее, сияющее.
– Как быстро мы взлетели! – услышал он в наушниках голос Карри. – Как красиво! И все-все видно! Не то что в самолете…
– Страшно?
– Немного… нет! Как же далеко все видно! – Карри явно испытывала восторг.
– Если не трусишь, могу показать тебе фигуры пилотажа, – скромно предложил он.
– Покажи!
Северин покружил вертолет в воздухе, меняя высоту, стремительно разогнался, приближаясь к большому озеру, затем стал «падать» на него. В последний момент завис прямо над водой. На воде поднялись волны, брызги заблестели на стекле кабины. Карри смеялась и мило, по-детски, отчаянно визжала от восторга. Герман никак не реагировал, он спал.
– Тебе нравится? – спросил Северин Карри.
– Да! Еще!!!
Северин крутил и вертел машину, то набирал высоту, то совершал стремительный разворот. Поля, леса, дороги… Линия горизонта буквально плясала перед ним, а Карри и не думала жаловаться.
– Как будто это я сама летаю, знаешь? – с радостным изумлением призналась она.
Северин знал. Ему тоже было знакомо это желание, идущее из детства, из детских снов, в которых он летал – вопреки законам гравитации.
Герман, кстати, так и не проснулся.
Северин набрал высоту и теперь вел вертолет ровно по прямой, не отклоняясь от выбранного курса. Впереди показался город, Карри жадно рассматривала его, временами комментируя вслух то, что видела перед собой.
Парк. Церковь с блестящими луковками куполов. Частокол многоэтажек. Затем – высотное здание.
Северин направил вертолет именно туда. Сначала заставил его зависнуть над специальной круглой площадкой, что находилась на крыше высотного здания, а затем, ориентируясь на разметку, посадил его в самый центр круга. Вертолет при посадке слегка тряхнуло, винты постепенно замедлили обороты. Северин снял наушники, улыбнулся Карри. От двухэтажной надстройки на крыше к вертолету уже бежали двое помощников из обслуги.
– Где мы? – повернулась Карри к Северину – румяная, с горящими глазами, такая живая.
– Дома. У меня дома.
– Это твой дом? – с изумлением воскликнула она.
– Да, это мой дом.
– Целый дом?!
– Целый дом, Карри.
Им помогли выйти из вертолета, Герман, очнувшись, куда-то немедленно убежал, а Северин повел Карри за собой. Они свернули за угол, и перед ними открылся бассейн под навесом.
– Значит, мне не показалось, что я видела бассейн, когда мы подлетали, – призналась Карри. – Невероятно. Бассейн на крыше.
– А что такого, обычный бассейн, – пожал плечами Северин. – Ты когда-нибудь была в Шанхае?
– Нет.
– Там в одном из отелей на крыше есть прозрачный бассейн, который буквально выдвинут наружу – можно плыть и одновременно словно парить над городом.
– А, да, кажется, видела ролик об этом отеле в одной соцсети, – кивнула Карри. – Сказали, что ночью плавать в этом парящем бассейне особенно увлекательно.
«Видела ролик», – мысленно повторил ее слова Северин. – Боже, она совсем не мой уровень! С другой стороны, ну и я когда-то был «никем»… И все равно! Перед кем я сейчас выделываюсь, это же обычная девчонка, да даже и не девчонка она уже, просто выглядит юной. Ну да, талантлива, великолепно играет на скрипке и танцует, но ничего выдающегося в ней нет, если подумать. Мне не стоит терять из-за нее головы».
– Искупаемся? – предложил Северин, стоя у края бассейна с голубой водой.
– А не холодно?
– Нет. Вода теплая. С подогревом.
Карри села на корточки, прикоснулась пальцами к воде, обернулась:
– И правда, вода теплая. Но у меня нет купальника.
– Зачем он тебе? – пожал плечами Северин. – Мы тут только вдвоем. Это мой дом, мои правила. По своему дому я имею право ходить в чем мать родила.
Карри вскочила на ноги, быстро скинула с себя кеды, куртку, платье, белье и совершенно неожиданно подпрыгнула, сделала переворот в воздухе, точно циркачка, с прыжка нырнула в воду. Затем поплыла к другому краю бассейна, да так ловко…
Северин разделся и тоже нырнул, закрыв глаза. Перед мысленным взором отчетливо вырисовался силуэт Карри – безупречный, точеный, удивительно ладный. Эта девушка, надо признать, была очень красивой, хотя до того Северин считал, что в Карри нет ничего особенного. Обычная «серая мышка». Да, очень ловкая и подтянутая девушка, но «мышка» же?
Но он ошибался, Карри – не «серая мышка», надо теперь это честно признать. Она постоянно удивляет. Она с каждым разом кажется все лучше и лучше.
Северин вынырнул, открыл глаза. Крикнул:
– Кто быстрее, ну!
Они плавали в бассейне наперегонки, от бортика к бортику. Северин держался на воде отлично, рвался вперед мощными гребками, но и Карри не отставала, она стремительной, ловкой змейкой двигалась вровень с ним.
Наплавались, устали. По ступенькам вышли из бассейна, закутались в длинные пушистые халаты, что были приготовлены заранее на шезлонгах неподалеку. Тут же, на скамейке, лежали вещи Карри и Северина, сложенные аккуратной стопочкой, а на столике были расставлены бокалы с коктейлями.
Заслуга хорошего обслуживающего персонала заключается в том, что его, персонал, не замечаешь. А все уже сделано и приготовлено, и именно так, как ты любишь.
От обогревателей, стоявших неподалеку, шли потоки теплого воздуха.
Северин уже протянул руку, собираясь посадить девушку к себе на колени, но в этот момент Карри, такая хорошенькая, такая уютная в этом пушистом халате, в капюшоне, накинутом на голову, с кольцами мокрых волос на висках, с капельками воды на лбу и носу, вдруг спросила:
– Ты бы хотел стать драконом?
Сказав это, Карри преспокойно взяла со столика рядом бокал с коктейлем и отпила его содержимое через трубочку.
С Северина в одно мгновение слетело все умиление, он отдернул руку. Карри что-то знает?! Ее подослали? Она… шпионка?
– Почему ты спрашиваешь об этом? – настороженно спросил он.
– Я недавно видела в городе голограмму дракона – над бульварами, он как будто кружил над прудом. И сейчас, когда мы летели на вертолете и зависли над водой… Я вдруг представила себя таким драконом. Ну или не драконом, а как будто я, сидя на нем верхом, летаю… Даже не ожидала, что в вертолете такой хороший обзор, как будто это я, сама по себе, лечу над миром.
