Томас Харрис
Кари Мора
Глава 7
Когда Ганс-Петер Шнайдер и Бобби-Джо-Желтые-Глаза на принадлежащем Бобби-Джо пикапе подъехали к дому Эскобара, то обнаружили, что подъездная дорожка перекрыта фургоном садовников. Бобби-Джо это не смутило – он подвез Ганса-Петера к самому крыльцу, проехав прямо по газону и цветочным клумбам.
Пикап у Бобби-Джо – лифтованный, высоко торчащий над землей на раскоряченных колесах, с фальшивым кенгурятником из хромированного пластика и подвешенной к буксирному фаркопу резиновой мошонкой с яйцами. На бампере наклейка: «Если б я знал, что так будет, то сам бы убирал этот долбаный хлопок»[20].
Феликс уже спешил им навстречу. Сорвал с головы панаму.
– Patrón[21], – почтительно обратился он к Гансу-Петеру.
– Кто это обнаружил? – Тот уже решительно шагал к садику у причала. Из-за жары на нем были легкий льняной костюм и черные сандалии-гуарачи в тон кожаному ремешку наручных часов.
– Старик, который пропалывал сорняки. – Феликс ткнул пальцем в Бенито, который вместе с остальными садовниками убирал инструменты в фургон. – Он ничего не просек, я уже его обработал.
Какое-то время Ганс-Петер внимательно изучал Бенито.
– Показывай эту дыру, – распорядился он наконец.
Подойдя к выходящему на море парапету, Феликс с Бобби-Джо сдвинули шифер в сторону. Ганс-Петер чуть отступил, брезгливо разогнал ладонью воздух перед носом.
Феликс показал Гансу-Петеру фотку, которую сделал, опустив мобильник в дыру. Уже успел перекинуть ее на «Айпэд».
Море, подмывающее стенку, образовало под выходящим на залив двориком полость, которая простиралась чуть ли не до самого дома. Древесные корни свисали с потолка этой подземной пещеры, словно перекореженные перевернутые канделябры. Держался дворик, судя по всему, только на забитых еще при постройке сваях, усеянных шишковатыми наростами. При данном уровне прилива вода не доходила до потолка пещеры примерно фута на четыре. Размыв обнажил останки захороненной под двориком железной баржи-грязнухи – напоминание о землечерпательных и намывных работах, которых много было проделано в свое время по берегам Майами-Бич.
В дальнем конце темной пещеры, до которого едва достала встроенная вспышка камеры мобильника, полого поднимающееся под водой дно образовывало нечто вроде пляжика. На нем проглядывал здоровенный сверкающий куб – габаритами побольше холодильника, едва заметный на фоне фундамента дома. Феликс развел пальцы на экране «Айпэда», увеличивая картинку. Рядом с кубом, у самой воды, лежали человеческий череп и задняя половина собаки.
– Пока мы копались в подвале, море все раскопало до нас, – буркнул Ганс-Петер Шнайдер. – Gott mit uns![22] Да туда целая тонна золота влезет! Кто еще про это знает?
– Никто, сеньор. Остальные садовники работали у входа. А этот старикан – просто тупоголовый bracero[23].
– Может, это как раз ты тупоголовый… или «ты тупоголов»? Никак не могу запомнить эту английскую грамматику… Попадался мне уже этот старый пень! Задержи его. А остальные пускай домой едут. Скажи старику, что, мол, просим его немного нам пособить. Что сами его потом домой отвезем.
Неподалеку на заливе громко тарахтящий катер по новой ставил краболовный порядок[24] с начиненными свежей наживкой ловушками – двое матросов, работая в размеренном ритме, с двадцатифутовым интервалом сбрасывали их с кормы в воду.
Капитан Марко в рубке не сводил бинокля с прибрежного садика у дома Эскобара, поэтому сразу засек появление там Ганса-Петера и остальных. Увидел и то, как Феликс с Бобби-Джо привели туда Бенито.
– Родриго, сбрасывай порядок, – распорядился Капитан Марко. Мотнул подбородком на дом: – Тревога, muchachos[25]. Приготовились! Если Бенито реально припечет, придется гнать на всех парах.
А во дворике тем временем Бенито уже стоял перед Гансом-Петером.
– Я тебя знаю, – сказал тот.
– Все старики на одно лицо, сеньор. А вот я вас пока что не припоминаю.
– Снимай рубаху!
Бенито не повиновался. Вмешались Бобби-Джо, Умберто и Феликс – заломили ему руки за спину и стянули одноразовыми пластиковыми стяжками-хомутами.
– Снимайте, – распорядился Ганс-Петер.
Феликс с Умберто сорвали с Бенито рубашку, выдернув ее прямо из-под лямок комбинезона. Бобби-Джо охлопал его по боковым карманам, но заглянуть в нагрудный не догадался. Больно ткнул пальцем в потускневшую татуировку, едва проглядывающую на грудной клетке Бенито. В колокольчик на рыболовном крючке.
Ганс-Петер удовлетворенно кивнул:
– Воровская школа «Десять колокольчиков».
– Да молодой был, глупый… Видите, она уже совсем выцвела.
– Феликс, он из дон-эрнестовских, – объявил Ганс-Петер. – И это ты его нанял, Феликс! Бери-ка Бобби-Джо, и отвезите его прокатиться.
С борта краболовного катера Капитан Марко увидел, как с Бенито сорвали рубашку, увидел пистолет в руке у Бобби-Джо. Вытащил мобильник.
Антонио, сидящий в кабине рабочего пикапа в полумиле от дома, ответил на звонок.
– Антонио, один из pendejos[26] Шнайдера собирается грохнуть Бенито. Надо его выручать. Я двигаю к причалу – прикрою его на случай, если он спрыгнет в воду.
– Уже еду, – бросил в трубку Антонио.
Он так втопил педаль газа, что старенький пикап жалобно взвыл. Вскоре впереди показалась автобусная остановка, на которой толпились садовники и горничные из окрестных домов. Все терпеливо дожидались неспешного автобуса, чтобы отправиться по домам. Антонио подрулил к ним. Кое-кто из собравшихся сразу его узнал. «Привет, Антонио!»
– Transporte libre! – завопил Антонио. – Voy a transportar cada uno de ustedes a su casa![27] Доставка прямиком до дому! И перекусим заодно! Vengan conmigo! Vamos a parar en Yumbo Buffet. Podemos comer todo lo que queremos![28] Плюс с собой можно взять! Бесплатная доставка прямо до дверей. Подкрепиться можно прямо по дороге! Todo libre!!![29]
– Антонио, no manejas borracho?[30]
– Не, не! Я не поддатый. Могу дыхнуть. Ну давайте же, залезайте!
Желающие доехать до дома с комфортом набились в пикап. Двое – в кабину к Антонио, и еще трое в кузов.
– Но сперва надо еще одного человечка забрать, – объявил Антонио.
* * *
Прихватив большую упаковку туалетной бумаги и несколько электрических лампочек, Кари Мора поднялась по лестнице наверх. В спальнях – полный кавардак, на полу ванной валяются полотенца и распахнутый порножурнал. На единственной заправленной кровати раскиданы комиксы все того же скабрезного содержания и разобранный на части «АК-47». Между двух снаряженных рожковых магазинов лежит завалившаяся набок жестянка с оружейным маслом, от которой расплывается жирное пятно. Подхватив жестянку двумя пальчиками, она поставила ее на комод.
В этот момент загудел ее мобильник. Звонил Антонио.
– Кари, срочно спрячься где-нибудь. Приготовься сматывать. Они взяли Бенито на мушку. Я еду за ним. Марко подходит с моря, – выпалил он одним духом и отключился.
Кари выглянула наружу в высокое окно спальни. Увидела, как Бобби-Джо тычет в Бенито дулом пистолета.
Хлоп-хлоп, щелк-щелк – и газовая трубка «АК-47» в руках Кари моментально встала на место.
Поставив курок большим пальцем на боевой взвод, чтобы не мешал[31], она одним движением задвинула на место затворную раму с затвором, за ней – волнистую пружину возвратного механизма. Защелкнула крышку ствольной коробки. Передернула затвор, нажала на спусковой крючок, вхолостую щелкнув курком. Вставила рожковый магазин, загнала патрон в ствол.
Готово – на все про все сорок пять секунд. Вернулась к окну. Мушка плавно подкатилась к шишковатому затылку Бобби-Джо. В этот момент въездные ворота начали открываться.
Проехав в ворота, Антонио набрал на мобильнике номер Марко, включил громкую связь и сунул телефон в нагрудный карман. Увидел, как Умберто укладывает в кузов пикапа Феликса три бетонных блока и моток проволоки. Бенито стоял возле пикапа, рядом – Бобби-Джо и Феликс. Руки у старика за спиной – судя по всему, связаны. Антонио подъехал ближе, вылез из кабины и направился к ним.
Заметив набитый народом пикап Антонио, Бобби-Джо потихоньку спрятал руку с пистолетом за спину.
– Эй, Бенито! Здрастье, сеньор! Я ведь вроде обещал отвезти вас домой! – жизнерадостно воскликнул Антонио. – Простите, совсем забыл!
– Мы сами его отвезем, – буркнул Феликс.
Пассажиры Антонио во все глаза наблюдали за происходящим.
– Нет уж, сеньор! – громко объявил Антонио. – Я обещал его супруге Люпе доставить его домой к ужину трезвым как стеклышко!
Набившиеся в пикап покатились со смеху. Разве что один-другой потом призадумались: как же так, ведь Люпе уже много лет как нет в живых!
– Sí, – послышались крики. – Cierto! Еще бы! Люпе просто убьет тебя – как и любого, кто поднесет тебе выпить!
Бобби-Джо бочком придвинулся к Антонио и прошипел сквозь зубы:
– Ушлепывай отсюда.
– Хочешь пристрелить меня при свидетелях? Валяй, мудила, – негромко отозвался Антонио.
На крыльце появился Ганс-Петер Шнайдер. Бобби-Джо с Феликсом вопросительно уставились на него. Шнайдер незаметно покачал головой. Феликс зашел Бенито за спину и украдкой перерезал пластиковые стяжки. Ганс-Петер спустился по ступенькам и вручил Бенито увесистую пачку банкнот.
– Вы понадобитесь через две недели, comprendes? Тогда еще столько же получите. Не вижу препятствий к нашему дальнейшему сотрудничеству.
Пока Бенито забирался в кузов, пассажиры пикапа возбужденно гомонили.
Антонио опустил голову к телефону в нагрудном кармане:
– Где Кари?
– Уже звонила. Она выйдет черным ходом, заберу ее на причале. Двигай! – отозвался Марко.
Усевшись за руль, Антонио задним ходом покатил к воротам. Выставив вперед ладони, Ганс-Петер успокоил своих людей.
– Пусть едут.
Вооруженная автоматом Кари быстро сбежала вниз по загибающейся винтом лестнице. Никого по дороге не встретила. Вытащила попугая из клетки и посадила себе на плечо.
– Держись покрепче. И оставь в покое мои серьги, – сказала она, пятясь через дворик к морю. Поджидающий ее краболовный катер, подрабатывая двигателем, уткнулся носом в причал так плотно, что трещали доски.
Передав автомат Марко, она перепрыгнула на палубу – попугай суматошно захлопал крыльями. Катер, завывая мотором и баламутя воду, незамедлительно дал задний ход. Марко обводил стволом автомата окна дома, но никто не показывался.
Антонио отъехал от дома, и тяжелые ворота сомкнулись за набитым до отказа пикапом.
– Тебе что, рубаху собаки драли? – обратился к Бенито мужичок, присевший на запасное колесо. – В «Джумбо» тебя в таком виде в жизни не пустят!
Глава 8
Капитан Марко с Бенито и Антонио опять расположились под крышей все того же открытого эллинга. Площадку освещал единственный прожектор, установленный на высоком столбе. Всего пять минут дождя – и уже пахнет сырой землей. Капающая с карниза вода пробила в грязи ровную пунктирную линию.
– Думаешь, Феликс – и нашим, и вашим? – спросил Капитан Марко.
Бенито пожал плечами:
– Не исключено. Вроде бы и попросил помалкивать по-человечески, и хороших денег дал, а ножик все равно засветил. Намекнул типа. Хотя по мне, так он может этот ножик себе в очко засунуть. Правда, наверняка у него там такая дыра, что еще и эти его шикарные очки влезут.
– Кстати о дырах, – перебил его Капитан Марко. – Та, что под патио, до самого дома тянется?
– Не знаю, но она очень глубокая. Море копало там, где фэбээровцы не догадались. Слышно, как там вода чмокает, полость где-то под причальной стенкой начинается.
Над голой лампочкой над головами собравшихся кружили большие мотыльки. Один сел на голову Антонио. Почувствовав, как лапки насекомого щекочут лоб, тот смахнул мотылька прочь.
Капитан Марко налил всем понемножку рома и выжал в свой стакан дольку лайма.
– Они там надолго?
– Разрешение на съемки, прилепленное к воротам, выдано на тридцать дней, – ответил Антонио. – На имя какого-то Александра Смута из «Смут продакшнс».
Бенито просто протер лаймовой долькой ободок стакана. Ром был отличный – восемнадцатилетний «Флор де Канья», и вкус выдержанного напитка заставил его на одну счастливую секунду прикрыть глаза. После долгих лет он словно вновь ощутил этот вкус на губах у Люпе, будто бы она вдруг опять оказалась тут, рядом.
Когда все увидели появившуюся из конторы лодочной стоянки Кари, Бенито сразу же приготовил для нее стаканчик рома с лаймом на ободке, а Антонио подтащил к столу еще один плетеный стул. Большой какаду, который по-прежнему сидел у нее на плече, перелез на спинку стула. Кари предложила ему виноградину из стоящей на столе миски.
– Пощупай это, Mamacita! – сварливо проговорила птица. Судя по лексикону, предыдущая жизнь у нее была весьма пестрой.
– Ш-ш! – утихомирила ее Кари, поднося к кривому клюву еще одну виноградину.
– Теперь тебе надо держаться оттуда подальше, – сказал Бенито. – Ганс-Петер тебя попросту продаст, ты это понимаешь? Он никогда не поверит, что ты не из наших.
– Знаю.
– Он в курсе, где ты живешь, помимо этого дома?
– Нет, и Феликс тоже.
– У тебя есть где остановиться? – спросил Бенито.
– У меня есть свободная комната, – поспешно встрял Антонио.
– Все нормально. Есть у меня где жить, – ответила она.
Капитан Марко бросил на стол скатанные в рулон строительные планы дома.
– Кари, ты вообще в курсе, что там происходит?
– Они понаделали дыр в стенах и раздолбали весь подвал. Ищут что-то, – отозвалась она. – Хотя нетрудно представить, что именно. Наверняка то же самое, что и вы.
– А ты знаешь, кто мы?
– Думаю, что да. Для меня вы – мои друзья сеньор Бенито, Антонио и Капитан Марко. Мне этого вполне достаточно.
– Так ты с нами? – спросил Марко.
– Пожалуй, что нет, но я хочу, чтобы вы победили, – ответила Кари. – Могу рассказать вам ту малость, которую я знаю, а вы можете не выкладывать свои секреты, которые мне придется хранить.
– Так что ты видела в доме?
– Ганс-Петер Шнайдер пару раз имел разговоры на повышенных тонах по телефону, с каким-то Хесусом. Звонил в Колумбию, по карточке. Mucha lucha[32]. Все твердил: «Где оно?» Потом с металлоискателями весь дом обшарили, от чердака до самого подвала. В фундаменте полно железной арматуры, так что пару раз долбили в этих местах. У них тяжеленный сверлильный станок с магнитным основанием и два пневматических отбойных молотка.
– И что ты могла о них подумать после такого погрома?
– Феликс сказал: типа не переживай, вся ответственность на мне, это на меня тут все записано. Я сказала: давай то же самое, только в письменном виде. Он отказался. Видать, увидал, сколько у этого Шнайдера денег. Наличных. Я тоже видела. По мне, так деньги немалые.
– Он тебе тоже заплатил?
– Ой, куда там! Просто размахивал пачкой, а выдал только строго на продукты. У меня тут новая эсэмэска от Феликса. Вот что пишет: «Босс тебя больше видеть не хочет, но ты можешь прийти за деньгами. Или можем отправить тебе их домой, если дашь адрес, или пересечемся где-нибудь при удобном случае…» Ну да, ща, разбежался!
– Кто-нибудь видел, как мы тебя оттуда увезли?
– Не думаю, но точно не знаю. По-моему, все тогда были у ворот.
– И ствол их у нас, – заметил Марко. – Соскучились по нему небось… Ну ладно, не исключено, что скоро они его опять увидят.
– Пойду я, пожалуй, – сказала Кари.
Антонио поспешно вскочил.
– Погоди-ка минутку, Кари; не знаю уж, куда ты собралась, но давай я тебя хотя бы провожу!
– Там возле причала есть очень удобный диванчик, – заметил Марко, не глядя на них.
Антонио вынес ей ее стакан и вернулся к столу.
– Шнайдеру теперь придется быть поосторожней, – заметил Капитан Марко. – Если federales просекут, что он шарит в Майами-Бич, то мигом прижмут к ногтю.
Марко раскатал на столе несколько листов со строительными планами, прижал по сторонам бутылкой рома и кокосовым орехом.
– Адвокат Пабло предоставил этот план городу – несколько лет назад, когда они получали разрешение на переоборудование дворика с причалом, – сказал Капитан. – Вот смотрите – это бетонные сваи с поперечными балками. Потому-то всё и не обрушилось, когда вода подмыла дворик. Ты видел фотку, которую сделал Феликс?
– Только мельком, через плечо, – отозвался Бенито. – Он старательно прижимал телефон к своей цыплячьей груди. – У меня вот только такая есть. Хотя чего ты хочешь от обычного телефона-раскладушки?
– Этот ящик, который ты видел, – он большой?
Старый садовник ткнул в план своим толстым пальцем:
– Ящик примерно вот тут. Для масштаба у меня был только череп, да и картинка мутная. Пожалуй, побольше очень большого холодильника. Вроде той здоровенной машины для приготовления льда на рыбном рынке «Касабланка».
– Пещера большая, так что дыра в волноломе тоже должна быть большая, – заметил Антонио.
– Достаточно большая, чтобы вытащить такую машину, как на рынке? – скептически отозвался Капитан.
– Начо Непри запросто вытащит, со своей большой баржи с мощной лебедкой, – ответил Антонио. – Он лебедкой и краном и посерьезней штуки тягает, все-таки камень возит… Если мы его уговорим.
– Надо посмотреть на ту дыру под причальной стенкой. Какая там глубина во время прилива? – спросил Капитан.
– У самой стенки футов восемь, – ответил Антонио. – Могу заглянуть из-под воды, со стороны залива.
– Катер понадобится?
– Нет, я могу попасть туда с суши, с соседнего участка, где сейчас бассейн делаю. Там будет удобно в воду слезть.
– Завтра высшая точка прилива – за полчаса до заката, – сказал Марко. – Очень удачно. Облачности по прогнозу не предвидится. Лунная дорожка с залива будет им прямо в рожи светить, даже еще и водорослей приливом нагонит. Только не лезь в эту дыру, Антонио. Просто проскользни под травой и загляни внутрь. Баллоны заправлены?
Антонио кивнул и поднялся уходить.
Старый садовник приветственно поднял стакан:
– И да, Антонио. Gracias, что подвез.
– De nada[33], – отозвался тот.
– Хотя, должен сказать, кормить всю эту ораву в «Джумбо» стало мне в копеечку, – заметил Бенито. – И там пузо набили, и с собой еще взяли… Ни стыда ни совести. Антонио… escúchame joven[34]: будь поосторожней. Бобби-Джо будет тебя искать.
– Если Бобби-Джо действительно такой невезучий, то он меня действительно найдет, – улыбнулся Антонио.
Капитан Марко отправился домой – жил он в скромной квартирке совсем неподалеку от гавани.
Бенито раскочегарил свой старый пикап и тоже двинул до дому. Мусоросжигательную печь на площадке тушить не стали, и на темной земле перед ее приоткрытой дверцей по-прежнему гуляли отсветы пламени.
* * *
Дома Бенито дожидалась его Люпе – вернее, ее бесплотный дух, обитающий в маленьком садике, который она разбила за домом. Он сразу ощутил ее присутствие, глядя на мигающих в темноте светлячков и светящиеся под лунным светом белые соцветия. Бенито налил стаканчик «Флор де Канья» себе и еще один – для нее. Не спеша выпил оба, сидя в садике вместе с Люпе. Того, что они там были вместе, было для него вполне достаточно.
* * *
Кари и Антонио сидели на старом автомобильном сиденье у самого края причала и смотрели на небо. Откуда-то издалека по воде доносилось глухое уханье басов.
– Чего тебе хочется? – спрашивал Антонио. – Чего бы тебе хотелось иметь?
– Я хочу жить в месте, которое будет принадлежать только мне, – отозвалась Кари, прикусывая ломтик лайма и бросая его обратно в стакан. – В доме, в котором всегда чисто, – до чего только ни дотронешься. Где можно просто ходить босиком, и полы такие, по которым приятно ходить босиком.
– Одна? Сама по себе?
Пожав плечами, она кивнула:
– Если у моей кузины тоже будет хороший дом и если за ее мамой будет обеспечен хороший уход. Я хочу свой собственный дом. Чтобы было так, что закрываешь дверь – и блаженная тишина. Ты сам себе хозяин. Слышишь, как дождь стучит по крыше, и знаешь, что ни капли не протечет тебе на кровать – только цветы в садике вымокнут.
– Ну вот, уже и садик.
– Cómo no?[35] Мне хотелось бы, чтобы было где посадить цветы. И не только цветы. Представляешь: выходишь утречком на воздух, срываешь какую-нибудь зелень – и сразу на кухню. Рыба в банановом листе – объедение! Включаешь в кухне музыку на полную громкость, когда только ни захочется, или даже наливаешь себе стаканчик, пока готовишь, танцуешь у плиты…
– А парень? Разве тебе не нужен парень?
– Для начала я хочу, чтобы у меня была собственная дверь. А дальше, может, я для кого-нибудь ее и открою.
– Представь, что я поднялся к тебе на крыльцо и стучу. Тук-тук, это я, Одинокий Антонио!
– Это ты-то «Одинокий Антонио», Антонио? Antonio Soltero?
Ром дарил приятное тепло.
– Нет, я не Antonio Soltero. По крайней мере на данный момент. Если я вдруг стану soltero[36], то кое-кому придется покинуть страну. На это я пойти не могу. Я получил гражданство благодаря службе в морской пехоте. Ей его так не получить. Приходится ждать. Мы с ней друзья, и я жду вместе с ней. Мы с ее братом служили вместе. И мы его потеряли. – Антонио похлопал по татуировке в виде глобуса и якоря у себя на руке. – Semper Fi[37].
– Эта, про верность, хорошая. Но ведь у тебя есть и другие татуировки?
– Это ты про «Десять колокольчиков»? Я тогда был совсем пацан. Это совершенно другая школа. Совершенно другие знания. И не в чем мне перед тобой оправдываться.
– Что правда, то правда.
– Я просто вот что скажу: когда все, чем я занимаюсь, будет, типа того, по-честному, то как тебе? Тогда ты меня со своего крыльца так просто не выкуришь.
Со стоящих по берегам реки судов доносилась музыка, там и сям тлели экраны телевизоров. И вдруг посреди всей этой едва различимой какофонии – удивительно красивая тема из «Нарко»[38]. По воде до них доносился скорее только ритм конги, чем сама мелодия.
У Антонио был голос – как он сам считал, довольно неплохой. Он посмотрел ей прямо в глаза и запел:
Я – огонь, что пылает в груди, Я – прохлада воды на губах. Я как крепость, как башня, как меч, Что целебный источник хранят…
На миг его заглушил теплоходный гудок.
Ты – тот воздух, которым дышу, Свет луны на просторе морском…
Под луной проплывали тучи, и вместе с ними по реке медленно плыли серые и серебряные пятна. На мгновение показалось, что по ее поверхности можно пройти, не замочив ног.
Из печи вырвался сноп искр.
Кари поднялась и поцеловала Антонио в макушку. Он повернулся было к ней лицом, но опоздал.
– Мне пора домой, Antonio Soltero, – мягко произнесла она.
