bannerbannerbanner
Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

В. Ф. Солдатенко
Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Полная версия

С другой стороны, созрели левацкие настроения среди большевистской части РСДРП. Разочарование результатами первой революции, которая не смогла одним ударом смести самодержавную тиранию, неготовность сразу изменить формы и методы борьбы, неспособность к длительной, кропотливой работе, когда во многом приходилось начинать все с самого начала, выводила некоторых из равновесия, подменялась по сути демагогической, анархистской фразеологией. Такие люди были «ликвидаторами наизнанку», потому выдвинули лозунг отозвать из легальных организаций, прежде всего из Думы, своих партийных представителей. Течение это получило название «отзовизма». Его разновидностью стали «ультиматисты», которые хотели, чтобы думские депутаты высказались за немедленное введение социал-демократических программных требований, а в случае неминуемого отказа (вряд ли можно было найти политического деятеля, сомневавшегося в этом) – оставили парламент.

Оба течения – ликвидаторство и отзовизм, дополняя друг друга, с разных сторон вели к одному – подрыву РСДРП как массовой революционной партии. Кризис усиливался позицией центристов, примиренцев, готовых на любые уступки идейным и политическим соперникам. Одновременно среди членов партии распространились настроения «богоискательства», «богостроительства» как своеобразного отражения увлеченности значительной части российской интеллигенции идеалистическими философствованиями, упадочничеством, декадентством.

Не растеряться при таких обстоятельствах, не подпасть под чье-то влияние можно было только при наличии самых твердых убеждений, постоянного совершенствования теоретических знаний. Николай Алексеевич никогда не жалел для этого ни сил, ни времени. Поэтому и позицию имел четкую, ясную, непоколебимую. А еще отличался кремневым характером. И работоспособностью обладал исключительной, да еще удивительной целеустремленностью.

Однако развернуться в полную силу такой натуре было невозможно. Кольцо шпиков становилось все теснее, и единственным выходом оставался отъезд за границу. Скрыпник провел тогда полтора месяца в Женеве.

Однако это не было временем отдыха. Он погрузился в книги, социал-демократическую периодику разных стран, готовился к выполнению новых партийных поручений. А последние не замедлили появиться – получил командировку в Москву.

Три месяца Н. А. Скрыпник работал организатором одного из районов, а затем был направлен в Центральное бюро профсоюзов. Последнее же вскоре в полном составе было арестовано. После трех месяцев административного заключения был освобожден. Долго не мог привыкнуть к легальному положению, в котором оказался впервые за много лет подполья. Правда, паспорт, как всегда, был на чужое имя – и к этому было уже не привыкать.

С новой энергией принялся за организаторскую работу, возглавлял один из партийных районов Москвы, неустанно боролся с отзовистами. «Условия работы все усложнялись бегством и ренегатством интеллигенции, – писал впоследствии, – не проходило недели, чтобы не пришла весть, что тот или иной рабочий отходит от работы, уезжает в другой город, возвращается к учебе и т. д. и т. п. Рабочие районные держались твердо, но заедала провокация. Квартиру для явок, ночлега и др. с каждым днем становилось все труднее добывать, интеллигенция напрочь вся отказывалась помогать. Печатать обращения и т. п. становилось очень трудно, – материальных средств не получали ниоткуда. Словно ветром смело всех курсисток и другую молодежь, которая прятала, разносила и т. д. Организация еще держалась чрезмерным напряжением ее рабочих, которые еще сохранились»[58].

Занимаясь не покладая рук разного рода организаторской работой, Скрыпник вместе с тем пытался внимательно анализировать процессы, происходившие в рабочей среде, в самой социал-демократии, посылал корреспонденции по этому поводу в центральные печатные органы большевиков. Таковыми, в частности, были объемная статья «Кооперативный съезд и рабочие кооперативы», посвященная I Всероссийскому съезду кооперативных учреждений, и письмо «К предстоящему съезду фабрично-заводских врачей». Первый материал опубликован 23 июля 1908 г. в газете «Пролетарий», второй – в 1909 г. в «Социал-демократе». Лейтмотив обеих корреспонденций концентрируется в таких словах: «Очень скромную по размерам легальную возможность, что, видимо, выпадет, необходимо использовать для социал-демократической пропаганды и агитации. В дело это должна вмешаться наша партийная организация и не допускать к этому наших ревизионистов, которые, выслуживаясь перед либералами, начнут потом упрекать рабочих и работниц в “митинговости”, преступном и “узком” желании “отмежеваться” от либералов, как это делают теперь некоторые господа после женского съезда»[59].

Н. А. Скрыпник провел в Москве подготовительную работу к выборам делегатов на V конференцию РСДРП, решительно осудившую ликвидаторство, отмежевавшуюся от него. После этого революционер поехал с докладами на пролетарский Урал. Старался, чтобы выступления носили не сугубо академический характер, а заканчивались конкретными организационными предложениями. Пытался, в частности, провести Уральскую конференцию большевиков. Однако из-за нехватки местных сил, инертности многих работников реализовать замысел не удалось. Правда, Уфимский и Пермский комитеты, Миньярская и Златоустовская партийные организации доверили Николаю Алексеевичу представлять свои интересы на совещании расширенной редакции газеты «Пролетарий», собравшейся в Париже в июне 1909 г.

Выезд за границу дался нелегко, и Н. А. Скрыпник едва успел к началу работы совещания. Как всегда, не оставался в стороне от злободневных вопросов, горячо отстаивал свою точку зрения, поддерживал ленинскую позицию. Опровергая взгляды отзовистов, доказывая преимущества тактики сочетания нелегальных и легальных методов борьбы, Николай Алексеевич призывал: «Необходимо приводить в движение рабочие массы на почве мелких конфликтов и приводить их в движение также и с помощью легальных организаций. Это надо уже сейчас поставить нашей задачей. Надо наметить вопросы о вне-думской деятельности». И еще: «Что касается форм воздействия, то нельзя ограничиваться одной нелегальной, и мы не должны отказываться от форм легальных. Должны участвовать в съездах, собраниях в легальной прессе. Не надо выпускать прессу из своих рук. Мы должны использовать не одно орудие, а все. Возможно, придется взяться за съезд легальных организаций, за организацию газеты и др.»[60].

Решения совещания расширенной редакции газеты «Пролетарий» стали идейно-политической основой для разграничения с отзовистами, ультиматистами, теми течениями, которые считались попутчиками большевизма. Они сориентировали партию на тактику использования и органического сочетания различных форм борьбы.

Делегировав Н. А. Скрыпника в Париж, уральские большевики выдвигали условие: обязательное возвращение в район для детального отчета о работе совещания. Николай Алексеевич точно придерживался договоренности – опять объехал с докладами крупные центры Урала, разъяснял сущность партийной политической линии, пропагандировал эффективные формы и методы деятельности.

Только после этого отбыл, как и было условлено еще в Париже, в Петербург. На этот раз не пришлось долго искать нужные контакты, входить в работу. Ведь поселился прямо у секретаря городского комитета Серовой (кличка Люся). Отрадным было то, что рядом находилась жена, с которой до этого виделись очень мало. И хотя иллюзий относительно спокойной жизни не питал никаких, но и то, что имел, сначала воспринимал как настоящий подарок судьбы.

Вскоре обратил внимание на некоторые странные моменты в поведении хозяйки квартиры, которая на удивление легко опровергала подозрения относительно своих заметно неплохих доходов. Но ощущение чего-то неладного у опытного подпольщика возникло. К сожалению, оно оказалось не напрасным. Когда жена провожала на вокзале в Москву (по делам партии надлежало посетить вторую столицу), будто из-под земли у поезда выросли два жандарма. Отпираться не было смысла. На след привела Люся, оказавшаяся провокатором. С ее же согласия и место ареста выбрали удобное – вокзал.

Поразила горечь абсолютной беспомощности, осознания невозможности выполнить партийное поручение. Пронзила боль разлуки с дорогим человеком. Словно огнем обожгли сердце слезы Марии, появившиеся теперь преимущественно в печальных, но не менее ласковых глазах. Когда в последний раз прижал ее к себе, пытался, сдерживая волнение, какими-то словами успокоить перед расставанием.

Он уже не раз думал, сколько хлопот, неудобств с ним испытывает Мария Николаевна, сколько она, бедная, натерпелась различных лишений. Чувствовал себя виноватым, подавленным, что не может дать человеку, которого любит, ради которого готов на все, хотя бы крошку супружеского счастья. Однако знал и другое – Мария полюбила его именно таким, каким он был. И если бы попытался изменить своему революционному делу ради того, чтобы принести в семейную жизнь спокойствие, безмятежность, счастья бы ей это не прибавило.

 

Но одно дело понимать это умом, а совсем другое – видеть слезы очередной разлуки, которая неизвестно когда закончится.

Судебная машина самодержавия работала без перебоев, даже как-то ритмично – монотонно. В который раз Н. А. Скрыпнику приходилось садиться на скамью подсудимых, и вновь приговор был тем же – пять лет ссылки. Менялась только «география» – новое место поселения выбиралось дальше от предыдущего – теперь этапный путь пролегал в Якутию в глухой Вилюйский округ. Правда, в конце концов повезло – случилось остановиться в Якутске. Но облегчение это было весьма относительным. Какой-либо жилой угол, скромнейшее питание – все непреодолимые проблемы. А о возможности хотя бы минимального заработка и мечтать не приходилось. Побег же из такого настоящего «медвежьего угла» абсолютно исключен.

Власти же хорошо все это знали, и их расчеты были, казалось, не беспочвенны: пусть сполна «хлебнут» бунтари, смутьяны бедствий, голода, жестокого климата, одиночества – смотри и одумаются, сломаются, забудут о своей революции и о своем социализме. И действительно, были те, кто не выдерживал жестоких испытаний, унижений, издевательств. Отрекались от идеалов, оставляли выбранный путь. Некоторые даже перебрасывались в лагерь вчерашних политических соперников, предлагали свои услуги власть имущим.

У тех же, кто не покорялся нелегким обстоятельствам, судьба складывалась по-разному. Одних подстерегали неизлечимые болезни, еще молодых сводя в могилу, другие обрекались на долгие физические страдания. Но были и такие, которых тяжелейшие условия, испытания только все более закаляли морально и физически, выковывали из них таких бойцов-революционеров, судьба которых – побеждать. Правда, это не дается само собой.

Хорошо, когда на свободе есть друзья, которые не забывают, готовы помочь, поддержать хотя бы добрым словом, теплым письмом. Почта приходила в Якутск с огромным опозданием, один раз в три-четыре месяца. И каждый раз это было большим праздником. Ведь всегда прорывались какие-то весточки от товарищей по партии, по борьбе. А еще всегда были письма от Марии Николаевны. Нечего и говорить, с какой жадностью набрасывался Николай Алексеевич на почту. Сначала быстро-быстро пробегал строки из писем любимой жены, затем таким же образом – письма от друзей, заголовки газет, журналов, книг. Затем уже медленнее перечитывал еще и еще.

Скоро письма жены знал наизусть. И все же не прекращал перечитывать их. Закроет глаза – а письмо перед глазами, каждая строка, каждая буква вырисовываются с фотографической точностью. И слышится трогательный голос Марии, его интонации не перепутать ни с чьими другими.

Однако было и письмо, которое сразу горячим огнем обожгло сердце, перехватило дыхание, железными тисками сжало виски. В написанное женой никак не хотелось верить. В отчаянии Мария сообщала, что умер их маленький сынишка Георгий – Жоржик, как они его с любовью оба именовали в письмах, для которого Николай Алексеевич сочинял и регулярно отправлял по почте сказки – единственную радость, которую мог принести ребенку из далекой ссылки.

С тех пор Н. А. Скрыпник стал еще молчаливее и сосредоточеннее, даже мрачнее – по-мужски – в себе, переживая семейную трагедию. И так невероятно хотел хоть на минуту оказаться рядом с Марией, которая там одна страдает, хоть одним словом утешить ее. А от осознания неисполнимости этого, казалось, вот-вот разорвется сердце…

Нет! Надо жить, надо преодолевать любые трудности и препятствия. Надо жить ради будущей встречи, ради того, чтобы принести этой женщине хоть немного, хоть каплю счастья. Она его так заслуживает!

Как заслуживают и другие женщины. Женщины революционеров, женщины тружеников, пролетарки, крестьянки. И разве не надо жить ради них, ради их лучшей судьбы?!

Можно ли останавливаться, не пройдя всей дороги к избранной цели?! Нет, надо жить, надо выжить при любых условиях, вопреки обстоятельствам.

А для этого никак нельзя упасть духом. Николай Алексеевич знал от бывалых ссыльных: лучшее средство здесь – ни минуты расслабления. Работать и еще раз работать. Готовиться, чтобы новые битвы встретить еще более вооруженным. Тогда и заботы о хлебе насущном отходят на второй план.

Н. А. Скрыпник никогда раньше столько не читал. Труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина штудировал как дисциплинированнейший и добросовестнейший гимназист. Хорошо, что политссыльные постоянно пополняли собрания ценнейших для революционера книг. А собственные мнения, оценки, выводы отшлифовывал в общении с товарищами по РСДРП, а также в дискуссиях с представителями других политических организаций, которые были представлены немалым количеством ссыльных в Якутске.

Для человека, не желающего сидеть сложа руки, дело всегда найдется. Николай Алексеевич организовал кружок молодых рабочих, вел в нем систематические занятия, выступал инициатором проведения собраний, диспутов, маевок. Когда узнал, что в Петербурге начала издаваться «Правда», прислал туда несколько сообщений.

И хотя каждый день был заполнен различными делами, как говорится, до краев, все же никак нельзя сказать, что четыре с лишним года ссылки пролетели быстро. Наконец, ноябрьским днем 1913 г. Николай Алексеевич вновь вернулся в Петербург.

Короткие часы радости после встречи с женой – а больше удержаться не мог. Поспешил в комитет. Ведь хотелось поскорее встретиться с товарищами, с которыми не общался так давно, узнать новости, взяться, наконец, за живое дело.

…Много воды утекло за это время. Немало существенных изменений произошло в политической жизни России. Полоса черной реакции закончилась, и еще в 1910 г. обозначился новый революционный подъем. Кривая забастовок, демонстраций, митингов неуклонно поползла вверх. Активизировалась деятельность различных партий, организаций.

Важным признаком политического оживления стал выпуск многочисленных периодических изданий. В мае 1912 г. начала выходить «Правда» – первая ласточка массовой большевистской прессы. Значительную роль в постановке революционной пропаганды и агитации играл и журнал «Вопросы страхования». Собственно, оба издания были теми главными центрами, которые координировали работу большевистских организаций в России, обеспечивали сочетание легальных и нелегальных направлений борьбы.

После приезда в Петербург Н. А. Скрыпник становится одной из ключевых фигур в деятельности «Правды» и «Вопросов страхования».

Руководство партийного издательства «Прибой» (Н. Н. Крестинский, П. И. Стучка) предложило Николаю Алексеевичу взять на себя редактирование журнала «Вопросы страхования», на что он сразу дал согласие. Одновременно стал руководителем Рабочей страховой группы и фактическим куратором специального отдела по вопросам страхования в «Правде».

ЦК РСДРП в конце декабря 1913 г. решил пригласить Николая Алексеевича для работы в «Правде». Секретарь Российского бюро ЦК Е. Ф. Розмирович имела с Н. А. Скрыпником разговор по этому поводу, после которого сообщала В. И. Ленину: «Говорила сегодня со Скрыпником. Он дает принципиальное согласие на участие в “Пролетарской правде” (тогдашнее название «Правды», которое приходилось очень часто менять из-за постоянных преследований, штрафов, решений о прекращении издания. – В. С.). Видно у него большое желание поработать там. Согласен заняться и хозяйственными делами. Впечатление произвел прекрасное. Сейчас в “Правде” пустыня. Думаю, что хорошо бы Скрыпника включить в состав редакции. Напишите, как относитесь к этому. Сейчас он ведет там страховой отдел»[61].

Очевидно, лидер большевиков к тому времени уже достаточно хорошо знал Николая Алексеевича, его способности, поэтому сразу поддержал выдвинутое Розмирович предложение.

В редакции «Правды» тогда работали М. С. Ольминский, К. Н. Самойлова, а вскоре влился и Л. Б. Каменев. Приход Н. А. Скрыпника положительно отразился на ведении и издании «Правды». «Теперь у нас работает Николай Алексеевич, и дела идут лучше», – сообщала в ЦК партии Самойлова уже в феврале 1914 г.

В своей жизни профессионального революционера Скрыпнику по поручению партии приходилось заниматься множеством дел, довольно часто меняя их. И ни разу он не относился к очередному поручению как ко временному, такому, которому можно, казалось бы, уделить и несколько меньше внимания, поскольку оно в системе приоритетов явно не было главным. Николай Алексеевич всегда выполнял порученное дело с таким настроением, будто оно было самым главным.

Вот и сейчас, за короткий срок он в совершенстве овладел проблемами рабочего страхования и систематически публиковал статьи по этой теме в «Правде» и «Вопросах страхования». Его выступления, без преувеличения, можно отнести к числу самых основательных большевистских публикаций по данной проблеме. Всем им присуща предельная целеустремленность, глубокая аргументированность, органическая увязка программы страхования рабочих с достижением стратегических целей пролетарского движения, последовательное отстаивание революционного курса.

Разоблачая правительство, либеральные проекты введения страхования, Н. А. Скрыпник принципиально противопоставлял им классовые пролетарские подходы: «Рабочие выдвигают свои основные страховые требования, – не раз подчеркивал Николай Алексеевич, – страхование всех рабочих и служащих; страхование во всех случаях нетрудоспособности и безработицы; страхование, возмещающее полный заработок рабочего; страхование, обеспечивающее членов семей рабочих; страхование с полным самоуправлением страхуемых; страхование без каких-либо приплат со стороны рабочих.

Все эти 6 основных пунктов рабочей страховой программы стали достоянием широких рабочих масс, обсуждаются и отстаиваются всеми передовыми рабочими. Выяснение их и укрепление в сознании масс является одним из самых насущных очередных задач рабочего движения. Ибо в сознании каждого из нас – прежде всего вера в возможность достижения поставленных задач»[62].

Учитывая новизну для России проблемы социального страхования, Н. А. Скрыпник стремился как можно более популярно разъяснить рабочим его необходимость, правомерность, подробно выяснял механизмы образования страховых фондов и тому подобное. В статье «Классовый характер организации социального страхования» он отмечал: «В своей борьбе за страхование рабочий класс исходит не просто из абстрактных соображений “общественной справедливости”, а из экономического факта своего положения на производстве и в обществе. Рабочий класс обращается не к чувству справедливости и сочувствия имущих классов, а к присваиваемой ими прибавочной стоимости, которую создает рабочий класс.

С прибавочной стоимости, создаваемой трудом рабочих, рабочему классу должна выделяться не только заработная плата, но и достаточное страховое обеспечение в случае нетрудоспособности и безработицы. Все расходы на социальное страхование по рабочим законопроектам падают на общественную прибавочную стоимость. И только те, кто участвует в ее создании, могут, конечно, и быть обеспечены этим социальным страхованием»[63].

О тогдашнем увлечении Н. А. Скрыпника вопросами социального страхования убедительно свидетельствует такой факт: за один только 1914 г. в «Правде» («Пролетарской правде», «Трудовой правде», «Пути правды»), «Вопросах страхования», «Работнице», «Невской звезде» под псевдонимами Н. Асник и М. Засицкий Николай Алексеевич опубликовал 53 материала (статьи, заметки, репортажи и т. д.), посвященные различным аспектам проблемы (подсчеты автора). Среди публикаций – «Металлисты и страхование», «Гласность в страховом Совете», «Самоуправление рабочего класса в организации социального страхования», «Вопросы тактики рабочего страхового представительства», «Совершенно за счет предпринимателей», «О выборах страхового Совета», «Хозяева и страховые сборы рабочих», «Рабочее страховое представительство и задачи объединения», «Венский конгресс и рабочие страховщики», «Страховой Совет и рабочие», «Основные задачи страхового движения и рабочие-горняки», «Охрана жизни и здоровья рабочих» и др.

 

Естественно, Николай Алексеевич занимался в редакциях «Правды» и «Вопросов страхования» не только подготовкой публикаций по проблемам страхования. Его интересы и функции были значительно шире, разностороннее. Да и ситуация с комплектованием редколлегий по разным причинам складывалась так, что приходилось брать на себя и те обязанности, которые до этого выполняли арестованные коллеги, или те, кто вынужден был покинуть столицу. Так, со второй половины июня 1914 г. Н. А. Скрыпник остался один в редколлегии и сам вел все дела, связанные с подготовкой и изданием «Правды».

Приходилось буквально дневать и ночевать в редакции, где 8 июля он и был арестован. Это были дни, непосредственно предшествовавшие началу империалистической войны. Всячески культивируя шовинизм, царизм пытался подавить, погасить любые очаги интернационализма. А таким центром, бесспорно, и была «Правда», те, кто в ней работал. Редакцию арестовали практически в полном составе. Скрыпник попал в сырую, темную Спасскую тюрьму. Здесь пришлось провести пять месяцев, что очень негативно сказалось на его больных легких. Всегда неприхотливый к условиям, привычный переносить любые удары судьбы, не склонный никому жаловаться, особенно родным, которые за него беспокоились, Николай Алексеевич едва ли не впервые в жизни в письмах к Марии Николаевне («дорогой Марусе») жалуется на ужасное положение, подрывающее его здоровье[64].

Судебного разбирательства на этот раз не было, и административный приговор для Н. А. Скрыпника оказался традиционным – высылка на пять лет, теперь аж на Ангару. Правда, тогда же место ссылки сменили на Моршанск Тамбовской губернии, а срок Николай Алексеевич даже забыл – возможно, до окончания войны. Пожалуй, опытного, несгибаемого революционера не слишком уж и волновало, какой срок ссылки ему определили – привык уже ко всему, морально готовился к следующему периоду нелегальной жизни.

Но военное положение, введенное в стране, привело к существенному ужесточению порядков. Исчезновение из-под надзора полиции и переход в подполье приходилось не один раз откладывать. Угнетала и однообразная, слишком скучная работа банковского служащего, которую все же следовало выполнять, чтобы иметь хоть какие-то средства к существованию. Но и при таких условиях Николай Алексеевич пытался наладить революционную деятельность, с большим трудом организовал два рабочих кружка на железной дороге и прядильной фабрике. «…Жандармерия, – вспоминал он позже, – окружила меня в Моршанске достаточно сложной сетью надзора и провокации, держа специально для этого двух провокаторов, из которых одного устроили на службу в банк. Каждый мой шаг был на виду, как в тюрьме, и когда в конце 1916 и в начале 1917 года я организовал выпуск листовок, то в небольшой группе, издававшей их вместе со мной, кроме трех иных (рабочих и сторожей) был и Авценко – провокатор, посаженный в банк специально для наблюдения за мной»[65].

Очевидно, функции Авценко, как и других провокаторов, не ограничивались выполнением одной задачи. Однако остается фактом, что от подобной опеки, да еще во время войны, ничего хорошего ждать не следовало. Ведь листовки носили антивоенный характер, а проблема достижения мира прочно увязывалась со свержением самодержавия…

Николай Алексеевич вспоминает как об одном из самых счастливых мгновений в своей жизни тот момент, когда в Моршанск докатилась весть о свержении в России царизма. Как же много сил он отдал для того, чтобы такая минута настала! А сколько для этого сделали его товарищи по партии!

Постоянно наносили ощутимые удары по самодержавию и другие политические партии, движения. К концу своего бесславного властвования Николай II и его правительство оказались если и не в полной изоляции, то, во всяком случае, без сколько-нибудь реальной, хотя бы даже очень ограниченной поддержки. Слишком мало было тех, кто с сожалением переживал падение российского трона. В целом же общество вздохнуло с большим облегчением, с нескрываемой надеждой на начало новой исторической эпохи. И практически все его силы бросились устраивать жизнь на новый лад согласно своим представлениям о перспективах развития страны, народа.

Насколько быстро перевернулся залитый кровью и грязью воз Романовской монархии, столь же быстро сложилась и такая ситуация, аналога которой человечество еще не знало, – многовластия, много в чем – безвластия. Сформировались Советы рабочих, солдатских, крестьянских депутатов – организации и выразители воли тех масс, которые внесли решающий вклад в победу революции. Одновременно было образовано Временное правительство со своими комиссарами на местах, в губерниях, которые действовали в контакте с комитетами объединенных общественных организаций. Возникали и другие институты, не только претендовавшие на политическую роль в обществе, но и самовольно присваивавшие себе те или иные функции, без которых управленческая деятельность была просто неэффективной, отчасти даже невозможной.

Определенный период конкурирующим организациям, представляющим различные социальные полюса общества, различные его устремления, не удавалось достичь единовластия, хотя все стороны, конечно, прилагали к обеспечению именно такого результата немалые усилия. Ведь не следовало обладать каким-то особым политическим опытом, чтобы понимать – результат противоборства во многом будет зависеть от степени организованности властных институтов, сплоченности вокруг них масс.

Поэтому, когда 1 марта 1917 г., на третий день победы Февральской революции, усилиями большевиков, меньшевиков, эсеров в Моршанске был сформирован Совет рабочих депутатов, Н. А. Скрыпник без колебаний согласился возглавить его исполком. В целом по стране были буквально единицы Советов, которые с первых же дней существования возглавили большевики. И работали такие Советы почти исключительно в промышленных регионах с крупными отрядами пролетариев, где большевики имели устойчивое влияние.

Нелегко было управлять исполкомом Совета, большинство которого составляли представители партий соглашательского характера. Однако личные качества Николая Алексеевича, его авторитет позволяли добиваться такой линии поведения Совета, которая отвечала интересам трудящихся, интересам развития революционных процессов.

В конце марта 1917 г. Н. А. Скрыпник представлял Моршанский Совет на конференции Советов рабочих и солдатских депутатов Центра России в Москве, где собрались делегаты от 13 губерний.

Оттуда он уехал в Петроград, где 27 марта – 3 апреля проводилось Всероссийское совещание Советов рабочих и солдатских депутатов, и в то же время – 27 марта – 2 апреля – Всероссийское совещание партийных работников-большевиков.

На конференции и на совещаниях шел нелегкий поиск адекватной политической оценки создавшегося положения в стране, платформы дальнейшего развития революции. Но сделать это сколько-нибудь успешно тогда не удалось. Большинство представителей Советов, в соответствии с их составом, занимали позицию поддержки Временного правительства, его политики, как внешней, так и внутренней.

Большевистское партийное совещание тоже не смогло выработать четкой, ясной линии поведения: чувствовались как инерция мышления (к непредвиденной в теории ситуации подходили с позиций устаревших схем и представлений), так и отсутствие вождя партии, в то время пытавшегося прорваться из «проклятого далека» на Родину.

Скрыпник принял активное участие в обсуждении злободневных вопросов текущего момента и перспектив развития революции на конференции и всероссийских совещаниях. Пытался отстаивать радикальные позиции, хотя, как и другие, не смог избежать противоречивых, непоследовательных подходов, в частности разделял лозунг условной поддержки Временного правительства.

К чести испытанного революционера, он никогда не кривил душой, был всегда склонен к объективности, впоследствии честно признавал, как сложно вырабатывался партийный курс. Так, в 1923 г., выступая с докладом, приуроченным к 25-летию образования РКП(б), отмечал: «Я вспоминаю 4-ое апреля 1917 года, день приезда Ленина, непосредственно после первого совещания Советов, когда он с поезда прибыл с громадной демонстрацией рабочих в дом Кшесинской. Ленин произнес свою речь, где впервые формулировал свои знаменитые “тезисы”. Я видел некоторых старых большевиков, которые с недоумением смотрели на Ленина, для них его тезисы были чем-то непонятным, как будто человек говорил на чужом языке…Новые задачи, выдвинутые экономическим развитием и поставленные империалистической войной, задачи непосредственной борьбы за диктатуру пролетариата, за осуществление и проведение социалистической революции не были сразу восприняты многими старыми большевиками тотчас, когда жизнь потребовала ответа»[66].

После ознакомления с ленинским стратегическим планом перехода от буржуазно-демократической революции к социалистической Николай Алексеевич довольно быстро сменил позицию на значительно более радикальную, стал горячим сторонником политического курса, предложенного Лениным.

Принципиальную линию Скрыпник стремился проводить прежде всего в Моршанском Совете рабочих и солдатских депутатов, что привело к конфликту с соглашательским большинством исполкома, добивавшемся вывода большевика из своего состава. В то же время руководство банка лишило Николая Алексеевича места.

Однако его это уже не очень беспокоило. Н. А. Скрыпник полностью сосредоточился на работе в местной большевистской организации, на пропаганде партийной линии в рабочей среде, в воинских частях, на создании массовых организаций, мобилизации их на осуществлении конкретных революционных мероприятий. Принимал самое активное участие в проведении собраний, митингов, демонстраций, распространении большевистской литературы. Часто выступал с докладами – речами. На это и уходило теперь все время. А точнее – времени катастрофически не хватало.

58Скрипник М. Статті й промови. Т. 1. С. 14.
59Скрипник М. О. Вибрані твори. С. 57.
60Там же. С. 59, 60.
61Цит. по: Бабко Ю., Білокобильський I. Микола Олексійович Скрипник. С. 84.
62Скрипник М. О. Вибрані твори. С. 63.
63Там же. С. 76.
64Центральный государственный архив общественных объединений Украины (ЦГАОО Украины). Ф. 39. Оп. 12. Д. 356. Л. 1–13.
65Цит. по: Бабко Ю., Білокобильський І. Указ. соч. С. 96.
66Скрыпник Н. Рабочий класс и рабочая партия: Доклад, читанный к 25-летию РКП(б). Х., 1923. С. 78–79.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34 
Рейтинг@Mail.ru