Вадим Федоров
Юношество, зрелость и прочее
Грозный
На войне лучшее средство от стресса – это водка. Обычная, 40-градусная, которую Менделеев изобрёл.
Но иногда водки бывает мало. Даже не иногда, а чаще всего.
В мирное время можно сбегать в ночной магазин или к соседу. А что делать, когда ты сидишь на блокпосте в Старопромысловском районе ночью?
А водки нет. Вообще. А выпить хочется. Потому что мало.
И в светлые головы молодых офицеров пришла гениальная идея – смотаться на другой конец города за водкой. Тем более и деньги есть, и адрес человека, который этой самой водкой торговал.
Улица Красного Октября, дом 7, квартира 14. Второй подъезд. Проблема была в одном. Это был город Грозный. И шёл 2002 год.
Четыре офицера кинули жребий. Взяли четыре спички: три длинных и одну обломанную. Командовать личным составом на посту остался Володька. Вадиму, Валентину и Сергею достались длинные спички. Что означало ехать за водкой.
Сходили за водителем-механиком бронетранспортёра младшим сержантом Макаровым. Он был на рабочем месте. То есть на БТРе. Прикручивал к фарам звуковые колонки марки Вега. Синей изолентой.
– Чё эт ты делаешь? – удивился Сергей.
– Музыку, товарищ старший лейтенант, – отрапортовал Макаров, – всё равно стоим же на месте. Вот я магнитофон и запитал от аккумуляторов. Завтра днём песни будем слушать.
– Слушать будем сегодня, Самоделкин, – включился в разговор Вадим, – сейчас в город выезжаем. Не свалятся колонки?
– Мне ещё минут 10 надо, подключить всё, – отозвался Макаров, – и можно ехать.
– Давай, родной, подключай, – сказал Вадим, – душа горит. Надо ехать.
Макаров повозился с колонками. Привязал их для прочности ещё и верёвками. Подсоединил к усилителю и к раздолбанному магнитофону той же марки Вега. И ровно через 10 минут, как и обещал, завёл двигатель.
Три молодых офицера погрузились в БТР. Валентин сел рядом с механиком-водителем. Остальные позади них, в десантном отделении. Тяжёлая машина рявкнула мотором. Выехала на дорогу. Громадные колонки частично перекрывали свет фар, поэтому ехать приходилось почти на ощупь.
– Врубай музон, – хлопнул водителя по плечу Валентин, стараясь перекричать шум двигателя.
– Товарищ старший лейтенант, – заорал в ответ Макаров, – я кассеты забыл на посту. Только одна в наличии. Что в магнитофоне была.
– Врубай, что есть, – махнул рукой Валентин.
И Макаров врубил. Из динамиков, криво примотанных к фарам, заглушая шум мотора и вообще все звуки, понеслась: «Бей чертей, спасай Россию».
– В тему, – заорал радостно Валентин, – обожаю «Коррозию металла». Наша музыка.
Железная махина не торопясь двигалась по улице, оглушая окрестности металлическим роком. Скорость была небольшой. Дома были темны и молчаливы. Лишь эхо отвечало четырём смельчакам, отправившимся за огненным напитком в грозный город.
Вадим достал карту. При свете фонарика, подпрыгивая на ухабах и кочках, попытались понять, как лучше ехать. Не поняли. И спросить было не у кого.
На перекрёстке Макаров увидел какой-то свет и резко повернул направо. Сразу за домом, во дворе, горел костёр. Около костра две застывшие фигуры.
БТР резко остановился.
– Дорогу спросить надо, – заорал Валентин, – глуши двигатель. И музыку выключи на время.
Двигатель заглох. На высокой ноте оборвалась песня. Двое у костра не шевелились.
Открылась боковая дверь. Из неё вывалились Сергей и Вадим. Сергей остался около машины. Вадим подошёл к двум фигурам у костра. При приближении фигуры оказались двумя молодыми парнями в чёрных куртках. Один чёрненький, второй рыжий. Лет по 16—18. Короткие бороды, больше похожие на небритость. На плечах висят автоматы. Они ошеломлённо смотрели на Вадима.
– Привет, пацаны, – сказал он им.
– Здравствуйте, – отозвался один из парней.
– Мы тут заблудились, – продолжил Вадим, – заплутали немного. Как бы нам на Красного Октября проскочить? Дом 7.
Пауза. Один из парней снял автомат с плеча, перевесил его на другое плечо. Вадим в свою очередь поправил свой автомат, болтающийся за спиной. Позади него у БТРа мелькнул огонёк. Это закурил Серёга.
– К Мусе? За водкой? – спросил басом второй парень, рыжий. Голос совсем не вязался с его молодым возрастом и детским лицом в веснушках.
– К нему, к родимому, – кивнул Вадим, – за водкой. А то нам не хватило.
Хмель постепенно рассеивался в голове. Улетал кусками в чёрную ночь. И становилось непонятно, что он, российский офицер, делает ночью рядом с двумя боевиками у какого-то костра.
– Вы не туда свернули, – сказал рыжий, – вам надо проехать два квартала и свернуть направо ещё раз. И ехать до парка. А там налево и прямо. До гостиницы. Она там, как свечка, торчит. У Мусы на доме номер есть.
– Спасибо, – поблагодарил парней Вадим, – я понял. Два квартала, направо и до парка. А там до гостиницы.
Он сделал два шага назад, потом повернулся и не спеша пошёл к броне.
– Эй, подождите, – раздалось сзади.
Вадим остановился. Пот потёк по шее. Руки тоже стали мокрыми. Он медленно обернулся.
Рыжий подошёл к Вадиму.
– Есть закурить? – спросил смущённо.
– Есть, – ответил Вадим.
Вытащил из кармана пачку сигарет. Негнущимися пальцами открыл её. Выудил три штуки. Отдал рыжему.
– Держи, – протянул сигареты, – кури на здоровье. И береги себя.
– Спасибо, – ответил рыжий, – и вы тоже, это, берегите себя.
И глянул прямо в глаза Вадиму. Быстро. И жёстко. Вадим усмехнулся.
Оба развернулись почти одновременно и пошли. Один к костру. Второй к БТРу. Сергей был уже внутри.
Вадим залез в отсек. Объяснил Макарову дорогу. Тот кивнул. Завёл мотор, включил музыку. Над притихшим было городом зазвучала «Russian Vodka».
– В тему, – заорал счастливо Валентин, – музыка в тему. Поехали.
И они поехали. А двое у костра остались. Спустя несколько минут из разрушенного дома напротив к ним присоединился третий. Рыжий раздал всем по сигарете. Закурили.
– Ты чего не стрелял? – спросил чёрненький у третьего. – Мог бы завалить этого, который дорогу спрашивал. И того, что курить вышел.
– Мог бы, – пряча сигарету в ладонях, ответил за третьего рыжий, – только в следующую минуту они бы завалили нас. И вообще они очень уверенно себя чувствовали. Как дома.
– Неспроста, – подал голос чёрненький.
– Их вообще слышно за три километра с этим концертом, – задумчиво сказал рыжий, – как будто специально предупреждают, что едут. Черти.
И выкинул окурок в костёр.
А «черти» в это время доехали до парка. Из которого по ним лупанули очередью из автомата. Но пули прошли над машиной, даже не задев броню. БТР, не останавливаясь, повернул налево и поехал в сторону гостиницы «Северная». Грохоча очередной песней на всю округу. Из-за туч выглянула луна. Ущербная, но дающая хоть какой-то свет в этом тёмном городе.
Приехали на улицу Красного Октября. Валентин принялся указывать дорогу. Так как раньше уже неоднократно наведывался к Мусе. Но днём. Подъехали вплотную к подъезду. Заглушили мотор. Выключили музыку. Тишина. Лишь где-то какие-то шорохи и звуки. Да ветер.
Валентин выбрался из кабины через верхний люк. Озираясь, нырнул в подъезд. Сергей вылез за ним следом и немедленно закурил, прислонясь к стене.
В пустующей гостинице напротив дома Мусы чеченский снайпер поймал курящего Сергея в перекрестье прицела. Подумал. Подтянул к себе рацию. Что-то прошептал туда. Рация помолчала, помолчала и вдруг выдала: не стрелять.
– Почему? – удивился снайпер. – Они у меня как на ладони. Один курит, а второй в дом вошёл. Выйдет, я и его сниму.
– Не стреляй, – повторили в рации, – это подстава. Специально пустили с музыкой приманку. За ними спецназ идёт.
У снайпера неприятно засосало под ложечкой. Захотелось пить. Он вытащил флягу с водой, сделал пару глотков. Достал бинокль и начал просматривать ближайшие дворы. Вроде тихо.
– Их точно прикрывают? – спросил у рации.
– А ты как думаешь? – ответили в рации. – Нормальный человек попрётся ночью через весь город, играя на гитаре?
– Нет, – ответил снайпер.
– Вот и не стреляй, – ответили в рации, – постреляешь потом.
– Хорошо, – ответил снайпер и отложил винтовку в сторону.
А в это время Валентин затарился у Мусы водкой. Вышел из подъезда. Залез в БТР. За ним вслед забрался Сергей.
Задраили люки. Открыли бутылку. Достали одноразовые стаканчики.
– Водиле налить надо, – сказал Вадим.
Налили водителю.
– Тебя как зовут, Самоделкин? – спросил Валентин.
– Олег, – откликнулся сержант.
Выпили. Закусили хлебом, который нашёлся у механика-водителя. Завелись. Поехали.
– Чё музыку не включаем? – спросил Сергей.
– Муса просил не шуметь. У соседа ребёнок маленький спит, – крикнул ему Валентин в ответ.
Отъехали пару кварталов. Врубили «Коррозию металла».
До блокпоста добрались без происшествий. И даже умудрились не заблудиться.
Приехали. Допили с остававшимся за старшего Володей привезённую водку. Под утро уснули.
Когда проснулись, то обнаружили прибывшее начальство с проверкой. Которое из радиоперехватов боевиков узнало, что по городу ночью колесил БТР, пугая мирных граждан неформальной музыкой.
Комполка ругался матом и пинал пустые бутылки, которые не успели выкинуть после пьянки. Обещал отдать под трибунал и хватался за сердце.
Потом устал. Выпил чаю и послал в штаб сообщение о проведённой ночью разведывательной операции.
Из штаба попросили фамилии участников рейда.
Послали фамилии, не забыв и младшего сержанта Макарова.
Из штаба сообщили, что все будут представлены к награде. За проявленный героизм и мужество.
Комполка выпил ещё чаю. Успокоился.
Велел снять с БТРа колонки.
Пообещал лично пристрелить каждого, кто ещё хоть раз ночью выберется в город.
– Водка ещё осталась? – спросил у офицеров.
– Никак нет, – отозвался Вадим, – но можем съездить. Есть адрес. Хорошая водочка.
– Я вам съезжу! – заорал успокоившийся было комполка. – Я вам так съезжу, что мать родная не узнает. Ездоки, блин.
И отбыл в штаб. Оформлять наградные на своих четырёх подчинённых.
Спустя несколько месяцев в торжественной обстановке, в Моздоке, им вручили серебряные медали «За отвагу».
А механику-водителю Макарову ещё и отпуск дали.
Перестройка
Донор
Сдать кровь я согласился из-за двух дней отгулов. Шёл 1988 год. Я только что отслужил в армии и трудился в Управлении механизированных работ электриком.
Уговорил меня мой коллега, Витька.
– Пошли, а то мне одному скучно, – сказал он, – а кроме отгулов ещё и денег немного дадут. Не государственная премия, но всё-таки…
– Да я не сдавал никогда эту кровь, – попробовал отказаться я, – не умею я. И вообще, я больницы не люблю. Особенно зубных техников.
– Да чё там сдавать-то? – не отставал Витька. – Выкачают из тебя пол-литра крови и всё. Делов на десять минут. Это всё равно что анализы сдать. Анализы сдавал когда-нибудь?
– Сдавал, – ответил я.
– Ну вот, – почему-то обрадовался Витька, – это то же самое. Ты, главное, приходи пораньше, чтобы в очереди не стоять.
Я подумал, подумал да и согласился. Два дня отгулов – это очень даже неплохо. Лето на дворе.
На следующий день к семи утра вместо работы я пришёл к нашей местной поликлинике, у входа в которую стояла внушительная очередь. Витьку я нашёл в середине этой самой очереди.
– А чего это народу так много? – удивился я. – Ты же говорил, что быстро кровь сдают.
– Да дармоеды, – отозвался Витька, – никто работать не хочет. Всем отгулы подавай!
– Сам ты дармоед, – сказал стоящий рядом парень и протянул мне руку. – Борис, двоюродный брат этого балабола. Можно просто Боря.
– Это ещё неизвестно, кто из нас балабол, – парировал Витька.
Между ними завязалась словесная перепалка, благодаря которой время в очереди побежало быстрее. А стоять в ней нам пришлось почти полтора часа.
– Жрать охота, – прервал я словесную дуэль двух родственников, когда мы оказались около заветной двери в кабинет, где и происходил забор крови.
– А ты что, не завтракал, что ли? – удивился Боря.
– Нет, – ответил я, – Витька сказал, что как будто анализы сдаёшь. А анализы всегда натощак сдают.
– Нашёл кого слушать! – рассмеялся Боря. – Это не анализы. Тут, наоборот, надо было плотно покушать, но не жирное.
– Я про натощак ничего не говорил, – сказал Витька, – не надо на меня наговаривать. Давай, Вадик, иди первый. И потом нас подожди. После забора крови всегда надо перекусить и пить много жидкости. Вино рекомендуют красное.
– Если что, попроси водички попить, – подсказал Боря.
– А что «если что»? – насторожился я.
Но ответить мне никто не успел.
– Следующий! – гаркнул кто-то, и дверь в кабинет растворилась.
За дверью был маленький коридорчик со стульями и ещё несколькими дверьми. За одной из них у меня померили давление. За другой – я заполнил анкету. За третьей – у меня взяли кровь из пальца, чтобы определить её группу. Прижимая ватку к уколотому безымянному пальцу, я вошёл в четвёртую дверь.
Два длинных канцелярских стола, четыре стула, две кушетки и скамейка. За столами сидели мужики и, сжимая резиновые мячики, сдавали кровь. Весь этот процесс сдачи контролировали две молодые и симпатичные медсестры: одна чёрненькая низенькая, другая повыше неё с выбеленными до прозрачности волосами.
– Садитесь на свободный стул, – сказала одна из них и вручила мне резиновый мячик, – поработайте рукой.
Я начал сжимать рукой мячик, а девушка между тем перетянула мне руку какой-то резинкой и ткнула в локтевой сгиб иглой. Я ойкнул.
– Ой, какие мы нежные! – пробормотала медсестра и ловко прилепила к моей руке тонкую прозрачную трубочку, по которой через несколько мгновений побежала кровь. Моя кровь.
Я огляделся. Напротив меня сидел довольно пожилой человек и сосредоточенно сжимал свой мячик. На лбу у него блестел пот. За соседним столом сдавали кровь двое мужчин в синих спецовках. Возрастом они были чуть постарше меня. Они попытались пошутить с медсёстрами, но получили от ворот поворот.
– Или вы кровь сдаёте молча, – на вопрос, как её зовут, ответила чёрненькая, – или идёте на работу. Ещё вопросы есть?
– Вопросов нет, – одновременно ответили обе спецовки и синхронно начали сжимать свои мячики. Молча.
Зато медсёстры продолжили свой разговор, судя по всему, прерванный моим приходом.
– Мало того, что народу сегодня немерено, так ещё и Яна Геннадиевна как с цепи сорвалась, – записывая что-то в толстую тетрадь, сказала беленькая, – утром на меня наорала. Ты, говорит, на танцы собралась или на работу?
– А ты чего? – заинтересовалась чёрненькая, наливая чай себе и беленькой. – Ты на неё не обращай внимания. У бабы климакс, вот она и орёт на всех подряд.
– Вот пусть на себя и орёт, – отложив тетрадь в сторону и придвинув к себе стакан с чаем, ответила беленькая. – Мы вообще не в штате. У нас практика. А свалили всё на нас: и перевязки, и уколы. Теперь вот доноров этих, в спецовках.
И тут меня затошнило. Не то чтобы затошнило, а стало как-то нехорошо.
– А можно водички попить? – попросил я.
– Чего? – спросила чёрненькая и повернулась ко мне.
Мячик вдруг выпал у меня из руки и весело поскакал по полу. Всё вокруг закружилось, и я потерял сознание.
Я оказался в огромном зале ожидания со стеклянной крышей. В нём длинными рядами стояли кресла, как на Курском вокзале, а за стеклянной крышей светили две луны, радуга, и сновали туда-сюда космические корабли.
– К шестой платформе прибывает звездолёт до Кейптауна, – надрывался металлический голос из репродуктора.
– К какой платформе? – спросил меня кто-то.
Я повернул голову и увидел сидящую рядом со мной бабку в телогрейке. У ног её стояла плетёная корзинка с яблоками и старый потёртый фанерный чемодан.
– К шестой, – ответил я, – к шестой платформе.
Бабка вскочила, схватила свою кладь и, роняя яблоки, побежала между рядами кресел.
Я открыл глаза и обалдел: лежал я на скамейке всё в той же комнате, и надо мной склонились сестрички, беленькая и чёрненькая. Халаты, в соответствии с законом притяжения, у них отвисли, и перед моими глазами предстало то, что, собственно, эти халаты должны были закрывать.
У чёрненькой тяжёлую налитую грудь стягивал красный бюстгальтер с рюшечками. А вот беленькая была без белья. И у меня перед глазами покачивались два холмика с коричневыми сосками, буквально в двадцати сантиметрах от моего носа. На мгновенье мне показалось, что я умер и попал в рай.
– Живой, – выдохнула чёрненькая.
– Живой, – повторила беленькая и добавила, – я уже хотела ему искусственное дыхание делать.
И тут я совершил ошибку, о которой жалел впоследствии всю свою жизнь: вместо того, чтобы опять впасть в беспамятство, я попытался встать.
– Мне лучше, – прохрипел я.
– Лежите, лежите, – хором запричитали девушки и прижали меня своими руками к скамейке, – Вам нельзя вставать.
И их груди в разрезах халатов качнулись ко мне.
– В сторону! – раздался зычный голос.
Девушки исчезли. Вместо них надо мной наклонилось знакомое лицо бабки из беспамятства. Правда, вместо телогрейки на неё был надет белый халат, и лицо было помоложе.
– Яна Геннадиевна, – доложила чёрненькая, – мы не виноваты. Пациент при сдаче крови потерял сознание. Мы сразу же остановили процесс и привели пациента в чувство.
– Ноги ему поднимите! – скомандовала Яна Геннадиевна. – И глюкозу в стаканчике разведите.
Мои ноги положили на спинку стула. Затем дали попить сладенькой водички.
– Есть, кто до дому сможет проводить? – строго спросила Яна Геннадиевна.
– Есть, – ответил я, – Виктор и Борис. А мне теперь отгулы не положены? Я же не сдал нужное количество крови.
– Будут тебе отгулы, не переживай, – усмехнулась Яна Геннадиевна, – только ты в следующий раз завтракай поплотнее и жидкости побольше пей. Вроде парень крепкий, а обмяк, как девица на первом свидании.
– Я забыл позавтракать, – промямлил я.
– А голову ты свою дома не забыл? – спросила Яна Геннадиевна и отправилась искать Витьку.
Найдя моего коллегу, она сдала меня ему с рук на руки.
– Забирайте Вашего товарища, – сказала она Витьке, – и в следующий раз кормите его перед забором крови.
– Хорошо, – ответил Витька и вывел меня на улицу.
Там нас дожидался Борька. Мы перешли дорогу и вошли в кафе с поэтическим названием «Пегас». Кафе, несмотря на ранний час, было забито под завязку. Мы дождались, когда освободится маленький столик в самом углу, и устало плюхнулись на стулья. Рядом с нашим столиком сразу же возникла официантка: худая, как щепка, женщина неопределённого возраста.
– Заказывайте, – сказала она, – только быстрее.
– Три салата, – сразу же откликнулся Витька. – Оливье есть?
– Есть, – кивнула официантка. – Три порции оливье. Что пить будете?
– Вино будем красное, – ответил Витька.
– Бутылку плодово-ягодного? – спросила официантка. – Или три по двести?
– Да Вы что?! – возмутился молчавший до этого Борька. – Мы же доноры. Нам что поприличнее.
– Поприличнее – Кагор, – сказала официантка и улыбнулась Борису. – А доноры тут все. Как кровь сдавать, так мы на час раньше открываемся.
– И три порции Кагора, – согласился Борька. – Спасибо Вам большое!
Официантка кивнула и скрылась между столиками.
– Да уж, – протянул Витька, – попал ты, Вадик. Не дай бог, если кто из наших узнает про твой сегодняшний конфуз. Засмеют же!
– Это ты виноват, – огрызнулся я, – спутал меня, со своими анализами.
– Спутал он, а засмеют тебя, – философски заметил Борька.
Подошла официантка, расставила перед нами три тарелки с салатом и три гранёных стакана с вином. Мы чокнулись и сделали по глотку.
– Зато на медсестёр посмотрел, – сказал я и принялся уминать салат.
– Девки как девки, – пожал плечами Борька. – Молодые и симпатичные – это да.
– Беленькая без лифчика, – сказал я и сделал второй глоток вина.
В голове приятно зашумело. Кагор был вкусным и немного сладковатым.
– В смысле «без лифчика»? – заинтересовался Витька. – Ты откуда знаешь?
– Оттуда, – ответил я и рассказал всё, начиная от того момента, когда вошёл в пункт переливания крови, и до момента появления Яны Геннадиевны.
Витька и Борька перестали есть. Они сидели и смотрели на меня, жующего оливье.
– Искусственное дыхание? – наконец-то подал голос Витька. – И ты отказался?
– Я не отказался, – сказал я, – я просто опешил от её сисек. И не сразу среагировал.
– Ты идиот, – простонал Витька. – То ты не завтракаешь, то от искусственного дыхания с молодой девкой отказываешься. Ты идиот!
– Идиот, – подтвердил Борька, – самый настоящий. Там такие девчонки! А под халатиком ничего… Трусов на ней тоже не было?
– Трусы я через этот разрез не разглядел, – не стал врать я, – может, и не было. Я не знаю. Но сиськи у неё просто супер!
– Идиот, – опять простонал Витька и махом выпил своё вино.
В это время к нашему столику вихляющей походкой подошёл Лёша Корзун. Лёша был вредным и склочным мужичком ростом в полтора метра.
– Ну что, пацаны? – спросил он. – Я слышал, кто-то из вас в обморок от вида крови грохнулся. Кто тут у нас такой нежненький?
И засмеялся. Противно так засмеялся.
– Вадим это был, – показал на меня пальцем Борька. – Только он не грохнулся, а симулировал потерю сознания.
– Чего? – не понял Лёша. – Чего он делал?
– Си-му-ли-ро-вал, – по слогам повторил Борька. – У вас в Кишинёве что, этим словам не обучали?
– Да при чём тут мой Кишинёв? – ответил Лёша. – Ты мне объясни, зачем приходить сдавать кровь и симулировать обморок?
– Надо было, – ответил я таинственно и принялся доедать остатки салата.
– А всё-таки? – не отставал Корзун.
– Ты видел, кто у нас сегодня кровь брал? – Борька поманил пальцем Лёшку к себе. Тот подошёл вплотную к нашему столику.
– Видел, – ответил Лёша, – карга старая и две молодые кобылки.
– Ну вот, Вадик и симулировал обморок, чтобы посмотреть, что у этих кобылок под халатиком, – снисходительно усмехнувшись, сказал Борька. – Вадик, да расскажи ты ему! Что человек мучается?
Я рассказал.
– Обалдеть! – восхитился Корзун и убежал к своему столику.
Мы допили вино и разошлись по домам.
– Спасибо, – сказал я двум родственникам на прощанье, – действительно, засмеяли бы. А тут прям герой-любовник!
– Пожалуйста, – ответил Витька. – Ты, главное, про звездолёты не рассказывай. Пусть думают, что ты специально сознание потерял.
Я пообещал молчать про звездолёты.
После этого я честно отгулял два положенных дня и два следовавших за ними выходных. На работу я вышел в понедельник. Но поработать у меня не получилось. Стоило мне появиться в каком-нибудь цехе, как меня сразу же окружала группа до этого мирно работающих мужчин.
– Расскажи, – просили они, – расскажи, как ты кровь сдавал.
И я рассказывал: одним, другим, третьим. Правда, к концу рабочего дня грудь у беленькой со второго размера увеличилась до шестого, и бюстгальтер у чёрненькой из красного превратился в пурпурный. Но это уже никого не смущало. Все жаждали подробностей и восхищались моей смекалкой. Ко мне прицепилась кличка Симулянт.
Через два с половиной месяца случился очередной день донора. Как потом подсчитали в нашей бухгалтерии, выразили готовность сдать кровь 76 процентов работающих в Управлении механизированных работ.
В местной поликлинике был аншлаг. Не было только отработавших практику двух медсестёр, виновниц этого самого аншлага. Зато была озверевшая от наплыва доноров Яна Геннадиевна и дюжина медработниц преклонного возраста. Поэтому в обморок никто не падал и в разрезы халатов не заглядывал.
А я после того случая стал донором: раз в год или два прихожу в близлежащую больницу или поликлинику и сдаю кровь. Она у меня, как выяснилось, довольно редкая. Третья группа, резус-фактор отрицательный.
