Тихон Антонович Прохоров
Чапаевский Порридж
***
Тёмные дворы и переулки сменяли друг друга, пока Витя плутал по ним ища светлые вывески станций связи или информации, постепенно замечая, что дома вокруг становятся всё более обшарпанными, окна всё чаще смотрят на улицу тёмными, присыпанными снегом провалами пустых оконных рам, из молчаливого ступора паренька вывел окрик:
-Слышь, ты чей будешь? -
Снег медленно падал хлопьями в свете фонаря, снежинки, подсвечиваемые белым сиянием, покрывали пушистым одеялом подтаявший алый снег. Его били, с чувством, выплескивая всё что копилось в душах, что продали свои жизни идеалам, которые в корне расходились с тем, во что всё ещё верил Витя. Их было трое, лица подсвечиваемые сиянием фотопластин на дорогих и стильных куртках, ботинки с накладками и набойками, что больно впивались под бока и расписанные перчатки, которые то и дело мелькали перед залитыми слезами глазами, разбивая губы, отбивая требуху и мясо, заставляя парня выть и плакать от боли и страха, ну ещё бы, впервые в жизни его били и били со вкусом.
Лёжа на ступеньках, он смотрел одним глазом на фонарь архаичной конструкции с лампой накаливания, всё тело ныло и болело, а заплывший глаз опух, а сломанный нос больно пульсировал. Когда рядом вновь раздались шаги, он съежился, готовясь к новой порции избиений, но чуть сиплый голос сказал ему:
-Получил в рог паря? Ну ничё, это так, шелупонь, но харю тебе конечно красиво разукрасили- сказал сиплый голос неизвестного человека в старой телогрейке и вязаной черной шапочке, который доставал из кармана черных штанов с двумя белыми полосками стальную флягу и свинчивал с неё крышку. Он наклонился над парнем и сказал:
-Пей, анестезия-после чего влил в рот парня резко пахнущую жидкость и схватив того за нос резко вправил сломанный хрящик на место. Парень завизжал, выплевывая горькую жидкость и получил за это несильную оплеуху, после которой и заткнулся.
–Чё орёшь, паря? Вставай давай, раз прилетело по шапке надо терпеть, айда за мной- немолодой мужчина с синими татуировками на кистях поднял Витю за плечи на ноги и хлопнул по спине сбивая снег и одновременно подталкивая идти за ним. Парню в принципе ничего уже не хотелось делать, поэтому он направился за мужиком, разглядев среди всех деталей на его кистях надпись “КОТ”.
–А ты чё, закаляешься? Снег на дворе, а ты без тулупа-Витя заметил, что его почти новой куртки с подогревом больше нет, видимо её с него сняли -Не боись, свою выдам, не околеешь, но должен будешь-
– Это что я должен буду? За такую же тряпку как у тебя? Да я в жизни такую не надену! – Стал внезапно загибать пальцы молодой
-Ну тогда сдохнешь с холода, думаешь тут хоть кто-то тебе откроет? Базарю, харе понты вертеть, айда- и Витя наконец смирился со всем происходящим, но незнакомец дополнил: -А должен будешь всего ничего, чуть души- и странно усмехнулся
“Кринж джокес” презрительно подумал парень, не высоко оценивая юмор старшего товарища
***
Утирая остатки слез, Витя брел за человеком, подобных которому он видел впервые, незнакомец определенно знал, что надо делать, как говорить и он будто находился на постоянном взводе, словно ожидая засады или предательства с любой стороны. Вместе они преодолели последний, абсолютно безмолвный двор, и парень увидел примечательную бетонную галерею, словно бы давно заброшенная, но кажется всё ещё живая. Над входом неприветливо висела присыпанная снегом и выцветшая надпись: “Рынок имени Чапаева”. Они поднимались по низким бетонным ступенькам, когда спутник Вити задал вопрос:
–Сюда редко подваливают такие кадры как ты, паря, чё у тебя за тема? -обнажив тройку золотых зубов, ухмыльнулся сопровождающий
-Я хотел купить…порридж-несколько отрешенно признался Витя
-Чё? Какой порридж, паря? У нас если чё честный рынок, мы бодягу не толкаем. – предупредил его незнакомец
-Ну кашу…овсяную купить хотел, но у меня все деньги украли…– пожаловался парень
-Ладно, не мороси, паря, пойдем хоть чифирнём малясь- предложил сопровождающий и указал на проход во внутренний дворик бетонной коробки.
На дворе потолок закрывал, почти не оставляя место лучам скупого, бледного светила брезентовый настил из синей материи. Под ним, сколоченные из листов гофрированного железа, деревянных брусков и бесконечного брезента, на котором от тепла обогревателей образовывались грязные лужицы, проминающие вяло натянутое полотно. От них пахло холодом и осенней грязью. В кабинках, за прилавками и просто перед маленькими столиками стояли люди, укутанные в платки, куртки и телогрейки. Перед ними стояли тазики, миски, плошки и размокшие картонные ценники. Эти странные люди торговали, казалось бы, всеми овощами и фруктами, некоторые из которых Витя видел только в нейронете. Парень и незнакомец шли между рядами по мокрому асфальту и молодой вдруг понял, что не слышит вечного стрекота дронов, а ни у одного из этих людей нет никакой электроники, даже весы были странной круглой формы с циферблатом и черной металлической стрелочкой. И все они молчали, лишь незнакомец сохранял спокойствие и проходя мимо, загреб рукой бело-оранжевые трубочки из тазика старушки, что лишь со вздохом проводила пару человек глазами.