Уильям Шекспир
Кориолан. Цимбелин. Троил и Крессида
Сцена 2
Капитолий. Римский сенат. Входят два служителя, раскладывают подушки на сенаторских сиденьях.
Первый служитель. Быстрей, быстрей – сейчас придут. Сколько у нас кандидатов на консульство?
Второй служитель. Говорили, что трое. Но все считают, выбран будет Кориолан.
Первый служитель. Отважный человек, но страшно гордый и не любит простого народа.
Второй служитель. Да ведь сколько уж больших людей льстило народу, а народ ничуть их не любил. И скольких любил народ, сам не зная за что. А раз любит ни за что, то и ненавидеть может без причин. Так что если Кориолану все равно, любят они его или же ненавидят, то, стало быть, он их натуру знает, а действует нескрыто по своей благородной беззаботности.
Первый служитель. Будь ему все равно, любят его или нет, он бы равнодушно не стремился делать им ни худа, ни добра. А он ищет их ненависти с таким усердием, что они даже не поспевают отвечать ему этой ненавистью; он прямо всеми силами старается показать, что он им враг. Вот он лестью гнушается, – а ведь так упорно вызывать к себе вражду и неприязнь народа ничуть не лучше, чем лестью вызывать народную любовь.
Второй служитель. У него перед отчизной доблестные заслуги; и возвышенье шло у него труднее, чем у тех ловкачей гибкоспинных, что ничем больше, как умильными поклонами, втерлись в уваженье и народную хвалу. Но славные дела Кориолана у всех перед глазами, запечатлены во всех сердцах, – и замолчать эти дела, не признать их подвигами было бы черной неблагодарностью, а оболгать их значило бы предстать злобными лжецами и вызвать всеобщий упрек и укор.
Первый служитель. Что тут говорить, человек он достойный. Сенаторы идут – давай-ка мы отсюда.
Трубы. Предшествуемые ликторами, входят патриции и народные трибуны, Кориолан, Менений, консул Коминий. Сенаторы садятся на свои места, Сициний и Брут – на свои. Кориолан садится не сразу.
Менений
О вольсках решено. За Титом Ларцием
Послали. Остается наградить
Того, кто за отчизну постоял
С такой отвагой. Для того мы снова,
Отцы-сенаторы, и собрались.
Давайте же попросим сообща
Нашего консула и полководца
Нам доложить о труженике битв,
О Кае Марции Кориолане,
Кому мы здесь намерены воздать
По делу и заслуге.
Первый сенатор
Говори
И ничего не упускай, Коминий,
Гонясь за краткостью. Уж лучше пусть
Не сможет досягнуть до высоты
Его заслуг державная награда.
(Трибунам.)
Вас просим благосклоннейше внимать
И поддержать затем перед народом.
Сициний
Нас всех соединил приятный долг.
Мы будем рады подвиг возвеличить.
Брут
Тем радостнее это будет нам,
Если теперь народ в его глазах
Ценнее стал, чем раньше.
Менений
Полно, полно.
Зачем об этом? Так угодно вам
Коминия послушать?
Брут
Да, угодно.
Но предостережение мое
Уместно.
Менений
Любит, любит он народ ваш,
Но спать не ляжет с ним в одну постель.
Коминий, говори.
Кориолан встает и хочет уйти.
Нет, оставайся.
Первый сенатор
Сиди, Кориолан. Чего смущаться?
Ты заслужил.
Кориолан
Прощения прошу,
Но лучше б не иметь почетных ран,
Чем слушать, как получены.
Брут
Надеюсь,
Что встал ты с места не от слов моих.
Кориолан
Нет, – хоть и часто ухожу от слов,
Когда бессильны гнать меня удары.
Не льстил ты мне, а значит, не обидел.
Народ же я ценю, как он того
Достоин…
Менений
Да садись.
Кориолан
Скорей на солнце
Во время боя лягу и рабу
Дам в голове чесать, чем буду слушать,
Как огромадятся здесь пустяки,
Мной деланные.
Уходит.
Менений
Вожаки народа!
Ну, как он может вашей льстить плебейской
Плодучей мелюзге, где не сыскать
Двух стоящих из тысячи, – когда он
Всего себя подставить рад мечам,
Но и одно хвалам подставить ухо
Никак не хочет? Приступай, Коминий.
Коминий
Громовый голос требуется мне,
Чтоб описать дела Кориолана.
И если выше и достойней нет
На свете добродетели, чем доблесть,
То нету в мире равного тому,
О ком я речь веду. Когда Тарквиний
На нас пошел, чтоб Рим себе вернуть,
Шестнадцать было лет Кориолану,
И несравненно отличился он.
Тогдашний консул, что теперь средь нас
Присутствует, сам видел этот подвиг.
Герой наш безбородый пред собою,
Как богатырша-амазонка, гнал
Врагов щетиннощеких; над упавшим
Встав римлянином, защитил его,
Убив троих. И сам Тарквиний был
Его ударом на колени брошен.
В тот день он роль не женскую играл,
Его годам приличную, а лучшим
Мужчиной был в бою, и потому
Венчан венком дубовым. Школьный возраст
Омужествив, он рос, как океан
В приливный час. И первым был бойцом
Он с той поры в семнадцати сраженьях.
А в Кориолах и у Кориол
Свершил такое, что и слов не хватит:
Остановил бегущих, поселил
Отвагу в трусах доблестным примером.
Как водоросли килем корабля,
Так он взрезал и гнул людские гущи,
И падал меч, как смертное клеймо.
Одет корой кровавой, шел вперед
Он под сплошные вопли умиравших.
Один вошел в ворота Кориол
И, затаврив их алым знаком рока,
Прочь вырвался – и, с быстрою подкрепой,
Ударил вновь, и город поразил,
Как поражает грозная планета.
И победил. Но дальней битвы шум
Дошел до уха чуткого, и тут же
Воспрянул дух и мускулы взбодрил
Усталые – и в новый бой, дымясь
Багряным паром, руша вражьи жизни
И не остановясь передохнуть,
Пока и в поле мы не победили.
Менений
Вот это человек!
Первый сенатор
Достоин чести,
Которую мы оказать хотим.
Коминий
Трофеи он отверг. Как на дерьмо,
Взглянул на драгоценную добычу.
Он меньше взял, чем дал бы нищий скряга.
Дела его – наградой для него.
Иной не просит.
Менений
Благороден он.
Позвать его.
Первый сенатор
Позвать Кориолана.
Служитель
Вот он идет.
Входит Кориолан.
Менений
Кориолан, тебя
Сенат возводит в консулы.
Кориолан
Всегда
Своею жизнью рад служить сенату.
Менений
И надлежит одно тебе еще –
Пойти к народу.
Кориолан
Я прошу – увольте
От этого. Непереносно мне
В смиренной тоге, раны обнажив,
Канючить голоса за эти раны.
Сициний
Народ желает проголосовать.
Обычая нарушить не позволит
Он ни на йоту.
Менений
Ты уж не дразни их
И сан прими по форме, как и все
Былые консулы.
Кориолан
Мне будет стыдно
Играть просительную роль. Пора
Отнять забаву эту у народа.
Брут
(Сицинию)
Ты слышал?
Кориолан
Не краснея, как смогу
Бахвалиться: свершил, мол, то и это, –
Не прятать, а показывать раненья
Давно зажившие, как будто я
Их получил, чтоб ими уплатить
За голоса?
Менений
Ты уж не упирайся.
Народные трибуны! Просим вас
Ходатаями быть перед народом.
А доблестному консулу хвала
И слава!
Сенаторы
Многая хвала и слава
Кориолану!
Торжественные трубы. Все уходят, кроме Сициния и Брута.
Брут
Вот как он намерен
С народом обращаться.
Сициний
Надо людям
Скорей уразуметь, что голоса,
Кориолану отданные, только
Усугубят презрение его.
Брут
Идем же, все передадим народу.
Он ждет на площади.
Уходят.
Сцена 3
Римский форум (рыночная площадь). Входят семь или восемь горожан.
Первый горожанин. Раз он голоса наши запросит, то отказать мы не можем.
Второй горожанин. Можем, ежели не захотим его.
Третий горожанин. Не захотеть мы властны, да только власть эта была б неправая. Когда поведает он нам свои дела и покажет раны, то мы в их бессловесные уста свой язык должны вложить и за них сказать. Уж если он нам благородные свои подвиги обскажет, то и мы по-благородному должны его одобрить. Неблагодарность – свойство зверя, и народу проявить ее значило бы проявить звериность, а как мы часть народа, то и сами, стало быть, озвероватеем.
Первый горожанин. А нелюдьми прослыть проще простого. Еще когда из-за зерна мы бунтовали, он сам нас тут же обозвал пестроголовою толпищей-чудищем.
Третий горожанин. Нас многие так обзывают; и не потому, что у нас головы у кого черная, у кого бурая, у кого рыжая, у кого лысая, а потому, что мозги наши очень уж разных мастей. Вот право слово, соберись они в один даже череп, и крылья получи, и согласись все лететь напрямик в одну сторону, так все равно бы разлетелись на запад, восток, север, юг – по всем по тридцати двум направленьям компаса.
Второй горожанин. Ты так считаешь? А в какую бы, по-твоему, сторону полетели мои мозги?
Третий горожанин. Ну, твои нескоро с места стронешь: они намертво застряли в дубовой башке. Но уж если высвободятся, полетят, то на юг.
Второй горожанин. Это зачем же туда?
Третий горожанин. Чтоб размягчиться и растечься там в тумане южном; а когда растворятся они на три четверти в гнилых росах, то остальная четверть, сжалясь, вернется к тебе – а то, безмозглый, и жены себе не сыщешь.
Второй горожанин. Вечно ты со своими шутками. Ну, ну, балагурь, балагурь.
Третий горожанин. Значит, решено – отдадим ему все голоса? А и не все, так большинство за ним. Эх, повернись бы он сердцем к народу, не было бы человека достойней. (Входят Кориолан в одежде смирения и Менений.) Вон он идет в тоге смирения. Гляди, как посмирнел. Мы не всем скопом, а по одному, по двое, по трое проходить будем мимо него. Пусть просит людей по отдельности, чтоб каждому досталась почесть просьбы и прямой отдачи голоса. Давайте все за мной – я научу, как проходить.
Все. Ладно, учи.
Горожане уходят.
Менений
Нет, сударь, ты неправ. Обычай этот
Блюли достойнейшие из мужей.
Кориолан
Что ж говорить мне надо? «Я прошу вас…»
Не поворачивается язык.
«Вот мои раны. Погляди, почтенный!
Служа отчизне, я их получил,
Когда ваш брат вопил и убегал
От грохота своих же барабанов».
Менений
Нельзя об этом! Попроси их, пусть
Не забывают о твоих заслугах.
Кориолан
Просить? Проклятье! Да пускай забудут,
Как забывают проповедь жрецов,
Напрасно к ним взывающих.
Менений
Погубишь
Ты все. Я ухожу. Молю тебя,
Любезней с ними будь.
Уходит.
Кориолан
Сперва пускай
Вычистят зубы и лицо умоют.
Входят трое горожан.
Идет тройка гнедых… Почтеннейшие,
Вам ведомо, зачем я здесь стою.
Третий горожанин. Твоя цель нам ведома. А скажи нам, что тебя сюда толкнуло?
Кориолан. Моя заслуга.
Второй горожанин. Заслуга?
Кориолан. Да, заслуга, а вовсе не мое желание.
Третий горожанин. Почему ж не желание?
Кориолан. Потому что сроду не желал я просить подаянья у нищих.
Третий горожанин. Ты знай – раз мы тебе даем, то надеемся на прибыль от тебя.
Кориолан. В какую ж вы цену поставили консульство?
Первый горожанин. Цена – учтивая твоя просьба.
Кориолан. Вот и прошу учтиво консульства. Имею раны и покажу их тебе как-нибудь наедине. – Прошу и твой уважаемый голос. Что скажешь?
Второй горожанин. Даю его тебе, достойный господин.
Кориолан. Ну вот и сладились. Уже два уважаемых голоса выклянчил. Подаянье получено. Будьте здоровы.
Третий горожанин. Однако ж это странно.
Второй горожанин. Если бы мне заново решать… Да уж ладно.
Горожане уходят. Входят двое других.
Кориолан. Прошу вас, если мое консульство с голосами вашими не вразнобой, то вот он я – в предписанной обычаем одежде.
Четвертый горожанин. Ты заслужил у Рима славу и добрую, и недобрую.
Кориолан. Раскрой свою загадку.
Четвертый горожанин. Ты – бич для недруга отчизны и плеть для друга ее. Нелюб тебе простой народ.
Кориолан. Вам бы тем выше меня ставить, что не дарю своей любовью всех и каждого. Ладно же, начну льстить своему названому братцу-народу, чтоб ценил меня дороже. У ваших умников лесть почитается достоинством, и раз уж им важней, чтоб я отдавал им поклоны, чем душу, то стану фальшиво-чарующе кланяться и ломать перед ними шапку – то есть ломать угодливого дурака на манер их площадных любимцев и на услажденье всех желающих. Итак, препокорнейше прошу у вас консульства.
Пятый горожанин. В надежде, что будешь нам другом, даем тебе дружески свои голоса.
Четвертый горожанин. В боях за отчизну ты получил немало ран.
Кориолан. Верь в это и так, без показа. Благодарю за ваши голоса и не смею вас дольше удерживать.
Оба горожанина. Боги да пошлют тебе радость!
Уходят.
Кориолан
О сладостные голоса!
Лучше б я умер, лучше бы не жил,
Чем клянчить то, что делом заслужил.
Зачем в дерюжной тоге здесь торчу я
И милости у вахлачья ищу я,
Ненужной мне? Обычай так велит.
Но не сметай мы пыли с древних плит,
Не обновляй обычаев, давно бы
Всю правду скрыли мусора сугробы,
Ошибок горы… Сколько сраму снесть
Приходится за высший сан и честь.
Не бросить ли? Но я на полпути.
Уж дотерпеть и до конца дойти.
Входят еще трое горожан.
Еще вон голоса идут.
Подайте голоса! За них я дрался,
Не ел, не спал, ранений получил
Две с лишним дюжины, понюхал боя
Раз восемнадцать. Совершил то, се.
Подайте ваши голоса! Хочу я
Быть консулом. Подайте голоса!
Шестой горожанин. Он сражался доблестно, и всякий честный человек обязан отдать ему голос.
Седьмой горожанин. Вот и пускай будет консулом. Да пошлют ему боги радость и да сделают его добрым другом народа.
Все трое горожан
Да будет так, и бог тебя храни,
Доблестный консул.
Уходят.
Кориолан
О замечательные голоса!
Входят Менений с Брутом и Сицинием.
Менений
Ты выстоял положенное время.
Голос народа – твой. Подтверждено
Трибунами. Осталось облачиться
В одежду консульскую и в сенат
Пожаловать.
Кориолан
Уж это позади?
Сициний
Обычай просьбы выполнен тобою.
Народ тебя одобрил и придет
На Капитолий подтвердить избранье.
Кориолан
На Капитолий?
Сициний
Да, Кориолан.
Кориолан
И я уже могу сменить одежду?
Сициний
Да, можешь.
Кориолан
И немедленно сменю.
И, став опять собой, пойду к сенату.
Менений
И я с тобой. А вы?
Брут
Мы подождем
Народа здесь.
Сициний
До скорого свиданья.
Кориолан и Менений уходят.
Добился все-таки он своего
И радуется, вижу.
Брут
Как надменно
Урок смиренья отстоял он свой.
А не разубедить ли нам народ?
Входят плебеи.
Сициний
Ну что, избрали вы его?
Первый горожанин
Избрали,
Отдали голоса.
Брут
Ох, дай-то боги,
Чтоб вашу оправдать он смог любовь.
Второй горожанин
Дай боги. Но осмелюсь я заметить –
Он насмехался, голоса прося.
Третий горожанин
Да, да. Над нами издевался прямо.
Первый горожанин
Нет, просто такова его повадка.
Второй горожанин
Заметили мы все, кроме тебя,
Его пренебреженье. Полагалось
Ему пред нами раны обнажить,
Полученные в битвах за отчизну.
Сициний
И он, конечно, вам их показал.
Горожане
Нет, никому!
Третий горожанин
Покажет как-нибудь,
Мол, с глазу на глаз. Дряхлый, мол, обычай
Без наших голосов не позволяет
Стать консулом. «А я хочу им стать.
Поэтому подайте голоса», –
Сказал, глумливо кланяясь. Когда ж мы
Их дали, то услышали: «Спасибо
За ваши сладостные голоса.
Будьте здоровы. Не держу вас дольше».
Ну, не насмешка это?
Сициний
Или вы
Слепцы, что не увидели издевки,
Иль по-ребячьи добры чересчур.
Брут
Неужто не могли ему сказать вы,
Как вас учили? Раньше ведь, когда
Он власти не имел, а был всего лишь
Незначащим слугою государства,
Он вечно был врагом вам, выступал
Противу вольностей и прав плебейства.
Что, если, мощным консулом, теперь он
Все тот же будет вам заклятый враг?
Тогда ведь станут ваши голоса
Для вас проклятьем. Вы б ему сказали,
Что, поелику подвиги его
Зовут его на консульство, он должен
По-благородному, о голосах
О ваших помня, обратить в любовь
Свою былую злобу.
Сициний
Вас учили
Проверить этим способом его –
И либо вырвать обещанье дружбы,
Либо же вызвать ярость в злой душе,
Что обуздания ни в чем не терпит;
А разъярив, воспользоваться этим
И не избирать.
Брут
Вы ж видите, что он
Открыто насмехается над вами
Теперь, когда имеет в вас нужду, –
А получив над вами полновластье,
Не станет ли презрением давить?
То ль вы трусливы, то ли не способны
Здраворассудно голос подавать.
Не вы ль отказывали прежде многим,
Кто истово просил? А он глумится,
И вы ему даете голоса?
Третий горожанин
Еще избранье не подтверждено.
Еще мы можем отказать.
Второй горожанин
Откажем.
Я наберу отказчиков пятьсот.
Первый горожанин
А я поболе тыщи. И в придачу
Еще друзья их будут.
Брут
Так идите
И растолкуйте всем этим друзьям,
Что новый консул отберет у них
Все вольности и в несвоеголосых
Оборотит собак, которых держат,
Чтоб лаяли, но и за лай же бьют.
Сициний
Пусть соберется люд и, рассудив
По-умному, не подтвердит избранья.
На спесь его сошлитесь, на вражду
К вам застарелую. И упирайте
На то, с каким презреньем он стоял
В смиренной тоге, и с какой насмешкой
Просил о ваших голосах. Но, дескать,
Любя его за подвиги его,
Вы словно бы сквозь пальцы посмотрели
На то, как недостойно он глумился
И тешил злобу старую.
Брут
Вину
На нас, трибунов ваших, возложите:
Мол, мы настаивали на избранье,
Ломая все препоны.
Сициний
Наш приказ
Вас, дескать, обязал, и против воли,
Против желанья, против шерсти вашей
Он избран был. Вините в этом нас.
Брут
Да, не щадите нас. Мол, мы упорно
Твердили вам о том, что он сызмлада
Отчизне служит уж немало лет,
Что он из рода Марциев преславных,
И что Анк Марций был у нас царем,
А Квинт и Публий, из того же рода,
По акведукам воду провели
Чистейшую; другой великий предок
Недаром Цензорином прозван был,
Зане вершителем державных цензов
Он дважды избирался.
Сициний
При таком
Происхожденье, при делах похвальных
На ратном поприще, его сочли мы
Достойным высшей должности и вам
Его хвалили. Но вглядясь и взвеся,
Как он ведет себя, как раньше вел,
Нашли вы, что остался он врагом,
И отменяете поспешный выбор.
Брут
На том настаивайте, что без нас,
Без нашего приказа ни за что бы
Не выбрали его. Народ сплотите –
И все к сенату!
Плебеи
Это мы сейчас.
Почти что все жалеют об избранье.
Уходят.
Брут
Пускай бегут. Откладывать мятеж
Еще рискованней, чем взбунтоваться.
Отказ в избрании, само собой,
Разбесит Марция. На том сыграем.
Следи за ним и спуску не давай.
Сициний
Идем к сенату. Мы опередим
Толпу, и выйдет так, что люди сами,
По своему почину поднялись.
Отчасти это правда. Только мы
Их подхлестнули.
Уходят.
Акт III
Сцена 1
Улица в Риме. Звучат рожки. Входят Кориолан, Менений с патрициями, Коминий, Тит Ларций и другие сенаторы.
Кориолан
Так, значит, подкрепление собрал
Авфидий?
Тит Ларций
Да, и этим был ускорен
Наш мирный с ними договор.
Кориолан
Выходит,
Что вольски, как и ранее, грозят
При случае ворваться в наши земли.
Коминий
Нет, консул, истомила их война,
И вряд ли стяги ратные всколышут
Еще хоть раз на нашем на веку.
Кориолан
(Титу)
Авфидия ты видел?
Тит Ларций
Он явился
Под грамотой охранной. Клял своих
За то, что так постыдно сдали город.
Он в Анциуме ныне.
Кориолан
Обо мне
Упоминал он?
Тит Ларций
Да.
Кориолан
И что сказал он?
Тит Ларций
Что столько раз уже мечом к мечу
С тобой сходился, и что ненавидит
Тебя лютей всего на всей земле;
Что за победу над тобой готов
С фортуной распроститься.
Кориолан
В Анциуме
Живет он?
Тит Ларций
В Анциуме.
Кориолан
Жаль, что нету
Мне повода туда прийти к нему
И с ненавистником моим додраться. –
Что ж, с возвращением тебя!
Входят Сициний и Брут.
А, вот они,
Невыносимо-чванные трибуны,
Два подлых языка в народном рту.
Сициний
Ни шагу дальше!
Кориолан
Это почему же?
Брут
Тебе туда опасно. Не ходи.
Кориолан
Да что за перемена?
Менений
Что такое?
Коминий
Он избран ведь и знатью, и народом.
Брут
О нет.
Кориолан
А чьи ж то были голоса?
Несмысленных детей?
Первый сенатор
Дорогу дайте,
Трибуны. Площадь ждет его.
Брут
Народ
Разгневан на него.
Сициний
Остановитесь,
Иль мятежом все вспыхнет.
Кориолан
Вот оно,
Вот ваше стадо. Разве можно их
К выборам допускать? Отдали голос –
И тут же цап назад. А где же вы?
Раз управляете плебейским ртом,
Что ж не присмотрите, чтоб не кусался?
Иль сами их науськали?
Менений
Спокойно,
Не горячись.
Кориолан
Ведь это заговор,
Чтобы сломить патрициата волю.
Спусти им это – и живи потом
С такими, что ни править не способны,
Ни подчиняться.
Брут
Заговор при чем тут?
Народ шумит, насмешкой оскорблен
Твоею; и жалел ты, что зерно
Ему бесплатно роздали; бранил ты
Заступников народа, обзывал
Льстецами флюгерящими, врагами
Патрициев.
Кориолан
Давно известно это.
Брут
Но многие не знали.
Кориолан
Значит, ты
Их просветил?
Брут
Я? Я тут ни при чем.
Кориолан
Ты просвещать мастак.
Брут
Да уж не хуже
Тебя в делах общественных.
Кориолан
Зачем
Тогда на консульство меня? В трибуны
Бери меня, в напарники себе,
Раз я настолько мелок.
Сициний
Слишком много
В тебе сквозит того, что невтерпеж
Народу. Если хочешь ты до цели
Дойти, то поучтивее проси,
Чтобы тебя на правый путь вернули.
Иначе не бывать тебе вовек
Ни консулом, ни – в паре с ним – трибуном.
Менений
Спокойствие, спокойствие.
Коминий
Народ
Обманут, с толку сбит. Вилянья эти
Римлянам не к лицу; Кориолан
Не заслужил таких препон позорных
На славном и прямом своем пути.
Кориолан
Зерно припомнили! Да, возражал я
И снова повторю…
Менений
Потом, потом.
Первый сенатор
Не сгоряча, не срыву, не сейчас.
Кориолан
Нет, именно сейчас. Прощу прощенья
У благороднейших моих друзей,
Но смрадной, переменчивой толпе
Я не намерен льстить. Пусть ясно видят,
Кто они есть. И повторю опять, –
От потаканья возрастает наглость,
Растет мятеж – и эти сорняки
Мы сами сеем, сами взрыхля почву,
Поскольку допускаем эту чернь
Меж нас, высокочтимого сословья,
Имеющего мужество и власть,
Да только отдающего ее
В добычу голи.
Менений
Ни словечка больше.
Первый сенатор
Ни слова, умоляем.
Кориолан
Что? Ни слова?
Я не страшился вражьих сил в бою,
И раньше лопнет грудь, чем перестану
Разить словами эту злую сыпь,
Что, как проказа, испятнала нас
По нашему прямому попущенью.
Брут
Ты о народе судишь, точно ты
Господь карающий, а не такой же
Со слабостями человек.
Сициний
Доложим
О том народу.
Менений
Да о чем? Нельзя
Погорячиться уж?
Кориолан
Погорячиться?
Будь я спокоен, как полночный сон,
Клянусь, я б высказался в том же духе.
Сициний
Придется обуздать зловредный дух.
Мы ходу не дадим ему.
Кориолан
Слыхали?
«Мы не дадим»! Сам пескариный бог
Распорядился!
Коминий
Это против правил.
Кориолан
«Мы не дадим»! Патриции честные!
Почтенные сенаторы! Зачем
Беспечно так, опасно, безрассудно
Позволили вы многоглавой гидре
Вот этой глоткою обзавестись,
Трубящей: «Не дадим!»? Ведь он намерен
Потоком вашей воли овладеть,
Пустив к себе в канаву. Если власть
Уже в его руках, склонитесь головою
Немудрою, а если нет, очнитесь
От гиблой мягкодухости своей.
Учены вы – ведите же себя
Не как безмозглые простолюдины;
А если нет науки вам, то их
Сажайте на подушки, с вами рядом.
Тогда они – сенаторы, а вы –
Плебеи, ибо вашим голосам
Не верховодить в этом общем хоре.
Позволили им выбрать вот таких,
Рычащих «Не дадим!» в лицо сенату.
Сан консула унижен, и душа
Болит, когда подумаю, что стоит
Возникнуть уравненным двум властям,
И тут же смута шасть в прогал меж ними,
Чтоб власть одну другою подкосить.
Коминий
Идемте же на площадь.
Кориолан
А зерно
Кто присоветовал раздать бесплатно,
Как повелось у греков…
Менений
Все, конец,
Молчи.
Кориолан
…хвалившихся народовластьем,
Тот – утверждаю я – вскормил мятеж,
Приуготовил гибель государства.
Брут
И вот такому должен отдавать
Народ свой голос?
Кориолан
Мой резон весомей,
Чем этот голос. Знает ведь народ,
Что он зерна ничем не заработал.
Его не выгнать было на войну,
Хотя враги шли к сердцу государства.
За это, что ли, награждать зерном?
Или за то, что рьяней бунтовали,
Чем воевали? Знали ведь и то,
Что обвиненья их против сената
Не стоят выеденного яйца.
Что ж остается? Как истолковать
Могли они бесплатную раздачу?
А так: «Нас больше; потому сенат
И уступил, что нас он испугался».
Вот и унижено значенье власти,
И чернь заботу нашу поняла
Как проявленье страха, и затворы
Сената рушатся. Того гляди,
Ворвется многобрюхое отребье,
Вороны заклюют орлов.
Менений
Довольно.
Брут
Да, предостаточно.
Кориолан
Нет, получай
Всю правду до последнего. Клянусь
Вселенной, это раздвоенье власти
Державной, когда часть ее одна
По праву презирает часть другую,
А та умеет только оскорблять
Без права и причин; когда ни родовитость,
Ни мудрость не решают ничего
Без одобренья слепоумной черни, –
Это уводит от насущных нужд
К пустяшностям. Раз толку не добиться,
Все делается без толку. – Молю
И заклинаю вас, кто хочет жить
Не по указке страха, а разумно;
Кто охранить готов устои Рима
Посредством перемен; кому милей
Достоинство, чем долгопрозябанье;
Кто смело крайнее применит средство,
Когда иначе Риму смерть. Молю
Немедля вырвать у толпы язык,
Чтоб не лизала сладкую отраву.
Ваше уничиженье вас калечит,
У Рима отнимает здравый ум
И цельность власти. Нами правит зло
И не дает вершить добро.
Брут
Довольно.
Сициний
Изменническая была то речь,
И как изменник должен он ответить.
Кориолан
Да захлебнись ты срамом, негодяй!
На кой ляд эти лысые трибуны
Народу? Ведь от них и началось
К сенату небреженье. Выбирали
Во время бунта их, когда законом
Насилье стало. Но теперь пора
Закон дать настоящий, а засилье
Трибунское пресечь раз навсегда!
Брут
Измена явная!
Сициний
И это – консул?
Ну нет.
Брут
Эй, где эдилы!
Входит эдил.
Взять его!
Сициний
Зови народ.
Эдил уходит.
От имени народа
Велю тебе, республики врагу,
Зачинщику изменнических новшеств,
За мной идти к ответу.
Кориолан
Прочь, козел
Облезлый!
Патриции
Мы порукой за него.
Коминий
Руками не хватай его, почтенный.
Кориолан
Прочь, гнилизна, покуда из тебя
Не вытряс кости.
Сициний
Граждане, на помощь!
Входят эдилы с шумной толпой плебеев.
Менений
Учтивей – обе стороны!
Сициний
Вот он,
Замысливший отнять всю вашу власть.
Брут
Эдилы, взять его!
Плебеи
Долой его!
Долой!
Второй сенатор
Обороняй, обороняй!
Столпотворение вокруг Кориолана.
Общий крик
Патриции! – Трибуны! – Горожане! –
Что ж ты, Сициний! – Брут! – Кориолан! –
Утихомирьтесь, граждане! – Уймитесь!
Менений
Да что ж то будет?.. Захватило дух…
Погибель Риму… Дайте отдышаться…
Трибуны, вас прошу! – Кориолан,
Спокойствие! – Уйми народ, Сициний.
Сициний
Тихо, народ! Слушай меня, народ!
Плебеи
Послушаем трибуна. Тише, тише.
Сициний
Все ваши вольности на волоске.
Их отнимает Марций. Тот, кого
Вы в консулы избрали.
Менений
Что ты, что ты!
Так не уймешь, а пуще разожжешь.
Первый сенатор
Разрушишь весь наш Рим до основанья.
Сициний
Но Рим – не что иное как народ.
Плебеи
Да, город – это мы, народ.
Брут
От имени народа суд вершить
Поставлены мы с общего согласья.
Плебеи
Так оно есть!
Менений
И так оно и будет.
Коминий
Шумите вы, толкаете народ
Сровнять с землею Рим, обрушив кровлю
И в общей куче щебня погребя
Все, четко разграниченное прежде.
Сициний
Цена измене – смерть.
Брут
Нам власть дана
Иль не дана? Мы именем народа,
Избравшего нас, приговор выносим –
И осуждаем Марция на казнь
Незамедлительную.
Сициний
Взять его
И, на Тарпейскую скалу доставив,
Оттуда сбросить.
Брут
Взять его, эдилы.
Плебеи
Сдавайся, Марций!
Менений
Дайте мне сказать.
Трибуны, дайте мне словечко молвить,
Одно словечко.
Эдилы
Тихо! Тишина!
Менений
(Бруту)
На деле будь отчизне другом ты
И действуй рассудительно, степенно,
Без пылу ярого.
Брут
Когда болезнь
Пылает в теле, эти проволочки,
На вид разумные, вреднее яда.
Хватай его – и на Скалу!
Кориолан
(обнажая меч)
Ну нет.
Умру на месте. Кое-кто из вас
Меня видал в бою. Что ж, испытайте,
Каков я, на самих себе.
Менений
Меч в ножны!
Трибуны, отойдите!
Брут
Взять его!
Менений
На помощь Марцию! Кто благороден,
Вставай на оборону, стар и млад!
Плебеи
Долой! Бей его!
Общая схватка. Трибунов, эдилов и толпу вытесняют прочь со сцены.
Менений
(Кориолану)
Иди к себе домой. Уйди отсюда,
Иль рухнет все.
Второй сенатор
Уйди.
Кориолан
Стоять бодрей!
У нас друзей не меньше, чем врагов.
Менений
Резни ты захотел?
Первый сенатор
Избави боги!
Друг доблестный, прошу – уйди домой.
Дай нам уладить.
Менений
Эту нашу язву
Сам не излечишь ты. Уйди, прошу.
Коминий
Пойдем же вместе.
Кориолан
О, как разделался бы с ними я,
Будь они варвары. Да нет, они
Не римляне, а варвары, хоть в Риме
Щенились ими, хоть телились ими
Под сенью Капитолия…
Менений
Иди ж
И заглуши свой справедливый гнев
До лучшей до поры.
Кориолан
На ровном поле
Я вымолотил бы полсотни их.
Менений
Да я и сам бы парочку разделал
Отборную – да, да, трибунов этих.
Коминий
Но подавляют нас они числом, –
А под стеной валящейся стоять
Было бы дуростью, а не отвагой.
Иди ж, покуда не вернулся люд,
Перегороженной реке подобясь
И прежний берег в ярости круша.
Менений
Прошу, иди. А я тут потягаюсь
Моим умишком старым с теми, кто
И вовсе без ума. Заплату надо
Любого цвета ставить поскорей.
Коминий
Пойдем.
Кориолан, Коминий и другие уходят.
Патриций
Он погубил свою судьбу.
Менений
Для мира для сего
Он слишком благороден; даже богу
Не льстил бы он, хоть соблазняй его
Нептун трезубцем, а Юпитер – властью
Метать грома. Что у него на сердце,
То и на языке. Когда же им
Овладевает гнев, то нипочем
И смерть сама.
(За сценой шум.)
Ох, и разбунтовались!
Патриций
Хоть бы сморил их сон!
Менений
Хоть потопили б
Их воды Тибра! Вот еще напасть!
Не мог он с ними поучтивей, что ли?
Возвращается толпа во главе с Брутом и Сицинием.
Сициний
Где этот гад, что обезлюдеть Рим
Задумал, чтобы самому царить здесь?
Менений
Достойные трибуны!..
Сициний
Со скалы
Тарпейской будет сброшен он руками
Железными. Закону оказав
Сопротивленье, он себя лишил
Права на суд. Применена к нему
Суровость будет вся народной власти,
Которую он ставит ни во что.
Первый горожанин
Поймет он, что почтенные трибуны –
Уста народа, а мы – руки их.
Все
Поймет, и еще как!
Менений
Послушайте…
Сициний
Довольно!
Менений
Здесь умеренность нужна,
А не смертоубийство.
Сициний
Ты зачем
Помог ему отбиться?
Менений
Дайте молвить.
Не только лишь достоинства я знаю,
Но знаю я и консула грехи…
Сициний
Какого консула?
Менений
Кориолана.
Брут
Он – консул?
Все плебеи
Нет, нет, нет, нет!
Менений
С позволенья
Трибунов и почтенного народа
Скажу словечко-два; не отыму
Я ничего – лишь времени немного.
Сициний
Ну говори, но кратко. Решено
Покончить с этим вредоносным гадом.
Изгнаньем ограничиться опасно.
Оставить его здесь – погибель всем.
А посему казним его сегодня.
Менений
Упаси боги, чтобы славный Рим,
Чья благодарность доблестным сынам
Записана в Юпитеровой книге,
Стал пожирать, как вырожденка-мать,
Своих детей!
Сициний
Он – лютая гангрена.
Отсечь ее!
Менений
Он – не сама болезнь,
А тела член, затронутый болезнью.
Отсечь его – и тело все умрет.
А излечить нетрудно. В чем повинен
Пред Римом он, что должен умереть?
Он за отчизну отдал больше крови,
Чем ныне в нем течет. Пролив остаток,
Позором все покроемся навек –
Убийцы и свидетели убийства.
Сициний
Все вверх ногами.
Брут
Чушь и вздор. Покуда
Любил он Рим, была ему и честь.
Сициний
Когда ступня поражена гангреной,
Заслуги прежние ноги не в счет.
Брут
Довольно! К дому поспешим – и схватим
Изменника, пока не заразил
Других.
Менений
Еще словечко лишь одно.
Когда поймем весь вред бездумной спешки
И тигроногой ярости подвяжем
Свинцовые подошвы, – о, тогда
Уж будет поздно. Надо по закону,
Судом судить. Иначе неизбежно
Междоусобье, и великий Рим
Разграблен будет римлянами.
Брут
Если
Уж так…
Сициний
Да что тут толковать! Видали
Уже, как законопослушен он.
Эдилов бил! Сопротивлялся нам!
Пойдемте!
Менений
Но ведь он войной воспитан
Измлада; тяжела его рука,
Несеяная речь его груба,
Мука в ней с отрубями вперемешку.
Позвольте мне, я сам пойду к нему
И мирно приведу его на суд,
К ответу по всей строгости закона.
Первый сенатор
Почтенные трибуны, так вернее
И человечнее. А путь другой –
Кровав; куда ведет он, неизвестно.
Сициний
Добро же, благородный наш Менений,
Народу послужи. Сограждане,
Оружия пока в ход не пускайте.
Брут
Но по домам не расходиться!
Сициний
Ждем
На площади тебя. Если туда
Ты не доставишь Марция, вернемся
На прежний путь.
Менений
Да нет же, приведу.
(Сенаторам.)
И вы со мной, пожалуйста. Он должен
Пойти, во избежание беды.
Первый сенатор
Идемте вместе.
Уходят.
