Текелински
Действительность. Том 1
Воля к жизни
И так. Ещё глубже, выше, и шире… При всей своей мистичности, и божественной сути, «воля к жизни», как собственно, и сама мысль, начинается, или, сказать точнее, имеет своей основой, вполне доступную нашему пониманию, причину. Мы наделяем «волей к жизни», только живые субстанции. (Как могло быть иначе?). А между тем, если мыслить наиболее объективно, и, по возможности, не заинтересованно, попытаться взглянуть на мир со стороны, так сказать, взглядом «стороннего наблюдателя», то «воля к жизни», выявится, как нечто вездесущее, и повсеместное, и присущее не только, так называемым, «живым субстанциям». Как нечто, исходящее не только из «имманентно живых», но из всего того, что причисляется нами, к «неживому», в феноменальной транскрипции мироздания.
Она берёт своё начало, на такой глубине, где наш «глаз», не видит, ни причинно-следственных связей, ни образов, ни даже фантомов. Но, на то нам и дана проникающая за границы, ломающая всякие преграды, и видящая за всяким горизонтом, – Великая интуиция. И мы, а priori, можем достаточно достоверно судить, о многих вещах, лежащих за пределами возможного опыта.
И пусть, как в рамках рационально-аналитического познания, так в интуитивном, существуют свои ограничения, но всё же, поля интуитивного значительно шире, глубже, и дальше, они ограничены, лишь возможностями пространственно-временного континуума. И даже здесь, порой, не замечают пределов.
Так откуда же, в нас, эта «воля к жизни»? Что она? Имеет ли она своё, независимое бытие? Эта модифицированная, и воплощённая нашим трансцендентальным мышлением, в «главный инстинкт живого», диктующая свою волю, всему архистатическому, концепция? На самом деле, она, есть суть повсеместная, и присущая всему материальному, превращённая в нечто трансцендентальное, в нашем сознании, всеобъемлющая воля к сохранению сложившейся структуры, как некое экзистенциальное противостояние порядка – хаосу. Именно в этом – её истинная сущность. Как только начинает образовываться новая упорядоченная структура, в ней, в тот же миг, рождается Воля к сохранению. Структура, как некая упорядоченность, и воля к сохранению – нераздельные явления, как молния, и гром. Разделение и изолирование одного, от другого, обусловлено нашим диалектическим мышлением, в силу действительной природы этого мышления, разделять и властвовать.
Как не может существовать материя, без тяжести, протяжённости, изменчивости и т. д. Так и «структурированный, упорядоченный в себе, объект», не существует без Воли к сохранению, – воли к собственному, продолжительному существованию.
Та энергия, из которой состоим мы, и всё, что нас окружает, (как я уже отмечал), не имеет никакой возможности остановится, в силу собственной фундаментальной природы бытия. В силу изначальных материнских основ этого бытия, завязанных на безостановочном стремлении природы в своё лоно, к абсолютному балансу сил, и воплощающейся в нашей действительности, в противостоящие стихий гравитации, и антигравитации, как противостоящие архаичные стремления нарушения, и сбалансированности. И это обстоятельство, как мне кажется, имеет одно из основополагающих и решающих значений в нашем вопросе.
Как вы уже заметили, всё Сущее, всё то, что имеет «тело», некую феноменальную субстанциональность, а значит, и форму, необходимо содержит в себе «баланс сил», который образовавшись однажды, стремится к собственному сохранению, как раз в силу этого баланса, в котором, как кажется, не доминирует, и не уступает, ни одна из сил. Но в действительности материальность, как таковая, а за ней и объектность, на самом деле, есть некое преобладание нарушения - над абсолютной сбалансированностью. Я назвал это – «балансом плюс». И всякий наблюдаемый нами объект в мире, всегда находится, либо в состоянии «баланс плюс», (прогрессирование), либо в состоянии «баланс минус», (регрессирование), при котором, доминировать начинает «абсолютная сбалансированность». На этом, более расширенно, я остановлюсь далее.
Так вот, то, что мы чувствуем в себе, как «воля к жизни», основывается на двух вещах. Первое: Не возможности той энергии (материи), из которой все мы состоим – остановится, (так называемая динамика – её сакральная суть). И второе: Наличие баланса сил, стремящегося к собственному сохранению, сохранению образовавшегося порядка, – баланса, на котором зиждется всё, и вся, и в котором рождаются, и существуют все сбалансированные, упорядоченные системы, образующие действительность.
То, что касается нас, так называемых «саморегулирующихся систем», эта формативность, эта субстанциональная упорядоченность на определённый лад, образует нас, как некую законченную форму. Метафорически выражаясь, наша суть, есть некий синтез, некий упорядоченный коллапс, от столкновения двух стихий.
Для упрощения осознанности, я определил главными такими стихиями, «Огонь» и «воду», как модифицированных пантемид нашего тела, как неких, воплощающихся в нас, субстратов Солнца, и Земли – наших непосредственных родителей. Мы существуем, как синтез, и коллапс – одновременно. И, в примерно том же контексте, существуют все объекты, возможные для нашего восприятия, и познания. И мы, и всякие объекты познаваемости, в сути своей, есть «упорядоченные на определённый лад «синтетические конгломераты», образующийся в результате баланса, сопряженного с внутренним, продолжительным напряжением. Чья продолжительность, и создаёт время, как таковое.
Когда-то Земля, не упав на Солнце, и зависнув на своей орбите, сохранила, с одной стороны, свою индивидуальность, с другой – не ушла от зависимости. Перейдя, тем самым, в своём сношении с Солнцем, в тот же баланс, – баланс центростремительных, и центробежных сил пространственно-временного континуума. И следуя этому балансу, как самостоятельный объект своего уровня, сама превратилась в «балансирующее существо». Что дало начало, всем «балансам», возникающим из её чрева, и существующим на её поверхности, ныне.
И теперь, эта характерная особенность «балансирующего коллапса», присуща всем сущностям земной действительности. Всё, что мы называем «сущностным», по большому счёту, есть синтез двух изначальных противостоящих стихий – хаоса, и порядка. А всё, что мы называем «живым», лишь более утончённое, более мобильное, и агрессивное, упорядоченно-своеобразное, модифицированное, полярно-синтетическое соединение, этих стихий, на поверхностных полях матричного бытия. Как некоего пара над землёй, образующегося, от противостояния, и в тоже время синтезирования, энергии солнца, и энергии земли. Продуцирующих, агрессивные, упорядоченные на определённый лад, «синтетические субстанции», коллапсирующие, и также, как «родители», выжигающие собственное внутреннее, и получаемое извне, топливо.
То, что я назвал поверхностными полями матричного бытия, есть фауна, и флора земной поверхности. Всякая уравновешенная в себе, и упорядоченная на определённый лад, субстанция мира, существующая в этих полях, есть столкновение противоречий, – реакция, если хотите, в результате которой образуется баланс сил, то самое равновесие, сохраняющееся определённое для каждой субстанции, время.
При этой, протекающей относительно ровно, реакции, выделяется энергия различного характера, интенсивности, и плотности. И в том числе, самая тонкая, и агрессивная, имеющая определённый порядок электрической природы, энергия, воплощающаяся в нашем восприятии, – в формы мысли, и формы сознания. Как воплощённых полей, и импульсов электромагнитного поля, и тока. Наитончайшая, упорядоченная на определённый лад, и агрессивная форма энергии, экспансируемая нашим телом, вовне, и выходящая своей сущностью, своей недоступной формой бытия, за пределы собственных возможностей.
Сознание, мысль, – есть воплощённый в экспансивную волну, ноумен. Его существенность, – суть вектор, нечто направленное, своим взором вовне. И реальная существенность мысли, сознания, его ощущаемость, возможна только в собственном отражении. Так же, как существенность света, возможна только при его столкновении с объектом. Но об этом, чуть позже.
Мысль, за счёт своей «агрессивности», доминирует в действительности, порождая всю палитру реальности бытия. Ведь, это она строит, и оценивает всё, исходя из собственной внутренней структуризации, и собственной формы упорядоченности. Всякая, ощущаемая нами, субстанция в этом мире, как нечто «материально-формативное», нечто сущностное, в своей форме, необходимо обладает внутри себя, «балансом сил». «Живое» же, лишь нечто утончённое, гибкое, и агрессивное, в этом принципиальном, повсеместно необходимом балансе. Некое естественное состояние природы, основанное на противостоянии стихий огня, и воды, с обязательной примесью углерода, и иных включений. Обладающее само в себе, неким противостоянием, с одновременным альянсом, то есть – синтезом. Когда противодействие равных сил, образуют некий «сплав», некий синтез противодействий, некое диалектическое единство противоположностей, образующих целое, – нечто целокупное.
Некоторые философы нового времени, в особенности философы теизма, считают «волю к жизни» – первофеноменом, неким началом всего. Тем, – что всё, и вся толкает к организации, к формированию сущностных форм субъектарно-объектарного мира. Но они не учитывают то, что «волю к жизни», как таковую, мы ощущаем и оцениваем, только субъективно, только по отношению к нашему же разуму, только в силу воздействия на нас, а значит, неминуемо – зеркально перевёрнуто. И непоколебимая изначальность «воли к жизни», и её, берущая своё начало в божественном, основоположность, в сути своей, есть лишь воплощённая в перевёрнутом зеркале сознания, апперцепция. Апперцепция, основанная на отражении в нашем сознании, последовательности всех явлений, создаваемых, присущей нашему разуму, последовательности выстраиваемых впечатлений, от причины – к действию, и к результату. То есть, апперцепция, превращённая нашим разумением, в дефиницию.
«Воля сама в себе», – такое же недоразумение, как «вещь сама в себе». Она, – не есть истинная действительность, она такая же дефиниция, основанная на чувстве нашего разума, как дефиниция, – основанная на чувстве нашей воли. К примеру, желание, любовь, или ненависть. Эти аффекты, не существуют вне нашей воли. Не она, не воля – образует собой объекты, но объекты, образовавшись однажды, продуцируют её, в нашем разумении. Не они – из неё, но она – из них… И в этом, принципиальная разница.
На самом деле, здесь, как всегда и всюду, перевёрнуто всё, с ног на голову. «Воля к жизни» – не первопричина, она – последствие, - результат сношения стихий, образующих структурный симбиоз, называемый нами «живая саморегулирующаяся система». И «воля к жизни» – не причина этого «взрыва», не причина стремления к «коллапсирующему синтезу» – но его последствие. Она – производная химико-структурных объединений, – их, если хотите, необходимая последовательность.
«Воля к жизни», – сестра нашей мысли! Она сохраняет в себе, всю динамику этого явления, как чего-то лишь «утончённого», как вытекающей из грубой материальности, экспансии тонких агрессивных форм материи. Подобно тому, что происходит на солнце. Когда вытекает солнечная энергия, в виде тонких лучей квантового потока, из сбалансированного синтеза тяжёлых, и грубых субстанций.
Вытекающая, из «растянутого во времени, взрыва». И имеющая свою, индивидуальную упорядоченность, энергия, и создающая в этом потоке, такое, почти мистическое в своей сути, явление, как светящееся солнце, на самом деле, и являет собой воплощённую метафорическую картину действительности, и всякой субстанции этой действительности.
Возникновение «воли к жизни», также, как и появление мысли, есть результат сложнейших преобразований в нашем организме, начинающихся на низких уровнях, (условно говоря). Начиная от окисления, метаболизма, и заканчивая сложнейшей форматированностью тонких электромагнитных импульсов, называемых нами мыслями. И точно также, как мысль, родившись от «грубой материи», и являясь, относительно более агрессивной, оказывает влияние на формирование этой самой грубой материи, и являясь, по сути, авангардом в той же формативности, так и «воля к жизни», родившись от нашего «грубого тела», оказывает на него влияние, и даже контролирует его. Она – есть стремление к сохранению уже существующего, но не стремление к образованию.
Создаётся впечатление, её повсеместности, и вездесущности. И в тоже время, латентности, и парадоксальности. «Воли к жизни» – не существует, пока не образовалась структура, носитель этой «Воли к жизни». И в тоже время, структура, сама собой не может возникнуть, как структура, без Воли к образованию. И в этом противоречии – ВСЁ!
Мы, в силу устройства нашего разума, пытаемся найти непременно, начал,о и последствие. Но в глобальном миропорядке, нет ни «начала», ни «последствий». И то, и другое, является одновременно и началом, и последствием. Ибо, в аподиктическом, и безусловном смысле, мир, – не имеет течения времени, от точки, к точке. В нём, время, – не имеет «векторности», оно не соответствует прямой линии, так свойственной функциональности нашего познания. Линейное течение времени, это особенность нашего разума, его функциональная жизненная стезя, привносящая в мир последовательность, в соответствии с собственной структурной функцией-фикцией. Действительность, наша действительность,в самом широком смысле слова, не существует без этой фикции. Но мир – сам по себе, ей – не подвластен. И в этом, заключён самый мистический парадокс, – абсолютное противоречие бытия.
В силу собственной природы, собственной генетической особенности, и порождённой этой особенностью, структурной фикции, наш разум всегда будет задаваться вопросами типа; Что, на самом деле, является первичным, – яйцо, или курица? Как некая, упрощённая транскрипция, от вопроса: Что, на самом деле, является первичным, – мысль, или материя? Или: Кто создаёт кого, – мы Бога, или Бог нас? И по большому счёту, наш разум, здесь никогда не найдёт ответ. Ведь, подобные вопросы, выходят за рамки действительности, за рамки линейного восприятия бытия, в котором только и может существовать, наше разумение.
А чем собственно, отличается наша «Воля к жизни», от «Воли к сохранению структуры», всякого «неживого объекта» нашего познания? Ведь, если отбросить предвзятость, и посмотреть несколько глубже, чем это привычно делается, то становится очевидным, что «Воля к сохранению сложившейся структуры», присущая всякому «неживому» объекту нашего мира, содержит в себе, те же принципы, что мы находим, и чувствуем в себе.
В каждом, как «живом», так и «неживом» объекте, мы обязательно находим противостояние внешним агрессиям, и стремление к собственной устойчивости. И там, и там, сохранение структуры, зависит от латентной силы энергии объекта, и её внутренней гармоничной, и оптимизированной организации. К примеру: Кусок железа, при всей своей «Воли к сохранению структуры», разрушается в воде, в силу воздействия на него, агрессивной энергии воды, разрушающей его внутреннюю организацию. Золото же, напротив, почти не поддаётся никаким внешним воздействиям, кроме огня, как наиболее агрессивной субстанции действительного мироздания. Его «воля к сохранению сложившейся внутренней структуры»,объективированная в виде молекулярной решетки, в силу своей строгой упорядоченности, противостоит внешнему хаосу, и олицетворяет тем, «волю к существованию».
Организация, – упорядоченность, в строгой последовательности, во всех перспективах, и направлениях, есть суть архипринцип всякой воли к сохранению сложившейся структуры. – Воли к сохранению системы, присущей всякому неодушевлённому предмету, реальной действительности. Системы, воплощающейся в нас, как в наиболее сложной упорядоченной структуре, – в непоколебимую волю к жизни.
Молекулярная решётка золота сформирована так, что противостоит многим факторам внешней агрессии. Ибо обладает в себе, неким «формостатусом», неким противоположным, и наиболее отдалённым, от внешнего хаоса, положением. Её внутренняя сложившаяся организация, более упорядочена, чем в любом другом металле, в том числе, и непосредственно в железе. Хотя, латентная сила энергии обоих, не далека друг, от друга. Потому, и имеет такое мистическое, древнее влияние на нашу волю – золото, что представляет собой, некое воплощение устойчивости, основанное, на внутренней упорядоченности, – что, так близко нашей сакральной сути.
Вообще, как я неоднократно отмечал выше, всякие материальные объекты, в любом своём виде, есть баланс внутренних сил. А баланс, его аподиктическая особенность, и заключается в том, что он всегда стремиться к собственному сохранению. Материя, как изначальное воплощение, этого внутреннего баланса сил, не возможна без формы. А форма, всегда стремится к упорядочиванию, и собственному сохранению. И чем упорядоченнее эта внутренняя организация, тем устойчивее к внешнему агрессивному хаосу, эта структура.
Наша реальность, наша действительность, по большому счёту, являет собой, противостояние хаоса, и порядка, как олицетворённых в бытии, запредельных стихий пустоты, и действительности. И это противостояние, отражается во всякой мелочи, нашего действительно-реального мира. Всякая структура, воспринимаемая нами, всегда имеет внутренний баланс, этих изначальных сил. Если этого баланса нет, то и структуры, как таковой – не будет. Она не будет иметь права, на существование! Появившись, она тут же исчезнет, как туман. «Появившись», я говорю для понимания, ведь на самом деле, она не сможет, даже появиться.
Всякая субстанция, которую мы в состоянии ощутить, и определить, как нечто, как объект нашего познания,обязательно должна иметь внутреннее противостояние сил хаоса, и сил порядка, должна иметь внутренний баланс противодействующих сил. Отдельно существующий хаос, как и отдельно существующий порядок, не могут воплощаться в нечто действительно-реальное. Ибо, в самой сакральной своей, глубине, каждая их этих стихий, возможна только в соотношении, – по отношению друг, к другу. И только синтез, этих сакральных противоречий природы, в определённом соотношении, рождает нашу действительность, с её «детьми», материальными объектами грубого, и тонкого планов.
На более поверхностном уровне феномена, восприятие нами твёрдости, мягкости, или жидкости, по сути, зависит от характера сцепления внутренних латентных энергий, и интенсивности внутреннего противодействия, – «напряжения внутренней войны». В метафорически-трансцендентальном осмыслении реальности, восприятие объекта, наше идентифицирование его, в определённой форме, зависит, от соотношения в этом объекте, стихий пространственного воплощения, и стихий временного. То есть, в физическом осмыслении реальности, баланса взаимодействия внутри этого объекта, – сил гравитации, и сил антигравитации (пространство), с силами центробежными, и центростремительными. Попросту сказать, силами разгона, и торможения (время).И целокупного воздействия, этого внутреннего баланса предмета, на нас, как на наблюдателей.
Это понять сложно, пока не начинаешь осознавать, что все, что тебя окружает, всё лишь – суть синтезированное воплощение времени, и пространства. Их синтетическое единство, в собственном противостоянии. Ибо, как мир в целом, так и всякий ощущаемый нами объект, есть воплощённое синтетическое противостояние времени, и пространства, (воплощённое в реальность), и противостояние хаоса, и упорядоченности, (как воплощения действительности).
И этот синтез, материализовавшийся в некие твёрдые, и жидкие субстанции для нашего восприятия, знаменует собой, всю принципиальную воззренческую парадигму действительности, и её макрокинеза. Которая гласит: В мире – не существует ничего – фундаментально действительного,ибо, нет ничего – окончательно сущего. И только противостояние, взаимодействие, и соотношение, выступают, как объективные причины действительно существующего. Лишь потенциальная война, выступает гарантом объективного существования. Ведь только лишь в противостоянии – возможна действительная реальность бытия.
Вещь в себе
Самая трансцендентальная тайна, манящая своей бездонностью, потусторонностью, своей тёмностью, и недосягаемостью. Нам так хочется найти последнюю инстанцию, самую первую, и самую последнюю суть мироздания! И в этом стремлении, готовы отделять субстанцию, – от её формы, сущность – от нашего представления, материю, от вещи. Как далеко на этом поприще, может зайти наше трансцендентальное осмысление природы бытия?
Древние, смотрели на это, несколько иначе. Они не делили суть, и её проявления. Их религия, имела иные поля созерцания. Их Боги находились в других местах…, их мудрецы жили совсем не той жизнью, которой ныне живут.
Теперешние мудрецы, стараются наделить этот предмет воззрения, некоей конкретикой, диалектически отделив от вещи, её проявления. А попросту сказать, отделив от явления, её сокровенную, независимую субстанциональность.Придав этой субстанциональности, мистически сакральный образ, и обозначив понятием, «вещь в себе».
Здесь, проявляется та же особенность нашего разумения, о которой я уже не раз упоминал. Мы, следуя линейной, пространственно-временной парадигме, как доминирующей векторности нашего разумения, а также свойственной нам, вивисекции, как единственно возможной, для удовлетворения, форме собственного разумения, разделяем то, что не раздельно, что не может быть, отдельно. Но наш разум, желает удовлетворяться, и он делает то, и следует тем дорогам, которые приносит ему, это удовлетворение.
Вдумайтесь, что есть «вещь в себе», чем она могла бы быть, в нашей феноменальной действительности, кроме, как трансцендентальной, мифической субстанцией, находящей своё подтверждение, лишь в вере, как единственно возможной антиаподиктической парадигме нашего сознания? То есть, мы подразумеваем, что она есть, что она должна быть. Но, что она? Чем она могла бы быть? Метафизика, даже в своих самых углублённых воззрениях, должна всё же, иметь хоть какую-то наглядную определённость, пусть трансцендентальную.
Вещью, мы называем то, что ощущаем, или хотя бы мыслим, в виде формативно-отчерченного объекта познания. Ведь, для того, чтобы мыслить нечто, должен быть образ того, что мыслишь. Как показывает опыт, в силу наличия в общем философском мировоззрении, такой мифологемной существенности, как «вещь в себе», такое положение – совсем не обязательно.
Определяя наличие в вещи, – «вещь в себе», как чего-то отдельного, самостоятельного, с совершенно иными свойствами, чем у воспринимаемой вещи, мы, тем самым, отправляемся в мистику, в домыслы запредельного бытия. Мы ищем Бога – в материальном, как ищем метафизику всегда, и всюду – в трансцендентальном. Наш разум, всегда стремиться найти первопричину всего сущего. Последнюю инстанцию, или сказать точнее, самую основательную, у которой бы, уже не было своего основания. Тем самым, мы впадаем в антропоморфный мистицизм, и находим для себя, плоскость запредельного мышления. И нас заставляет следовать этой плоскости, наш, жаждущий удовлетворения, разум. Он хочет искать, и находить, и снова искать. – В том, его генетическая основа, (воля, – не имеющая возможности остановиться).
Но посмотрите внимательнее, – где, на самом деле, мы её ищем, эту пресловутую «вещь в себе»? Мы ищем её там, где ее, и быть не может! Мы ищем её – во вне, в поле возможностей собственного миросозерцания. Мы словно «грибники», бродим в лесах, где не растут, не только «съедобные грибы», но и вообще, всякие «грибы». Мы плутаем, по, изначально неправильно выбранным, дорогам.
Мы стремимся в моря, без берегов…, и тонем перманентно, в собственных заблуждениях. Мы совершенно не желаем осознавать, что, углубляясь в суть вещи, в самую сакральную её глубину, мы обречены вечно опускаться в бездонную пропасть. Ибо, никогда не найдём конечной точки, как бы глубоко не уходили.
На каждом этапе, своего опускания на глубину, мы обязательно будем находить причину, которая будет ещё первичнее…, после которой ещё…, и так далее. Поиск «вещи в себе», станет для нас, подобен бесконечному поиску неделимой точки пространства, или времени. Суть всегда будет оставаться где-то там…
«Вещь в себе» – это взгляд в бездну, в прямом смысле слова. В силу мятежной природы нашего разума, мы убеждены, мы чувствуем, что она должна быть…, но где она, и что она, – никогда не узнаем. И в этом, нам не помогут, ни трансцендентальная логика, ни аналитика, ни диалектика, ни чистое воззрение, ни фундаментальная физика. Ничто не в силах приблизить нас, к «вещи в себе», как ничто не может приблизить нас, к истине в последней инстанции. Мы никогда не коснёмся её, где бы ни искали, снаружи ли, смотря в отражение десницы, или внутри себя, смотря в саму десницу мира.
Если чертить параллели, и переносить, это архаическое положение, на нашу психофизику, то становиться очевидным, что вся наша мораль, и следующая за ней, психология, имеют своей основой, тот же принцип отделения сути, от явления. Ведь, мы считаем наши поступки, чем-то отдельным, от нашей сущности. Что мы, тем самым, способны действительно контролировать наше поведение. Что наше, ни от кого не зависимое, внутреннее «Я», – решает, как поступить в той, или иной ситуации. Кто-то сидит в нас, кто-то совершенно самостоятельный, независимый от причин, и мотивов, – «Великий карлик»! – Тот, кто даже может, по своему усмотрению реагировать на мотивы, не зависимо от силы мотива, произвольно, как ему вздумается? Некая сущность, которая решает, и действует, вопреки всем законам природы, существующим вокруг неё, и в ней самой. Которая, даже может нарушить «закон причинности», прервать цепь последовательности каузальных связей собственного душевного агрегатива!
Эдакая, совершенно самодостаточная, абсолютная самосущность, обладающая полной свободой??! Во всём этом заключено, как всё теологическое, так и всё мистическое. Ибо, здесь чувствуется дыхание самого бога!
Я полагаю, что истоки всякой религии, её сакральные первопричины, кроются именно здесь. Не в непонимании внешних явлений, древними, но именно в самоощущении собственного произвольного «Я». Теологическая сторона нашего сознания, зарождалась из чувства, что в нас сидит нечто божественно-абсолютное в своей свободе, нечто абсолютно независимое, и абстрагировано-самостоятельное. Что проявления нашей воли, могут ни на чём не основываться, действовать сами из себя. Эдакая – автономность в Абсолюте??!
Это, собственное внутреннее мироощущение, постепенно укоренилось в нас, и мы, естественным образом, начали проецировать его, на всё, что нас окружает, – все, что подвластно нашему разумению во вне. И «вещь в себе», которую мы хотим найти, в каждом объекте феноменального мира, как нечто отдельное, от проявлений этой вещи, некое – абсолютно само, – Бог, сидящий в каждой вещи, и решающий, по своему усмотрению, как ей, этой вещи проявляться – есть, суть транскрипция нашего психофизического внутреннего пантеона.
В силу строения нашего разума, в силу его генетической организации, нам хочется думать, что мы абсолютно свободны, в собственных действиях. И мы получаем эту иллюзию, удовлетворяясь ей. И эта главная иллюзия нашего сознания, проецируется на весь окружающий нас мир.
В поиске «вещи в себе», мы жаждем той же, но лишь спроецированной вовне иллюзии, что находим в себе. И всё, лишь для того, чтобы найти подтверждение, нашей уверенности в том, что в нас, в глубине нашего сердца, существует произвольное в своей сути, зерно, – самостоятельная субстанция, абсолютно свободная в проявлениях, независящая, не только от условий собственного бытия, но даже от собственных мотивов!! Что это, в конце концов, не иллюзия нашего сознания, что она существует вовне, в действительной реальности феноменального мира.
Всё это, в сути своей, тот же Теизм,лишьнаходящий своё воплощение, и свои монады, в физике вещей. «Вещь в себе» это – нирвана нашего сознания, запредельность перспективного осмысления, и различных плоскостей мировоззрения. То место, и то пространство, где на самом деле, не должно быть ничего, – «полная пустота», как воплощение абсолютной гармонии мира. (К этому, я ещё вернусь).
Кто посмотрит глубоко на то, как образуются многие утверждения, касающиеся, не столько метафизики духа, сколько научного мира, тот поймёт, насколько важное значение имеет Теизм, во всяких кругах нашего бытия, и мировоззрения. Включая, и научных круги…, – научные, в первую очередь! Какое влияние, по сути теистическая форма осмысления, всяких явлений мира, оказывает на все умозаключения философов, и учёных всякого ранга, и различного поля деятельности.
Я начинаю думать, до каких пределов, мы можем дойти, в нашем познании мира? Что, на самом деле, – иллюзорно, а что достоверно? Может статься, что весь окружающий нас мир – только иллюзия? И всякая философия, также, не выходит из этого круга? Очень даже может быть… Ведь достоверность, какой бы она не казалась аподиктической, и совершенной, всегда глубоко относительна, и сакрально антропоморфна… Никто, и ничто в этом мире, не может быть истиной, в последней инстанции.
Что же есть в действительности…, – что, на самом деле, существует? Судить о всякой вещи, мы можем только в контексте её проявлений. Всякая вещь, проявляет себя, строго в определённой последовательности, в строгой характерности, реагируя, с абсолютной необходимостью, на оказываемые на неё, внешние воздействия. Самый наглядный пример, в этом смысле, это простая химическая реакция, которая, в определённых условиях, будет протекать именно так, и никак иначе. Сущностьвсякой вещи, и её реакции – едины. Они, есть – суть одно…, и не разделимы, ни в феноменально физическом, ни метафизическом, ни трансцендентальном смысле.
Мы, люди, реагируем, и проявляемся, точно с такой же строгой последовательностью, как и простейшая химическая реакция. Вся разница, лишь в сложности, вытекающей из сложенности организма. Но необходимость проявлений, при определённых условиях, – всегда однозначна.
И ни о какой свободе, или произволе, здесь не может быть и речи. Если опустить «сверх – возможности» нашего разумения, (которые являются таковыми, только в наших же оценках), то мы найдём, что, по сути, мало отличаемся от всякой простейшей системы феноменального мира. Как я уже не раз отмечал, все наши механизмы идентичны, механизмам, присущим всякой структуре, как «живого», так и «неживого» мира. Всякая вещь в этом мире, формируется в индивидуальную характерность, в зависимости от оказываемых воздействий на неё, извне. И складывается, в нечто «сложенное», сугубо благодаря этим воздействиям, и адекватно их характерным особенностям. И то, что иная вещь, при всей своей схожести, реагирует на воздействие внешнего мира, по-другому, говорит лишь о том, что её внутренняя структура, формировалась в иных условиях. Метафорически выражаясь, её форма, её характер – есть сложенные пластами условия пребывания. Выложенные в сложную структурную мозаику, условия бытия.
