Тея Либелле
Стрекоза
© Тея Либелле, 2021
ISBN 978-5-4498-9813-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Байки у камина – все равно, что байки у костра. Развлечением многих в конце прошлого века были кострища в поле. Засиживались допоздна. Травили байки под бесконечное лузгание семян. Так часто в простонародье называли семечки. Бывали посиделки в дачных посёлках, в сёлах и станицах на выгоне, в пионерских лагерях на смотровых площадках, да много ещё где…
Услышала я серию баек от старожила барака. Знаете, деревянные такие бараки по всей стране строились в ожидании отдельных квартир. Ждали там семьи благословений от правительства десятилетиями, некоторые члены семей спали ночью под обеденными столами на раскладушках, имея одну большую комнату на шестерых. Летом часто выносили в просторный двор под развесистым деревом эти самые раскладушки и засыпали, глядя на высокие звёзды, с падающими кометами. Национальный колорит родного русского языка природным свойством значился у прописаных в бараке…
Итак, я начинаю…
Смешные рассказы
Стрекоза
Давно это было и не со мной. Но рассказываю снова и снова эту сельскую байку.
А дело было так.
Поселилась у одной бабки в деревне дойная коза. Вымя у козы большое, пестрое, чуть по земле не волочится. Серафима, так бабку величали, охраняла свою козу лично. На выпас водила, хлебом прикармливала… Долго не могла с кличкой определиться. Потом решила – Стрекозой будет. Уж очень легкая была коза на подъем. Куда захочет-заберётся.
Рос у Серафимы во дворе уже много лет орех. Повадилась Стрекоза в самый зной на него лазать. Доберется до орехов, оскалит зубы и губами сдергивая, выкидывает на землю. Нравилось ей создавать шум от орехового дождя.
Серафима с этим мирилась. Коза орехов нащелкает, наестся, и молоко даёт жирное.
Случилось, однако, скоро оказия. Заметила Серафима, удои упали.
Утром еле пол-литра даёт. Думала – передумала, ничего понять не могла. Пошла посоветоваться с дедом Прокопом.
– Помоги ты мне, горемычной, бизнес спасти. Ведь все клиенты разбегутся!
– Пошёл Прокоп, как настоящий сыщик, за козой следить. На пастбище лежал на покосе, по дороге домой всех селян, кого встречал, про настроение расспрашивал… Анализировал, не сглазил ли кто… Решил в сарае с козой заночевать.
Слышит, за полночь Стрекоза зубами скрежетать стала. Вскочила и стоит, как вкопанная. Пригляделся, на вымени, будто два ремня привязаны…
– Батюшки! Да это ж змеи! – растягивая удовольствие от увиденного вспоминал Прокоп.
– Повадился, видно, ночью выводок местной змеиной семьи молоком козьим лакомиться. Разворошил я их гнездо за сараем, они и ушли со двора.
Так Прокоп спас молочный бизнес Серафимы. Стала Стрекоза давать много молока по-прежнему.
Да, про благодарность. Пока сыщик молоком на кухне угощался, коза сжевала его соломенную фуражку. Вот такие дела!
Попутчики поневоле
Представь, купил билет до Омска в купе, не глянул – оказался билет без места… Что же… разберусь в вагоне. Так и получилось. В купе, естественно, четыре места: два нижних и два верхних. Четыре пассажира: я, рыбак, физик и продавщица. Каждый определенного места не имел, но имел небольшой багаж. Спора не было кто, где разместится. Весь багаж был быстро убран в ящики под нижними полками. На верхних пока никто не отдыхал… Да и постель ещё не принесли… Решили познакомиться…
Рыбак поглядывал украдкой: «ить, кто ж его знает, что за люди! Вот энтот, интеллигентный вроде, а портфель-то с замочком за спину прячет… не доверяет, знать дело, первому встречному-то… А я что ж должен? Я в среду снасть возле проруби рыбаку из соседних Костёнок доверил приглядеть и че? Домой повертелся – коробки с блесной тю-тю. Там пять штучек. Да все разные. Поди, купи, вот беда…
– Тьфу, – Рыбак угловато повернулся и нащупал в нагрудном кармане ветровки пачку папирос…
– Курите? – обратился он ко мне.
– Нет, – ответил я.
– И что ж не курите? За здоровье боитесь?
«Лучше меньше жрал бы. Вот размер-то шеи либо пятьдесят два, а брюк шестьдесят четыре? Куда ж тут закупиться? Только на заказ пошив-то… Знать не мне попутчик, кому я рыбацкие байки травить буду?
«Эх…», – рыбак пошёл в тамбур. – Почему с нас ещё берут за постель? – вступила в диалог с проводницей продавщица.
– Я думала в стоимость билета входит…
– В стоимость билета входит матрац! – закатила глаза проводница, – каждый раз одно и то же…
– Да что, тоже-то? Это как, в какие-то голодные годы, простите! Как же матрац без белья? Еще скажите, за белье заплачу, а полотенце в отдельный счёт входит…
– Если чай будете заказывать – заказывайте заранее и обязательно уточняйте, в каких стаканах: одноразовых или стеклянных…
– Что? Да, что ж это такое? Обдираловка, да и только! Да, если б я знала – ни за что этим поездом не поехала. Мало того что с одними мужиками расселили, нюхай их носки всю дорогу, да ещё и по деньгам обдирают… Несите жалобную книгу! Я так не оставлю! На работе жизни нет, как только утром откроюсь в киоске, первый посетитель только глаза продрал-сразу за рыбой! Дай ему рыбу на сто грамм! А если нет такой рыбешки ровно на сто грамм? На сто двадцать есть и на девяносто есть, а на сто нет! Так немедленно жалобную книгу. Вот и я напишу свою жалобу. У нас клиент всегда прав! Пусть эту жабу в костюмчике премии лишат!
Вагоновожатая с шумом вышла, а продавщица, чертыхаясь про себя, попыталась найти ручку в своей, набитой до отказа, дамской сумочке.
– Не найдёт ручку, похоже, – подумал физик. – С точки зрения теории вероятности, в такой плотно набитой сумочке, даже одному к ста не будет… Придётся вынимать все… Правда говорил Эйнштейн: только дурак нуждается в порядке, гений господствует над хаосом… Похоже продавщица ни то, и ни другое… Ведь не была бы она дурой, не связывалась бы с проводницей… Я помню, как был в командировке. Уезжал из Воронежа в Суммы. Поспорил с проводницей, она на мое место подсадила второго пассажира, а тут я! Так она меня в каком-то Конотопе под Киевом высадила, где поезда-то ходят раз в два дня… А я и не понял, так и просидел всю ночь на вокзале. Вот тебе и практика жизни. Теперь плачу молча.
«Представляю, – подумал я, – как физику запомнилась эта командировка. Думаю, знакомство состоялось».
Я убрал записную книжку с заметками в портфель, взял портмоне и пошел покупать комплект постельного белья и заказать чай с лимоном в фирменном стеклянном стакане с подстаканником.
Остановка
Если кто бывал на Кавказе, согласиться со мной, что зимы там чуть ли ни в каждом регионе тёплые. В особенности, что касается Кабардинобалкарии.
Понятно в горах другой климат, но у их подножий – курортная зона. Здесь и замечательный вид Эльбруса из каждого подворья, и вольный чистый воздух, и особенные горные реки и ручьи…
Георгий Перетятько всю свою полувековую жизнь прожил здесь. Здесь женился, родил двоих сыновей, похоронил родителей и, конечно, построил дом.
Личная жизнь не складывалась. С женой так и не зарегистрировали брак. По молодости пытались много раз жить вместе, но характер у любимой был жутким: то бедность по причине строительства дома, то многочисленные племянники, навещающие вроде бы бабушку с дедушкой, а младшая сноха с утра до вечера и повар, и уборщица, и медсестра.
Жора устал от вечных претензий: не ночевал дома, не приехал в роддом забирать сына, пропустил линейку первоклассника, не ладил с тещей. Словом, верно высказывание «Кто нашёл добродетельную жену, снискал благосклонность у Бога». Жора считал, что Бог его не благословил.
Георгий не успел оглянуться, как старший сын поступил в Санкт-Петербург, в строительный институт. Будто вчера отвёз его к началу занятий на своем стареньком жигулёнке. Нагрузил багажник головками овечьего сыра, копченостями, вином и чачей, вкусными нальчинскими конфетами, козенаками, да взял с собой немалую сумму, чтобы снять квартиру, заплатить кому следует оставшуюся часть за помощь при поступлении на бюджетный и так, на всякие мелкие расходы. Вообщем все, что копил долгие годы.
Прощались с сыном со слезами. Георгий вспомнил свои студенческие годы и понял, что придётся забыть о покое на ближайшие пять лет. В его сыне течёт горячая кавказская кровь.
Он не предполагал, что всего через полгода он соберёт всю ту же поклажу и спешно отправится в дорогу.
– Привет, Жорик! – декабрьским утром встретил в посёлке Адеюг Георгия Аслан. – Дело есть, сам подумай, к кому я могу ещё обратиться.
– Какой вопрос, Аслан, – ничего не подозревая поздоровался Жора.-Чем могу-помогу.
– Твой сын, Жора, задолжал мне крупную сумму в евро. Да и не только мне. Вот тут тебе просили передать список, так сказать, потерпевших. Это родители сыновей, наших земляков, кто сейчас учится в Санкт-Петербурге и с кем твой сын пересекался и занимал у них.
Аслан переступил с ноги на ногу.
– На наркоту занимал.
Георгий ничего не ответил. Он позвонил жене.
– Почему ты мне не сказала? Ты же была у него в прошлом месяце? Неужели к тебе не приходили их родители за деньгами?
– Не ори, приходили, – ответила она, – не ты первый, не ты последний папаша наркомана. Раньше надо было отца из себя изображать. Лучше деньги собирай. Сам же знаешь, какие у кавказцев порядки…
Жора держал телефон в руке. На дисплей падали крупные снежинки. Он не мог понять, где расплывались от них водяные следы, а где капали его слёзы. То, от чего он бежал всю свою жизнь, вдруг настигло его старшего сына.
Гисметео сообщало о морозах в северной столице на ближайшую неделю. Сосед зашёл вечером поговорить. Предложил поехать с ним в рейс вторым водителем. Это был выход из создавшегося положения. У Жоры машина стояла уже два дня как в ремонте.
Выехали на рассвете. Гора Эльбрус провожала розовым пиком в лазуревой дымке. Совсем скоро Новый год, новая жизнь, новые печали.
– Давай-ка поспи, – сказал шофёр, выкручивая руль, выезжая со стоянки для большегрузов. – Больше нормальной стоянки до утра не будет. Начинается Ленинградская область. К утру будем на месте.
Жора полез на спальное место за занавеску. «Маленький», как в шутку он называл свой, ну очень большой живот, не давал найти нужное положение для сна. Однако, толи печальные мысли, толи тёплый матрац, толи укачивание дальней дороги, но Жора крепко заснул.
Внезапно он проснулся. Невольно взгляд скользнул на водительские приборы. Мороз -15. В кабине, кроме него, никого. «Наверное, остановка по нужде»
Жора быстро натянул тапочки и вышел, как говорят, до ветру.
Испытывая вверх блаженства, рассматривая высокое звёздное небо, Жора вдруг, обернувшись, увидел, как потухли стопари, большегруз спустил тормоза и медленно тронулся в путь.
– Эй! – закричал Перетятько, – эй, ты куда? – стал он махать шарфом, единственным опознавательным знаком, который он имел в руках. На обочине было скользко. Грузное тело с большим животом с трудом передвигалось на морозе. Как колючей проволокой волнение сжимало дыхание у встревоженного отца. Он понимал, что его коллега кинется на поиски второго шофёра не скоро, если не заглянет за занавеску в кабине.
Дышать стало невыносимо, как и бежать, переставляя напряженные, нетренированные ноги.
Жора решил голосовать. Когда он выходил из машины, было три часа ночи. Глухая степь, высокая луна и редко встречающиеся попутки. Самое время для испуга. Жора расправил на плечи тёплый шарф и принялся соображать.
– Эй, мужик, не очень подходящее время для променажа? – как-то очень тихо притормозил дальнобойщик. – Тапочки у тебя крутые, скользкие, наверное?
– Да уж, скользкие. Спасибо, что не проехал мимо.
– Да я тебя издалека заметил. На голодранца не похож, а когда ты стал скорость сбрасывать, догадался, что от фуры отстал. Представляю, как сдрейфил… так и инфаркт можно получить. На вот, выпей. Против стресса…
Жора сделал глоток, расправил ноги и быстро уснул.
Часа через два на стоянке для фур он проснулся от радостных криков своего напарника.
– Жора, как я рад, что ты нашёлся, – крепко обнимал его шофёр. – Что ж ты, гад, так пугаешь. Я думал ты спишь и третий сон видишь, а ты… эх!
Было смешно, как сосед морщит от слез огрубевшее лицо.
– Да, ладно, проехали уже, – улыбнувшись, похлопал по плечу расстроенному коллеге Жора. – А как ты понял, что меня нет в кабине?
– Не поверишь, еду – тихо… Думаю, а что Жорик не храпит, умер что-ли? – схохмил сосед. – Глядь за занавеску, а там нет никого. Тут я сам чуть не умер. На улице минус пятнадцать. Что делать? Я остановился. Кричал так, что голос сорвал. Да видно уехал далеко. Потом смотрю, мне фура сигналит, мол, остановиться надо. Это по номерам меня твой спаситель вычислил. Вот такие, брат, дела.
В институт Жора явился в костюме. К вечеру все документы о переводе сына на военную кафедру были готовы. Из этого следовало, что студент переводился на казарменное положение и попадал под пристальное внимание знакомого офицера. Жора был доволен. Он сам был преданным другом и ценил это в людях. Недаром говорят, друзья познаются в беде.
Уезжая, Жора понимал, что сюрпризы впереди ещё будут, но домой поехал со спокойным сердцем.
