Уильям Мейкпис Теккерей
Базар житейской суеты. Часть 2
Глава XXII
Подвиги капитана Доббина
Кто разгадаетъ тайну безкорыстной дружбы? Отчего одинъ и тотъ же человѣкъ, медленный, вялый, холодный и робкій въ своемъ обыкновенномъ состояніи, становится, подъ вліяніемъ дружбы, благоразумнымъ, смѣлымъ, настойчивымъ, твердымъ и рѣшительнымъ, какъ-скоро ему необходимо свершить подвигъ въ пользу своего друга? Въ дѣлахъ жизни, озаренныхъ дружбой, скромный человѣкъ становится смѣлымъ до неимовѣрной степени, лукавецъ и хитрецъ дѣлается довѣрчивымъ и простодушнымъ; лѣнивецъ дѣятельнымъ, сорванецъ и забіяка смиреннымъ и послушнымъ. Если вы не видали такихъ перерожденій, значитъ, вы не жили на свѣтѣ.
Отчего, съ другой стороны, никакой адвокатъ, хотя бы зналъ онъ всѣ законы, какъ свои пять пальцевъ, не рѣшается защищать самъ свою собственную тяжбу, и смиренно въ этомъ случаѣ обращается къ кому-нибудь изъ своихъ собратовъ по ремеслу? Отчего искусный докторъ спѣшитъ немедленно послать за своимъ соперникомъ, какъ-скоро разстроился его желудокъ, или заболѣла его собственная голова? Вѣдь, казалось бы, ему не трудно сѣсть передъ зеркаломъ, высунуть языкъ, ощупать пульсъ и предписать рецептъ самому себѣ. Всѣ эти вопросы я предлагаю на разсмотрѣніе своимъ благомыслящимъ читателямъ, которымъ не безъизвѣстно, какъ легковѣренъ и, вмѣстѣ, недовѣрчивъ смертный, какъ онъ податливъ и упоренъ, грубъ и нѣженъ, и какъ онъ всегда бываетъ смѣлъ и рѣшителенъ въ чужой бѣдѣ. Не даромъ существуетъ поговорка: «чужую бѣду руками разведу, къ своей – ума не приложу».
Кептенъ Вилльямъ Доббинъ былъ вообще чрезвычайно мягокъ, податливъ и уклончивъ по своей натурѣ. Для себя собственно не хотѣлъ бы перейдти и черезъ улицу, считая этотъ подвигъ необыкновенно труднымъ; но за то теперь, для Джорджа Осборна, онъ хлопоталъ изо всѣхъ силъ съ неутомимымъ усердіемъ эгоиста, который все на свѣтѣ готовъ подчинить своимъ собственнымъ интересамъ.
Между-тѣмъ какъ Джорджъ и юная его супруга наслаждались въ Брайтонѣ первыми цвѣтущими днями медоваго мѣсяца, честный Вилльямъ оставался въ Лондонѣ, какъ уполномоченный другомъ вести переговоры по поводу его женитьбы. Онъ обязанъ былъ прежде всего настроить старика Седли на веселый ладъ, и познакомить Джозефа съ женихомъ Маріи Осборнъ, такъ, чтобъ Джозъ, въ качествѣ сборщика податей и пошлинъ при Богла-Уолла, могъ рисоваться на биржѣ съ выгоднѣйшей стороны, противодѣйствуя такимъ образомъ печальному впечатлѣнію, произведенному банкротствомъ его отца. Все это должно было служить прелюдіей къ примиренію старика Осборна съ Джономъ Седли. Послѣ этой прелюдіи, надлежало наконецъ извѣстить старика Осборна о женитьбѣ его сына.
Какъ искусный дипломатъ и политикъ; Доббинъ разсчиталъ очень вѣрно, что ему не мѣшаетъ напередъ пріобрѣсть благосклонность второстепенныхъ членовъ въ семействѣ Осборна, прежде чѣмъ онъ откроетъ переговоры съ самимъ негоціантомъ. Надобно, во что бы ни стало, подружиться съ дамами, думалъ мистеръ Доббинъ, такъ, чтобъ онѣ стояли за своего брата. Сердиться онѣ не могутъ, это очень ясно. Женщины всегда вступаются весьма охотно за романтическихъ супруговъ, и вѣсть о женитьбѣ брата не можетъ произвести на нихъ непріятнаго впечатлѣнія. Какъ-скоро двѣ сестры будутъ на сторонѣ Джорджа, не трудно будетъ втроемъ сдѣлать нападеніе на ожесточеннаго негоціанта, и все это дѣло, вѣроятно, будетъ имѣть самыя миролюбивыя послѣдствія. Остановившись на этомъ планѣ, хитрый капитанъ принялся обдумывать средства, какъ бы похитрѣе ознакомнть дѣвицъ Осборнъ съ завѣтной тайной ихъ братца. Этотъ первый шагъ требовалъ большой осторожности.
Изъ разговоровъ съ своей матерью, онъ легко узналъ, гдѣ и какіе вечера даются ея знакомыми въ этотъ весенній сезонъ, и гдѣ можно разсчитывать на встрѣчу съ сестрицами Джорджа. Хотя самъ онъ принадлежалъ къ разряду тѣхъ джентльменовъ, которые, къ великому огорченію прекраснаго пола, терпѣть не могутъ ни баловъ, ни вечеровъ; однакожь, было бы безумно совѣтоваться на этотъ разъ съ своими собственными наклонностями, и мистеръ Доббинъ смѣло отважился на жертву, когда узналъ, что въ такомъ-то домѣ онъ навѣрное встрѣтитъ интересныхъ сестрицъ. Явившись ка балъ, онъ протанцовалъ съ ними нѣсколько вальсовъ, обнаруживая при этомъ необыкновенную предупредительность и учтивость. Наконецъ онъ осмѣлился попросить у миссъ Осборнъ аудіенцію для себя на другой день поутру, когда надлежало ему, сказалъ онъ, сообщить ей нѣкоторыя новости чрезвычайно важнаго содержанія.
Отчего же, при этой просьбѣ, миссъ Осборнъ отпрянула назадъ, съ изумленіемъ взглянула на своего кавалера, и стыдливо потупила глаза въ землю? Что тутъ испугало ее до такой степеги, что она едва не упала въ обморокъ на плечо капитана – да, такъ и упала бы, еслибъ онъ, къ несчастію, не наступилъ ей на ногу? Что встревожило и такъ сильно поразило ее при мысли объ этой аудіенціи? Этого никто сказать не въ состояніи. Но когда кептенъ Доббинъ явился на другой день въ гостиной на Россель-Скверѣ, не было ни младшей сестры, ни гувернантки Виртъ, отправлявшейся куда-то по своимъ дѣламъ. Дженни Осборнъ, старшая дочь негоціанта, уже, казалось, давно ожидала капитана, и теперь они были оставлены вдвоемъ. Долго они сидѣли молча, посматривая другъ на друга, и прислушиваясь къ бою стѣнныхъ часовъ.
– Что вы думаете о вчерашнемъ балѣ? спросила наконецъ міссъ Осборнъ ободрительнымъ тономъ.
– Ничего особеннаго, отвѣчалъ капитанъ, Балъ обыкновенный.
– Напротивъ, прекрасный балъ, мнѣ кажется, возразила миссъ. Осборнъ, и… и какъ вы чудесно танцуете ныньче, капитанъ! Вѣроятно, въ послѣднее время, вы брали у кого-нибудь танцовальные уроки, прибавила она съ улыбкой на розовыхъ устахъ.
– Посмотрѣли бы вы, какъ я танцую по-шотландски съ мистриссъ майоршей Одаудъ изъ нашего полка! Recl и Jig – наши любимые танцы. Видѣли ли вы когда-нибудь джигъ?
– Нѣтъ, никогда.
– О, это превеселый танецъ. Но съ вами, миссъ Осборнъ, танцовать не такъ легко, какъ съ мистриссъ майоршей Одаудъ. Вы знакомы въ совершенствѣ со всѣми тонкостями танцовальнаго искусства.
– Эта майорша – молодая и прекрасная леди, капитанъ? продолжала миссъ Осборнъ. Не понимаю, право, какъ они могутъ танцовать, теперь, когда то и дѣло говорятъ о войнѣ. Ахъ, капитанъ, я вся дрожу, когда думаю о нашемъ миломъ Джорджѣ и о тѣхъ ужасныхъ опасностяхъ, которыя ожидаютъ его впереди. А много женатыхъ офицеровъ въ вашемъ полку, капитанъ?
«Она ужь черезъ-чуръ забѣгаетъ впередъ. Это не годится», проговорила миссъ Виртъ; но это вставочное замѣчаніе, произнесенное черезъ дверную щель, не могло долетѣть до ушей разговаривающихъ лицъ.
– Одинъ изъ нашихъ молодыхъ людей женился весьма недавно, сказалъ кептенъ Доббинъ, приступая теперь къ своему дѣлу. Женихъ и невѣста были влюблены съ дѣтскихъ лѣтъ. У нихъ нѣтъ никакого состоянія, такъ что, можно сказать, они голы, какъ соколы.
– Какъ это мило, очаровательно! Сколько должно быть поэтическаго увлеченія въ такой страсти! воскликнула прекрасная собесѣдница, когда капитанъ объявилъ о страсти бѣдняковъ.
Симпатія молодой дѣвушки ободрила капитана, и онъ продолжалъ теперь гораздо смѣлѣе:
– Женихъ, скажу я вамъ, прекраснѣйшій молодой человѣкъ во всемъ полку, и нѣтъ никого храбрѣе его въ цѣлой арміи. Невѣста – то-есть, ужь теперь жена собственно – чудо, какъ хороша, настоящій ангелъ! О, какъ вы полюбите ее, миссъ Осборнъ, если познакомитесь съ ней!
Молодая леди подумала, что рѣшительная минута наступила, и это подтверждалось необыкновенною застѣнчивостью и нервознымъ замѣшательствомъ капитана. Онъ морщился, моргалъ, билъ тактъ своею правою ногою и быстро принялся застегивать и разстегивать пуговицы на своемъ мундирѣ. Миссъ Осборнъ разсчитывала навѣрняка, что, переведя духъ, онъ мгновенно выгрузитъ изъ своей груди завѣтную тайну, и приготовилась слушать. Стѣнные часы, на поверхности которыхъ совершалось жертвопрныошеніе Ифигеніи, сдѣлали конвульсивное движеніе и принялись бить двѣнадцать. Безпокойная дѣва съ трепетомъ дожидалась ихъ послѣдняго удара.
– Но я пришелъ говорить съ вами не о супружествѣ, миссъ Осборнъ, началъ кептенъ Доббингь, то-есть, оно, если хотите, о супружествѣ, да только съ другой стороны, или, говоря яснѣе, я желалъ бы собственно потолковать съ вами о нашемъ общемъ другѣ, капитанѣ Джорджѣ Осборнъ.
– Какъ?! О Джорджѣ! вскричала изумленная дѣва такимъ отчаянно разстроеннымъ тономъ, что ceстрица ея, Мери и миссъ Виртъ захохотали по другую сторону дверей. Самъ кептенъ Доббинъ почувствовалъ въ нѣкоторой степени наклонность къ грубому и неучтивому смѣху, такъ-какъ онъ могъ соображать, въ чемъ здѣсь таилась сущность дѣла. Джорджъ весьма часто подшучивалъ надъ нимъ, и говорилъ, граціозно улыбаясь: «Почему бы тебѣ, Вилльямъ, не поволочиться за моей сестрой? Тебѣ стоитъ лишь заикнуться, любезный другъ, и она съ радостью наградитъ тебя своимъ сердцемъ. Держу пять противъ двухъ, что отказа не будетъ».
– Да, миссъ, рѣчь идетъ о Джорджѣ, продолжалъ неучтивый кавалеръ. Вамъ извѣстно, что недавно произошла размолвка между нимъ и почтеннымъ мистеромъ Осборномъ. Я уважаю своего друга искренно, душевно, и вы знаете, что мы давно живемъ какъ братья. Я вѣрю и надѣюсь, что эта ссора не будетъ имѣть гибельныхъ послѣдствій. Скоро мы выступаемъ за границу, миссъ Осборнъ. Намъ приказано ожидать со дня на день окончательныхъ распоряженій къ походу. Кто знаетъ, чѣмъ окончится для насъ эта кампанія? Не тревожьтесь, миссъ Осборнъ, Богъ милостивъ. Но мы должны принять мѣры, чтобы отецъ и сынъ разстались друзьями.
– Дружескія отношенія между ними не разстраивались, сколько я зыаю, и вы напрасно безпокоитесь, капитанъ, сказала молодая леди. Была, правда, между ними маленькая домашняя сцена, но вы можете быть увѣрены, что дурныхъ послѣдствій отъ нея не будетъ. Мы всѣ ожидаемъ Джорджа каждый день. Папа желаетъ ему искренно добра. Пусть онъ возвратится, и все, я увѣрена, пойдетъ какъ нельзя лучше въ нашемъ домѣ. Могу даже поручиться; что его охотно проститъ и бѣдная миссъ Рода, которая въ послѣдній разъ уѣхала отъ насъ въ печальномъ и сердитомъ расположеніи духа. Женщина любитъ прощать, капитанъ, какъ-скоро видитъ искреннее раскаяніе и готовность къ исправленію.
– Вы судите по себѣ, миссъ Осборнъ, воображая, что всѣ женщины такіе же ангелы, какъ вы? возразилъ безсовѣстно-коварный капитанъ. Мужчина не прощаетъ себѣ, какъ-скоро наноситъ оскорбленіе женщинѣ. Что бы вы почувствовали сами, еслибъ, чего Боже избави! какой-нибудъ мужчина измѣнилъ вамъ?
– Я погибла бы – уничтожилась – бросилась изъ окна на мостовую – приняла бы яду – я зачахла бы и умерла, капитанъ, могу васъ увѣрить! патетически воскликнула миссъ Осборнъ, у которой, однакожь, сказать правду, было нѣсколько сердечныхъ исторій, кончившихся благополучно, безъ мысли о самоубійствѣ.
– Я не удивляюсь, сударыня, продолжалъ капитанъ, такъ-какъ знаю, что есть въ этомъ мірѣ нѣжныя и чувствительныя натуры, способныя вполнѣ раздѣлять вашъ образъ мыслей. Я говорю не объ этой вест-индской наслѣдницѣ, миссъ Осборнъ, но о бѣдной дѣвушкѣ, которую любилъ вашъ братъ, и которая съ дѣтскихъ лѣтъ привыкла любить только его одного. Я видѣлъ въ послѣднее время, какъ страдало ея бѣдное, разбитое, безпорочное сердце. Она терпѣла свое горе, не жалуясь ни на кого, не упрекая никого ни въ чемъ. Я говорю о миссъ Амеліи Седли. Милая миссъ Осборнъ, будетъ ли ваше великодушное сердце сѣтовать на брата, если онъ остался вѣрнымъ своей невѣстѣ? Былъ ли бы онъ правъ передъ судомъ собственной совѣсти, если бы вздумалъ покинуть дѣвушку, преданную ему всѣми силами своей души? Будьте ея другомъ, миссъ Осборнъ, она всегда любила васъ и… и… и я пришелъ сюда отъ имени Джорджа сказать вамъ, что онъ свято исполняетъ свои обязанности… будьте на его сторонѣ, миссъ Осборнъ…
Мистеръ Доббингъ выражался съ могущественнымъ краснорѣчіемъ, какъ-скоро сильное чувство овладѣвало его душой. Было очевидно, что слова его на этотъ разъ произвели нѣкоторое впечатлѣніе на сердце молодой дѣвицы.
– Очень хорошо, сказала она, – я должна замѣтить, капитанъ, что все это меня крайне удивляетъ… это даже непостижимо, если взять въ разсчетъ… что скажетъ на это папа? Не безумно ли со стороны Джорджа отказываться отъ блистательной партіи, которую устроиваютъ для него?.. Впрочемъ, братъ не ошибся, дѣлая васъ ходатаемъ за себя, и мы очень хорошо знаемъ, что вы готовы защищать его мужественно, несмотря ни на какія препятствія… Для насъ собственно въ этомъ ходатайствѣ нѣтъ никакой нужды, продолжала миссъ Осборнъ послѣ кратковременной остановки. Я съ своей стороны жалѣю искренно бѣдняжку Седли. Эту партію, вы знаете, мы всегда считали неприличною дяя Джорджа, но мы всегда ласкали Амелію и были добры къ ней. Но папа, я увѣрена, никогда не согласится на этотъ бракъ. Да и всякая благовоспитанная дѣвушка… принимая въ соображеніе обстоятелъства… я хочу сказать, что братъ долженъ оставить ее, капитанъ Добоинъ, непремѣнно оставить.
– Такъ неужели по вашему мнѣнію, мужчина долженъ оставить любящую женщину единственно за то, что она несчастна? сказалъ мистеръ Доббинъ, протягивая свою руку. Полноте, отъ васъ ли я слышу это, любезная миссъ Осборнъ? Можетъ ли это быть чтобы ваше нѣжное сердце способно было диктовать кому бы то ни было подобные совѣты? О, будьте къ ней добры, снисходительны, миссъ Осборнъ! Онъ не можетъ, онъ не долженъ отказаться отъ нея. Думаете ли вы, что вашъ собственный женихъ способенъ отказаться отъ васъ, какъ-скоро, вслѣдствіе непредвидѣнныхъ переворотовъ, вы будете бѣдны?
Это ловкое обращеніе къ сердцу миссъ Дженчи Осборнъ произвело нѣкоторый эффектъ двусмысленнаго свойства.
– Не знаю, сказала она, должны ли мы, бѣдныя дѣвушки, вѣрить всему, что говорятъ намъ коварные мужчины. Есть въ натурѣ женщины такія свойетва, капитанъ, которыя дѣлаютъ ее слишкомъ легковѣрною. Мужчины, мнѣ кажется, должны быть страшные обманщики.
И при этомъ обвиненіи мужскаго пола, кептенъ Доббинъ почувствовалъ съ нѣкоторымъ изумленіемъ, что миссъ Осборнъ довольно крѣпко пожала ему руку.
– Обманщики! воскликнулъ онъ. Нѣтъ, миссъ Осборнъ, вы не можете сказать этого обо всѣхъ мужчинахъ. Братъ вашъ не обманщнкъ… Братъ вашъ любилъ Аыелію Седли съ дѣтскихъ лѣтъ, и никакія блага въ мірѣ не заставили бы его отказаться отъ нея. Неужели вы серьёзно думаете, что онъ долженъ покинуть свою невѣсту? Этотъ ли совѣтъ я долженъ передать ему отъ васъ?
Уклоняясь отъ прямаго отвѣта на этотъ вопросъ, миссъ Дженни проговорила загадочнымъ тономъ:
– Я не смѣю считать васъ обмащикомъ, капитанъ; но то для меня ясно, что вы большой мечтатель.
Это замѣчаніе кептенъ Доббинъ пропустилъ мимо ушей, но думая теперь, что миссъ Осборнъ достаточно приготовлена къ принятію важной новости, онъ сообщилъ ее цѣликомъ въ слѣдующихъ словахъ, произнесенныхъ энергическимъ тоыомъ:
– Джорджъ не покинетъ Амелію, миссъ Дженни, потому-что Амелія – жена Джорджа.
И за тѣмъ онъ уже подробно разсказалъ, какъ они обвѣнчались, и какъ бѣдная дѣвушка собралась умереть въ случаѣ окончательной разлуки съ другомъ сердца. Старикъ Седли рѣшительно отказалъ въ своемъ согласіи на этотъ бракъ, и Джорджъ долженъ былъ испрашивать законное позволеніе въ Докторской общинѣ. Джозефъ Седли долженъ былъ прискакать изъ Чельтенгема, чтабы, заступая мѣсто отца, передать невѣсту жениху. Послѣ свадьбы, новобрачные ускакали въ каретѣ мистера Джозефа, чтобы провести въ Брайтонѣ медовый мѣсяцъ. Счастливый и довольный, Джорджъ надѣется на содѣйствіе своихъ добрыхъ еестеръ, которыя безъ сомнѣнія пріймуть участіе въ его судьбѣ, и постараются помирить его съ отцомъ. Въ заключеніе мистеръ Доббинъ выпросилъ позволеніе видѣть какъ можно чаще добрую Дженни, и разсчитывая весьма основательно, что сообщенная имъ новость, менѣе чѣмъ въ пять минутъ будетъ передана всему женскому комитету этого дома, онъ поклонился и ушелъ.
Лишь-только переступилъ онъ за порогь, миссъ Марія и миссъ Виртъ вторгнулись въ гостиную, и миссъ Дженни мгновенно сообщила имъ подробности чудодѣйственной тайны. Отдавая полную справедливость прекраснымъ сестрицамъ, мы обязаны сказать, что онѣ не слишкомъ сердились на своего братца. Долго онѣ разсуждали объ этой исторіи, разсматривая ее со всѣхъ сторонъ, и недоумѣвая, что скажетъ папа, какъ вдругъ громовой стукъ въ уличную дверь прервалъ ихъ размышленія на самомъ интересномъ мѣстѣ. Это долженъ быть папа, подумали дѣвицы. Но это былъ не онъ. Это былъ только мистеръ Фредерикъ Буллокъ, пріѣхавшій изъ Сити въ назначенный срокъ вслѣдствіе даннаго имъ обѣщанія проводить дамъ въ цвѣточный магазинъ.
Этотъ джентльменъ, какъ легко вообразить, недолго оставался непричастнымъ къ общей тайнѣ; но его лицо, какъ узналъ онъ и взвѣсилъ сущность дѣла, выразило изумленіе, совершенно отличное отъ тѣхъ сантиментальныхъ впечатленій, какими проникнуты были физіономіи сестрицъ. Мистеръ Буллокъ, человѣкъ практическій и знатокъ житейскихъ отношеній, былъ младшимъ товарищемъ богатой фирмы. Онъ зналъ что такое деньги, и вполнѣ понималъ ихъ цѣнность: восторгъ ожиданія заискрился въ его маленькихъ глазахъ, и онъ съ улыбкой взглянулъ на свою Мери, когда подумалъ, что, по милости глупой выходки мистера Джорджа, невѣста его поднялась въ цѣнѣ слишкомъ на тридцать тысячь фунтовъ противъ той суммы, какую онъ надѣялся получить за ней.
– Ахъ, Боже мой! Какой праздникъ для васъ, Дженни! вскричалъ онъ, взглянувъ и на старшую сестрицу съ видомъ нѣкотораго участія. Смотрите теперь во всѣ глаза за своими женихами: вы стоите около пятидесяти тысячь фунтовъ.
Этотъ денежный вопросъ не представлялся воображенію сестрицъ вилоіь до настоящей минуты, но Фредерикъ Буллокъ, подшучивая надъ ихъ невинностію, объяснилъ имъ сущность дѣла въ продолженіе одной прогулки, и когда онѣ воротились домой къ обѣду послѣ утреннихъ удовольствій, уваженіе ихъ къ самимъ себѣ увеличилось на нѣсколько процентовъ.
И читатель будетъ неправъ, если вздумаетъ обвинять въ эгоизмѣ дѣвицъ Осборнъ. Не дальше какъ сегодня утромъ я имѣлъ честь возвращаться въ Лондонъ изъ Ричмонда; и въ ту пору какъ дилижансъ перемѣнялъ лошадей, я, засѣдая на кровлѣ этой колесницы, замѣтилъ внизу трехъ дѣтей, игравшихъ дружелюбно въ грязной лужѣ. Они были веселы, грязны и удивительно счастливы. Но вдругъ, запыхавшись и едва переводя духъ, подбѣгаетъ къ нимъ четвертый дѣтенышъ, и говоритъ – «Полли, сестра твоя выиграла пенни». При этой оглушительной вѣсти, дѣти мигомъ повыскочили изъ грязи, и бросились впередъ, чтобъ засвидѣтельствовать почтеніе счастливой Пегги. И когда дилижансъ двинулся съ мѣста, я видѣлъ, какъ малютка Пегги, сопровождаемая дѣтской процессіей горделиво пошла къ ларю торговки, продававшей леденцы.
Глава XXIII
Мистеръ Осборнъ-старшій
Приготовивъ такимъ образомъ сестеръ Доббинъ поспѣшилъ немедленно въ Сити для совершенія послѣдней и труднѣйшей части добровольнаго подвига, предпринятаго въ пользу друга. Мысль о столкновеніи лицомъ къ лицу съ непреклоннымъ и гордымъ негоціантомъ, приводила его въ судорожный трепетъ, и онъ уже серьезно подумывалъ предоставить дѣло на произволъ текущихъ обстоятельствъ, такъ-какъ не подлежало ни малѣйшему сомнѣнію, что молодыя леди не замедлятъ открыть тайну своему отцу. Но затрудненіе тутъ состояло въ томъ, что кептенъ Доббинъ обѣщался Джорджу представить подробное донесеніе о впечатлѣніи, какое произведетъ на старика вѣсть о женитьбѣ его сына. Неизбѣжность личнаго свиданія опредѣлялась сама собою. Доббинъ зашелъ сперва въ отцовскую контору въ Сити на Великорѣцкой улицѣ, и отправилъ оттуда записку къ мистеру Осборну, испрашивая у него аудіенціи по поводу важныхъ дѣлъ, касающихся до сына его, Джорджа. Отвѣтъ былъ благопріятный. Мистеръ Джонъ Осборнъ, свидѣтельствуя свое совершеннѣйшее почтеніе капитану Доббину, покорнѣише просилъ его пожаловать къ себѣ въ контору, гдѣ онъ будетъ имѣть удовольствіе выслушать его объясненія по поводу сына его, Джорджа. Доббинъ пошелъ. Свиданіе, конечно, будетъ имѣть тревожный и бурный характеръ; думалъ мистеръ Доббинъ, и на этомъ основаніи физіономія его приняла самое мрачное выраженіе, когда онъ постучался у дверей конторы мистера Осборна. Смущеніе его увеличилось еще больше, когда мистеръ Чопперъ, стоявшій у конторки въ первой комнатѣ, поспѣшилъ привѣтствовать его съ веселымъ и беззаботнымъ видомъ. Улыбаясь и подмигивая съ какимъ-то особенно-непріятнымъ юморомъ, мистеръ Чопперъ указалъ перомъ на дверь своего патрона и проговорилъ:
– Извольте идти прямо. Старшина васъ ждетъ.
Мистеръ Осборнъ проворно всталъ съ мѣста, и радушно протянулъ руку своему гостю.
– Какъ ваше здоровье, почтеннѣйшій? спросилъ онъ съ такимъ искреннимъ участіемъ, что бѣдный посланникъ Джорджа почувствовалъ себя вдвойнѣ виновнымъ передъ негоціантомъ.
Онъ также протянулъ свою руку, и она какъ-будто замерла въ рукѣ старика. Совѣсть его была нечиста, и онъ это живо почувствовалъ, когда перешагнулъ черезъ порогъ конторы. Ни онъ ли, кептенъ Доббинъ, былъ почти исключительною причиною этого фамильнаго переворота? не онъ ли привелъ Джорджа къ ногамъ его заброшенной невѣсты? Не онъ ли устроилъ эту свадьбу? И вотъ, старый негоціантъ принимаетъ его съ радушной улыбкой, вовсе не подозрѣвая, какую вѣсть онъ долженъ ему сообщить. Было отчего струхнуть и присмирѣть.
Осборнъ въ свою очередь былъ совершенно убѣжденъ, что Доббинъ принесъ ему добрую вѣсть. Мистеръ Чопперъ и его принципалъ разсуждали объ этомъ предметѣ въ ту самую минуту, когда принесли записку отъ капитана. Они оба единодушно согласились, что молодой человѣкъ вѣроятно раскаялся въ своей опрометчивости. Уже нѣсколько дней они готовились къ этому, не сомнѣваясь, что осажденный непріятель будетъ просить пощады. «И какую чудесную свадьбу мы сыграемъ, Чопперъ» говорилъ мистеръ Осборнъ своему конторщику, бросая на него торжественный взглядъ, и побрякивая шиллингами и гинеями въ своихъ огромныхъ каршнахъ.
Съ такими же операціями, производимыми въ обоихъ карманахъ, мистеръ Осборнъ-старшій сидѣлъ и теперь на своемъ стулѣ, посматривая на злосчастнаго Доббина, который покамѣстъ еще не могъ проговорить ни одного слова и сидѣлъ неподвижно, какъ-будто прикованный къ своему мѣсту. «Что это за странный человѣкъ! думалъ старикъ Осборнъ. Удивительно, какъ это Джорджъ не научитъ его лучтему обращенію.»
Наконецъ мистеръ Доббинъ пріободрился, и открылъ бесѣду такимъ образомъ:
– Сэръ, я принесъ вамъ чрезвычайно важную новость. Сегодня утромъ я бьмъ въ Конной-Гвардіи, и тамъ сказали мнѣ, что нашему полку будетъ объявленъ походъ за границу. Не пройдетъ недѣли, и мы вѣроятно будемъ на дорогѣ въ Бельгію. Вамъ не безъизвѣстно, сэръ, что послѣ этой кампаніи, мы, безъ сомнѣнія, недосчитаемся многихъ изъ своихъ товарицей, и вы понимаете, что не всѣмъ офицерамъ Трильйоннаго полка суждено воротиться домой.
Осборнъ принялъ степенный видъ.
– Полкъ вашъ, сказалъ онъ, я не сомнѣваюсь, сдѣлаетъ свае дѣло и, конечно, каждый изъ васъ понимаетъ свои обязанности, смѣю сказатъ, а въ животѣ и смерти Богъ воленъ.
– Французы, сэръ, очень сильны, продолжалъ кептенъ Доббинъ. – Русскіе и Австрійцы безъ сомнѣнія не скоро соединятъ съ нами свой войска. Мы должны будемъ открыть первую битву въ этой кампаніи, и эта битва, сэръ, будетъ отчаянная: Бонапартъ знаетъ свое дѣло.
– Что вы хотіте этимъ сказать, капитанъ Доббинъ? перебилъ суровый негоціантъ, нахмуривъ брови, ни одинъ честный Британецъ, я полагаю, не побоится этого Бонапарта, какъ-скоро идетъ дѣло о націонадьной чести и славѣ.
– Конечно, сэръ, вы правы, и я совершенно согласенъ съ вами, сказалъ капитанъ Доббинъ, но согласитесь и вы, что военные люди; при открытіи кампаніи, подвергаются нѣкоторымъ образомъ большимъ опасностямъ. Поэтому, сэръ, если произошла нѣкоторая размолвка между вами и другомъ моимъ, Джорджемъ, то, принимая въ соображеніе нынѣшнія обстоятельства… я хочу сказать, сэръ, что вы должны, сэръ, перемѣнить гнѣвъ на милость и великодушно простить друга моего, Джорджа, если онъ провинился передъ вами. Сами вы замѣтили, что въ животѣ и смерти Богъ воленъ и, стало-быть, при нынѣшнихъ обстоятельствахъ, вамъ слѣдуетъ подать дружескую руку своему сьшу. Продолжая питать гнѣвъ въ своемъ сердцѣ, вы, я знаю, не простите себѣ никогда, если чего Боже сохрани! война будеть имѣть роковыя послѣдствія для Джорджа.
Говоря это, бѣдный Вилльямъ Доббинъ раскраснѣлся какъ малина, и почувствовалъ въ глубинѣ души, что самъ онъ, собственно говоря, поступилъ злодѣйски въ этомъ дѣлѣ. Не вмѣшивайся онъ въ отношенія Джорджа, не произошло бы, вѣроятно, никакой размолвки между сыномъ и отцомъ. Почему бы, въ самомъ дѣлѣ, не отсрочить этой свадьбы до благопріятныхъ обетоятельствъ? Какой демонъ понуждалъ его торопить жениха? Джорджъ могъ бы, конечно, разстаться съ Амеліей, не чувствуя смертельной тоски, и Амелія, въ свою очередь, мужественно перенесла бы роковой ударъ, если бы женихъ ея не воротился съ поля битвы. Его совѣты и хлопоты окончательно испортили все дѣло. И зачѣмъ онъ хлопоталъ, зачѣмъ совѣтовалъ? Затѣмъ, изволите видѣть, что капитанъ Доббинъ самъ любилъ миссъ Эмми до такой степени, что мысль о ея несчастіи закружила и отуманила его голову. Ктому же его собственныя страданія становились невыносимы, и онъ радъ былѣ покончить все однимъ ударомъ, такъ, чтобы рѣшительно отнять возможность возрожденія въ своей душѣ какой-нибудь заносчивой мечты. Въ этомъ послѣднемъ случаѣ, очевидно, онъ руководствовался тѣми же самыми побужденіями, какія мы имѣемъ въ виду, когда ускоряемъ похороны своего друга.
– Вы добрый человѣкъ, Вилльямъ Доббинъ, и я съ охотою готовъ послѣдовать вашему совѣту, отвѣчалъ старикъ Осборнъ растроганнымъ голосомъ, Джорджъ и я не должны питать душевной вражды другъ на друга – вы правду говорите. Мы разстанемся друзьями. Но разберите наши отношенія, и будьте по совѣсти судьею между нами. Я сдѣлалъ для него все, что только можетъ сдѣлать заботливый отецъ. Онъ перебралъ у меня денегъ, быть-можетъ, втрое больше, чѣмъ вы когда-либо могли получить отъ своего отца. Но я не хвастаюсь этимъ – совсѣмъ нѣтъ. Я не стану вамъ говорить, какъ я трудился для него изо всѣхъ своихъ силъ, какъ работалъ по днямъ и ночамъ, не щадя своего здоровья. Спросите объ этомъ Чоппера. Спросите его самого. Спросите Сити и лондонскую биржу. Очень хорошо, капитанъ. Теперь я предлагаю ему такую партію, за которуіо, нѣтъ сомнѣнія, ухватился бы съ радостью всякій джентльменъ изъ высшаго круга – и что же? Онъ отказывается. Виноватъ ли я здѣсь на сколько-нибудь? Я имѣлъ тутъ въ виду его собственное счастье, изъ-за котораго работалъ въ потѣ лица. Можно ли тутъ упрекать меня въ своекорыстныхъ разсчетахъ? Вы человѣкъ разсудительный, Доббинъ, и, стало-быть, поймете, на чьей сторонѣ правда. Пусть онъ прійдетъ ко мнѣ, и вотъ ему моя рука. Я не злопамятенъ. О женитьбѣ, при нынѣшнихъ обстоятельствахъ, разумѣется, мы толковать не станемъ. Пусть только онъ и миссъ Шварцъ поладятъ между собою: свадьбу успѣемъ сыграть послѣ, когда онъ воротится полковникомъ – потому-что онъ будетъ полковникомъ, если тутъ деньги могутъ что-нибудь сдѣлать. Очень радъ, что вы навели его на истинный путь. Это, разумѣется, ваше дѣло, я знаю, Доббингь, – вы часто вытаскивали его изъ западни, и вамъ не мудрено было его образумить. Пусть онъ воротится: я буду великодущенъ. Приходите оба сегодня обѣдать на Россель-Скверъ. Закусимъ чѣмъ Богъ послалъ, и побеседуемъ за бутылкою вина. Я заранѣе забываю всякія дрязги.
Въ продолженіе этой хвалебной рѣчи, Доббинъ рѣшительно сидѣлъ на иголкахъ, и каждое слово откровеннаго старика ножомъ врѣзывалось въ его сердце. Теперь онъ чувствовалъ себя окончательно виновахымъ.
– Мнѣ кажется, сэръ, сказалъ онъ, вы въ заблужденіи. Да, я увѣренъ, вы въ заблужденіи, сэръ. Джорджъ слишкомъ великодушенъ и благороденъ для того, чтобы позволить себѣ женитьбу изъ-за денегъ. Если вы станете угрожать ему лишеніемъ наслѣдства въ случаѣ отказа, такая угроза, сэръ, можетъ только ожесточить Джорджа.
– Это что за дьявольщина, капитанъ Доббинъ? Неужьто вы называете угрозой предложеніе ему восьми или десяти тысячъ фунтовъ годоваго дохода? вскричалъ мистеръ Осборнъ еще довольно веселымъ и полушутливымъ тономъ, да я самъ бы не прочь отъ женитьбы на миссъ Шварцъ, если бы она согласидась имѣть такого мужа. Смуглянка, на мой вкусъ, ни чуть не хуже какой-нибудь бѣленькой красотки.
И старикъ засмѣялся веселымъ и самодовольнымъ смѣхомъ.
– Но вы забываете, сэръ, прежнія обязательства, въ которыя вступилъ капитанъ Осборнъ, сказалъ посланникъ глубоко-знаменательнымъ тонолъ.
– Какія обязательства! Какія дрязги у васъ на умѣ, капитанъ Доббинъ? Неужели вы намекаете, продолжалъ мистеръ Осборнъ, начинавшій чувствовать припадокъ гнѣва при мысли, которая первый разъ блеснула теперь въ его головѣ, неужели вы намекаете, что глупый сынъ мой еще не перестаетъ ухаживать за дочерью этого банкрота? Ужь не пришли ли вы доложить мнѣ, что онъ изъявляетъ намѣреніе жениться на этой дѣвчонкѣ? Чудесное, истинно благородное намѣреніе! Моему сыну и наслѣднику жениться на дочери нищаго – да съ чего это вы взяли, капитанъ Доббинъ? Если западетъ ему въ голову такая ахинея, пусть онъ заранѣе купитъ себѣ метлу и выйдетъ мести улицы. Да, да, припоминаю я теперь – эта дѣвчонка давно вѣшалась ему на шею, и нѣтъ никакого сомнѣнія, что плутъ-отецъ подзадоривалъ ее!
– Мистеръ Седли считался нѣкогда лучшимъ вашимъ другомъ, милостивый государь, сказалъ капитагъ Доббинъ, почти обрадованный тѣмъ, что и самъ начинаетъ исподоволь сердиться. Было время, когда вы ужаснулись бы при мысли, что кто-нибудь осмѣлится назвать плутомъ этого почтеннаго негоціанта. Вы сами устроивали и поощряли тѣсную связь между молодыми людыми. Джорджъ не имѣлъ никакого права играть въ жмурки…
– Въ жмурки! заревѣлъ старикъ Осборнъ, – въ жмурки? Спасибо за дружбу, капитанъ. Жените его, сдѣлайте милость, жените! Такая безстыдная тваръ, какъ эта миссъ…
– Сэръ! воскликнулъ Доббинъ, пламенѣя теперь сильнѣйшимъ гнѣвомѣ, ни одинъ человѣкъ въ мірѣ не смѣстъ въ моемъ присутствіи обижать эту особу, и всего менѣе вы, милостивый государь.
– О, вотъ оно куда пошло! Ужь не хотите ли вы мнѣ сдѣлать формальный вызовъ? Позвольте, я позвоню, чтобы намъ принесли пару пистолетовъ, капитанъ Доббинъ, сказалъ Осборнъ, дернувъ за сонетку.
– Господинъ Осборнъ, проговорилъ капитанъ прерывающимся голосомъ, вы наносите оскорбленіе прекраснѣйшему созданію въ мірѣ. Болѣе чѣмъ другой кто, вы обязаны щадить ее потому, милостивый государь, что она супруга Джорджа!
И съ этими словами, кептенъ Доббинъ, чувствуя неспособность продолжать дальнѣйшій разговоръ, выюркнулъ изъ дверей, оставивъ старика Осборна съ выпученными глазами и безъ всякаго движенія на своемъ стулѣ. Въ комнату вбѣжалъ конторщикъ, отвѣчая на звонокъ своего принципала, и лишь-только Доббинъ, пройдя огромный дворъ, гдѣ помѣщались конторныя заведенія, вышелъ изъ воротъ на улицу; мистеръ Чопперъ, испуганный и встревоженный, догналъ его безъ шляпы на своей головѣ.
