Александр Сивинских
Боевой устав Гоблина
«С другой стороны, зачем диверсанту посох экстремального разряда? – думал я, отсчитывая заряженные смертоносной магией рубины. – Мы же не собираемся, как фашисты, выкашивать целые деревни, заливая их потоками молний? Впрочем, в Даггоше номер с уничтожением деревень все равно не пройдет. Живо прикончат отравленной стрелой, пущенной из чащи. Или на копье насадят, если в ближнем бою. Гоблины не боятся человека с ружьем».
Зато теперь у меня есть десяток файерболов для подствольного метателя, три десятка кристаллов по полтора дюйма для боевого жезла, два десятка кристаллов к поясному жезлу, нож-пила. А также спички, фонарик, репеллент и упаковка обеззараживателя воды.
Интересно, что еще нужно в таком походе?
Глава 3
Мы встретились на рассвете, на планерной площадке группировки. Площадка была скрыта высоченным забором, чтоб не мог сунуть нос ни один местный. Из приземистого ангара, адски фыркая, выползала тягловая черепаха, транспортирующая потрепанный планер с намалеванным на борту даггошским флагом. Форма планера копировала гигантского птеродактиля, которых здесь почему-то называли драконами.
К планеру уже шли два человека в такой же, как у меня, экипировке без знаков различия. Двое из нашей тройки напоминали земных солдат только белым цветом кожи – никаких опознавательных знаков на форме не было. Третьим был черно-желтый полуорк.
– Ну, с богом, сержант, – сказал полковник Назуз, слегка обнимая меня и хлопая по плечу. – Вернешься – к ордену представлю, – добавил он, но я не оценил шутки. – А не вернешься, так уж наверняка.
– Вернусь, будьте спокойны, – пообещал я и двинулся к допотопному летающему монстру.
Мысли в голове бродили не самые радостные. По-моему, отправлять диверсионную группу в планере, который сперва должен разбомбить оружейные склады мятежников, – верх бестолковости. Диверсантам нужна скрытность, а бомбардировщик наведет шороху – мама, не горюй! С другой стороны, так же могут думать военные аналитики Черного Шамана. Стало быть, им и в голову не придет, что бомбардировщик вдобавок доставил отряд беспощадных ночных убийц.
Нет, все равно ерунда! А для чего взяты бойцы из разных подразделений? Какая может быть у нас боевая слаженность? Н-да, похоже, дела и впрямь идут отвратительно, раз командование «небесных повязок» устраивает авантюры, больше похожие на клоунаду, чем на боевую операцию. Или все еще хуже и дебилизм задания объясняется тем, что у военного руководства от жары мозги превратились в кисель.
С другими диверсантами я встретился уже на борту планера, замаскированного под аппарат Правительственных войск Даггоша. Ни цветом, ни опознавательными знаками «птеродактиль» не отличался от тех развалюх, что до сих пор эксплуатировались гоблинской армией.
– Федор! – весело вскричал черно-желтый боец, и только тут я понял, что передо мной Зак Маггут собственной персоной. Орк задорно скалился. – Извини, кока-колы не захватил.
– Ничего, – улыбнулся я. – В ручье пойло не хуже. У меня и таблетки есть.
Вторым напарником оказался рослый и загорелый, как все тут, француз по имени Люсьен. Это и был снайпер. Впрочем, вид он имел настолько добродушный, что казалось, надень он рясу – и готов кюре в каком-нибудь деревенском приходе. Судя по чертам лица и форме черепа, среди предков Люсьена встречались представители Старшего Народа, но какого именно – понять было сложно.
Планер установили на стапеля разгонной катапульты. В кабину забрался беспрерывно кривляющийся и хихикающий пилот-гремлин. Еще несколько гремлинов, визгливо переругиваясь, прилаживали под крылья разгонные ракеты, а к фюзеляжу горшки с горючим составом для бомбардировки.
Солнце уже показалось над джунглями, и чувствовалось, что сегодня оно будет таким же свирепым, как всегда. Ну да ничего, на высоте все равно прохладно.
– Понеслась! – крикнул гремлин и дернул стартовый рычаг. Планер рванулся вперед так, что у меня зубы клацнули.
Плавно развернувшись на высоте в десяток метров, планер заскользил к реке. Лететь предстояло над нею. Внизу мелькнули задранные лица военных, некоторые из служивых махали вслед планеру. Гремлины-механики скакали как сумасшедшие.
Но я уже сосредоточился на проносящемся внизу пейзаже. Промелькнули последние нищие халупы, и планер вырвался на простор. Ширина реки тут метров тридцать, заросли подступали к ней сплошной стеной. Кое-где были заметны делянки земледельцев, но вот и они остались позади.
Через десять минут пилот врубил первую пару разгонных ракет. Раздался жуткий вой, планер начал набирать скорость и высоту. За ним протянулся длинный след воды, взбаламученной вихрем раскаленного воздуха. Прибрежные заросли гнулись и мотались. Слева по борту мелькнуло место слияния рек Касуку и Ломами, а между ними, на остром мысе, – город Дхем. Я не сомневался, что любой его житель смог бы разглядеть на боку планера правительственный знак. Наверняка сейчас кроют на все лады «сволочных киафу»!
Через пять минут гремлин сбросил выгоревшие ракеты и развернул планер к высокому берегу, поросшему кустами. Поднял машину еще выше. За косогором начинались заросли погуще, там-то и находился вход в пещеру, оборудованную мятежниками под склад боеприпасов. Хитрые гоблины пытались спрятать входной проем за скальным обломком, но для пылающего масла, способного проникнуть в любую щель, это не препятствие.
Когда гремлин сбросил горшки с горючим маслом, корпус машины вздрогнул, потом донеслись едва слышные за ревом мотора хлопки разрывов. Полыхнул ослепительный огонь.
Пилот тотчас кинул планер обратно к реке, стремясь снизиться и отлететь подальше. За спиной рвануло так, что аппарат клюнул носом, чуть не врезавшись в воду, но гремлину удалось выровнять его. Поверхность воды зарябила от обломков, валящихся с неба.
Только что я до побеления суставов цеплялся за поручень, но теперь расслабился и вытер внезапно вспотевший лоб.
– Un-fucking-believable! – перекрывая гул моторов, вскричал Зак и поднял большой палец. Они с Люсьеном обменялись хлопком ладонями. Как будто утку, блин, на охоте подстрелили, а не взорвали склад с боеприпасами. Хорошо еще, если разведка не ошиблась и мы действительно разгромили военный объект мятежных гоблинов. А если это мирный склад с квашеным салом гиппопотамов?
Я обратил внимание, что Зак глядит на француза с удивлением и незаметно потирает отшибленную ладонь. Заметив мой взгляд, орк уважительно покачал головой. Рука у Люсьена оказалась на редкость тяжелой.
Планер тем временем повернул на северо-восток. Пилот запалил вторую пару ракет. В сорока километрах от разгромленной пещеры находился следующий намеченный к уничтожению объект. Если дело пойдет так же быстро и успешно, за час-два можно управиться со всеми, а затем и приступить ко второй фазе операции.
Прибрежные джунгли поредели, местами появились проплешины саванны с пасущимися на ней стадами копытных. Заслышав вой разгонных ракет, животные срывались с места и мчались куда попало, уходя с дороги «птеродактиля». Гремлина страх бедных животных веселил до судорог. Он едва ли не плясал в своем кресле, однако, на наше счастье, штурвал не выпускал.
Мелькнув в поле зрения поселян – чтоб запомнили дезинформирующий бортовой знак, – планер зашел на второй объект, и ситуация повторилась. За исключением того, что метать горшки пришлось в центр довольно густого леска. Взрывная волна настигла планер, когда он рвался вверх и в сторону от эпицентра. Но пилот был настоящим асом и за секунды выправил крен.
Впереди оставался самый удаленный от столицы склад оружия.
* * *
Там-то и ожидал нас сюрприз. Не успели мы совершить показной пролет в пределах видимости поселян из ближайшей деревни, как из зарослей ударили молнии ручного жезла. Парусиновая обшивка на небольшом участке обуглилась, один из иллюминаторов покрылся тонкой сетью трещин.
Гремлин визгливо выругался и попытался добавить высоту, чтоб уйти от опасных кустов. Но разгонные ракеты уже догорали, и планер почти не ускорил ход.
С земли скользнула толстая дымная спираль, оканчивающаяся пылающим глазом файербола. В следующую секунду планер содрогнулся от тяжелого удара. «Птеродактиль» клюнул носом и стал заваливаться набок. Я вцепился в поручень обеими руками и сквозь иллюминатор увидел новую вспышку.
Тут же в корпус уходящего аппарата ударил второй огненный снаряд, заставив планер рыскнуть. Точно гигант наподдал могучим пинком. Пилот не сдавался, тянул и тянул планер все дальше. Пахло удушливым дымом – парусина на крыльях, хоть и была пропитана препятствующим возгоранию составом, начала тлеть. Параллельным курсом прошла третья дымовая стрела, тоненькая и с виду совсем не страшная. Совершив кульбит, развернулась, устремилась навстречу планеру. В тот же миг стекло перед пилотом брызнуло осколками. В салоне засвистел ветер. Гремлин свесил голову набок, и я, находясь в каком-то отстраненном состоянии сознания, заметил струйку крови на его шее.
– Fucking shit! – взревел Зак.
Планер летел по пологой траектории почти параллельно земле. Казалось, он и не падает вовсе. Но это ощущение было обманчивым. Очень скоро брюхо коснулось верхушек пальм. А еще через мгновение одна из веток какого-то дерева со скрежетом пробила фюзеляж, зацепила мою ногу жесткими листьями и тотчас сломалась.
Грузно, медлительно и словно нехотя «птеродактиль» скользил вниз, подминая под себя яркую растительность. Птички и мелкая живность прыснули в стороны. Последовал еще один удар, и наступила полная тишина.
– Жив кто-нибудь? – сипло проговорил я через минуту.
Все мышцы отчаянно болели. Взгляд наткнулся на искореженный жезл. Задняя часть у него аккуратно, будто кусачками, была отделена от боевой и свисала на ремне в рваную дыру в днище планера. Через дыру было видно, что мы застряли в паре метров над землей. Я выругался.
С противоположной стороны отсека, из месива листьев, донеслось сдавленное сопение, и наружу высунулась потная физиономия Зака. Глаза его, распахнутые до предела, сверкали словно плошки с горящими фитилями.
– Пора сматываться, командир, – сказал он. – Или засаду устроим?
– Спятил? Нет у нас такой задачи. Эй, Люсьен! Жив, что ли?
Француз не ответил. В сердце шевельнулся холодный червячок. Передвигаясь на коленях, я подобрался к снайперу, перевернул тяжелое неподвижное тело и присвистнул.
– Черт, что это за хрень собачья?
Француз был мертв – ствол дерева пронзил его грудь насквозь. У солдата не было никакого шанса выжить. Но главным было вовсе не то, что Люсьен погиб. Между рваных краев сквозной дыры в его груди виднелось месиво блестящих внутренностей. Серебро и бронза, трубки из прозрачного кварца, по которым струилась зеленая жидкость, какие-то гладкие пластинки из полированной яшмы. И клубки волосатых подергивающихся корешков, которыми все это было затянуто, как паутиной.
Одна из веток задела мертвеца по лицу, содрав крупный пласт кожи вместе с глазницей. Слегка выщербленная бронза черепа казалась матовой. На лбу из-под содранной кожи виднелись завитушки эльфийской надписи. На месте пострадавшего глаза торчал телескопический штырь с желтой линзой. Содранный кусок кожи, с которого капала тягучая жидкость, так и болтался нашпиленным на ветку – она прошла сквозь бывшую глазницу.
– Fucking gay… – услышал я шепот черного соратника. – Что это за терминатор?
– Наверное, голем. Или гомункулус. Говорят, эльфы держат самых башковитых гремлинов в концлагерях, чтобы те изобретали всякие технические штуковины. Единение с природой штука хорошая, но без техники все равно не обойтись.
– То-то я смотрю, у него мышцы, как стальные, и одна лапа весит, как моя тетушка. А это универсальный солдат, оказывается! Абсолютное оружие, так сказать.
– Рад, что его прикончило дерево, – признался я. – Не доверяю гомункулусам. Тем более замаскированным под человека. Наверняка у него было задание убить после Шамана и нас. Как опасных свидетелей.
– Перестань меня пугать. Все роботы подчиняются первому закону роботехники и не могут причинить вреда людям.
– Что ты несешь? Это же не человеческое изобретение. Не киберняня, а машина для уничтожения. Дестроер, понял? У эльфов и гремлинов мораль вообще другая, они же не люди. Кстати, о гремлинах. Проверь-ка, что там с пилотом.
Я нашарил под растительным месивом вещмешок и снайперский жезл Люсьена. Это было хорошее магическое устройство модификации «Глаз дракона», по возможностям близкое к боевому посоху. У него имелся удобный прицел, использующий оптическую магию, и подствольный метатель файерболов. Второй подобный жезл имелся у Зака, хоть и без продвинутого прицела. Представляете! А мне полковник Назуз запретил брать мощное оружие. Настоящая дискриминация!
Маггут все еще ковырялся в кабине.
– Ну? – резко спросил я.
– Погиб, – отозвался Зак. – Осколки попали в голову и грудь. Shit!
– Он-то хоть настоящий гремлин?
– Вроде да. Кровищи с ведро натекло!
– Забери у него карту, и сваливаем.
Коротким ударом ноги я выбил дверцу, которую перекосило, но чудом не заклинило напрочь. Под брюхом планера тяжело плескалось растительное море – не такое густое, как в джунглях, но и не соломенно-желтое и колкое, как в саванне. Что-то среднее, но наверняка кишащее змеями и ядовитыми насекомыми.
Увесистый вещмешок бухнул по ногам, когда я спрыгнул. Тотчас по телу прокатилась тупая боль – ни мышцы, ни кости еще не отошли после жесткого столкновения планера с деревом. Следом вывалился Зак. Кажется, орк чувствовал себя неплохо, хоть и хмурился, кривя толстые губы.
– А твой собственный жезл где? – спросил он.
– Конец ему, – сказал я. – Обломки там бросил. Но у меня еще поясной есть.
Мы отошли на несколько десятков метров от тлеющего планера.
– Подствольник к бою, – хмуро приказал я. – Двух файерболов должно хватить. Засадишь под брюхо, чтобы в горючие горшки попасть. Как же хорошо, что они не рванули во время падения!
Я прислушался к природным шумам, но ничего подозрительного не уловил. Разве что птицы, оправившиеся после падения планера, вновь начали замолкать, будто их что-то пугало. Зак навел жезл на далекого уже «птеродактиля» и выстрелил.
Столб огня взметнулся к небу, охватывая ближайшие пальмы и траву. Над головой взвизгнули осколки, сверху осыпались срезанные ими листья.
– И одного хватило, – проворчал Зак и криво осклабился. – Прощайте, ребята… То есть пилот.
– Мы достойно похоронили его. И этого монстра, надеюсь, тоже.
– Сувенир остался! – Зак помахал искусственной кожей с черепа гомункулуса и вновь спрятал его в самом дальнем кармашке обмундирования.
– Выброси эту гадость… Сгниет же.
– Вот еще. Эльфийские штуковины не гниют! Внукам буду показывать. Ну, что дальше?
– Будем выполнять боевую задачу.
– После всего, что произошло? Вы, русские, настоящие герои, – неодобрительно проворчал орк.
– Ну, так и есть! – согласился я. – К тому же, брат, я влип по уши. Не грохнем этого Шамана, на меня столько собак навешают, что не миновать трибунала.
Глава 4
К полудню мы отмахали по редколесью километров пятнадцать. Идти приходилось быстро, по возможности избегая открытых пространств. Во-первых, потому, что не хотелось будоражить стада антилоп – ведь любой следопыт из местных по реакции животных легко вычислит чужаков. А во-вторых, я всерьез опасался крупных тварей типа местных слонов или львов. Мало ли что взбредет в голову дикому зверю? Отстреливайся потом, попусту расходуя заряд кристаллов.
Содержимое мешка я сразу поделил на две равные части: консервы отдал орку, а снаряжение для снайперского жезла оставил себе. Было тяжело, и почти весь путь прошел в каком-то липком мареве, застилавшем глаза. Да и ладно, зато о провале задания думать было некогда.
В полдень устроили привал, выбрав крохотную полянку. С одной стороны ее прикрывал взгорок, а с другой – густое переплетение тонких лиан, утыканных колючками величиной с палец. Север, откуда могла появиться погоня, просматривался через редкую поросль.
– Как думаешь, вдвоем справимся? – спросил Зак. Пожевав вяленого мяса, он глотнул из фляжки воды, тщательно отмеряя остаток, и развалился на склоне пригорка.
– А куда нам деваться? – сказал я.
– Жалко только, связи нет. А то бы доложили обстановку по всей форме. Что теперь командование подумает?
– Ничего хорошего, – согласился я. – Вышлют еще один планер на поиски. Хотя это вряд ли, побоятся потерять и его. Отправят к месту аварии птиц-шпионов, а там одни обгорелые обломки. Ясно, все мертвые. В общем, друг, мы с тобой погибли смертью храбрых, так и напишут твоим родным и близким. А моим вообще ничего не напишут.
Было удивительно тихо, только насекомые, ничуть не боящиеся человека, в полном согласии с вековой генетикой продолжали скрипеть, пиликать и шелестеть надкрыльями. Похоже, на них жара не действовала. Дико хотелось пить, но я сдерживался и не припадал к фляге. Нам до сих пор не встретилось ни одного ручья, и кто знает, может, придется топать до самой Касаши, чтобы напиться. А это еще сорок пять километров.
Может это наивно, но я надеялся, что нам удалось сбить с толку возможных преследователей. Если даже те и заподозрили, что в катастрофе кто-то выжил, то могут подумать, будто проклятые «киафу» двинулись на запад, к своим. Размышлять о том, что где-то за ближайшим деревом крадется гоблин племени таха с боевым жезлом или духовой трубкой, не хотелось. Если такое случится, нам ничто не поможет – пристрелят так быстро, что и понять ничего не успеешь. Чтобы воевать с гоблинами в лесу и саванне, надо хотя бы поучиться этому. А кто станет готовить из «небесных повязок» настоящих диверсантов, если это противоречит политике эльфийского Совета?
За размышлениями о трудной судьбе невольного диверсанта я и не заметил, как задремал под мерное гудение каких-то жуков. Проснулся от негромкого голоса Зака – зато сразу, готовый к отражению атаки. Руки рефлекторно сжали жезл Люсьена – про карманную пукалку я и не вспоминал.
– Идем, что ли? – спросил орк. – Вроде все тихо. Хорошо бы воду найти.
* * *
На воду наткнулись часам к пяти вечера. Как я ни крепился, фляжка к этому моменту была уже пуста, а пить все равно хотелось нестерпимо. Позади лежали двадцать пять километров джунглей: заросли становились все более густыми и все менее проходимыми.
Когда между кустов блеснула змейка ручья, полузаваленного корягами и почти затянутого вездесущими шипастыми лианами, мы едва не бросились руками разгребать препятствие.
– Подожди, – опомнился я. – Там могут быть водяные змеи.
Орк замер и отодвинулся от ручья, в который уже готов был погрузить руку с пустой фляжкой.
– Что ты предлагаешь? Пугнуть их из «глаза дракона»? Или наловить трусами, чтобы сварить?
– Поясного хватит. – Я направил в переплетение слепящий луч маленького жезла. Если там и гнездились какие-то твари, поток яркого света, от которого закипала вода, должен был обескуражить их. – Теперь набирай. Или я ошибся, а ты собирался наловить змей? Тогда лучше метнуть в ручей файербол. Сразу вареные будут.
Хлеща воду маломощными вспышками, чтобы держать водных тварей в отдалении, я сухо сглатывал несуществующую слюну. Вскоре орк заполнил фляжку и тут же бросил в нее таблетку обеззараживателя. Фляжку распили на двоих. Еще две банки консервов были съедены за минуту – и пустые жестянки бесследно пропали на дне.
Еще пару километров мы шли на запад вдоль хилого потока воды, никак не в силах расстаться с ним. И все же это пришлось сделать – наш путь лежал на юг, в сторону Каса, городка, где обитал Черный Шаман.
Сопровождаемые перекличками невидимых среди ветвей обезьян, мы упорно пробирались к цели.
* * *
На ночевку решили остановиться в девять часов вечера, когда сил идти дальше совсем не осталось. Солнце спряталось за верхушками пальм, но прохлады это не принесло. Откуда-то налетели москиты, они набрасывались на нас с непонятной яростью. Неужели, кроме двух диверсантов, не у кого крови напиться? Репеллент помогал мало, его быстро и без остатка смывал пот.
Короткий ужин прошел в молчании – я прислушивался к шумам леса, страшась различить голоса хищников, орк о чем-то рассеянно размышлял.
– Ты кем на гражданке был? – спросил он вдруг, развалясь на траве и глядя в темнеющее небо. Москиты, кажется, нимало не трогали его – наверное, сказывалась кровь орков или толстая кожа.
Я не сразу сумел отвлечься от настоящего, чтобы вспомнить прошлое. Словно мне приходилось вспоминать не свою жизнь, а чью-то чужую, настолько события последних дней вытравили во мне обычные человеческие эмоции.
– Студентом, – ответил я. – В университете учился, на специальности «преподаватель иностранного языка».
– Круто, учителя богато живут. А девушка у тебя есть?
– Ага. Эльзой зовут. Я же вроде рассказывал на мэллорне?
– Ну, брат, я после тамошнего «зайчика» ни черта не помню.
– И Лолиэт забыл? И «мины-огурцы»? Тебя, кстати, и в диверсионную группу взяли потому, что ты минер-подрывник. Мне полковник Огбад так сказал.
– Да какой я подрывник? Выдумка это все для баб. – Зак смущенно хихикнул и махнул рукой. – Ты лучше скажи, каким путем можно из студентов в наемники попасть?
– Обычным, – сказал я. – Загулял, перестал учиться, вот и вышибли. Можно было, конечно, перейти на платное отделение, да у родителей денег не хотелось брать. Как только из университета документы забрал, призвали в армию. А ты как здесь оказался?
– У меня прапрадед на флоте воевал, – мечтательно ответил орк. – Не помню, то ли с японцами, то ли с русскими. И прадед во Вьетнаме. И дед где-то на Востоке, кажется в Корее. Венесуэлу с Ираком тоже гасил. Отец под винтовкой ходил на арабов с палестинцами. Пенсия у него будь здоров! Я, когда в армию завербовался, позвонил ему. Думаю, пусть порадуется старик. Он прямо прослезился от счастья. Война для орка – главное в жизни. Мне оружие нравится. Чем мощнее, тем лучше. Я хотел даже в артиллеристы податься. – Он помолчал, но я не встревал с вопросами, постепенно отключаясь. – Только это все не так просто на самом деле… У меня брат Тео есть, старший, он с наркотиками связался. Мы в Атланте живем, а там мафия очень жестокая. Он сбывал на улицах товар, а цену делал немного выше, чем у других торговцев. Совсем чуть-чуть. А разницу себе в карман складывал. Так многие делали, только у них приказ был, а у Тео такого приказа не было. Боссы об этом узнали и покалечили его. Сейчас в больнице лежит с перебитым позвоночником. Не был бы орком, умер бы…
– А ты чего? – заинтересовался я.
– Да ничего. Они и мне предлагали на них работать, чтобы лечение оплатить. Только я отказался. А здесь неплохо платят. Для таких парней, как я, в самый раз. И на жизнь остается, и на оплату лечения. Только знаешь что?
– Ну?
– Я не все время тут лямку тянуть буду. Годик послужу, потом обратно на Землю. В морскую пехоту. Оружие разное освою, приемы рукопашные, другие военные науки… Послужу, пока брат не поправится, а потом вернусь в Атланту. И тогда им всем придется худо, точно тебе говорю. Я некоторых пушеров знаю, и Тео кое-кого покажет. А там и до боссов доберусь. Куплю себе винтовку с оптическим прицелом, гранатомет, магический жезл достану, мин-лягушек да мин-огурцов – и тогда им всем конец. Хороший у меня план, а, Федор?
– План-то? – протянул я. Вялый, полусонный мозг соображал слабо, но даже в таком состоянии в замыслах орка мне виделся порядочный элемент авантюризма. – План ничего, только повяжут тебя быстро. Шмальнешь один раз в своей Атланте, тут тебя и загребут. А если убьешь кого, электрический стул обеспечен. А то и сразу повяжут, как гранатомет в гараж притащишь и соседи стукнут. У мафии на всех уровнях завязки – и в мэрии, и в бизнесе, и в правосудии. Нет, одному человеку с мафией не справиться. Это только в кино так бывает – пришел герой с пистолетом и всех врагов покрошил в капусту. Нет, Зак, лучше поменяй свой план…
Костер мы так и не решились развести, к тому же никакого сушняка или другого хвороста в джунглях не имелось. А кромсать на дрова пальму казалось глупым.
– Верно говоришь, командир, – с какой-то первобытной горечью сказал орк. – Да, мы не в кино… Damn! А знаешь, где один не справится, двое вполне смогут.
– У тебя есть крутой приятель?
– А ты? Я про тебя говорю, Федор. Давай со мной в Штаты. С языком у тебя проблем не будет, устроишься у нас в Атланте на бензоколонке. И будет у нас команда мстителей. Мы их быстро замочим, вдвоем-то. Тем более ты диверсионные курсы в ГРУ прошел. Соглашайся!
– Давай-ка спать, – проворчал я. – Придет же блажь в голову.
– А что? Бабок нарубим мафиозных, сто миллионов.
– Неохота мне с вашей мафией связываться, по правде говоря. У нас и своя есть. Ударит мне моча в голову – и с русской побороться можно, не обязательно с вашей. Наша-то, кстати, покруче будет. Все, спать! Это приказ…
* * *
Черноту, наполненную басовитым гудением, как будто кто-то распластал коротким взмахом ножа. Из прорехи выплыла вращающаяся огненная сфера и медленно надвинулась на него, обдав ядерным жаром. Он не боялся ни жара, ни холода и все-таки дернул рукой, пытаясь оттолкнуть сферу – та могла обжечь его напарников. Сфера вильнула в сторону, сжалась в ослепительную точку и стремительно нырнула вперед, впившись ему в глаз. Он вскрикнул и затрепыхался. Но не от боли, боли он тоже не чувствовал, а от боязни, что огненная капля повредит точные механизмы внутри головы.
Так, крича и дергаясь, он свалился на землю. Высота падения была приличной, и удар отозвался во всех органах и сочленениях. Замкнулись какие-то важные контакты, бывшие еще секунду назад разорванными. Он сразу же прозрел, вспомнил все, что случилось в прошлом, и все, что предстояло сделать в будущем.
Он встал, осыпаемый пеплом с горящего в кронах пальм планера.
Органы движения и действия слушались плохо. Орган зрения – тот, в который впилась раскаленная искра, – никак не желал сфокусироваться. Он попробовал позвать напарников голосом. Надежда на то, что люди уцелели там, где едва не утратил функциональность он, боевой гомункулус с кодовым именем Люсьен, практически отсутствовала. Однако попытаться следовало в любом случае. Из ротового отверстия вырвался звук, подобный визгу металла, разрезаемого фрезой. Разумеется, люди не отозвались. Тогда он медленно, по спирали двинулся вперед, обыскивая местность. Надлежало, во-первых, найти трупы (для уничтожения), во-вторых, оружие (для использования). Задача ликвидации Черного Шамана оставалась для Люсьена главной.
Он не нашел ни того, ни другого, зато наткнулся на следы. Следы принадлежали его напарникам. Двое бойцов выжили и ушли выполнять приказ. Без него.
С необходимым ему оружием.
Он задействовал все сохранившиеся органы чувств и двинулся по следу.
