Тереза Тур
Империя Тигвердов. Счастливый рыжий закат
Глава пятая
Я была в кабинете нашего университетского ректора.
Странно, но я все эти годы считала, что милорд Швангау – это такая субстанция… Неодушевленная, но говорящая. И не я одна, судя по отзывам коллег в неформальной обстановке. Почему так? Может из-за его привычки прикрывать глаза, когда он слушал собеседника? Или потому что маг практически никогда не выходил из себя? Не показывал своих эмоций?
Но сегодня все было не так.
Милорд Швангау встречал меня на пороге своего кабинета и… улыбался. Я вдруг почувствовала, что за последнее время этот человек стал родным. Захотелось вскочить, прижаться к нему и…
Так. Надо будет обратиться к миледи Бартон – пусть посмотрит на всякий случай. Переборщила я с тонизирующими настойками. А ведь милорд меня предупреждал! Придется честно признаться миледи Бартон, сколько я выпила.
– Рене! – Голос милорда звучал… нежно.
Сначала я удивилась, потом не на шутку испугалась. Это у меня еще и слуховые галлюцинации начались?
– Рене, – склонился надо мной ректор университета. – Как вы?
Я вдруг вспомнила все, что у нас происходит.
– Сколько времени прошло?
– Шесть часов.
– Почему меня не разбудили?!
Резко вскочила, голова закружилась, и вот я опять на руках у ректора. Отметила про себя, что… уже привыкла и воспринимаю как должное.
– Я запретил.
– Как это?
– Видите ли, Рене, я пока еще ректор университета, и мои приказы имеют приоритет.
– Это понятно, – проворчала я. – Но вы же не просто так это сделали.
– Вам надо было восстановиться.
– Мне надо было проконтролировать состояние пострадавших, качество вакцины. И узнать, что получилось у бытовиков.
– Состояние приговоренных и их сопровождающих не ухудшилось. – Ректор наконец-то аккуратно усадил меня на диван. – Немного поднялась температура, как следствие – небольшой озноб, и все. Добровольцы чувствуют себя лучше. Намного. Динамика разная – но у всех положительная.
– А что с умирающими?
– Трое скончались.
Тяжело вздохнула, ощущая тянущую тоску. Ведь все понимала, а все равно надеялась на чудо…
– Я отдал приказ вколоть еще по дозе каждому.
– Что? – я вскочила с дивана, на который меня долго, нежно и заботливо усаживали. – Да как вы могли!
– Успокойтесь. Это мой приказ. И моя ответственность.
– Их веду я, а вы… вы даже не травник!
– Как справедливо заметил принц Тигверд, я – скорее палач. Но это к делу не относится.
Он говорил спокойно, твердо. Но по расстроенному лицу его было видно, что он признает мое возмущение, хотя и не собирается оправдываться за свои действия. Я злилась, но все же чувствовала, что меня уважают. Тепло ко мне относятся. И как-то… не получалось разгневаться по настоящему, несмотря на то, что повод был! Ужасное ощущение…
– Милорд Швангау, будьте любезны. Прежде чем предпринимать какие-то действия относительно моих больных, консультироваться со специалистами!
– Милорд Ирвин Лидс дал добро.
Я склонила голову, признавая, что милорд Швангау имел право поступить так, как поступил. Он стоял и улыбался – еще бы! Последний аргумент его был неоспорим, и он это прекрасно осознавал с самого начала! Ну ничего… Я еще с вами поквитаюсь, милорд Швангау.
– Кто колол больных? – спросила я.
– Я принес вам еду. Миледи Бартон не велела выпускать вас из палаты, пока все не будет съедено.
Кивнула. Ректор выдал мне приготовленный поднос. Жареные баклажаны и курица… Мм-м!
Пока я ела, меня вводили в курс дела.
– Принц Брэндон распорядился вызвать господина Ливанова. Кажется, вы с ним большие друзья?
– Да, конечно.
– Не могу не выразить вам огромную за это благодарность. Иномирский опыт очень помог, и откликнулись военные врачи особого отдела сразу, как только господин Ливанов узнал о том, что разработанная вакцина принадлежит вам. Герман Матвеевич с коллегами осмотрели наших больных и рекомендовали колоть даже не в вену – а в спинной мозг. Оказывается, так тоже можно. Вторую дозу умирающим они вкололи именно туда.
– Мм-м? – мне стало любопытно. – Иномирская медицина слабее, конечно, а их лекарства порой просто вредны, но за счет того, что этим несчастным приходится выживать без магии, их методы совершенно уникальны.
– Еще милорд Ирвин одобрил решение поставить капельницы.
– Это риск, – недовольно пожала я плечами. – И опять же опыты над людьми. Мы не знаем, как организм отреагирует на то, что в другом мире называют лекарствами.
– Ваш начальник сказал так же, поэтому им капают какую-то специальную воду.
– Физраствор, – кивнула я.
– И еще – что-то с сахаром.
– Не с сахаром, – улыбнулась. – Видимо, состав с глюкозой. Милорд Ирвин решил, что хорошо будет организм «промыть» изнутри.
– Кровь берут на анализы каждый час, – продолжал ректор. – Результаты отслеживают микробиологи, также приглашенные господином Ливановым.
– Здорово, – не могла я не признать качества и масштаба проделанной работы. И тут же вздохнула. – Жаль, что я все проспала.
– Не все. Собрали кровь для тех машин, которые доставили по приказу принца Брэндона. И теперь ваша очередь потрудиться.
– Привезли мои центрифуги?
– Да. Их как раз устанавливают.
– Отлично. Пойдемте.
– Нет. Сначала сладкий чай и вкусную булочку.
– Лучше укрепляющий…
– У меня приказ – никаких травяных сборов вам не давать. Стимулирующие препараты отобрать. Проследить, чтобы вы спали не меньше шести часов в сутки.
– Вы смеетесь? У нас эпидемия!
– Вот именно. У нас, как вы только что совершенно правильно выразились, эпидемия! И вы, Рене, единственный целитель, способный приготовить вакцину. Если вы перегорите, надорветесь или вообще погибнете, кто будет нас всех спасать?
Я опустила голову. Маг был прав. Потом спросила:
– Скажите, а размножить вакцину – как травы или стеклянные колбы – у бытовых магов не получилось? – спросила я.
– Получилось. Только не ту, над которой уже поработала тройка магов. А ту, которую только что достали из центрифуги.
– То есть состав, где просто сыворотка крови и моя лечебная магия – они копируют. Отлично!
– Только вот еще что…
Я посмотрела на милорда Швангау, ожидая каких-нибудь плохих новостей.
– Действенна вакцина, которая была продублирована только один раз. Потом теряет свойства.
– Жаль…
Мы вышли из палаты.
– Это лучше, чем ничего, – постарался подбодрить меня милорд. – На территории университета развернули госпиталь. К нам уже переводят детей.
– Сколько готово вакцины? – спросила я, пока мы спускались по лестнице.
– Пять сотен доз по сто миллиграммов.
– Одной должно хватить на сто килограмм веса. Если колоть один раз.
– Мы распределили по колбам готовую сыворотку – и ту, что сделали вы, и ту, что получилась у бытовиков – это еще тысяча. Маги по очереди трудятся.
Мы вошли в мою лабораторию.
Центрифуг было пять.
– Вакцины нужно много – в Восточной провинции больше сотни тысяч зараженных. И только целительской магией токсин не разрушить, – с извиняющимся видом проговорил милорд Швангау.
– Боюсь, я столько не осилю…
– Я понимаю, – мягко проговорил ректор. – Видел, как вы почти теряли сознание, когда зачаровывали кровь. Но я вам помогу. И у меня наготове студенты – сильные маги. Мы вас подпитаем.
– Я не умею принимать чужую энергию! А своей у меня немного. Как вы думаете, почему я вожусь с травами, кровью и чужими технологиями? Я слабый, очень слабый целитель. И резерва во мне…
– Все получится. – Мужчина коснулся моей руки и осторожно сжал. – Просто доверьтесь мне.
Я кивнула, понимая, что краснею. Справимся с эпидемией – изобрету себе средство от пунцовых ушей и щек. Ну невозможно же!
Пошла к первому тубусу – его наполнили кровью. Вставила его в центрифугу, задала нажатием кнопок параметры. Машина загудела. Я прижалась к ней и стала отдавать крови целительскую энергию.
В какой-то момент уже ожидаемо закружилась голова, а потом вдруг стало легко-легко, словно я оказалась в нежно обнимающем меня потоке воды.
Отошла от первой центрифуги не опустошенная, как обычно, а странно ликующая и возбужденная.
Второй заход мне дался практически легко. Третий – чуть тяжелее, но терпимо.
Когда же я взяла четвертый тубус, меня за руку остановил милорд Швангау. Я посмотрела на него – он был абсолютно белый. Даже синие глаза поблекли.
– Мне надо полчаса. Потом сладкий чай – мне и вам. И продолжим.
Он добрел до кушетки, тяжело на нее опустился. И я поняла, чья энергия во мне бурлила.
Вызвала из коридора студентов. Двое уже знакомых водников кинулись к ректору.
– И принесите сладкий чай, – распорядилась я.
К следующей центрифуге мы приступили минут через сорок. С десяток водников страховали милорда Швангау.
Потом десять минут отдыха – работаем дальше.
Еще десять – и последняя.
Около часа мы с ректором лежали на соседних кушетках, не в силах пошевелиться.
– Никогда не предполагал, что на целительскую магию тратится такая прорва энергии! – проворчал милорд Швангау наконец. – Да я мог полстолицы затопить, если бы использовал такое количество при атаке.
– Простите, у меня резерв маленький, – огорченно ответила я.
– У вас маленький? Я тогда боюсь предположить, какой он у милорда Ирвина.
– Правильный, – улыбнулась я. Потом подумала и спросила: – А как вам это удалось?
– Напитать вас энергией?
– Да. Просто раньше ни у кого не получалось.
– А вы не рассердитесь? – хитро посмотрел он на меня.
– Постараюсь.
– Через помолвочный перстень. Все-таки родовой артефакт, очень сильный. Я сливал энергию в него – а он уже нашел возможность передать ее вам. Видимо, почувствовал угрозу при перенапряжении.
* * *
В течение часа стали поступать дети. Сразу взвешенные – спасибо тем, кто организовал работу.
Наш комендант распределял их по учебным корпусам – мебели в аудиториях уже не было, зато стояли кровати. Солдаты быстро, но осторожно сновали с носилками.
Мы заходили в аудиторию – я смотрела на вес, сама набирала дозу вакцины. И так аудитория за аудиторией, кровать за кроватью. Дети, кстати говоря, были в достаточно приличном состоянии – видно, что энергии целители на них потратили очень и очень много.
Тяжелых – человек пятьдесят. Их поместили отдельно, чтобы колоть препарат сразу в спинной мозг. Хорошо, что у меня обезболивающие совершенно исключительные – хорошая такая смесь из вытяжек трав пополам с целебной магией. На тряпочку две капли, вдохнуть – и все. Делай с человеком что хочешь. Минут тридцать он ничего чувствовать не будет.
И – сразу капать.
– Очнулись! – заорал кто-то еще в коридоре. Студентка чуть дрогнула от вопля. Иголка выскочила из вены.
– Простите, – расстроилась она.
Господин Ливанов отобрал нескольких целительниц со старших курсов и обучил делать инъекции. Тех, у кого особенно хорошо получалось, разрешил ассистировать во время ввода вакцины в спинной мозг. Но эту процедуру Герман Матвеевич делал сам. Я его так и не видела – надо бы спросить, как он устроился. Поблагодарить.
– Ничего. Переколите, – очнулась я от своих мыслей под внимательным взглядом расстроенной из-за своей оплошности студентки. – Сейчас я крики прекращу, и все будет хорошо!
– Что происходит? Что за крики? – тихо, но строго спросила я у целителей с пятого курса, которые мне помогали.
– Простите, – ликующе сказал староста, – наши безнадежные очнулись! Все семеро. Судя по анализам, состояние стабилизировалось.
Выдохнула:
– Слава Стихиям.
– Капельницы очень помогли, – добавил молодой человек, краснея от удовольствия.
Я кивнула и пошла к милорду Швангау.
– Можно переводить безнадежных к нам, – сообщила ему. – Но лучше начать через пару часов, как только мы с детьми закончим.
– Договорились.
– Вам людей хватает? – поинтересовался у меня принц Брэндон.
Ответить я не успела – в лаборатории раздалось несколько оглушительных хлопков, кто-то открывал срочный портал.
К нам под ноги вывалилась прозрачная защитная сфера, в которой был клубок тел, сплошь облепленных изумрудными клещами.
– Ричард, – выдохнул наследник. И закричал: – Внимание! Пострадал сын императора!
Он каким-то образом определил, что среди пострадавших есть его брат.
– Сколько человек? – спросил кто-то.
– Семеро. Всех по разным коконам, – скомандовал милорд Швангау.
Я вызвала семерых самых сильных целителей из госпиталей – приказ о приоритете жизни члена императорской семьи был незыблем.
Милорд Ирвин, миледи Бартон, Феликс Рэ, двое моих бывших однокурсников и двое неизвестных прибыли мгновенно.
– Держите сердце, – приказала я.
И целители стали удерживать пострадавших здесь, с нами.
Между тем маги пытались сообразить, что делать.
– Как до них добраться? – растерялся Брэндон.
– Сжечь клещей прямо на теле? – предложил наш ректор.
– Не возьмусь, – прошептал наследник.
Милорд Швангау замер, глаза запылали синевой, с рук стихийника заструилась вода. Прохладная, она проникала в сферу, вымывая из тела присосавшихся паразитов.
Я бросилась к своим шкафам, достала самую большую емкость. Хоть бы места хватило!
Милорд Швангау словно бы услышал мои мысли: воды стало меньше – ровно настолько, чтобы влезть в контейнер.
Еще двое водных магов тут же стали повторять этот маневр за милордом Швангау. Тот, кто прибыл из уголовной полиции и представился графом Троубриджем, и милорд Милфорд.
Тела уже раскладывали на полу, и я бросилась на поиски господина Ливанова – только бы успеть!
– На стол пострадавшего, – распорядился доктор Ливанов, как только мы с ним влетели обратно. – Лицом вниз.
Маги мгновенно выполнили приказ. Приглашать целительниц времени не было, да и свободных среди них все равно нет. Уже третьи сутки все заняты. На сон отводилось каждому два с половиной часа по графику.
– Одежду разрезать. По лопатки. Какой занятный шрам, – сказал доктор, рассматривая грубый рубец на шее принца Тигверда. – Как жив остался…
Еще мгновение – и Ливанов ловко попал между позвонками. Игла вошла, и я почувствовала, как вакцина устремилась к пораженному токсином человеку. Одновременно поняла, что поздно – ничего не подействует. И меня взяло такое зло… Да что ж такое! Человек буквально накануне узнал, что станет отцом, а его ребенок… Никогда не увидит… Будет тосковать. Как я по маме и папе. Нет. Нет! Не отдам… Не допущу. Ни за что!
Мало что понимая от злости и боли, щедро выплеснула целительскую магию, используя жидкость вакцины как проводник. Почти так же, как несколько часов назад, когда мы готовили вакцину. Только теперь добавила еще и свое ярое желание, чтобы этот человек выжил. Несмотря ни на что.
Потом повторили процедуру. Уже с другим пострадавшим. И я снова вливала магию целительства.
– У меня заканчиваются силы! – крикнула, понимая, что теряю зрение.
– Два артефакта энергии нам! – услышала я приказ милорда Швангау. – Эдвард, всю силу на перстень, который у Рене.
– На какой? – раздался удивленный голос милорда Милфорда.
– На родовой. Помолвочный. Да не стой столбом!
Я справилась. Мне помогли. Осталось самое страшное – ждать результатов. А стимулирующую настойку у меня отобрали. Но я честно пыталась ее отвоевать. Не дали…
Глава шестая
– Пап, ты не можешь уйти от нас. Мама будет плакать. И мы все – и я, и Пашка, и Рэм, – мы все тебя очень любим. Пап, пожалуйста. Ты – сильный. Ты сможешь… – раздавался в палате принца Тигверда голос Феликса Ре. Снова и снова.
Я по очереди обходила пострадавших.
С тех пор, как появились последние пострадавшие, прошло уже пять часов. Меня все-таки отправили спать. Принц Брэндон распорядился лично:
– Рене, вы – отдыхать! Вам через несколько часов готовить новую партию вакцины!
Кстати, такой же приказ поступил и нашему ректору, и милорду Милфорду, его брату.
Прошло пять часов. Я уже говорила? Так вот. Целых пять часов, а лучше принцу Тигверду и его людям не становилось. Но они все еще были живы. Целители, приставленные к каждому из них, разговаривали с ними, звали. Это называлось – удерживать больного. Если была возможность – вызывали родственников. Их зов эффективнее в несколько раз. Даже не так. Результат пропорционален силе любви.
Я заглянула к принцу Тигверду. Капельница стоит. Еще только половина.
Феликс, не прекращая говорить, посмотрел на меня. Мальчик был бледен. Сколько часов он не спал? Он вообще ел? Надо будет найти кого-нибудь, кто его контролировал, и спросить. Феликс – лучший из молодых целителей. Представляю, какой объем пришелся на его долю в сложившейся ситуации, и в каком состоянии он был к моменту, когда привезли его отца…
– Сердце? – одними губами спросила я.
Скривился. Значит – так себе.
– А мозг?
Кивнул. Вздохнула с облегчением – функционирует. Уже хлеб.
– Почки? – Столько жидкости вливаем.
Радостно улыбнулся.
Уф… Можно пока выдохнуть с облегчением.
Пошла дальше.
У остальных была приблизительно та же самая картина. На мгновение задержалась у учителя Ирвина. Посмотрела вопросительно – может, у него какие-то идеи есть.
– Зовите кого-то из родных, – выдохнул он. – Уходит.
Значит, все совсем плохо.
Кивнула. Присмотрелась к его пациенту – и с удивлением опознала… барона Гилмора. Того самого, что обвинил меня в совращении его сына. Да… Стихии шутят…
Вышла. В коридоре поймала одного из водников и отдала распоряжение прислать баронета Гилмора:
– Найдите и проводите его в палату.
– Слушаюсь.
Пришло время отправляться к моим центрифугам.
Там уже бытовики ждали емкости с сывороткой, чтобы ее продублировать. А принц Брэндон собственной персоной прибыл, чтобы повторить свой подвиг по очистке и дезинфекции центрифуги.
Хорошо, что кушеток, на которые мы все дружно рухнули после того, как со всем справились, поставили уже три.
– Тяжело так работать, – вздохнул Милфорд.
– И не говори, Эдвард, – насмешливо протянул наш ректор.
– Как Ричард? – спросили у меня.
– Без изменений, – ответила я незнакомому милорду, который называл сына императора по имени.
Он выдохнул. Покачал головой. И продолжил беседу уже спокойно. Даже шутливо.
– Вам в столичном университете очень… сложно. В военной академии все проще, на мой взгляд. Все ходят стройными рядами. От заката до забора.
Я улыбнулась. Вспомнила наши с Чуфи закаты. Вздохнула.
– Так говорит у нас один из кадетов, мастер Пауль Рэ. Он вообще выражается… своеобразно. Но смешно.
– Пауль Рэ Тигверд? Это брат Феликса?
– Совершенно верно, – просветил меня милорд, – есть еще третий сын – Рэм Рэ. Хорошие ребята. Входят в одну из сильнейших боевых пятерок курса.
– Это прекрасно! Но все же хорошо, что они учатся не у меня, – потер ладонями лицо милорд Швангау. – Хоть этой головной боли нет.
– У тебя своей хватает, Раймон. То девиц обучать велели, то преподавательница четырнадцатилетнего мальчишку соблазнила. Что ни неделя, ты со своим филиалом дома терпимости в газетах.
– Эдвард! – зарычал ректор университета.
Дальше я уже не слушала. Поднялась и пошла. У всех на виду я плакать не буду. Ни за что. Вот вышла – и хорошо. И ничего, что слезы уже текут. Значит, соблазнила. Значит, дом терпимости. Падшая женщина. Что там говорил барон Гилмор – к проституткам меня? Там мне самое место…
– Рене, – перехватил меня милорд Швангау и обнял за плечи. – Не надо. Брат же не знал, что речь идет о вас. Хотите, я его на дуэль вызову? Не плачьте. Пожалуйста.
Я закрыла глаза и прижалась к сильному мужскому телу. Милорд Швангау гладил меня по голове, шептал что-то успокаивающее.
– Добрый вечер, – раздался возле нас рокочущий мужской голос. – Проводите меня к сыну.
Я вздрогнула, резко развернулась.
– Ваше величество, – поклонился ректор, не выпуская, впрочем, меня.
Я отстранилась – стыдно-то как! Попыталась поклониться. Идея была не сильно хорошая – ловили меня мужчины уже вдвоем.
– Простите, – пробормотала я. – Мы только что с вакциной закончили.
– Миледи Агриппа, – проскрежетал император.
– Да, ваше величество, – склонила я голову.
– Ричард. Мой сын. Где он?
– Пойдемте, ваше величество.
Мы поднимались по лестнице, когда император заговорил снова:
– Целитель Ирвин говорил о новой порции вакцины. Вы будете ее вводить?
– Сначала посмотрим, как печень справляется, – машинально возразила я. – И почки.
– Вы переживаете, что не получится?
– Переживаю. Так, как сейчас, лекарства не употребляются. Без особых исследований, без апробации. Не знаю, будут ли побочные эффекты. – Я остановилась и посмотрела на императора. – Это же моя вакцина. И моя ответственность…
– Если не применять вашу вакцину, то побочный эффект для большинства пострадавших – смерть, – отозвался император. – Зараза оказалась неподвластна магии целителей. Они за эти сутки исчерпали весь ресурс – даже с учетом того, что университет организовал поставку энергетических артефактов. Видимого эффекта достигнуто не было. Так что считайте, что у вас мой личный приказ – спасти всех, кого можно спасти. А потом уже, во время восстановительного периода, когда люди будут размещены на курортах, а целители придут в себя, будете изучать побочные эффекты и учиться их преодолевать.
Я попыталась поклониться.
Император опять перехватил меня, не давая встретиться с полом.
– Оставьте это, – проворчал он. – Я чувствую, как вы слабы.
«Император чувствует… – подумала я. – Значит, он может понять, что я говорю правду о том, что никогда не домогалась мальчишки. И если попросить…»
Тут мне стало стыдно. У человека сын при смерти. А я со своими горестями… Нехорошо.
Я распахнула перед повелителем дверь и отступила назад.
Император вошел внутрь.
Капельницу уже убрали. Феликс сидел рядом с кроватью и держал отца за руку.
– Как он? – спросил император.
– Боюсь, услышат не только Стихии, – ответил парень.
Я облегченно вздохнула – так всегда отвечали, когда появлялась хоть какая-то надежда, и целители очень боялись ее спугнуть. Я подошла к постели больного и стала проводить обследование.
Сердце бьется. Глуховато, но сильно. Отека головного мозга нет. Токсина в крови много. Да, завтра надо подкалывать еще вакцины – учитель Ирвин прав.
Между тем Феликс проговорил задумчиво:
– Ночь покажет.
– Я с тобой посижу, – сказал император, пододвигая к кровати сына еще один стул.
– Как мама?
– Пока ей врем, – был ответ императора.
В палате барона Гилмора появился его сын. Мальчишка был зареванный, но уже успевший взять себя в руки.
– Я запретил ему говорить вслух, – устало заметил Ирвин. – Отвлекает. И очень громко.
Юный баронет гневно сверкнул глазами, но промолчал.
– Как вы? – спросил учитель.
– Устала.
– Завтра повторим процедуру?
– Через сутки. Только уже миллиграмм на килограмм веса, а не так ударно.
– Согласен.
– Надо бы всех семерых как-то взвесить. И определиться с дозировкой. На втором этапе это уже важно – почки могут не справиться.
– Вы… лечите отца? – тихо спросил меня мальчишка.
Сухо кивнула. Говорить с гаденышем не хотелось.
– Рене, завтра с утра замените меня, – обратился ко мне Ирвин. – Я отправлюсь навестить миледи Веронику.
– Император сказал, что правды ей не сообщили.
– Это так. Однако… Миледи Вероника очень проницательный человек.
– И ей сейчас более чем не стоит волноваться, – сказала я, жалея, что нельзя при посторонних прямо сказать, что женщина ждет ребенка.
– Ричард мне сообщил, – ответил главный целитель, тоже посмотрев на мальчишку. – Я слежу за ситуацией.
Я кивнула и отправилась дальше совершать ночной обход. Зашла в свою лабораторию. Сколько тут народу! Попросила студентов перенести электронный микроскоп, чтобы никому не мешать, склонилась над ним и… пропала.
Прошло несколько часов. Я боролась как могла, по-разному переплетая готовую вакцину, целительскую магию и магию огня.
Результат был нулевой. Вакцина лучше не становилась и токсины быстрее или эффективнее уничтожать не желала.
В какой-то момент меня просто оттащил от микроскопа милорд Швангау.
– Есть! – приказал он. – А потом спать!
Раздраженно вздохнула.
– А вы сами-то когда в последний раз ели? – поинтересовалась у высокого начальства.
Он серьезно задумался.
В результате питались мы вместе. Получился такой… мирный ранний завтрак.
– Не обижайтесь на Эдварда, – попросил меня ректор. – Он не понял, что речь шла о вас. Милорд раскаивается, поверьте.
– Вы знаете… – Я пила чай, мои травы мне по-прежнему не отдавали. – Мне стало вдруг абсолютно ясно, что… все бесполезно.
– Что бы вы ни делали, люди не поверят? Вы это имеете в виду?
– Даже не так. Я поняла, что домогательство и совращение – это такое исключительное обвинение, что… уже неважно – что там было на самом деле. Уже неважно, что мальчишка меня оболгал. И совсем никого не интересует, зачем он это сделал. Важно лишь то, что на мне клеймо. И что бы я ни делала, как бы ни доказывала, к какому суду ни апеллировала – этого не изменить. В глазах людей я эту мерзость сделала.
– Только не в глазах тех, кто вас хоть чуть-чуть знает, – попытался меня утешить ректор.
– Генри знал… – вспомнила я своего бывшего жениха.
– Получается, что нет. Или – что еще хуже – он прекрасно понимал, что вы на такое не способны, но предпочел отойти в сторону.
– Вашим первым порывом было сдать меня барону, – напомнила я.
– И мне за это очень стыдно.
– Вы посчитали, что я сделала все, в чем меня обвиняют?
– Нет. Просто… У меня тяжелые отношения с окружением принца Тигверда. И мое заступничество… Сложно сказать – в плюс бы оно пошло или в минус. Я хотел предложить вам сменить имя. Мы с Ирвином организовали бы вам документы, и у вашего любимого главного целителя появилась бы другая ученица. Все.
– Но я сделала по-другому.
– И сейчас я понимаю, что вы были правы, – опустил он голову. – А я – нет.
Девять утра. Я проснулась, приняла душ. Переоделась уже в платье. Не то чтобы маги, работающие над вакциной на пределе и уже, наверное, за пределом возможностей, обращали внимание на то, как я одета. Но все же…
Зашла к принцу Тигверду – Феликс спал, а император присматривал за сыном. Мне показалось – он мысленно с ним говорил, что-то рассказывал. А быть может, и спорил.
Потом обошла остальных. Узнала неутешительные новости. Из семи человек эту ночь не пережили двое. Барон Гилмор выжил.
Отпустила Ирвина. Села в кресло около кровати барона. Сын его смотрел на меня из угла, где стояла кушетка, злым зверенышем. Интересно, о чем мне говорить с бароном? Как убеждать его не умирать?
«Слушайте, Гилмор… – мысленно позвала я его. – Гилмо-о-ор…»
До меня донеслись отзвуки неприязни. И эдакого брезгливого удивления типа – что ЭТО здесь забыло. Отлично. Значит, он меня слышит. И я продолжила.
«Вы просто не имеете права умирать. Вы не извинились передо мной, не воспитали нормальным человеком своего сына, а ведь он солгал вам, не сомневайтесь. Кроме того, меня пытались убить сразу после того, как я заявила, что обращусь к императору. Вы же не хотите, чтобы вас обвинили в том, что это приказали сделать вы. Еще надо разобраться, как вас удалось обмануть. Так что со смертью своей вы погодите. Вам еще исправлять все, что натворили вы и ваш… гадкий, мерзкий, лживый, избалованный отпрыск!»
Волна гнева, направленного на меня, была просто удушающей.
«Трепещу, – мысленно проговорила я не без удовольствия. – Вот просто от ужаса в обморок падаю. Злитесь, сколько вашей душе угодно, только… не смейте умирать!»
