Татьяна Веденская
Вторая половина Королевы
– Вы хотите чего-нибудь? Чай, кофе? – спросила меня Королева, параллельно вызывая кого-то по телефону.
– Кофе? Только не кофе, – усмехнулась я. Королева сначала нахмурилась, а затем тоже улыбнулась. Улыбка в этот раз у нее получилась на удивление нормальной, человеческой. Не хищная и садистическая, как ожидалось, а добрая, словно бы она испытывала сочувствие ко мне в связи со всем, что мне довелось пережить из-за чертового кофе. Я подумала – наверное, она специально работала над этой улыбкой. Нужно же ей нравиться и простым людям. Оксана Павловна нажала на кнопку селектора.
– Один кофе и бутылку воды, пожалуйста, – сказала кому-то она, и все заказанное почти молниеносно появилось у нас на стеклянном столе. Да, у моей руководительницы был не обычный стандартный деревянный стол руководителя. Когда-то скучный кабинет Кренделя, нашего прошлого босса, теперь превратился в цитадель стиля модерн. Тяжелая, солидная деревянная мебель, которую так любил Крендель, исчезла. Ее место заняли невесомые, ультрасовременные стеклянные столешницы. Рамки с фотографиями с широкими белыми полями, изогнутые спинки ортопедических кресел. Книги, в основном имеющие отношение к бизнесу, экономике и управлению, идеально чистый высокий стеклянный стакан с водой – на керамическом подстаканнике. Единственное живое существо – орхидея в горшке. И я. И сама Королева. Хотя… нет, сама хозяйка кабинета все же не считается, киборги – не живые. Как бы они ни улыбались.
– Значит, вирус? С чего вы взяли? – спросила я, испытывая необъяснимое недовольство от того, что сквозь огромную прозрачную столешницу было видно мои ноги в кроксах. Как-то не привыкла я смотреть на свои ноги сквозь стол.
– Разное, – рассеянно ответила Оксана Павловна. – Иногда без видимых причин ноутбук стал перегружаться. Обычно он «летает», а в какие-то моменты тормозит, как бульдозер. При этом никаких лишних фоновых процессов нет.
– Это могут быть системные процессы, которые нигде не указываются, – возразила я.
– Да, – согласилась она. – Но также это могут быть новые типы вирусов внутри системных процессов. Разве нет?
– В целом да, – кивнула я, снова несколько ошеломленная тем, сколь точно она понимает суть проблемы. – Теоретически такое возможно. Но тогда речь идет не о каком-то типичном вирусе.
– Разве я дала вам как-то понять, что речь идет о типичном вирусе? Считаете, я бы не справилась самостоятельно с обычным вирусом? Если так – я приношу свои извинения.
– Нет-нет, я просто… не так вас поняла, – тут же сдала назад я. Оксана Павловна встала из-за стола, подошла к своему большому, идеально чистому окну и посмотрела на Москву. Что ее беспокоит? Что она не решается мне сказать?
– Или, к примеру, экран, – обернулась она. – Он тут как-то вспыхивал несколько раз, причем сам собой. Всегда – по ночам. Сегодня ночью я проснулась, а он горит. Как будто кто-то его включил и наблюдает за мной. Не то чтобы меня это беспокоило. Но если кто-то настолько спятил, чтобы установить специфический вирус, я бы хотела это знать. Всегда лучше быть в курсе, что происходит вокруг тебя, правда?
– Конечно, – согласилась я, и Королева кивнула.
Она говорила о том, что кто-то может следить за ней лично, персонально, так, словно это было абсолютно возможным и – главное – словно это было не так уж и страшно. Подумаешь, маньяк! Просто нужно предпринять ряд соответствующих действий. Вот это самообладание.
– Знаете, сейчас ведь все компьютеры могут работать как точки видео- или аудионаблюдения. И отключить их практически невозможно. Я бы не хотела, чтобы за мной кто-то наблюдал.
– Это понятно. – Я потянулась, чтобы запустить на ноутбуке проверку на вирусы, хоть мне и было сказано, что их там нет. Перепроверяй, не доверяй. Но Черная Королева протянула руку, забрала у меня ноутбук, закрыла его крышку, затем положила ноутбук в сумку и вызвала свою секретаршу.
– Будьте добры, выпишите пропуск на вынос с территории на Ромашину, а сам ноутбук положите к ней на стол, – приказала она. Секретарь унесла ноутбук, а Оксана Павловна повернулась ко мне.
– Или, если уж кто-то решил за мной наблюдать, я бы хотела знать об этом. Знание – это преимущество. Теперь вы понимаете, почему я не хотела бы посвящать других людей в мои планы, – сказала она, заставив меня искренне удивиться. Вот они – Высшая Школа Экономики, три языка, английский, итальянский и французский, диплом MBA, сертификаты из каких-то загадочных мест Европы. Результат? Полнейшая паранойя и недоверие к людям. Кошки-мышки с какими-то призрачными тенями. Подумаешь, экран загорался. Это ничего не значит. Но мания преследования, видимо, приходит вместе с зарплатами топ-менеджмента.
– Все проверю, я вас поняла, Оксана Павловна, – пообещала я.
– Секундочку! – Черная Королева схватила со стола сумку, где беззвучно вибрировал ее телефон. Волна отражалась в стеклянную столешницу, и вибрация ощущалась даже на моей стороне, под пальцами. Ни за что бы я никогда не стала заводить стеклянный стол. Все какое-то ненадежное, и опять же ноги. А пятна? А если пролить что-то?
Оксана Павловна несколько секунд смотрела на экран, затем – зачем-то – на меня. Потом она в нерешительности повертела вибрирующий телефон в руках, но все же взяла трубку.
– Метлицкая у телефона, – коротко бросила она. – Нет, Кирилл, я не пойду обедать. Не хочу, не голодна. Не в этом дело. Куда? Кто приедет? У меня тоже будет встреча, я не смогу, да. И именно в это время. У меня тут завал. Разбирайтесь уж в Смоленске без меня. Я понимаю, что все организуемо. Нет, я правда понимаю. Это все равно лежит за пределами моих полномочий. Кирилл… – И моя начальница скользнула по мне взглядом.
– Может быть, мне выйти? – тихо спросила я, отчего-то испытывая неудобство, хотя я не напрашивалась к Оксане Павловне в кабинет и подслушивать ее деловые разговоры не имела никаких намерений. Я, как говорится, сижу, никого не трогаю, примус починяю. Примус признаков катаклизмов не проявлял.
– Нет-нет, я уже заканчиваю, – пробормотала Оксана Павловна. – Нет, Кирилл, это я не тебе. У меня тут специалисты, я… меня ждут, нужно идти. Да, завтра совещание, я помню.
Могу поклясться, что этот Кирилл так бесил и раздражал мою начальницу, что, хотя она и выдерживала ровный рабочий тон, еле сдерживалась, чтобы не послать этого Кирилла куда подальше. Когда Оксана Павловна закончила разговор, она та-ак выразительно закатила глаза…
– Я могу идти? – ответила я.
– Скажите, вы же знаете Игоря Вячеславовича Апреля? – спросила вдруг Черная Королева, поставив меня в тупик. Я знала его, еще бы. Я ведь жила с ним. Любила его. У нас с ним были Отношения. Вопрос: Черная Королева в курсе этого или нет?
– Ну… это наш штатный психолог, – осторожно ответила я, надеясь выяснить этот вопрос каким-нибудь незаметным образом.
– Я знаю, видела, что вас к нему направляли на консультацию. Он же вам снотворное прописывал, не помните? – добавила Оксана Павловна, глядя на меня совершенно невинным взглядом. Ничто – НИЧТО – не выдавало в ней знания о моем личном отношении к нашему штатному психологу. Может быть, она издевается? Вполне, вполне. Не исключено.
– Я не уверена на самом деле, – пробормотала я.
– Но вы же ходили к нему? Это такой высокий мужчина, внешне скорее приятный, с зелеными глазами. Он был на совещании, перед тем как началось массовое отравление, – настойчиво перечисляла Королева. Я испытывала острый когнитивный диссонанс, буквально не знала, что мне делать. Я вдруг подумала – вот он, личный фактор, вот то, что было персональным. Этот вызов «скорой компьютерной помощи» был только предлогом. Королеву интересует мой Апрель. Почему? Зачем? И какого черта она знает, какого цвета у него глаза! Меня неприятно резанула мысль о том, как здорово они бы смотрелись вместе – два высоких красивых человека с невозмутимыми уверенными движениями, со спокойными выражениями лиц. И какие бы красивые у них получились дети. Чур меня, чур.
– Я ходила к нему несколько раз, да, – подтвердила я. Королева кивнула и прикусила губу, явно испытывая какие-то неведомые мне сомнения. Удивительно, насколько она иногда бывает похожа на человека, прямо как настоящая. Но стоит ей пристально посмотреть на меня своими большими темными глазами, как ощущение реальности теряется. Киборг. Она – киборг. Не стоит пытаться увидеть в ней равного себе или, не дай бог, женщину. Интересно, как она питается? Нашими белками-аминокислотами, или у нее какие-нибудь солнечные батареи? С другой стороны, ну откуда у нас в Москве достаточно солнца? Господи, о чем я думаю? Зачем ей понадобился мой Апрель?
– И как он вам? – спросила наконец она. Я растерялась. Как он мне в каком смысле? В постели? Нет, она не может спрашивать меня о таком. А о чем тогда? Я покраснела и сглотнула слюну, мне страстно захотелось, чтобы кто-то прямо сейчас меня вызвал, позвонил бы мне. Разговор становился все менее и менее приятным.
– Как он мне, как он мне…
– Как он вам как специалист? Я знаю, что он отлично проводит бизнес-тренинги, но меня интересует, как он в более личных вопросах. Он же с вами работал по вашим личным проблемам?
– У меня нет проблем, – выпалила я.
– Я не об этом. Фаина Павловна, просто отвечайте на вопросы, и ничего вам не будет, – снова нахмурилась Королева. Я тоже нахмурилась и уставилась в столешницу, на ноги, пытаясь защититься от этого допроса. – Фаина Павловна? Какие-то проблемы? Если у вас есть что сказать про нашего психолога, скажите. Я просто интересуюсь вашим мнением. Это не выйдет за пределы моего кабинета, понимаете? Мне нужна эта информация, чтобы принять взвешенное решение.
Час от часу не легче. Взвешенные решения – точно не моя сфера.
– Даже не знаю. – Я тянула время, как только можно, но дальше оно не растягивалось. Мне тоже нужно было принимать решение, и уж точно не взвешенное. Нужно было сказать, что из всех известных мне психологов – а уж я повидала их, начиная с сестры, заканчивая ее окружением – Игорь Вячеславович Апрель был лучшим, если вообще не единственным, кто хоть минимально понимал, чем он занимается и что за всем этим стоит. Я не любила психологов, не любила, когда емким словом «наука» назывались вещи, в своей приблизительности похожие на гадание по звездам. Но Игорь Апрель был прекрасным специалистом. И потрясающим мужчиной. Таким, на которых я обычно даже не смотрела. Не моего поля ягода.
– У вас сейчас крайне противоречивое выражение лица, – покачала головой Оксана Павловна. – Что именно вас смущает? Можете не рассказывать мне о своих проблемах, только ваша рекомендация, ничего больше я не прошу. Неужели это так сложно?
– Мне… кажется, он не слишком хороший специалист, – ложь застревала у меня на зубах, как прилипшая ириска, и мне хотелось плеваться и мыть рот.
– Он вам не помог?
– Ну… в принципе… нет, не то чтобы совсем не помог. – Я выкручивалась, как грешник на сковородке.
– Но вы от него ушли, – неожиданно ошарашила меня Оксана Павловна.
– Я? Нет. Почему? – невольно вырвалось у меня еще до того, как я поняла, что имелось в виду.
– Вы ведь ушли от него, не так ли? – сощурилась Оксана Павловна. Не дай бог я от него уйду, чур меня, чур. Да и меня мама убьет! Или… или сестра. Или Машка. Или я сама убьюсь. Я кивнула и облизнула пересохшие губы. – Вы ведь перестали ходить на его сеансы?
– Ах, вы об этом? Ну да, я перестала ходить на его сеансы. Они были неэффективны. – Я немного втянулась, и ложь во спасение личной жизни стала даваться мне легче. – Вся эта психология, я вам скажу, полная ерунда. Хотя… иногда помогает, конечно. Эффект плацебо, наверное. У меня вот сестра, тоже психолог. Так она лучше все эти проблемы разруливает. Которые в голове. Апрель – он по бизнесу больше.
– Да? – недоверчиво уточнила Королева, с трудом выбираясь из горы слов, которой я ее завалила, как снежной лавиной. Я видела сомнение в ее глазах, понимала, что ее не устроил мой ответ. Что я буду делать, если ей понравится мой бойфренд? С другой стороны, зачем она интересуется? Вряд ли ей самой нужна помощь. Тогда кому? Да черт ее знает. У нее же не имидж, а китайская стена, ничего не разберешь. Я вздохнула. Но что бы там ни было, если она станет с ним контактировать, он будет ей улыбаться, если мой Апрель будет ей улыбаться, он ей понравится. Он и сейчас уже кажется ей «скорее приятным» внешне. Если Черная Королева решит, что ей нужен мой Апрель, мне останется только плакать и пить водку с моей беременной сестрой. Или с ее мужем. Какие у меня могут быть шансы в войне против киборгов? Она щелкнет пальцами, и Апрель побежит за ней. Он и еще десяток мужчин, которые просто будут проходить мимо.
– Вы правильно поняли, Игорь Вячеславович в основном занимается мотивацией и проблемами личностного роста. А личные вопросы – это не его конек, понимаете? – Я доверительно склонила голову и снова кивнула. Господи, кого я пытаюсь убедить. – Думаю, он вообще не считает личные отношения чем-то серьезным. Мне кажется, он только рад был, когда избавился от меня. Я имею в виду как специалист. Это не его любимое поле деятельности – слушать о личных проблемах.
– Я вас услышала, – кивнула мне моя начальница, перебивая меня. – Спасибо, Ромашина. Да уж. Я почему-то ожидала другой рекомендации. Но все равно спасибо. Значит, вы займетесь моим компьютером?
– Конечно, я проведу еще несколько тестов, посмотрю историю, реестры, все такое, – радостно отрапортовала я, пользуясь тем, что об Апреле можно больше не говорить.
– Ах да, я еще вспомнила, – заметила Королева, когда я уже собиралась уходить. – Батарея. Если отключить ноутбук от питания, он слишком быстро разряжается.
– Это очень даже странно, ведь он почти новый. У такой машины батарея должна держать заряд долго. Может быть, заводской брак?
– Не знаю. Может быть что угодно. Вот вы и выясните, Фаина Павловна, что это значит.
– Да, такого точно быть не должно, – запустила ладони в волосы я. – Теоретически вполне возможно, что заряд батареи «уходит» из-за вирусной активности.
– Что ж, спасибо вам. Вы свободны, – добавила она, с чисто королевской грацией махнув рукой в сторону двери.
И Черная Королева проводила меня до дверей. Я шла по отделу и пропитывалась горечью от собственного ничтожества. Итак, коварная Ромашка добилась своего. Опорочила честного человека и отмазалась от основной работы на остаток рабочего дня. Идеально. Случайно. Удачно. Редкая последовательность слов для меня.
* * *
Проверка ноутбука и его батареи неожиданно заняла куда больше времени, чем изначально планировалось. Было что-то там, в ноутбуке, что мне решительно не нравилось, и я сидела – ковырялась с ним, пока наконец не решила, что нужно все-таки кое-что уточнить. Конечно, делать этого мне совсем не хотелось. Да, у каждого из нас имелся мобильный номер Оксаны Павловны, но и в страшном сне невозможно представить, чтобы я по доброй воле ей позвонила. Но вот я набираю номер.
– Метлицкая у телефона, чем могу помочь? – услышала я. Сказано это было весьма недружелюбным тоном, что разительно контрастировало с текстом вопроса.
– Я… э-э-э… у меня есть кое-какие вопросы. Вам сейчас удобно говорить? – промямлила я.
– Вы кто, простите? – еще жестче спросила Королева.
– Я – Фая. Я же вашу машинку лечу. Мы же договорились быть на связи, – пробормотала я растерянно.
– Уже совсем вечер, вы что, еще на работе? Что ж так долго, вы его по байтам разбирали, что ли? – язвительно хмыкнула начальница.
– Практически. И даже не закончила, – ответила я. – Мне не нравится ваша загрузочная секция. Я не могу сказать точно, что именно не так, но определенно там есть следы некорректных входов. У вас никто не пытался выяснить номера кредитных карт или пароли к онлайн-банкам? Не было никаких попыток взлома, блокировок карт?
– Надо же, а я все-таки надеялась, что мне показалось, – ответила Оксана Павловна. – Антивирусники же ничего не показали.
– Кхе. – Я закашлялась, не зная, как реагировать на этот откровенный подкол. Ну да, я спросила ее про антивирусники. Чувствую, теперь мне это будет припоминаться вечно. – Так что насчет карт? – переспросила я. Деньги – это ведь серьезно. Сегодняшний мир – интерактивный, и мы живем в нем, как в тессеракте, существуя одновременно и тут и там. Случись что с нашим виртуальным, и страдала старая добрая офлайн-реальность.
– Я не могу сказать точно. Вроде бы карты не блокировали, но у меня в системе есть автоматически сохраненные пароли.
– Автоматические пароли? Господи, ведь каждый школьник знает, что автоматически сохраненные пароли – это прямая дорога в ад, – всплеснула руками я. – Это же практически то же самое, как самой отдать деньги мошенникам по доброй воле. Я все понимаю, удобно, запоминать ничего не надо. Так ведь не только вам удобно. Хакерам тоже.
– Я уловила вашу мысль, – сухо одернула меня Оксана Павловна. Я вынырнула из виртуальности. «Субординация, Фая, соблюдай субординацию, если не хочешь проблем». Это твой босс. Она может тебя уволить. Хуже того, если ты будешь плохо себя вести, она может увести твоего Апреля.
– Простите, я не хотела ничего такого говорить. Меня лучше вообще не слушать. У меня язык такой – мелет что ни попадя. Моя сестра постоянно говорит, что я не чувствую никаких границ, что я – социопат. Социопаты – это такие люди, которые крайне плохо адаптируются в социальных группах. От слова «патология». В общем, с людьми я общаюсь гораздо хуже, чем с машинами…
– Фаина! – одернула меня Королева. – Скажите, вы по-прежнему считаете, что все это – ерунда? Или все же кто-то мог наблюдать за мной? Допустим, некто преследует меня…
– С какой целью?
– Какая разница? – возмутилась Оксана Павловна.
– Важно для установления круга подозреваемых. К примеру, деньги. Это одно. Или кому-то что-то нужно от вас, связанное с вашей работой. Я не знаю, документы какие-нибудь, пароли. Или просто узнать про какие-то ваши письма.
– Или личный фактор, – добавила Оксана Павловна. – Кто-то делает это, испытывая ко мне чувства, лишенные взаимности. Может этот некто внедрить вирус в мой компьютер, чтобы подглядывать за мной?
– С чего такие идеи? Хотя…
– Допустим, я даже примерно предполагаю, кто это может быть. Допустим, этот кто-то уже пытался каждый день встречать меня у дома. Допустим, этот кто-то фотографировал меня постоянно. Допустим, он сделал коллаж из моих фотографий и разместил его в качестве обоев рабочего стола.
– Ну и предположения у вас, Оксана Павловна. Прямо сталкер какой-то. Может, вам с этим сразу в полицию идти? Если вы знаете такого «некто», это ж кошмар. Брр!
– Нет, полиции не нужно. Скажите, как технически он мог это осуществить?
– Как сказать, – пожала плечами я. – Если у этого вашего маньяка был доступ к вашему компьютеру, то провернуть такое было бы довольно легко. Если же он…
– Fils de pute[2]! – выругалась она. То есть слов ее я не поняла, но по интонации суть была ясна – это ругательство. И я, хотя не знала точного значения и даже языка, на котором выругалась моя начальница, прекрасно поняла, что доступ к ее компьютеру у ее сталкера был. Установить вирус, чтобы подглядывать за Оксаной Павловной? Не знаю. Это уж чересчур. С другой стороны, мужчины способны сходить с ума от желания обладать женщиной. Это бывает, верно? Не со мной и даже не с моей сестрой. Ее мужчина сходил с ума только от необходимости выбрать между бывшей женой и будущей. И вообще, наши мужчины в целом слишком избалованы вниманием и покорной доступностью большинства женщин, но ведь Черная Королева живет в каком-то другом, неизвестном мне мире. Она плывет по жизни, переступая через грязь этого мира ножками, обутыми в туфли на запредельно высокой шпильке, и при этом у нее не болит спина. Может быть, у нее мания преследования? Она слишком спокойно говорит о вирусе в ее компьютере, для человека с манией. Значит, влюбленный сталкер. Звучит странно, но никогда не говори «никогда», если речь идет о сбрендивших на почве любви людях.
Да, да, да, главное – чтобы не моего Апреля.
– Вирус мог быть установлен при физическом контакте, если была такая возможность, – продолжила я. – Однако я не нашла прямых следов такого взлома. На практике скрыть такое довольно сложно, и к тому же нет никаких гарантий, что вы оставите компьютер включенным и что-то интересное будет видно. В конце концов, вы же не ходите, я извиняюсь, в душ с вашим ноутбуком.
– Ладно, ладно, идею я поняла. Только вот я думаю… – Черная Королева тянула, говорила с нерешительностью человека, не знающего, насколько он может открыться. Я подумала – замолчи, пожалуйста. Не нужно мне ничего открывать, я не хочу твоих секретов. Не умею их хранить. Обязательно все разболтаю. – Я уверена, что этому человеку все равно, на что смотреть. Ему нужно знать, где я в какой-то конкретный момент времени. Ему необходимо за мной следить. Он хотел бы, наверное, вставить мне в голову какой-нибудь датчик, чтобы видеть мир моими глазами. Впрочем, ладно. Вам это не нужно, Ромашина. Я просто… ладно, а как убрать этот вирус? Как вообще с гарантией избавиться от того, что мы не можем найти?
– Я нашла следы какого-то системного сбоя. Пока что это все. Я скажу больше, когда еще поработаю.
– Вот интересно, стоит мне встретиться с вами, Ромашина, как я остаюсь без ноутбука, – заметила Оксана Павловна с интересом, но еще раньше, чем я перешла в оборону, она рассмеялась. Я выдохнула. По крайней мере Черная Королева не стала раскрывать мне всех карт, и я не должна знать имен, погружаться в хитросплетения придворных игр.
Я могу пойти домой.
Я вылезла из своего кресла – спина болела, тянуло где-то в шее, все затекло. Черт, ведь клялась же себе, что буду вставать и раз в час делать какую-никакую зарядку. Но вот сижу, пью кофе, когда уже нужно идти спать, занимаюсь вопросами, от которых мне лично никакой пользы, в то время как вся основная моя работа стоит. И какое-то неприятное чувство, которое вот уже несколько часов я пытаюсь игнорировать.
На пути к себе всегда есть риск встретиться с самой собой.
Только уже стоя в лифте, я вдруг подумала: «Гхм, Ромашка, да ведь ты до чертиков боишься его потерять. Остаться без своего Апреля».
Это было важно, это было – как открыть Америку, случайно проплывая мимо. Доходит с опозданием. Когда имеешь дело с самой собой, гораздо сложнее отличить правду от лжи. Великая сила самообмана позволяет представлять любую ерунду. Мы все делаем так, но я – просто профи, когда речь идет о собственном заблуждении. Я могу любить кого-то и не знать об этом. Я могу ненавидеть и быть не в курсе. Я даже могу заболеть гриппом и как-то пропустить этот досадный факт за делами и делишками. Поэтому, когда мне удавалось столкнуться с самой собой на узком перекрестке, я старалась не упустить момент, вглядывалась в свои смазанные, расплывчатые черты, пытаясь запомнить и понять.
Я боюсь потерять моего Апреля.
Улица была наполнена звуками и запахами, в ней странным образом перемешались ароматы свежескошенной травы с газонов и неприятная вонь от горячих автомобилей. Эти запахи были такими несовместимыми, из разных вселенных, и, ощущая оба одновременно, я буквально чувствовала, как где-то в отдаленных уголках бесконечного космоса пересекаются две параллельные прямые. Игорь уже стоял около своего вишневого «Опеля», ждал меня. Я замедлилась, скрываясь в тени деревьев, хотела просто на него посмотреть. Апрель был задумчив, он смотрел куда-то вдаль, но на самом деле был глубоко внутри собственных мыслей. Руки его были в карманах, он опирался спиной на вишневый кузов машины. Устал? Злится на меня? Думает о клиентах? Как бы там ни было, Апрель был непростительно хорош летом. Загар делал его моложе, немного похожим на светского денди, болтающегося на пляже Санта-Моники «просто так, от нечего делать». В чуть примятых светло-бежевых брюках и песочного цвета летней рубашке с коротким рукавом он напоминал принца дома Ланнистеров. Даже его ореховые волосы летом стали светлее, превратились в почти пепельные, и они так чудесно оттеняют его кошачьи зеленые глаза. Я представила на секунду, что потеряю его, и мне стало трудно дышать.
– Как дела? – спросил он меня, заметив, что я стою неподалеку. – Забыла, кто я такой? Хочешь, могу паспорт показать. Или пропуск.
– Я не узнаю вас в гриме, – отшутилась я, делая шаг вперед. Мое лицо выдавало волнение, я тяжело дышала, пытаясь скрыть сердцебиение. Лицо моего Апреля было усталым, но спокойным, а в его глазах плясали смешинки. – Вот почему ты такой вечно уравновешенный? – спросила я «с наездом».
– Ну, прости, дорогая. Я нечаянно, – развел руками он. И затем поцеловал меня. Дышать стало легче.
Ты не потеряешь его прямо сегодня вечером.
– Как прошел твой день? – спросил Игорь, открывая мне дверцу машины. Все эти стандартные мужские «галантности» – пододвинуть стул в ресторане, накинуть пиджак поверх моих плеч, усадить меня в машину – выходили у Игоря так легко, без раздумий и неуклюжестей. Я же принимала их с ровно противоположной реакцией. Я плюхалась на стул, не дождавшись его помощи, проскакивала в двери, открывая их ногами, если в руках были сумки-пакеты. Я не привыкла к такому обращению, хоть и не страдала от недостатка мужского внимания. Забавно, что большую часть жизни я как раз провела среди мужчин. Технический институт был ядовитой средой для девушек, и выживали там только сильнейшие. В конечном итоге к нам начинали относиться как к братьям или, правильнее, сестрам по разуму. Нам не открывали двери, у нас одалживали денег до стипендии. Мы были – свои в доску, и мне всегда нравилось такое положение вещей. С Игорем Вячеславовичем Апрелем я невольно была вынуждена ощущать себя куда более женщиной, чем привыкла. Усаживаясь в машину, я подумала, насколько гармоничнее на моем месте смотрелась бы начальница.
Ненавижу.
– Ты решила со мной не разговаривать сегодня? – спросил Игорь, разглядывая меня с водительского места своим фирменным «Малдеровским» взглядом с прищуром. – Причина или следствие? Как там наш кот, жив или мертв?
– Котик жив, нагадил в эту твою коробку Шрёдингера, – это было нашим с ним паролем, кодом, расшифровать который могли только те, у кого были ключи. Еще когда мы только познакомились с моим Апрелем, я от скуки и от усталости принялась рассказывать ему о мысленном эксперименте с котом в коробке и о том, как практически все в нашем мире может быть «прочитано» так же, как и пресловутый Шрёдингеровский кот. Мы стали использовать этого кота как символ задолго до того, как он стал интернет-мэмом. Кот, который одновременно и жив и мертв, а также жив-мертв или мертв-жив. Квантовые запутанности в рамках отдельно взятых отношений.
– Нагадил? – расхохотался Игорь. Я пожала плечами.
– Как думаешь, может, мне стоит начать носить шпильки? – спросила я. Игорь некоторое время молча разглядывал меня, словно пытаясь разгадать, как судоку. Затем кивнул.
– Ну, конечно, стоит.
– Да? – нахмурилась я. – Думаешь, без каблуков никак? Конечно, походка была бы куда лучше.
– Еще бы, ведь походка – это именно то, что делает женщину женщиной, верно? – хихикнул он. Я разозлилась.
– Если так, я завтра же куплю шпильки на десять сантиметров.
– Купи, купи. Здоровая спина – это же никому не нужно в наши дни. Купи сразу двадцатисантиметровые. Нет, лучше ходули. Купи ходули. Так, если что, ты сможешь подрабатывать клоуном. Ударим ходулями по безденежью.
– Я просто думаю, может быть, нужно уже начать одеваться модно?
– Если тебя накрыл приступ неуверенности в себе, никакие шпильки не помогут. Что случилось? – спросил он тоном, призывающим к примирению. Эх, наивный чтец человеческих душ, все-то ты видишь, но того, что я оговорила тебя, чтобы не рисковать, не узнаешь. Красивая женщина – это оружие, против которого я могу разве что выйти с рогаткой. Да и то буду стрелять мимо.
– Ничего не случилось.
– Просто это бросается в глаза. Еще один «очень хороший» день.
– Хочешь об этом поговорить? – поддела его я. Игорь расхохотался, а я фыркнула и наклонилась вперед, принимаясь за кнопки радиоприемника. Я перестраивала и перестраивала радиостанцию в поисках приличной песни, но все было какое-то не такое. То что-то ужасное, то незнакомое, то вообще реклама.
– Что ты там ищешь? Звуки внеземных цивилизаций?
– Было бы неплохо. Куда лучше, чем вся эта бесконечная вереница новостроек. Вот скажи, почему вся наша реклама по радио – это реклама каких-то жилых комплексов? Куда столько жилья? У нас в стране кризис, разве нет? Что это – купите квартиру всего за четырнадцать миллионов? ВСЕГО! Все, я уже собираюсь и бегу. Если бы было пятнадцать миллионов, я бы, конечно, подумала, но от такого горячего предложения просто не могу отказаться.
– Теперь тебе реклама не нравится, – улыбнулся Апрель. – Какая муха тебя укусила? Может, ты голодная? Давай заедем куда-нибудь? Или, если хочешь, я могу что-нибудь приготовить. Можем вообще сделать стейки, я в настроении.
– Не хочу слушать про то, как хорошо у них там в их новых квартирах.
– Ты явно не в настроении, – процедил он себе под нос.
– Я просто ищу нормальную музыку! – возмутилась я. Почему бы мне не заткнуться? Почему я продолжаю говорить?
– А мне нравится реклама. По ней можно понять, что происходит в мире. И то, что меняется в нем. Я, между прочим, и сам нашел себе квартиру вот по такой же рекламе. А ты бы лучше рассказала мне, что произошло на работе, что ты такая взвинченная. Опять ваша Новая Метла?
– Нет! – воскликнула я куда быстрее, чем надо. – С чего ты взял? Я ничего не говорила тебе о ней. И потом… подожди, как это – ты нашел квартиру? Еще ни разу я не слышала рекламы по радио, чтобы говорили о квартирах в аренду.
– О чем ты? – фыркнул Апрель. – При чем тут аренда?
– О чем я? Нет, это о чем ты?!
– Я о квартире. Э-э-э, я разве не говорил тебе? – пробормотал он, задумчиво поморщив лоб. – Вроде же мы говорили.
– Ничего такого мы не обсуждали.
– Я вроде бы говорил тебе, что эта квартира в аренду – это временное решение. – Разве нет?
– Квартиры в аренду, Игорь Вячеславович, – это – на секундочку – всегда временное решение. Так ведь? Так о чем ты мне забыл сказать? Что ты решил прикупить себе квартирку по случаю? Раз уж они – только сегодня – всего за четырнадцать миллионов. – И я сухо рассмеялась, показывая, какая абсурдная сама эта идея.
– Нет, не собираюсь.
– Ну, конечно.
– Я уже купил, – добавил он, невозмутимо продолжая крутить руль, вписываясь в мягкий поворот дороги. Я сидела и хлопала глазами. И немного ртом. Выстрелил, убил наповал, стоит рядом и смотрит, как дымок вылетает из горячего ствола пистолета. Квартира? Купил? Что?
