Тенгиз Маржохов
Приключения Хапытоша
© Тенгиз Маржохов, 2025
ISBN 978-5-0065-9830-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Хапытош и Ящер
Давным-давно, когда на Кавказе жили нарты – витязи-богатыри, леса были полны дичи, реки – рыбы, а небеса – птиц. Когда было место чуду. А сказок было больше, чем сказочников. Случилась эта история.
И случилась эта история, когда Хапытош вернулся из аталычества. В давние времена сыновей отдавали на воспитание в чужую семью.
Послал отец Хапытоша мальчиком к аталыку – кунаку-побратиму. Аталык жил далеко, там, где из моря рождаются Кавказские горы.
Трудно было юному Хапытошу. Не хотел расставаться с матерью и отцом. Не хотел уезжать из родного края. Но древний обычай непреклонен и гласил: только через путь аталыка можно стать достойным джигитом.
Хапытош быстро привык к новому дому, к аталыку. Привык и полюбил всей душой. Он рос крепким, смышлёным и послушным юношей. Рос на радость старшим. Аталык привязался к приёмному
сыну, как к родному. Везде брал его с собой: в кузню, на базар, на кошару. А как любил Хапытош бывать с аталыком на рыбалке или на охоте. Особенно Хапытош любил, когда брали его на свадьбу или игрища.
Торжества завораживали Хапытоша. Мужчины в блестящих доспехах. Женщины в красивых платьях. Шумная молодежь. Шутки парней. Застольные тосты мужчин. Распевная песнь стариков. Кони в диковинной упряжи. Блеск сабель и кинжалов! И столы – повсюду столы.
Хапытош наблюдал за торжеством и представлял, что скоро он станет тем, кто на скачках и джигитовке превзойдёт всех. Он будет тем, кто исполнит самую задорную кафу1, произнесёт самый мудрый тост, пропоёт задушевную песню.
Представлял это Хапытош, сидя на холме, над селением аталыка, вглядываясь в даль, где встречалось море и небо. Ветерок приносил то запах морской волны, то горьковатый запах леса. Облака медленно текли по небу. Волны-барашки бежали то к берегу, то в открытое море. «Здесь нет красавца Ошхамахо2, – вздыхал Хапытош. – Но там не будет моря… такого красивого, бескрайнего моря».
Как клыки матёрой волчицы на розовом языке зари тянулись вдоль тропы Кавказские горы. Колкий ветер тревожил башлык, бил в лицо. Перелетая с ветки на ветку, сорока брехала всякие небылицы. Хапытош возвращался в родной край. Возвращался на добром коне, подаренном аталыком. К седлу были приторочены подарки. На поясе висел серебряный кинжал. Не узнать Хапытоша теперь: увозили мальчиком, а возвращается богатырём.
Въехал Хапытош в родное село. Глядит на свой двор и не узнаёт его: безлюдно как-то. Не видно отца и матери. Дом покосился, плетень повалился. Собака не лает, конь не ржёт, тёлка не мычит, барашек не блеет. Пусто. «Сгинули твои родители, – брехала сорока. – От беды невиданной сгинули. Не ищи, не зови – не найдёшь. Лишь эхом в ущелье отзовётся».
Расседлал Хапытош доброго коня, пустил во двор. Сам тихо вошёл в дом и горевал три дня и три ночи. Ни пить, ни есть не мог. Лежал как убитый. То ли дремал, то ли прислушивался: не прозвучит ли голос матери, не простучат сапоги отца по полу. Тишина. Только мыши под полом шуршат – то ли жалеют его, то ли смеются над ним.
Спустя три дня и три ночи напился Хапытош родниковой воды. Вдохнул полной грудью горного воздуха. Горюй не горюй – былого не вернёшь. Надо бы дом поправить, плетень поднять, хозяйство завести. Малодушия отец не понял бы, мать не одобрила, аталык и того паче пристыдил бы.
Пошёл Хапытош по зажиточным дворам в селе. Пару коров попросит, четырёх посулит. Быка попросит, двух посулит. Пару кобыл просит, четырёх обещает вернуть. Дюжину баранов попросит, две дюжины пообещает. Ни цыплятами, ни индюшатами, ни утятами, ничем не брезгует.
Повесил кинжал на стену Хапытош. Закатал рукава. Наточил косу. Никакой работы не стеснялся. Пот заливал глаза, но он упрямо поднимал хозяйство. Когда взошли первые всходы, привёл Хапытош из соседнего села хозяйку, Ляцу. Милое сердцу личико. Заботливые девичьи руки. С женскими руками дело спориться стало, быстро пошло в гору. Поднял хозяйство Хапытош, раздал долги, никого не обидел.
Долго ждать не пришлось: у Хапытоша и Ляцы родился сын – Хапытошка. Наполнился счастьем дом. Радости родителей не было предела. Хапытош вырезал собственными руками люльку для сына. Ляца закружилась в приятных хлопотах. Хапытош стал подгадывать, какая же кобыла подарит жеребёнка к тому времени, когда он посадит сына в седло.
Разнеслись по горным ущельям вести, что славится своими лошадьми Хапытош. У него коровы лучшей породы, отарам нет числа. Самый вкусный сыр коптится у Хапытоша. Самое жирное масло взбивает его Ляца. В его доме звучит весёлая гармошка. Заразительнее детского смеха не услышишь в округе.
Разбудила зависть злые силы. Приполз во двор к Хапытошу огромный ящер. Ударил хвостом, поднял облако пыли, ударил так, что содрогнулась земля. Выскочил Хапытош с кинжалом и кинулся на ящера. Ящер расширил ноздри, дыхнул так, что не устоял Хапытош на ногах – закатился под сарай. Ящер ударил хвостом раз – повалил десять быков. Ударил другой – повалил десять коней. Проглотил в бездонную утробу свою быков и коней, и уполз, оставляя кровавый след.
Приуныло семейство Хапытоша. Сменился детский смех на плач. Умолкла весёлая гармошка. Поселились в доме Хапытоша страх и отчаяние. Постарели молодые супруги сразу на десять лет. Взялся Хапытош за голову, погрузился в думы горькие. Думал-думал, ничего лучше не придумал.
Пригнал Хапытош крупного быка к Тлепшу – покровителю кузнечного ремесла. – «Возьми, – говорит, – в дар быка, Тлепш, выкуй для меня меч, чтоб расправиться с ящером окаянным». Неделю Тлепш раздувал меха, ковал перековывал крепкую сталь. Выковал большой меч, богатырский меч. «Держи крепко, – сказал Тлепш Хапытошу. – Под стать мечу должна быть рука богатырская».
Прошёл месяц. Вновь задрожала земля во дворе Хапытоша. Приполз ящер и бьёт хвостом, сшибая с ног быков и коней. Ляца с Хапытошкой в страхе укрылись в погребе. Выбежал из дома Хапытош, размахивая богатырским мечом. Подскочил к ящеру и отсёк одним ударом поганый хвост его. Ящер расширил ноздри, дыхнул так, что закатился под сарай Хапытош. Ящер проглотил добычу в бездонную утробу свою. И уполз, оставляя кровавый след.
«Опять набил брюхо моей скотиной, – подумал Хапытош, – но и я нанёс урон ему, отсёк поганый хвост. Без хвоста теперь сдохнет ящер. А не сдохнет, нечем будет бить, сотрясая землю».
На четырёх могучих быках Хапытош отволок поганый хвост к обрыву и сбросил на дно ущелья.
Закатил Хапытош пир горой. Пир на всё село! Пригласил Тлепша, чтобы поблагодарить за меч богатырский. Позвал музыкантов и ажигафэ3 вертлявого. Пейте, кушайте, веселитесь, гости дорогие! Пьют, кушают, веселятся нарты, отвагу Хапытоша прославляя. Шутка ли, хвост ящеру окаянному отрубить! Давно не бывало таких чудес в наших краях.
Успокоило веселье душу Хапытоша, прогнало тревогу. Вновь появилась улыбка на его лице.
Прошёл месяц. Опять задрожала земля во дворе Хапытоша. Приполз ящер и бьёт хвостом, сшибает с ног быков и коней. Ляца с Хапытошкой – в погреб. Выбежал из дома Хапытош. Не поверил своим глазам – не сдох ящер окаянный. Хвост на месте. Бьёт, как и прежде, если не сильнее. Бьёт, как ни в чём не бывало.
«Уж не сон ли это?! – подумал Хапытош, – или тогда со сна привиделось?!»
Как же сон – пол стада быков, пол табуна коней, как не бывало! Подскочил Хапытош размахивая богатырским мечом к ящеру и отсёк одним ударом поганый хвост его. Ящер расширил ноздри, дыхнул так, что закатился под сарай Хапытош. Ящер проглотил добычу в бездонную утробу, и уполз, оставив кровавый след.
На четырёх могучих быках второй раз отволок Хапытош поганый хвост к обрыву и сбросил на дно ущелья.
Прошёл месяц, всё повторилось, да пуще прежнего! Руки опустились, нету уже силы меч держать. Кричит Хапытош ящеру:
– Что тебе нужно, злодей окаянный?! Кто посылает тебя на мою голову?!
– Отдай мне сына, – проревел ящер. – Не потревожу больше твой дом.
– Сына?! – пришёл в ярость Хапытош, подскочил к ящеру и отсёк поганый хвост его.
Отволок Хапытош третий поганый хвост к обрыву и сбросил на дно ущелья.
Пришёл Хапытош на Хасу4 горем поделиться, попросить у нартов помощи. Не знает, что делать? Как ящера окаянного одолеть? Сына требует чудище ненасытное. Видят нарты – постарел Хапытош на глазах. Подумали нарты, посоветовались и дали Хапытошу такой совет: «В горах есть чёрное ущелье. Там живет мудрый Исп5. Всё знает, всё ведает он. Попытай счастье, не каждому помогает мудрый Исп. Только попроси супругу приготовить сладкую халву. Поднеси халву мудрому Испу, глядишь и поможет».
Так и поступил Хапытош. Снарядил в дорогу доброго коня. Тронулся в путь на рассвете. Затянул дорожную песню. Под гнётом тяжких дум далеко забрался в горы. Скалы чёрного ущелья над ним расступаются, как огромные щиты стегозавра. Тревожно воет ветер в расщелинах. Вдруг остановился конь и заржал. На встречу вышел медведь, встал на задние лапы. Хапытош выхватил меч. Конь взбрыкнул, прижал уши, стал жаться к скале. Хапытош оглянулся – за спиной серый волк подкрадывается, стучит зубами. Хапытош выпрыгнул из седла, прижался к коню.
– Мыша, Хамыша – это ко мне гость, – прозвучал голос. – Проводите.
Проводили Хапытоша в пещеру. В пещере было светло, хоть в очаге не горел огонь. На большом изумрудном камне сидел мудрый Исп. Медведь и волк сели по обе стороны от мудрого Испа.
– С чем пожаловал? – спросил мудрый Исп.
Хапытош растерялся. Медведь сидит, губами шевелит, словно улыбается. Волк замер, слушает, будто что-то понимает.
«Какой диковинный Исп, – подумал Хапытош. – Ростом с гриб… Как он здесь живёт? На чём спит?»
– Это Мыша и Хамыша – мои друзья-помощники, – прочитал мудрый Исп мысли Хапытоша. – Мыша развалится посреди пещеры, я на его шкуре сплю. Мягче и теплее постели нет на свете. Хамыша охраняет вход в пещеру. Лучше охранника не сыскать. Не гляди на них, говори, зачем пришёл.
Хапытош спохватился, достал янтарную халву и протянул мудрому Испу. Исп отломил кусочек себе, остальное отдал Мыше. Медведь зарычал от удовольствия, замотал головой. Хапытош посмотрел на волка, достал из походной сумки сушёное мясо и положил перед Хамышей. Волк проглотил мясо не задумываясь.
