Татьяна Тронина
Между нами дождь
– Здравствуйте, Алекс.
– Здравствуй, Васса. К Демьяну Демьяновичу?
– Да.
– Все в порядке?
– Н-не знаю… Я на плановый осмотр…
В конце коридора – дверь с табличкой, оповещающей о том, что здесь ведет прием профессор медицины Демьян Демьянович.
Васса провела ладонью правой руки перед панелью на двери. Она мягко и тихо поползла в сторону.
– Васса… – Из-за стола поднялся профессор Демьян Демьянович. Невысокий, темноволосый, худощавый, с узким длинным лицом и вечной щетиной на подбородке. Кажется, этот человек совершенно не менялся внешне. Или все-таки изменился за последние годы? Ну да, щетина стала уже наполовину седой. – Рад тебя видеть. Как добралась?
– Нормально.
– Да где ж нормально, наш Костров на Венецию теперь стал похож! Почему одна, без тети?
– Не могу я ее в такую погоду из дома вытаскивать, – пожала плечами Васса. – Она хотела, но я ее отговорила.
– Давай послушаю тебя…
Демьян Демьянович вставил в уши дужки фонендоскопа, принялся прослушивать Вассу спереди и со спины. Слушал и чего-то хмурился.
– Идем… На томографе еще тебя посмотрим.
…Чего только не делал в этот день Демьян Демьянович с Вассой – и в томограф ее клал, и перед какими-то приборами ее ставил, просвечивал, проводами с датчиками обматывал.
Потом они опять оказались в кабинете у доктора. Вассу он попросил посидеть в кресле, а сам уставился в экран монитора, на котором отображались результаты всех обследований. «Точно помру скоро, – мрачно подумала Васса. – Вон он как хмурится и подбородок все время трет!»
– Мне иногда кажется, что я чувствую свое сердце, – вздохнула Васса. Она не жаловалась, нет, она просто хотела поделиться с доктором мыслями.
– Что именно ты чувствуешь? Болит? Щемит? Колет? – с тревогой спросил профессор.
– Нет, не болит и не колет… Но временами ощущаю какую-то тяжесть вот здесь, в груди. И шевеление. Сердце может шевелиться? Как будто во мне… ребенок? Только вот он почему-то не в животе, а выше. Но откуда у меня может быть ребенок. Я же ни с кем никогда… Или нет, не ребенок, а Чужой, есть такой старый фильм…
– Васса, детка, ну что за ерунда у тебя в голове, – вздохнул Демьян Демьянович. – Ребенок, еще Чужого вот какого-то придумала… это твое сердце, правда. Иногда сбивается с ритма, пульсирует, и действительно кажется, что оно шевелится. А не похоже оно на шевеление лягушки? Между прочим, раньше такие симптомы и называли «грудной жабой».
– Ну да, похоже на шевеление жабы, – вздохнула Васса. – Какая гадость. Ненавижу себя.
– Ты просто не можешь смириться со своей болезнью…
– Я никогда с ней не смирюсь, – с раздражением произнесла Васса. – И зачем вы когда-то меня спасли, не понимаю. Дали бы мне умереть нормально!
– Тебе не нравится твоя жизнь, детка?
– Нет, конечно! – сварливо произнесла Васса. – Только не говорите мне про жизнь, у меня нет жизни, у меня – существование.
– Я, пожалуй, сейчас позову Алекса, пусть он с тобой побеседует…
– Да не нужен мне этот Алекс! Я хочу на работу устроиться и тете помогать. Хоть какой-то толк должен от меня быть?!
– Тетя тебя об этом просила?
– Нет, тетя Поля никогда ничего не просит, она вообще ангел, тянет меня на себе… Это я, я хочу ей помочь, я чувствую перед ней вину!
– Тебе нельзя работать. Тебе нельзя напрягаться, нервничать, переживать…
– Ха! Я от того переживаю, что совсем никчемная… И вообще, – неожиданно озарило Вассу. – Я совершеннолетняя уже, так? Значит, имею право принимать решения сама. И вы мне не указ, Демьян Демьянович. Я к вам больше не приду.
– Но чтобы получать пособие по инвалидности, ты должна постоянно наблюдаться…
– Плевать на пособие. Если у меня такое плохое здоровье, как вы говорите, я все равно долго не протяну.
– Ты можешь умереть…
– Да я хочу умереть, хочу, неужели вы это так и не поняли?! – всплеснула руками Васса. – Мне никакой радости от этого унылого существования, мне жалко тетю, она единственный родной человек мне, за что она мучается со мной…
Вассу словно прорвало. Она говорила и говорила – о том, что не знает, куда деваться от стыда и тоски, которые постоянно терзают ее, что от мыслей о том, что ей никогда не стать нормальным человеком, ей уже и ночью не спится… Как жить, когда впереди пустота? И никакой возможности стать профессионалом в чем-то, в каком-либо деле, и никакой надежды обрести свою собственную семью.
Допустим, о своей собственной семье Васса не думала. И о любви тоже. Кому она, Васса, нужна, невозможно же найти молодого человека, согласного терпеть возле себя такую уродину, с этим ужасным шрамом на теле. Но надо же как-то убедить Демьяна Демьяновича в своей никчемности!
– Стоп, Васса, стоп, – постучал он ладонью по столу посреди ее страстного монолога. – Я тебя понял. Ты устала от своего нынешнего распорядка. Тебе нужны новые впечатления. А почему бы тебе не начать снимать кино? Сейчас очень многие этим занимаются. Можно зарабатывать неплохие деньги, не выходя из дома. У тебя прекрасно развито воображение, вон как ты убедительно рассказала мне о Чужом у себя в груди… Запишись на онлайн-курсы по кинематографии, или как это сейчас называется… Освоишь программу и начнешь придумывать свои истории.
Васса поняла, о чем сейчас толковал профессор.
О том, что неплохо бы ей заняться модной нынче компьютерной анимацией. Она существовала с давних пор, в основном в виде мультфильмов с фантастическими персонажами или антропоморфными животными и прочими невероятными существами. Или с ее помощью, вернее, с помощью компьютерной графики, когда-то создавали спецэффекты в обычном кино… Но раньше снимали живых людей, то есть актеров. Это было настоящим кино.
Сценарист писал сценарий, продюсер решал, работать с этим сценарием или с другим, в создании фильма участвовали режиссер, костюмер, другие профессионалы, те, что занимались звуком, реквизитом и прочим. Оператор снимал на камеру актеров, потом монтаж всего изображения и озвучка…
Сложный, долгий, очень дорогой процесс, требовавший много денег. Искались какие-то специальные помещения, устанавливались декорации…
И все это для того, чтобы история на экране приобрела реальный вид, стала живой. А анимационные фильмы зрители тогда воспринимали больше как мультики.
Все потому, что человеческое тело – сложная конструкция. Движения корпуса, рук и ног, повороты головы, артикуляция губ при разговоре, как развеваются волосы на ветру у человека, сминаются складки его одежды, словом, вся это биомеханика – поначалу не поддавалась программе… А еще надо создать естественный фон – как качаются ветви у деревьев, ложатся тени на землю и прочее…
Человеческий глаз умел отличить настоящего и живого актера от нарисованного, от созданного программой. Мало того, слишком уж правдоподобная картинка даже раздражала зрителя. Когда до идеала оставалось вроде бы совсем чуть-чуть! Но какие-то мелочи, нюансы вдруг начинали сбивать с толку, напоминали – а это все ненастоящее. И «откровенно мультяшные» мультфильмы воспринимались зрителем лучше, чем тщательно просчитанная «реальность».
Но в какой-то момент создателям программ удалось перешагнуть последнюю черту, отделяющую рисунок от живой картинки. И зритель уже не мог определить, где перед ним актер, а где – компьютерный персонаж, где пейзаж снят оператором в реальности, а где – нарисован с помощью новых технологий.
Погружение в действительность в один прекрасный день стало абсолютным.
К тому моменту индустрия кино и без того переживала не самый легкий период. Люди в период локдаунов привыкли смотреть кино дома, и кинотеатры теряли зрителей. Актерам и создателям фильмов тоже мешали частые карантины. Как всем собраться вместе для съемок, если велика опасность заразиться в этот период? А долгие простои только ухудшили ситуацию, сделали кино слишком дорогим удовольствием.
И кино, то самое, привычное, с живыми актерами и живой натурой, исчезло навсегда. Ровно в тот момент, когда компьютерная графика перестала отличаться от картинки, снятой в реальности, с реальными людьми. Фильм теперь можно было сделать тоже дома, самому. Одному! Без съемочной группы…
Поначалу этим занимались те, кто был близок к кинематографу, а потом, когда программа, с помощью которой можно было снять фильм, подешевела, стала доступной – уже всем, кому не лень. Любой человек мог теперь создавать полнометражные фильмы и сериалы. Конечно, на экраны выходило много шлака и ерунды, но за хороший продукт зрители были готовы даже заплатить.
…Вот какую работу предлагал сейчас Демьян Демьянович Вассе.
– Нет, – подумав, с тоской произнесла она. – Не мое это. Не хочу. Я совсем не творческий человек. Да вы меня не поняли, Демьян Демьянович. Я хочу не дома сидеть, а что-то делать. Полезное! Например, заняться доставкой.
– Детка, это тяжелый труд! – опешил тот. – Нет-нет, только не доставка!
– Ну, я не знаю, тогда пойду работать в Фудкорт, – упрямо заявила Васса. – Уборщицей или посудомойкой. Или к какому-нибудь повару в помощники.
– Еще не легче! – возмутился доктор. – В Фудкорт… это же рассадник бактерий и вирусов, как его только не закрыли до сих пор…
– А я хожу в Фудкорт иногда, – мстительно призналась Васса.
– Ты туда ходишь? И это при тете Поле, которая такая знатная кулинарка… Тебе же даже доплачивают за то, что ты питаешься дома!
– Ну, когда хожу в Фудкорт, то не доплачивают, – пожала Васса плечами. – И это, кстати, тоже важный момент. Вот смотрите, Демьян Демьянович. Тому, кто готовит сам и в Фудкорт не ходит, доплачивает государство. Типа домашняя еда полезней, гражданин, ты молодец, что не ешь фастфуд, и все такое… А по факту это что получается. Тетя Поля заказывает продукты в пункт самообслуживания и потом сама все на себе несет домой. Курьеров она на дом не пускает, боится, что они могут заразу к нам притащить. Потом она все купленное моет, чистит, режет, готовит… Куча ее времени и сил уходят на готовку. И все это ради меня, болезной. Нет уж. Я буду ходить в Фудкорт, чтобы облегчить жизнь тете Поле. Я буду работать и приносить ей деньги, чтобы она больше ни в чем себя не урезала.
– Это похвально, – опять принялся тереть подбородок Демьян Демьянович. – Но сама подумай. Одно дело – отправиться в Фудкорт перекусить, а другое – торчать там целый день. Целый день работать среди носителей всякой дряни!
– Там дезинфекция, и вообще…
– Васса, нет, только не работа в Фудкорте! Давай вот что сделаем. Ты сейчас пойдешь к Алексу, он с тобой побеседует, посмотрит на твое психологическое состояние. А потом мы с ним, если уж тебе так приспичило, попробуем подобрать оптимальное место работы. Но только если Алекс не против!
Васса возликовала, хотя постаралась не показывать виду. Она отправилась к Алексу.
…Кабинет психотерапевта был роскошен: экран на стене – имитация рыбок в аквариуме, приглушенное освещение, едва слышная музыка, удобная лежанка…
И все хорошо и уютно, неуютен только сам Алекс – холодный и непроницаемый, как робот. Человек без намека на какие-либо эмоции… Или такими и полагалось быть всем психотерапевтам?
– Здравствуй еще раз, Васса. Располагайся, как тебе удобно.
Васса плюхнулась на лежанку, отчего та скрипнула и немного сдвинулась с места, сложила руки на груди и закрыла глаза.
– Как ты себя чувствуешь, Васса?
– Я на грани. Сегодня я поругалась в трамвае с людьми.
– Я выпишу тебе успокоительное. Что у тебя со сном?
– Ужасно. Не могу заснуть, а потом засыпаю, но опять просыпаюсь, под утро… И днем хожу как вареная.
Алекс задавал эти скучные вопросы, а Васса ему отвечала. Психотерапевта волновали какие-то мелочи: о чем она думала вчера, что она чувствует, когда идет дождь, не испытывает ли беспокойства в разные периоды суток… Но, как ни странно, к концу беседы Васса успокоилась, словно весь смысл этой беседы заключался не в вопросах, которые задавали Вассе, а, например, в их последовательности. Или в самом голосе Алекса…
«Я к нему несправедлива. Все-таки он хороший специалист, – подумала Васса. – Сколько лет его бесполезным считала, а нет, толк от него есть…»
– Алекс, скажите Демьяну Демьяновичу, что я вполне смогу работать. Иначе я совсем с ума сойду, честное слово…
– О, ты мне указываешь, что делать, – усмехнулся Алекс. – Ладно, полежи тут, я пока переговорю с ним.
Алекс ушел надолго, Васса даже успела задремать на кушетке.
– Васса…
– Да? – Она быстро села, пригладила пряди волос, выбившиеся из косы. Перед ней стояли Демьян Демьянович и Алекс. – Что?
– Васса, эта идея – пойти тебе поработать – не самая лучшая, честно признаюсь, – хмурясь, начал Демьян Демьянович. – Твое здоровье слишком слабенькое, оно может не выдержать тяжелого физического труда и контакта с большим количеством людей. Но… Но. Короче, мы с Алексом, посовещавшись, решили не спорить с тобой. Хочешь работать – иди работай.
– У меня, то есть у нас, есть связи с руководством завода по производству потуса, – продолжил бесстрастно Алекс. – Я могу поспособствовать, чтобы тебя туда устроили на какую-нибудь простую и не требующую физического и нервного напряжения должность.
«Почему не завод?» – подумала Васса. И сказала:
– Да. Согласна.
– Хорошо, – кивнул Алекс. – Завтра напишу, что да как, сброшу тебе на почту все координаты и сведения.
– Спасибо, Алекс. Спасибо, Демьян Демьянович! – возликовала Васса.
– Ну, иди, детка, а то уже поздно.
Васса попрощалась с Демьяном Демьяновичем и Алексом и заторопилась домой. Когда она шла к выходу по длинному пустому коридору, то подумала, что ей очень повезло с врачами. И с самим этим кардиодиспансером.
Насколько Васса была осведомлена, попасть сюда не так просто. Диспансер являлся государственным учреждением, но не всем давали направления сюда. Здесь лечили какие-то особо тяжелые случаи. Вот как у нее, у Вассы. Да и Демьян Демьянович, что когда-то ей провел операцию на сердце, не захотел расставаться со своей маленькой пациенткой, решил за ней понаблюдать.
В каком-то смысле можно было даже считать доктора родным человеком…
Чудесные люди. Чудесное место.
Вассе тут даже помогли найти работу…
Васса вышла на улицу, тяжелая входная дверь за ней с мягким шорохом задвинулась.
Дождь лил все так же. И еще на город спустилась темнота. Тускло светили фонари – на электричестве городские власти откровенно экономили. Впрочем, сейчас экономил весь мир…
Васса остановилась перед надземным переходом, чтобы перебраться на другую сторону дороги. По мостовой текла сплошным потоком дождевая река. Улица была почти пуста, лишь неподалеку, слева, маячил фургончик доставки. Справа показался трамвай.
Она не любила это место – напротив кардиоцентра, у дороги. Имелись на то причины… О которых никогда не забыть.
Васса поспешила вперед, поняла, что попала в глубокую выбоину, затем огляделась, пытаясь выбраться туда, где воды было поменьше, и неожиданно очутилась перед тем самым небольшим фургончиком с надписью на капоте – «Пироги». Под надписью рисунок ватрушки, от которой вверх поднимался горячий пар.
Как этот фургончик оказался рядом?
Васса сделала шаг назад, и фургончик тоже развернулся за ней, рывком. Васса сделала еще шаг, и авто опять двинулось за ней. Происходящее казалось невозможным, нереальным, поскольку все современные машины были оснащены системой безопасности. Если водитель не заметил препятствия или же не рассчитал что-либо во время движения – система немедленно реагировала. Дорожных происшествий почти не случалось.
«Да что ж это творится-то сегодня! – с ужасом подумала Васса. – Одни неадекваты какие-то вокруг! Или история повторяется?»
Трамвай медленно «плыл» по рельсам к остановке на противоположной стороне улицы.
Васса стояла посреди проезжей части одна-одинешенька. Никто не мог прийти ей на помощь.
Вдруг она увидела, что водитель фургона (кто именно, мужчина или женщина, молодой или в возрасте, не понять в полутьме, поскольку на лице у человека маска, глаза спрятаны за очками, сверху надвинута кепка) открыл дверцу, чтобы выйти. И сзади, из фургона, вроде тоже кто-то выходит – распахнулась одна из задних створок. А зачем они все выходят? Чтобы напасть на нее, одинокую прохожую?! Затащить внутрь фургона?
Васса сама от себя не ожидала, что она умеет так быстро бегать. Но она, поднимая тучу брызг, стремительно преодолела водный поток, затем полетела по противоположной стороне тротуара, к остановке, и опомнилась только перед раскрывшимися дверцами трамвая. Подняла лицо к тепловизору, затем заскочила внутрь салона.
Сердце у нее билось как сумасшедшее. «Сейчас точно помру», – одной рукой держась за грудь, в другой сжимая зонтик, подумала Васса. Отдышалась, провела ладонью правой руки перед экраном валидатора и села на свободное место. Про то, что она без перчаток и что надо обязательно воспользоваться санитайзером, Васса напрочь забыла.
Дверцы медленно закрылись, трамвай поехал.
Что там осталось за окном, кто скрывался в мокрой темноте – уже не разобрать.
«Что это сейчас такое было? – подумала Васса. – Меня хотели похитить, или мне это показалось?»
С ней такое бывало. Когда от ощущения полного отчаяния и безнадежности ей вдруг начинали мерещиться всякие ужасы. То воры лезут в квартиру через окно, то землетрясение началось, то вот прямо сейчас бандиты из-за угла выпрыгнут… Но потом каждый раз выяснялось, что все в порядке и нет повода опасаться. Воры оказывались большой вороной, вздумавшей пробежаться с грохотом по карнизу, землетрясение объяснялось тем, что сосед снизу в кои-то веки вздумал «тягать» штангу, ну а бандиты за углом – просто веселая компания. Демьян Демьянович говорил, что все эти страхи у Вассы, возможно, одно из проявлений панических атак.
И в этот раз, с фургоном доставки, не исключено, Вассе опять примерещилась опасность. Водитель там парковался с намерением разгрузиться, а Васса восприняла эти дорожные маневры как нападение на себя.
Ну кому она нужна? Упитанная девица, невзрачная настолько, что вряд ли могла заинтересовать даже самого отъявленного маньяка.
Васса пристально вгляделась в свое отражение в стекле напротив. Ничего особенного. Бледная и сероватая кожа. Темные, но все равно какие-то невзрачные брови, короткий нос, страдальчески стиснутые губы… Круглый, чуть выдающийся вперед лоб, как у людей на старинных портретах. Лбы у многих молодых людей сейчас такие, это все последствия рахита, поскольку дети почти не гуляли из-за частых карантинов, им не хватало солнца, а по поводу витамина D (восполняющего недостаток солнечного света), хоть его и активно использовали, продолжали идти ожесточенные споры – спасает он или больше вредит побочным действием и как правильно рассчитать нужную дозу…
Волосы убраны назад. То есть пухлая мордочка Вассы была полностью открыта, безжалостно обнажена во всей своей заурядности. А как не убирать волосы, не заплетать их, если к ним, говорят, вся зараза, летающая вокруг, липнет? Стрижки, даже короткие, в этом смысле тоже не образец безопасности. Нет, некоторые девушки и женщины ходили с распущенными волосами, с самыми разнообразными стрижками, поскольку не запрещено. Но все знают – небезопасно. Самая распространенная прическа сейчас – пучок или коса. Только не хвост! Еще вот шапки многие носили, даже летом, пряча под ней волосы. Некоторые и вовсе брились налысо. Экономно и гигиенично. Парикмахерские и все эти салоны красоты как массовое явление остались в прошлом. Лишь отдельные и редкие заведения еще работали… Смысл, если сейчас безопасность превыше так называемой красоты! Да и потом, во время очередного карантина все равно все по домам сидят.
Нет, допустим, есть страшненькие девушки, и что с того, они как-то умеют привлечь к себе внимание, словно внутри их горит огонек. Васса же как погода нынче – сплошная вода, сырость, серость, слякоть, влажный туман над болотом. Вассу никогда и никто не замечал, и как сексуальный объект она даже маньяка не смогла бы привлечь.
«Да и какие маньяки в наше время? – с раздражением одернула себя Васса. – Когда у всех чипы, камеры везде…»
Она немного успокоилась, но потом ей пришла в голову очередная ужасная мысль. На том фургончике была надпись «Пироги». Неспроста, ой, неспроста… Если Вассу сейчас пытались поймать вовсе не для сексуальных утех, а, скажем так, для кулинарных?
Тогда все сходится. С комплекцией как у Вассы – только на пироги. Вернее, на начинку для них…
Васса чуть не разрыдалась, потом опять стала себя успокаивать тем, что в наше время такое невозможно: чип же внутри, и видеокамеры вокруг, и вообще… Есть люди и потолще! «Это что же получается, я не только для маньяков не годна, но и каннибалов-кулинаров тоже не способна привлечь? Вот невезуха…» – она, вытирая слезы, нервно хихикнула. Потом подумала, что Демьян Демьянович ей дело сказал – с таким воображением только кино снимать. Какие-нибудь хорроры-триллеры.
Васса вышла на своей остановке и перед домом чуть не упала в полутьме в лужу. «Это у меня от безделья уже крыша едет. Пойду на завод работать и перестану ерундой страдать!»
Звякнул телефон, оповещая, что пришло сообщение. Васса взглянула на экран – оказывается, с ее счета уже списали штраф. За то, что забыла воспользоваться санитайзером в трамвае… «А, плевать. Это уже мелочи какие-то…»
Васса поднялась по ступеням железного, недавно сооруженного крыльца (прежний вход в дом, что на уровне земли, был переоборудован, «поднят» в связи с наводнением), провела ладонью правой руки перед замком. Вошла в подъезд, спустилась, опять же по железным ступеням. Внизу растекалась лужа, верно, не так все хорошо тут переоборудовано было. «Надо тете Поле сказать, чтобы она в управляющую компанию сообщила…»
Оставляя за собой мокрые следы, Васса зашлепала по ступеням вверх.
Третий этаж. Знакомая и родная дверь.
Едва только Васса приблизилась к ней, дверь распахнулась. На пороге стояла тетя Поля. Пахло чем-то вкусным…
– А я вот услышала, как домофон дзынькнул, и поняла, что ты в подъезд зашла, – радостно сообщила тетя. – Что так долго-то? Я уж собиралась тебе звонить.
– Сегодня затянулось чего-то, – пожаловалась Васса. – И трамваи стояли из-за дождя.
– Надо было мне с тобой ехать, говорила я! Погоди, с тебя вода течет, я сниму…
Тетя Поля помогла Вассе снять плащ, убежала с ним и с зонтиком, потом вернулась и принялась помогать Вассе стаскивать сапоги с ног.
– Тетя, да я сама… ну ты что, я же уже давно не ребенок!
– Ты для меня всегда ребенок, – упрямо возразила тетя Поля. – Голодная? Я пирог с мясом испекла.
– Ой. С мясом…
– А что, не то? Надо было с капустой?
Тетя Поля бегала вокруг, хлопотала… Напомнила, что надо сразу руки пойти помыть (о чем Васса и сама прекрасно помнила), потом стояла в дверях ванной и наблюдала.
Пока Васса мыла руки, то смотрела в зеркало и тоже наблюдала – там как раз отражалась тетя Поля, стоявшая сзади. Васса любила тетю до беспамятства. Единственный родной человек, оставшийся возле нее.
Тетя Поля – невысокая, не худенькая, но и не толстая, с этим вечным пучком на затылке, свитым из неопределенного цвета волос, серо-рыже-русых каких-то, простым круглым лицом, с глазами тоже неопределенного оттенка, в зависимости от освещения, они казались то карими, то зелеными, а то и вовсе принимали болотный оттенок. Словом, тетина внешность являлась самой что ни на есть обычной и незапоминающейся, но Вассе тетя казалась образцом сдержанной женственности.
Возраст тети Поли приближался к пенсионному, но на самом деле она уже давно являлась пенсионеркой, поскольку работала в молодости на вредном производстве. Завершение рабочего стажа и сиротство Вассы совпали по времени. Буквально вот только тетя Поля распрощалась со своей тяжелой работой, ей тут же на руки свалилась троюродная племянница. «Ну как я могла от тебя отказаться, девочка моя? – не раз, вздыхая и одновременно улыбаясь светло и задумчиво, вспоминала тетя Поля. – Сама судьба свела нас вместе…»
– Руки мой тщательней… Помню, в мое время все в резиновых перчатках ходили. А то и из целлофана. Во как! И маски были одноразовыми. А сейчас… – Тетя Поля безнадежно махнула рукой. – Вам, молодежи, легче живется, не то что нам в свое время досталось.
– Говорят, вредно для природы. Целые мусорные горы выросли из этих одноразовых средств защиты…
– Ну я не знаю… Теперь поздно жалеть. Садись вот.
Васса расположилась на кухне, за круглым столом. Перед ней на тарелке лежал пирог. Идеально-красивый, словно на картинке – ровный, золотистого цвета. Тетя Поля отрезала Вассе кусок. Начинка еще испускала пар и пахла необыкновенно аппетитно. Глядя на этот кусок, Васса и думать забыла о сегодняшнем происшествии на дороге. То была случайность, никто не собирался похищать Вассу и пускать ее на пироги. И о скандале в трамвае тоже следовало забыть, как и о том, что живут на свете злыдни, подобные Ильиничне. Поскольку на свете существует тетя Поля, словно в противовес. Добрейшее создание, способное искупить собой все недостатки человечества.
– А ты? Присоединяйся… – сказала Васса.
– Я уже перекусила. Сыта. – Тетя Поля села напротив Вассы, подперев голову рукой.
Васса вдруг вспомнила, что этим утром заходил Володя – так называли слесаря из управляющей компании. Немолодой и, кажется, пьющий дядька. Спросил, как кран в ванной, не подтекает ли опять. Васса сказала, что нет, и Володя ушел.
На самом деле этот Володя хотел увидеть тетю Полю. Однажды он уже как-то заявился, и Васса угостила его чем-то вкусным, что перед тем напекла тетя. Просто неудобно стало, пришел человек, а тут на столе огромное блюдо с дымящейся выпечкой. Как не предложить… Тетя тогда, как и этим утром, ушла в пункт самообслуживания, за продуктами, что ли…
Володя съел угощение, спросил у Вассы, кто его делал, услышал ответ, и его лицо приняло тревожно-вдохновенное выражение. Именно с тех пор он, судя по всему, и положил глаз на тетю Полю.
Тетю же Полю этот слесарь Володя совершенно не интересовал. Она его недолюбливала и избегала.
Васса как-то давно спросила тетю, были ли в ее жизни серьезные отношения с противоположным полом. Тетя сказала, что были, но лучше ее на эту тему не расспрашивать, потому что ей больно вспоминать, поскольку тот человек, из ее молодости, тетю Полю бросил и ушел к ее подруге. Васса больше не беспокоила своим любопытством тетю, жалела ее. Но думать о том, что тетя еще может найти свое счастье в личной жизни, Васса не переставала.
Вот этого пьющего слесаря можно рассматривать в качестве тетиного жениха или лучше не надо?
– Что Демьян Демьянович-то сказал? – спросила тетя Поля, одобрительно наблюдая за тем, как Васса уплетает пирог.
– А… забыла. Представляешь, он разрешил мне работать.
– Работать?! Тебе?!
– Ага, – отодвинув от себя пустую тарелку, с гордостью произнесла Васса. – Пойду на завод по производству потуса.
– Этой дряни? Ой-ой, что творится-то…
– Тетя Поля, потус – обычный напиток. Это не алкоголь.
– В моей молодости, помню, газировку все пили, а теперь потус этот придумали!
– И хорошо. В газировке много сахара, она вредная, а в потусе его почти нет.
– Все равно гадость.
– Да какая разница, я ж его не буду пить, я его делать буду! – засмеялась Васса.
– Ох ты… Ну ладно, если уж Демьян Демьянович тебе разрешил… – махнула тетя Поля рукой.
– Ты ведь тоже когда-то на заводе работала? Расскажи!
– Да что там рассказывать… Работа в металлургии не самое легкое дело. Я и в прокатном цеху обреталась, и в литейном, и у мартена стояла, и у доменной печи… Помню, в цеху – как в какой-то сказке, где про гномов рассказывают, добывающих металл… Прямо магия! Льется жидкий металл, летят искры, а под потолком на высоте – вжих-вжих! – летают огромные детали. Если уж на голову свалятся, каска вряд ли поможет, сразу всмятку. Огонь, мрак, скрежет со всех сторон!
– Тяжело?
– Не то слово! Все с форм начинается. С обычных песочных форм. В них чугун льют… Плывет такой огромный ковш через весь цех, а в нем – раскаленный металл. Человек в стороне крутит особый штурвал, и ковш наклоняется. Из него льется чугун в форму, а его температура – полторы тыщи градусов по Цельсию!
– Теть Поль, а ты в детстве о какой профессии мечтала? – спросила Васса.
– Я? Мечтала? Да что ты! У нас простая семья была, мы тогда на Крайнем Севере жили… Не до мечтаний.
– Но тогда у людей больше возможностей было, – вздохнула Васса. – Ты могла в какой-нибудь институт поступить. Стать доктором. Как Демьян Демьянович!
– Ой, ну что ты, я до ужаса крови боюсь…
Они еще поговорили немного, потом Васса легла спать. Сквозь приоткрытую дверь она слышала, как работает телевизор. Так тетя Поля (да и многие, кстати) по старинке называла переносной монитор. Сейчас тетя Поля смотрела какую-то из своих любимых передач, а сама в это время гладила. Не для того, чтобы разгладить постиранные вещи, разумеется, а чтобы продезинфицировать одежду и белье с помощью высокой температуры.
Часть современной зрительской аудитории предпочитала кино и сериалы. Снятые любителями, с помощью программы. Большинство фильмов бесплатные, не самого высокого качества…
А кто-то из зрителей смотрел музыкальные концерты, балет или театральные постановки, тоже созданные с помощью специальных компьютерных программ – другими любителями домашней режиссуры. Показывали и спортивные состязания, тоже, разумеется, ненастоящие…
Тетя же Поля предпочитала каналы, посвященные приготовлению еды, или еще она смотрела про то, как выращивают цветы и деревья. И они, эти передачи, тоже анимация в чистом виде, но неотличимая от реальности…
Телевизор был включен рядом с тетей целыми сутками, а она в это время что-то делала. Готовила, шила многоразовые защитные маски и перчатки из специальной ткани или гладила. Вот как сейчас.
Последние лет пятнадцать-двадцать такой фоновый просмотр стал особо популярен. Человек что-то делал, а рядом бормотал включенный телевизор с какой-нибудь нейтральной и не вызывающей раздражения передачей. Кулинарное шоу или рыбалка? Да какая разница… Бесконечные карантины измотали население. А подобный фон снимал стресс, успокаивал.
От обилия информации многие уже устали, некоторые люди, в основном те, что в возрасте, принципиально не желали слушать новости. Верно, наслушались их в свое время – где какой катаклизм случился, сколько погибло, а сколько выжило. Когда каждый день слушаешь про смерть, уже самому неохота жить…
Другая часть аудитории, молодые люди, тоже предпочитали фоновый просмотр телевизора, но, как показывали исследования, уже по другим причинам. Это потому, что многие из них, молодых, были не в состоянии надолго сосредоточиться. Даже часовую программу, не отвлекаясь, просмотреть целиком они не в силах. Синдром рассеянного внимания! Его причина – избыток информации. Мозг с ней просто не справлялся. Поэтому трейлеры, аннотации, рецензии и обзоры – шли на ура… Зрители знакомились с сутью передачи или фильма, а вот до конца досмотреть их уже не желали.
