Тори Эванс
Тардрагон. Созданные смертью
В следующую секунду произошло неожиданное – я услышала собственный смех. Но не громкий и даже немного холодный. От такого смеха спина покрывалась холодным потом и волосы вставали дыбом на голове. Наверное, со стороны это выглядело чертовски странно.
«Короля». Она хотела сказать «короля». И именно сейчас вспомнилась фраза Трэвиса о том, что он принц. Не принц. И не король. Чтобы быть принцем или королём, недостаточно родиться в королевской семье, им ещё нужно стать.
Трэвис поморщился: то ли от моего пугающего смеха, то ли от недосказанных слов Хелены.
– Мне понравилась твоя оговорка, – наконец произнесла я, переставая смеяться. Не стоило пугать учеников академии. – Да будет так. Ты знаешь, о чём я.
Оговорка. Какие бы планы ни затевали гвардейцы или Беатриса с Фергусом, какие бы мысли о далёком идеальном прошлом ни посещали меня саму, сомневалась я, что что-то изменилось бы. Обучение Трэвиса могло затянуться на долгие месяцы, если не годы. А когда Вивьен уже исполнится восемнадцать, и она станет полноправной королевой, свергать собственную подругу с трона я не намеревалась даже ради мнимого светлого будущего. Ещё неизвестно, будет ли оно таким чудесным, каким мы его представляем.
– Я хотела извиниться, – Хелена опустила руки вдоль тела, наклонив голову. Трэвис искоса наблюдал за нами, стараясь не привлекать внимание. Своим излюбленным прищуренным взглядом.
– Не утруждайся, – я махнула рукой. Я вскользь посмотрела на тренирующихся друзей. – Я забрала то, что тебе не нужно.
– Ты рылась в моих вещах? – виноватый вид Хелены как рукой сняло. В зелёных глазах полыхнул огонь. – Так это из-за тебя мне пришлось искать ому в… другом месте.
В комнате Рика.
– Делить постель с кем-то можно и без усилителей чувств и запрещённых веществ.
Столь откровенные разговоры не предназначались для посторонних ушей, но слова будто сами вырывались наружу вопреки моему желанию. Краем глаза заметила, как Трэвис вскинул брови. Его иронично-удивлённый взгляд перебегал с меня на Хелену и обратно.
– Да что ты об этом знаешь? – в порыве злости бросила подруга.
Я поперхнулась воздухом и закашляла, чтобы скрыть замешательство.
Осознав, что только что произнесла, Хелена залилась румянцем и смиренно опустила голову, иногда поглядывая в сторону нашего гостя. Я поправила мундир, заставив подругу повторить жест. Она часто это делала. Хелена пригладила складки тёмно-зелёной кофты, предназначенной для тренировки. Вместе с ней на Бонет были надеты чёрные узкие штаны.
– Пойду выбивать воздух из лёгких Сэма и Рика, – процедила Хелена и направилась в сторону парней, которые продолжали сражаться уже во втором или даже в третьем поединке.
– А мы продолжим, – вернулась я к разговору с Трэвисом, как только подруга отошла на приличное расстояние. Словно и не было этой странной перепалки между нами.
Она могла сколько угодно обижаться на меня, и я понимала, почему она это делала, почему принимала это вещество. Ночью и у меня рука чуть не дрогнула. Но я дорожила Хеленой – её жизнью, здоровьем, службой в «Орионе» – и не могла позволить, чтобы всё разрушилось.
Я сжала кулаки. Необходимо было продолжить рассказ, но на голодный желудок тяжело воспринималась и тем более передавалась информация – тут я была согласна с Трэвисом. Завтрак нам обоим не помешал бы.
Мы сейчас словно танцевали на тонком льду, играя в неведомую словесную игру. Я знала правду, он тоже. Но делали вид, будто это что-то очень тайное. Будто я с утра не слышала слов «я же принц» и не говорила в ответ ничего. А он словно принимал как данное, что его перемещали с места на место, как фарфоровую статуэтку.
Всё это – фальшивая игра. Мы на время забрали «игрушку» из одного дома и привезли в свой. После игры в академии, рассказа об истории и непонятного обучения вернём «игрушку» на место, потому что наверняка Колман уже сдал нас с потрохами.
– Знала, что застану вас здесь.
Я чертыхнулась. Что за привычка подходить со спины?..
На этот раз голос был мягче и мелодичней, чем у Хелены. Обернувшись, я встретилась с чайно-карими глазами и бледно-пепельными волосами с вкраплениями фиолетовой краски. Оригинально. Девушка обладала мягкими чертами: пушистые брови, кукольные глаза и закруглённый подбородок придавали нежность и лёгкость её лицу. А тонкий нос говорил об аристократическом происхождении. Она напоминала лёгкую дымку, в то время как я казалась густым туманом, стоявшим летним утром. Опасным, загадочным, но освежающим.
– Катрин! – на моём лице впервые за долгое время расцвела улыбка: уголки губ приподнялись, а в углах век проскользнули морщинки. Я чувствовала каждую клеточку своего тела. Каждый изъян, каждая неровность свидетельствовали о бессонных ночах и пролитых слезах.
– Как семья? – поинтересовалась я у Катрин, своей второй соседки, подруги и просто невероятно талантливой целительнице.
– Обсуждает самую горячую новость Вадрахана, да и всего Тардрагона, как мне кажется, – улыбнулась девушка.
– Гибель короля? – предположила я.
Правда, не знала, что такое обсуждали всем континентом столь рьяно.
– Свадьбу советника, – произнесла Катрин, словно была одной из приглашённых и совсем не желала идти на праздник.
– О боги, – отозвалась я. Свадьба Перси теперь станет проклятьем на несколько дней. – Этот засранец не умеет держать язык за зубами. Наверняка он сам подговорил придворных посплетничать, – я улыбнулась. Советник раздражал, но ненависти к нему я не испытывала.
Подобные события всегда обсуждали. Свадьбы королевских особ и приближённых ко двору лиц всегда праздновались с размахом. Народ любил смотреть на эти торжества, сетуя на бедность, из-за которой многие не могли себе позволить посещение даже простых государственных праздников.
– У нас будет свадьба? – вмешался Трэвис в разговор, чуть наклоняясь.
«У нас?»
– У нас – нет, – покачала я головой. – А вот у королевского советника – да.
– Ты ведь знаешь, с какой семьёй он роднится? – уточнила Катрин, глядя исключительно на меня.
«Не может быть». Неожиданно привычная маска равнодушия спала: я широко распахнула глаза и приоткрыла рот в немом изумлении. По спине пробежал холодок, заставив поёжиться, но не от прохладного ветра, а от смятения из-за грядущего. Даже не знала, кого теперь больше жалко. Раньше жалела невесту Перси, потому что знала его несносный характер, а теперь задумалась о советнике, понимая, с какими трудностями ему придётся столкнуться в семейной жизни. У него больше не будет своей личной жизни, всё заберёт эта семья. Переборов чувства, я натянула маску безразличия. Все мимические мышцы расслабились.
– Поздравляю его, – прозвучало не особо радостно, – он нажил себе ещё больше проблем. Трэвис! – я так резко перевела тему, что парень от неожиданности вздрогнул. – Познакомься, это Катрин, – подруга словно только что заметила присутствие гостя и стала с любопытством разглядывать его. – Она моя соседка по комнате.
– И ученица пятого уровня, как и Пенелопа, – добавила Катрин.
– Уровня?
– Наша академия предполагает пять уровней обучения с шестнадцати до двадцати одного года, – Катрин улыбнулась. – Даже не представляю, на какой уровень Фергус захочет отправить тебя.
– Не подчиняйся он приказам Беатрисы, Трэвис бы до сих пор сидел в темнице.
В любую бочку с вареньем стоило добавить немного яда – все приятные новости воспринимаются лучше с толикой негатива.
– Не буду вам мешать исследовать нашу скромную учебную территорию, – радостно воскликнула Катрин. А после почему-то прикусила нижнюю губу. – Скажи, что в этом сезоне Хелене удалось уговорить тебя пойти на венчальную ночь, – обращалась она исключительно ко мне, игнорируя Трэвиса.
Венчальная ночь. Сколько раз подруги уговаривали меня пойти с ними на праздник, но в моём расписании обычно появлялись другие важные дела, такие как проверка нового заклинания, чистка Мрака, полёты над академией, однажды – даже не совсем приятное общение с Аластером. Но всё ради того, чтобы не идти ночью туда, где собиралась толпа народа. А народ скапливался практически везде, это ведь праздник, который так любили жители всего континента. Где бы сейчас были многие дети, не приди их родители однажды на венчальную ночь?
Я хмыкнула. Много чести этому празднику.
– Она бросила все попытки ещё в первый весенний месяц, – отметила я, кинув выразительный взгляд на подругу. – Но я подумаю.
– Это уже маленькая победа, – Катрин снова улыбнулась, помахав нам с Трэвисом рукой.
Девушка направилась не на тренировочное поле – там Сэм и Рик активно нападали на Хелену, сбивающую их потоками воздуха. Она же свернула в противоположную сторону.
Какие же мы трое разные. Если поставить рядом меня, Хелену и Катрин, можно будет заметить не только внешние различия, но и поведенческие привычки. В глубине каждой из нас скрывалось что-то своё, и то, что мы показывали – лишь малое по сравнению с тем, что чувствовали.
– На чём мы остановили рассказ? – спросила я у Трэвиса, молчавшего всё это время.
– Про урожай и торговлю, – скучающим голосом отозвался парень. Это он ещё не начал изучать политику.
– Ах да, точно, – кивнула я, махнув рукой. Он поспешил за мной, и мы направились в сторону учебного здания академии. – Про разделение государства на королевства. В настоящее время есть приверженцы двух замыслов: объединить три королевства в одно, либо оставить всё как есть.
– А ты на чьей стороне?
Я поморщилась в надежде, что Трэвис не заметит этого.
– Разделение королевств стало необходимым в то время, – лучше продолжить, просто проигнорировав вопрос. – Разделились и люди, – тяжёлый вздох. – По внешности, характеру, одежде и укладу жизни. Ретриханцы холодны, резки и грубы, но при этом красивы, – рассуждала я, вспоминая всех ретриханцев или полукровок, которых знала. – У них почти всегда чёрные или тёмно-каштановые волосы. Ярко-синие, голубые или серо-голубые глаза.
Трэвис побледнел, остановившись. На миг он словно забыл, что нужно дышать, и уставился в одну точку. Я приблизилась, но он выставил руку вперёд, требуя не вмешиваться. Что-то в рассказе о ретриханцах его смутило. И я даже догадывалась, что именно.
Чёрные волосы. Его мать была ретриханкой, точнее, магом со смешением кровей – всё-таки Фергус, её отец, вадраханец. В Трэвисе тоже была эта смесь. Ещё один пункт, по которому его вряд ли когда-то допустили бы к трону – полукровки не правили государствами.
– Шактаханцы отличаются своей вспыльчивостью, – я продолжила рассказ, сделав вид, что упустила замешательство Трэвиса. И подняла руку, намереваясь раскрыть дверь магией, но меня опередили.
Вытянув руку вперёд, мой ученик распахнул её, но не физической, а магической силой. Да так, что дверь чуть не слетела с петель, ударившись о стену. Эта дверь точно когда-нибудь развалится.
Я удивлённо вскинула брови – какая мощная магическая энергия струилась по венам Трэвиса! Вероятно, Лилиан не только рассказывала ему о том, кем он являлся на самом деле, но и тренировала его. И теперь сложно было представить, сколько загадок таилось в этом человеке.
– Не обижусь, если юноша пройдёт первым, – саркастическим тоном предложила я, полуоборачиваясь к нему.
– Предоставлю эту возможность леди, – Трэвис манерным жестом пригласил войти в академию.
Я замерла, наклонив голову набок, закусила нижнюю губу и неподдельно глубоко вздохнула.
Брови Трэвиса сдвинулись к переносице.
– Тебе никогда не открывали дверь? – он удивился.
– Только младшие по званию, – пробормотала я больше для себя, чтобы напомнить, кем являлась.
Младшие по званию. Это всегда было связано с военной службой. Всё, что в последнее время меня окружало, было связано со службой в гвардии.
Мы вошли в здание, проходя через первое помещение с тремя дверями.
– Как я уже сказала ранее, шактаханцы отличаются своей вспыльчивостью.
Проходя дальше, я провела Трэвиса мимо охранного поста, мимо раскрашенных дверей, вдоль длинного коридора академии. Пока мы шли, рассказ о народах продолжался.
Шактаханцы, живущие на юге, обладали золотистым, тёплым каштановым и медно-рыжим цветом волос. Глаза у них могли быть зелёными, голубыми, иногда серыми, реже карими. И, наконец, дошла очередь до вадраханцев. Обладателей светлых, пепельных, светло-русых волос и всех оттенков карих глаз. Реже – серых.
Как у меня. Но у меня это скорее семейное.
Остановилась я только у дверей, открывающих путь в другой длинный коридор. Светло-деревянные двери со стеклянными вставками позволили увидеть столпотворение молодых ребят и снующих между ними взрослых разных возрастов и внешности.
Приём магов на первый уровень.
Над столом, за которым сидела женщина-вадраханка с пепельными волосами, затянутыми в пучок на голове, склонилась девушка с тёмными волосами и кристально-голубыми, словно горный хрусталь, глазами. Ретриханка держала в руках книги и исписанные листы. Вдалеке я заметила шактаханку с рыжими волосами и зелёными глазами. Такими же яркими, как у Хелены. В подруге текла шактаханская кровь. И половина ретриханской.
Во мне же только вадраханская. Нас называли «чистокровными» семьями. Раньше разделение было куда жёстче: отсутствие возможности заключать браки между жителями разных государств, служить в королевской гвардии другого королевства. А сейчас сплошь и рядом жили полукровки, к которым спокойно относились и на государственной службе (я вспомнила про Перси), и в гвардии (теперь про Колмана), и в академии.
Заметив взгляд Трэвиса на себе, я криво усмехнулась. Наверняка анализировал внешность, пытаясь понять, к какому народу я принадлежала. Но не успел он хоть что-то сказать, как вдруг моё внимание привлекла одна особа из толпы новичков. Девочка небольшого роста с пепельными волосами, заплетёнными в косы, которые были собраны на затылке. Несмотря на миловидную причёску, она внушала ужас и страх. Острые черты лица – даже подбородок и скулы были отточены, как у фарфоровой куклы. Хищным взглядом она убивала каждого, кто попадался на её пути.
«Не может быть», – второй раз за день подобные мысли посещали меня. И второй раз были связаны с одной и той же семьёй.
Сердце учащённо забилось, дыхание перехватило, и я, не осознавая, что делала, резко дёрнула Трэвиса за рукав рубашки, уводя прочь от коридора с толпой. Быстрым шагом, сталкиваясь с другими учениками академии, мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. И только тогда я замедлила темп, прижимаясь к стене. Тяжело дыша, я прикрыла глаза, чтобы хоть немного успокоиться.
– Чёрт, чёрт, чёрт! – я била кулаками ближайшую стену с портретами. Маска равнодушия спала.
Поймав мой взволнованный взгляд, Трэвис отвернулся и принялся разглядывать портреты. Чтобы успокоиться, я тоже обернулась к ним. С одного из портретов на нас смотрела женщина с короткими пепельными волосами и карими глазами, золотая табличка под рамой гласила: «Директор академии Беатриса Бёрнхард». Со следующего портрета на меня глядел Фергус – моложе, с искрой во взгляде, одетый в праздничный кафтан. Табличка вещала: «Главный профессор академии Фергус Берг». Дальше по коридору стена заполнялась портретами преподавателей академии. Учили нас самым разным дисциплинам: от верховой езды до защитной магии и некромантии.
Кинув взгляд на спокойно стоящего Трэвиса с невозмутимым выражением лица, я медленно выдохнула, но вдруг почувствовала, как накатывают волны жара. Учащённое сердцебиение болью отдавалось в груди. «Ещё несколько дней назад, до смерти короля, всё было по-другому».
– Так и будем молчать или ты всё-таки расскажешь, что происходит? – прозвучало довольно властно. – Стоит прекратить играть в «знаю-не знаю». Я полдня хожу за тобой и до сих пор не могу понять, зачем меня притащили сюда. Вчера твои реакция и поведение нравились мне больше, – признался он. Я хмыкнула. Мы вчера даже толком не поговорили. – Ты так уверенно и ловко сняла кандалы, поставив точку в этом вопросе. Никто – ни Фергус, ни Рик с Сэмом – не рискнули испытывать твоё терпение.
Мои слова здесь что-то значили. Для Рика с Сэмом я всё ещё оставалась капитаном и, надеюсь, что и просто верной подругой. А Фергус знал о своей провинности. И стоило же нацепить кандалы на собственного внука, да ещё привести меня к нему! Это издевательство высшей степени.
Выпустив пар, прислонилась лбом к стене, прикрывая глаза. Я молчала – вряд ли сегодня Трэвису удастся вытянуть из меня хоть какую-то полезную информацию. Пряди пепельных волос упали на лицо, расслабившееся после волн эмоций. Так сразу и не скажешь, что ещё минуту назад я колотила стену кулаками.
– Что произошло? Кого ты увидела? – Трэвис не бросал попытки узнать правду.
Он имел на это полное право: его привезли в этот мир насильно. Заперли в темнице, потом переместили в академию. Никто не говорил ему, зачем его здесь держали. Вероятно, потому что и сами не знали. Я с трудом представляла, что мы будем делать дальше. Гвардейцы считали, его можно посадить на трон. Беатриса сказала, что им нужен Трэвис. А Фергус поручил его обучать. И я лишь следовала их просьбам и приказам. Как и всегда, я исполняла чьи-то приказы. И больше не могла отдавать их сама.
В груди клокотало от накатывающего и пропадающего раздражения. Оно ударяло, словно волна, приходящая к берегу и мерно отступающая от него. Я сильнее сжала руки в кулаки.
– Это связано с моей семьёй, – хриплым голосом произнесла я.
Лёд тронулся. Я сделала маленький шаг по направлению к нормальным отношениям с человеком. Вряд ли Трэвис захочет обучаться и занимать трон, если не сможет доверять хоть кому-то из академии. Пусть этим человеком стану я.
Вскинув голову, я выпрямилась и глубоко вздохнула, пряча страх с гневом в недрах души. Проследив за реакцией Трэвиса, во взгляде которого исчезла злость, сменившись хитрым блеском, я поняла, что моё лицо вернулось в привычное состояние. Холод и уверенность во взгляде, как и учили.
– А я их ненавижу.
Трэвис опешил. Смешинки исчезли из его взгляда. Видимо, это было слишком даже для него. Парень так и прирос к месту, где стоял, пока я, медленно обходя его, скрывалась в глубине тёмных коридоров академии.
Эти два предложения стали моим максимумом в нормальном общении. Я невесело улыбнулась собственным мыслям.
Глава 5.
Какого чёрта?
Я глубже погрузилась в горячую воду в деревянной ванне. Стены купальни тоже покрывало дерево. В ней не было окон, только двери, ведущие в холл, где девушки обычно оставляли одежду. Это женская купальня. В конце коридора, в левом крыле, находилась мужская. Они располагались на каждом этаже. Все купальни делали одинаковыми – исключительно из дерева, лишь с одним небольшим трёхрожковым канделябром, ведь дерево не терпело огонь.
Как я его понимала. Вынырнув из воды и прислонившись к деревянной стенке ванны, я прикрыла глаза. Встреча с семьёй в ближайшее время не входила в мои планы, но вчерашний день перевернул всё с ног на голову.
Лотти. Я вздохнула, вспоминая хищный оскал младшей сестры. Она так изменилась с последней нашей встречи. Когда я убегала из дома, ей было всего девять. Она постоянно капризничала, манипулируя отцом, растившим нас в одиночку. С трёх лет Лотти не знала материнской заботы, не видела, как её сумасшедшая мамочка издевалась над старшими детьми своего мужа. Но казалось, в Лотти осталось что-то от матери. Отношение к старшим братьям и сёстрам, ход мыслей, способы, которыми она добивалась желаемого. Это всё словно перешло от пропавшей без вести Миры Сильвермун по наследству.
И стоило же пересечься с ней именно во время урока с Трэвисом. С горечью я прокручивала в голове, как глупо я сорвалась и как жалко выглядела перед ним.
«Нельзя показывать свои слабости каждом встречному, душа моя».
Нельзя.
Я закрыла лицо руками, нажимая ладонями на глаза, словно пыталась выдавить их из глазниц. Или подавить боль, которая со вчерашнего дня не давала покоя. После странного разговора с Трэвисом, когда он пытался добиться правды, я оказалась в комнате и до самого вечера просидела над книгой заклинаний, тренируясь в ритуалах.
В разговоре с наследным принцем мы ходили по тонкой грани, но я не могла сказать прямо, что нам он нужен на троне в качестве короля, который всё изменит.
Кажется, я вновь пыталась убежать от отвественности.
На сегодня планировалось очередное занятие. Вчера я попросила дедушку Купера отнести Трэвису книги по истории Тардрагона, по рунописи и древнему языку заклинаний. И попросила его предупредить Трэвиса о том, что сегодня мы начнём заниматься на тренировочном поле. Отдельно наказала захватить для наследника еду из столовой, а то по его вчерашним разговорам можно было подумать, что его морили голодом.
Через пару дней наступит девятый месяц года, а вместе с ним придёт не только праздник венчальной ночи, но и начало занятий в академии. Если до меня правильно дошла информация от Фергуса, Беатриса зачислила Трэвиса на пятый уровень. Человека, который магией может только дверь открыть. На пятый уровень? Я не стала доказывать, что это самоубийство чистой воды. Хотя существовала вероятность, что он умел намного больше, чем показывал.
Но было и другое условие от директрисы – Трэвис должен как можно меньше появляться на уроках, среди ребят. И это означало, что мне придётся давать ему частные уроки. Человеку, который вчера вряд ли хоть что-то усвоил, потому что был занят собственными мыслями о том, зачем он нужен магической академии.
Я выбралась из ванны. Как бы хорошо мне ни было в тёплой воде, я не могла провести здесь всё утро. Скоро зайдут другие ученицы, а щеголять перед ними в одном ночном халате я не собиралась. Поскольку рано утром в купальнях и коридорах никого не было, я осознанно приходила сюда не в привычной одежде. Лишь меняла ночное платье на халат бежевого цвета – гипюровый, расшитый красивым узором из листьев, с широкими рукавами и шёлковым поясом. Кайма халата, как и пояс, была сделана из нежного шёлка.
Дорогой и несомненно ценный во всех смыслах атрибут моего гардероба. Это подарок Вивьен на мой восемнадцатый день рождения. И откуда только четырнадцатилетняя девочка тогда знала, какой подарок будет самым нужным?..
Я закрыла за собой дверь комнаты. По коридору удалось прокрасться без приключений – никто не встретился по пути. Моих соседок в комнате уже не было. Хелена отправилась на утреннюю пробежку с Риком. Они почти каждое утро начинали с неё, а после купались в озере, предпочитая прохладную бодрящую воду тёплым купальням. Катрин, скорее всего, отправилась в лес вместе с нашей целительницей. Подруга часто помогала ей собирать травы для мазей и отваров.
В нашей комнате было три деревянных кровати, каждую из которых дополняла тумбочка с масляными лампами. Над кроватями висели зеркала, и лишь над моей находилось небольшое круглое окно. Письменные столы и шкафы академия тоже выделила для каждой из нас отдельно.
Уголок Катрин с одной стороны был уютным: над кроватью висела картина со всей семьёй девушки, на тумбочке лежали пучки душицы и шалфея, но на столе творился хаос. Ступы, весы, склянки, пергаменты – всё находилось в полном беспорядке. На кровати, заправленной красным покрывалом, спала, свернувшись клубком, чёрно-рыжая пятнистая кошка. Амулия – талисман Катрин, её верная подруга. У Амулии была удивительная мордочка – наполовину рыжая с золотым правым глазом, а наполовину чёрная с небесно-голубым левым глазом. В академии практически каждый ученик держал животное в комнате, это никогда не являлось запретом, наоборот, доброта к питомцам и ответственность за их воспитание и содержание поощрялись. Но коты и кошки всегда особенно ценились на континенте. По легенде, сама богиня Видая жила бок о бок с любимой чёрной кошкой.
Уголок Хелены тоже нельзя было назвать идеально чистым. Повсюду лежали раскрытые книги: и на кровати, и на тумбочке, в которой я недавно так беспардонно рылась. Не составляло труда догадаться, что это трактаты с легендами, которые девушка обожала до глубины души. Письменный стол покрывали документы и чертежи зданий. Хелена часто в свободное время увлекалась расчётами и чертила красивые уютные домики. С детства она мечтала заниматься застройкой Вадрахана, но её семья посчитала это занятие слишком непрестижным и непозволительным для юной девушки, настояв на том, чтобы Хелена больше времени отдала физической нагрузке и военной службе.
Моя часть комнаты выделялась не только окном над кроватью, но и летучей мышью, зацепившейся за потолочную балку. Тень. Это имя мне казалось подходящим для незваного гостя – зверька в моей комнате. Вот же досталась хозяйка моим питомцам: один Мрак, вторая Тень.
У кого-то большие проблемы. Вот только с головой или воображением?..
На тумбочке стояли свечи для ритуалов, которые я частенько проводила, тренируясь с заклинаниями. В ящике – толстая книга с красной кожаной обложкой. А ведь когда-то она была пустой, но буквально за семь лет приобрела вес и исписанные чернилами страницы. Личные наработки заклинаний. Стол завалили книги: учебники и тома с легендами (я, как и Хелена, увлекалась ими). Среди этого хаоса даже где-то лежала книга с молитвами, обращёнными к богам. Фергус старался воспитывать во мне не только магию и искусство боя, но и духовную сторону жизни, хоть я и противилась этому.
Приблизившись к шкафу, я распахнула дверцы. Не такой уж и большой выбор одежды – в основном военная форма и немного учебной. Ученицы академии носили длинные юбки двух цветов, чёрного и тёмно-синего, и белые или серые рубашки. Сегодня я снова отдала предпочтение брюкам и белой рубашке, но обошлась без мундира. Потянув за шёлковый пояс халата, я скинула одежду на пол, как вдруг услышала скрип двери, особо не придав ему значения. Вероятно, кто-то из соседок вернулся в комнату.
– Я… – но этот голос ввёл в замешательство.
Так быстро я не одевалась даже на учебных тренировках в гвардейском корпусе. Халат вмиг оказался на теле, туго затянутый поясом. Я почувствовала, как лицо запылало. Тело среагировало быстрее головы. Когда я обернулась, скрестив руки на груди, постаралась плотнее запахнуть халат и спешно поправить ткань декольте. Трэвис стоял передо мной всего в нескольких шагах, держась за ручку двери, которую распахнул минуту назад.
– Что ты здесь забыл? – раздражённо спросила я, продолжая теребить ткань халата на груди. И тут же заметила взгляд парня, направленный на мою нервно дёргающуюся ладонь. Догадавшись, что я заметила, он резко отвёл взгляд, смотря куда угодно, но не на меня.
– Эм-м… прости, – протянул он, опустив подбородок. Щёки Трэвиса залились краской. Однако мои пылали ещё сильней. – Не стоило мне приходить, – признался он, потирая правой рукой заднюю часть шеи. Но искоса продолжал поглядывать на меня, и я увидела хитрый блеск в его глазах. Словно это всё искусная игра, о которой он нисколько не жалел.
– Действительно, – ответила я. – Тебе передали, что ты должен ждать меня на тренировочном поле?
Трэвис кивнул, поднимая голову. «А зачем же ты тогда пришёл?» – так и хотелось воскликнуть мне. Но я сдержалась. Больше интересовало, как он смог найти место, куда следовало приходить.
– Как ты вообще нашёл мою комнату?
Я знала, где он живёт, но вот ему не сообщали о моём месте проживания. Могла дать сто против одного – Сэм с Риком проболтались.
– Это было нетрудно, – вдруг улыбнулся Трэвис. Я закатила глаза. «А ещё друзьями зовутся». – Но я не хотел ничего такого…
– Какого «такого»? – мой голос сквозил раздражением.
Ситуация напрягала: я стояла посреди комнаты в одном ночном халате, накинутом на обнажённое тело, а Трэвис, стоя напротив меня, хоть и пытался делать вид, что разглядывает осыпающуюся со стен краску, но всё равно украдкой бросал заинтересованные взгляды в мою сторону.
– О, неужели, ты даже не предположил, что я в своей комнате могу переодеваться? – моё раздражение переросло в сарказм. – Или молиться обнажённой?
Вырвалось. Я так не делала.
– Ты молишься обнажённой? – лицо Трэвиса сильнее покраснело. Краска достигла ушей.
– Да.
«Что ты говоришь, дура?». Да ещё так уверенно и чётко. Прилив жара не заставил себя ждать – теперь у меня горели не только щёки, но и всё лицо вместе с шеей и ушами. Так нагло врать, а потом смущаться собственных слов, похоже, умела только я.
Трэвис продолжал стоять у двери, видимо, даже не догадываясь, что мне бы хотелось переодеться без его присутствия в комнате. Краска с его лица постепенно сходила, оставляя лёгкий румянец, словно он только что вошёл в тёплое помещение с мороза. Так и представила его в меховом пальто, заходящего в академию. На волосах лежал снег, на щеках алел румянец. Ему бы подошло.
Я сама не заметила, как губы растянулись в лёгкой улыбке. Но, наткнувшись на изумлённый взгляд Трэвиса, вернула сдержанное выражение лица, продолжая держать руки скрещёнными на груди.
– Я могу переодеться без чьей-либо помощи, – между делом произнесла я.
– Ах да, – спохватился Трэвис, поспешно закрыв за собой дверь.
Когда я всё же сумела сменить одежду и вышла из комнаты, он ждал меня в коридоре, прислонившись спиной к противоположной стене. Назвать этого парня странным – значит, ничего не сказать. Он был не так прост, как хотел казаться. Его молчание, редкие, но точные вопросы, хитрые взгляды, слова про принца нашего королевства. «Как много ему поведала Лилиан?» Но затрагивать тему погибшей матери я собиралась в последнюю очередь. Мои собственные воспоминания кровоточили, словно открытая рана.
Однако я всегда могла пойти на сделку.
– Вчера ты настаивал на… – я облизнула пересохшие губы, подбирая подходящее слово, – откровенности.
Настаивал – даже как-то слишком грубо сказано. Трэвис лишь раз спросил, пусть и слегка раздражённым властным голосом. Он всё-таки пока не принц и уж тем более не король, чтобы ему подчинялись. Но я была так обескуражена столкновением с Лотти, что даже не сразу придала значение тону его голоса. Только потом, когда он оказался в моей комнате, позволила себе пару нелестных выражений.
– Хотелось бы, конечно, знать, в чём заключается моя ценность для вас как пле…
– Ты гость, – резко парировала я, – а не пленник.
Трэвис недоверчиво посмотрел на меня и вздохнул.
– Постарайся мыслить в этом направлении, – я смягчила тон. – Предлагаю сделку.
– Ты помогаешь мне вернуться по другую сторону моста, а я не никому не рассказываю про ваш мир? – воодушевлённо предложил парень.
Он правда настолько наивен или притворяется? Что-то подсказывало мне, что более вероятен второй вариант.
Я остановилась, развернувшись к нему. Сократив расстояние между нами, я почти вплотную приблизилась к Трэвису и порывисто втянула носом воздух.