Вадим Львов
Роса на Солнце
День первый. Ялта. Крым
Этот день начался для Турпала Медоева гораздо лучше, чем предыдущие три, проведенные в душной, раскаленной стальной коробке контейнеровоза «Кенгуру», пришедшего в Ялту из Трабзона. Контейнеровоз был огромный, переделанный из обычного сухогруза постройки начала пятидесятых, но вместить на грузовые нижние палубы полторы тысячи боевиков оказалось не простым делом. Надо было взять также немалый запас оружия и особенно боеприпасов и скрытно разместить все на тех же нижних палубах. Все желающие на «Кенгуру», понятное дело, не поместились, и следом плыл сухогруз «Дарданеллы», неся в чреве еще полторы тысячи бойцов. В итоге получилось и в тесноте, и в обиде. Когда три тысячи обвешанных оружием воинов Аллаха, видевших море только по телевизору и живших всю свою жизнь в горах или пустынях, запихивают на борт контейнеровоза, получается не очень хорошо, прямо скажем, скверно. Турпал с содроганием вспоминал жуткую вонь носок своих соратников, гнусный запах пота, смешанный с запахом блевотной жижи, извергаемой из желудков непобедимых федаинов во время приступов морской болезни, жесткую и неудобную трехъярусную койку, покрытую тонким матрасом.
Хуже, чем в московском КПЗ, где Турпал оказался после очередной драки с «русней» из студенческой общаги. Да, были времена. Сейчас ему казалось, что все это было в другой жизни. Сытой и сладкой. Московский вуз, где он и полсотни его земляков учились на филологов (потому, что квоты на юристов для их республики были уже исчерпаны), солидная стипендия, выплачиваемая федеральными властями, доступные русские девки и их трусливые русские ухажеры. Запуганные бабки-комендантши и даже университетские преподаватели. Стипендии на развлечения не хватало, и вскоре его дядя Хасан, владевший в Москве автосервисом и несколькими гаражами, пристроил его и пару верных друзей к «семейному бизнесу»: угонять роскошные машины. Московские жители любили хорошие тачки, а тачки, как известно, нужны настоящим мужчинам на Кавказе, а не трусливым свиньям в Москве. Сами они машины не выслеживали, их «выпасали» прикормленные дядей гаишники. Турпалу и его друзьям оставалось только дождаться сигнала от «мусоров», когда «терпила» остановится в подходящем месте, и выкинуть свинью из тачки. Предварительно как следует отлупив. Хасан почти всегда был доволен работой племянника и щедро ему платил. Упиваясь собственной крутостью и властью, Турпал был на седьмом небе от счастья. Жизнь в столице напоминала рай: русских блядей он менял каждую неделю, а парней, соседей по общежитию, заставлял бегать для него за водкой и стирать одежду и носки. И самое главное, что все терпели эти унижения безропотно. Он был волк, а они – бараны… А один волк может задрать много баранов.
Однако вскоре что-то изменилось. Эта трусливая «русня», эти бараны, рабы, ранее не смевшие поднимать головы в разговоре с вайнахами, вдруг распрямились и стали смотреть им в глаза. От природы Турпал был не глуп и сразу обратил на это внимание лидера их студенческой группировки «Кавказские волки» Зелимхана Шароева – огромного двадцатипятилетнего борца-классика с немалым, кстати, боевым опытом. Тот лишь отмахнулся, наливая себе в стакан коньяка.
– Русня – все трусы! Хуже шакалов!
Зелимхан вместе со старшими братьями прокручивал в Москве серьезные дела с крышеванием казино и наркотой и, по его же словам, тесно общался с генералами ФСБ. Через неделю после их разговора братьев Шароевых и еще пару ребят из их тейпа «нашинковали» из автоматов на автостоянке возле казино в самом центре Москвы. И никакие генералы ФСБ им не помогли. Сейчас Турпал уже понимал, откуда росли уши, но тогда все подумали на конкурентов из числа дагестанцев или азербайджанцев. Да и в общаге у русских появился свой лидер: некто Дима Малыгин откуда-то с севера. Неплохой каратист, что у русских – редкость. Он сколотил из студентов-спортсменов что-то вроде отряда самообороны и стал задирать кавказцев. Вскоре общага стала напоминать Грозный периода уличных боев. Что ни день, то драка с бейсбольными битами, ножами или самодельными пиками. Вот после такой драки Турпал и оказался в КПЗ. Пока он сидел, в Москве начался бардак. «Русня» вылезла на площади, требуя какой-то свиной свободы. Всех кавказцев, попавшихся на улице, эти свиньи пытались линчевать, так что Турпал спокойно отсиделся на нарах. Но из вуза его вышвырнули так же, как всех его земляков. Пожив одно время у дяди Хасана, он снова вышел на большую дорогу, и опять – облом. Если раньше «мусора» с радостью кушали из рук дяди Хасана то теперь они стали травить кавказцев, словно охотничьи псы раненого волка. После очередного возвращения с успешного «дела» в автосервис Хасана, их с поличным накрыл СОБР. На сей раз менты не церемонились и с ходу открыли по находящимся в автосервисе горцам огонь на поражение, едва те схватились за оружие. Хасан был безоружен и, подняв руки, опустился на колени, ожидая того, что на него наденут наручники и отправят в СИЗО, но командир спецназовцев в черной маске только махнул рукой – и дядю Хасана расстреляли в упор, не жалея патронов. Турпал спрятался в багажнике полуразобранного «бумера» и всю расправу наблюдал через узкую щель.
Потом командир гяуров хрипло приказал:
– Ищите, здесь еще один сучонок должен быть. Племянник этого! – И пнул ногой в бок тело дяди.
Турпала неожиданно спас сильнейший дождь со снегом. Не иначе, знак Аллаха. «Менты» на время потеряли бдительность, и ему удалось улизнуть, сначала ползком по грязи, за старыми покрышками, а потом через дыру в бетонном заборе.
Как думал сейчас Турпал, Аллах спас его для того, чтобы воздать отмщение неверным и смыть их кровью свой позор и малодушие, когда он прятался при убийстве своих земляков. Потом было бегство из Москвы в товарном вагоне в родной Гудермес, отряд полковника Текилова, жестокая война с «муртадами», которых поддерживали русские, чудесное спасение после разгрома отряда и гибели полковника. Три года недоучившийся филолог, словно дикий зверь, шарился с автоматом по горам, пытаясь урвать клочок добычи у таких же правоверных, которых русские оставили без куска хлеба.
Русские просто отделились от республик Северного Кавказа. Стеной. Бетонной, с наблюдательными башнями, минными полями и прочими прелестями современной фортификации. Написав на бетоне издевательские лозунги: «Хотели свободы – получайте! Аллах вам в помощь». Для охраны внешнего периметра стены наняли продажных уродов из местных и поддерживали их авиацией и артиллерией. Так и остался бы Турпал шакалить в горах, если бы не предложение одного имама хорошо подзаработать, при этом убивая «гяуров».
Так он оказался в лагере переподготовки у озера Эрчек в турецком Курдистане. Лагерей было несколько, и в каждом не менее тысячи «федаинов» со всего Кавказа и даже заграницы, упорно повышающих свою квалификацию. Поначалу они пытались проявить себя лихо, «по-горски», но турецкие, арабские и неверные инструктора в масках, то ли европейцы, то ли американцы, быстро выбили из них дух вольницы. Занятия растянулись на четыре месяца. По окончании главный инструктор лагеря палестинец Зияд Аль-Фулани, собрав всех на пыльном плацу, сообщил, что пора неверным преподать урок и зажечь пламя джихада у них в свином логове. Из личного состава «федаинов» формируются две бригады возмездия имени героев сопротивления русистам: Гелаева и Басаева. Одна из бригад отправится резать гяуров на Кавказ, а другая – помогать братьям по вере в Крыму. Турпал попал в крымскую бригаду. Поначалу расстроился, но позже командир роты, лезгин Ибрагим Бакуров, все своим подчиненным растолковал. Мол, в Крыму живут такие же русисты, как на Кавказе, только еще более отвратительные, жрущие исключительно вонючее сало и угнетающие братьев-мусульман, которые в свое время здорово помогали кавказским «федаинам», предоставляя им лечение и отдых после тяжелых боев со свинской «русней». Помочь единоверцам – дело святое. Также радовало то, что армия неверных в Крыму гораздо слабее, чем на Кавказе. Все местное мусульманское население только и ждет высадки «федаинов», чтобы присоединиться к ним. А самое главное то, что теперь они не одни. За ними – вся Европа: Германия, Франция и еще многие страны.
В порту Ялты исламская бригада имени Гелаева высадилась на пирс из своей временной морской тюрьмы ровно в 3.30 утра. На верхней палубе суетились расчеты, извлекали из контейнеров минометы, легкие ПТРК «ERYX» и польские мобильные комплексы ПВО POPRAD. Спустившись с трапа на твердую поверхность, Турпал услышал зычный голос ротного:
– Слушать меня и взводных. Сначала ломаем силовиков, потом – веселимся. Дома «гяуров» помечены крестами.
Через час тихий город стал напоминать ад. Быстро сломив сопротивление взвода «беркутов», волею судеб заночевавших в автобусах рядом с набережной Ленина, весь батальон исламской бригады при помощи уже вооруженных крымчаков начал планомерно зачищать прилегающий к порту район. Турпал к рассвету лично убил семерых. «Беркута», выползшего из расстрелянного автобуса и пытавшегося кинуть в них свето-шумовую гранату, толстого «мента», захваченного дома со всей семьей и молившего о пощаде. Двух подростков, пытавшихся вырваться на мотоцикле в сторону Массандры. И трех молодых женщин. Двух просто пристрелил, а над одной – беременной дочерью удавленного крымчаками «мента» они вдоволь поизгалялись. Показали мужскую силу. Уж больно жалобно эта овца просила ее не трогать, пожалеть ребенка. Ну ее хором и оприходовали: Турпал был шестым, а вот двадцать третьему – молодому косовару Али не повезло: у овцы в самый ответственный момент случился выкидыш. Пискнув, девка потеряла сознание и струей крови с какими-то ошметьями обдала камуфляжные штаны Али и его разгрузку. Вот смеху было… Даже взводный Руслан, и тот с удовольствием посмеялся. Взбешенный нашим смехом, Али стал пинать девку «берцами» по голове, пока черепок не треснул, обнажив содержимое. Другим не досталось, да и ладно, тут русских блядей на всех хватит.
Ближе к центру Ялты продвижение замедлилось. В городе были сосредоточены силы МВД Украины и рота горных стрелков, на подходе целый моторизованный полк из Симферополя. Как сказал ротный, пока мы чистили окрестности порта и вошли в Ялту, союзная авиация и ракеты смешали с навозом основную часть сил русистов в Крыму. Слава Аллаху! Первый раз он увидел самолеты союзников вечером этого насыщенного дня. Несколько штук: шесть или восемь бомбили позиции гяуров рядом с горной трассой на Бахчисарай. Авиация – на нашей стороне. Теперь «салоеды» за все заплатят Турпалу. Он хищно улыбнулся и подмигнул земляку Багаутдину, заправлявшему ленту в тип 67-2 на сошках.
– Слышь, брат, теперь вертолетов и штурмовиков «русни» можем не бояться… Нас прикрывают с воздуха.
За девять дней до событий. Москва. Генштаб
Генералы подготовились к встрече с политическим руководством и коллегами из смежных организаций с армейской основательностью. Все стены длинного, словно пенал, зала совещаний для высшего руководства были завешаны диаграммами, картами, таблицами, должными изображать невиданный размах работы, проделанной «мозгом армии». Хотя хватило бы одного плазменного монитора, который матово отсвечивал за спиной начальника Генштаба.
Стрелец, увидев завешанные бумагами с грифом «Совершенно секретно» стены, не смог сдержать улыбки, годы идут, но, несмотря на изменения, вояки не упускают момента пустить пыль в глаза руководству страны. Мол, весь Генштаб не ест, не спит, а графики рисует не покладая рук. Хотя любой студент за час подобное изобразит на своем компьютере. Ну да ладно, это – не самый страшный грех. Чем бы дитя в погонах ни тешилось!
Генералы и адмиралы, числом не менее двух десятков, встали, приветствуя Главковерха. Стрелец всем демократично пожал руки и, в сопровождении министра национальной обороны Седельникова и начальников специальных служб, облаченных в штатские костюмы, присел на отведенное ему место во главе огромного дубового стола, стоящего здесь со времен покойного маршала Гречко.
Основным докладчиком выступал начальник Генштаба и «протеже» Стрельца генерал армии Усольцев, выходец из танковых войск, прошедший в составе легендарного отдельного 133-го танкового батальона еще первую чеченскую кампанию. Именно благодаря ему, начштаба батальона, тогда еще майору Усольцеву, батальон нес минимальные потери, а вот мятежников буквально рвал на части. После ранения Усольцева отправили служить на Дальний Восток, и уже там он узнал о гибели комбата и тяжелых потерях в одной из танковых рот. Такая вот судьба: кому мать, а кому и мачеха. После этого карьера Усольцева не пошла на взлет, а вертикально взлетела уже при Стрельченко, в бытность его министром обороны. В отличие от большинства современных «многозвездных» генералов, делавших блестящие карьеры, не выходя из арбатских кабинетов, Усольцев прошел все ступени службы как строевые, так и штабные, и понимал, что реформа и глубокая модернизация всего военного механизма просто необходима, во избежание катастрофы и распада вооруженных сил. И никто, кроме Стрельца, как министра обороны, этого делать не хотел. Так они и стали работать вместе: боевой генерал и бизнесмен, заброшенный волею судьбы в кабинет министра обороны. Надо сказать, сработались. Армия вышла из состояния комы и развивалась, хоть и постепенно, однако – в нужном направлении. Но сколько нервов стоила Усольцеву эта модернизация и следующие за ней успехи новой русской армии. Этого не подсчитаешь! Бессонные ночи, истерики увольняемых генералов, травля ветеранских организаций, вопящих про разрушение «остатков могучей советской армии-победительницы».
Потом эта сложнейшая с точки зрения сосредоточения сил и военной логистики операция «Гуляй-поле», когда в короткие сроки пришлось развернуть против режима Турсунбаева двадцать бригад, двенадцать из которых были переброшены в последний момент. Тогда он не спал почти трое суток, держась на кофе и стимуляторах. Но все получилось даже лучше, чем ожидали все вокруг.
Теперь вот – новая операция и противник не слабее нас!
– Обратите внимание на концентрацию сухопутных войск Евросоюза в Польше, Словакии и Румынии. Здесь обозначены основные коммуникации, по которым войска перебрасываются на восток. – Усольцев провел указкой по оранжевым ниткам железных дорог, пронизывающих Европу с запада на восток вплоть до украинской границы.
– Сеть дорог, как шоссейных, так и железных, хоть и уступает подобным в Западной Европе, достаточно развита для быстрой переброски сил и средств на ТВД.
– Как вы оцениваете временны́е рамки для полного сосредоточения сил вторжения? – спросил Стрельченко.
– Восемь – десять дней. Не считая аэромобильных сил Евросоюза. Те могут быть переброшены в течение суток-двух.
– Какие силы планируют задействовать наши «ястребы толерантности»? Сухопутные и аэромобильные?
– Сухопутные силы представлены пятью бригадами от Франции, шестью бригадами от Польши, четырьмя – от Германии, по три бригады от Италии и Испании. Смешанные франко-германские и германо-голландские бригады. От Турции – части первой полевой армии, которые вместе с амфибийными силами Евросоюза планируется высаживать в Крыму. Две танковые и одна механизированная бригада, возможно участие еще одной-двух бригад. От Румынии – не менее четырех бригад. Это – первый эшелон. Во втором эшелоне точно установлено наличие двух германских бригад и одной бельгийской. Численность: более двухсот пятидесяти тысяч человек, тысяча семьсот танков, почти четыре тысячи единиц легкой бронетехники.
– Солидно!
– Да, но надо учитывать, что это все, что они могут применить. У Франции, например, на собственной территории осталась только шестая легкая бригада. Остальные силы отправлены на восток. Они делают ставку на один быстрый и точный удар. Можно сказать, блицкриг, только высокотехнологический. Типа нашей операции против Казахстана, только бо́льшими силами. Я продолжу?
– Да, конечно, господин генерал армии, продолжайте.
– Аэромобильные силы состоят из восьми бригад, куда входят как собственно аэромобильные, так и парашютно-десантные части. Их задачи сродни задачам ВДВ СССР в годы холодной войны: развернуться впереди наступающих сухопутный войск и сковать подходящие резервы противника при поддержке армейской и тактической авиации.
– Так, понятно, что там с авиацией?
– Это, пожалуй, лучшие силы Евросоюза. Налет более ста пятидесяти часов у пилотов. Это – минимальный стандарт, нам до таких результатов надо еще тянуться минимум год. Технически здесь тоже все безупречно, за исключением небольшого числа самолетов ДРЛО Е-3 «Сентри». Их всего лишь семь штук. Есть, конечно, вертолеты ДРЛО «Орхидея» и «Горизонт» на базе «Пум», но их тоже немного. Боевых самолетов только Франция отправляет более двухсот пятидесяти. Всего примут участие более шестисот боевых машин. Из них две трети – в ударном варианте. Боевых вертолетов более пятисот штук, в том числе: сто восемьдесят новейших «Тигров», остальные – ВО-105, «Газели» и прочие. Есть и наши «Ми-24» у «восточников».
– Ясно! Смотрю, ребята в Брюсселе времени зря не теряли!
– Флот Евросоюза на Черноморском направлении, выделенный в Оперативное соединение, гораздо сильнее наших морских сил в этом регионе. Там один атомный авианосец, два корабля с самолетами вертикального взлета, испанский «Хуан Карлос» и итальянский «Кавур», одна ударная АПЛ «Барракуда», пять десантных вертолетоносцев, несколько десятков фрегатов, корветов. Говоря простым языком: нам там ничего не светит. На Балтике – другое дело. Можем перебросить силы с Севера, да и крупных кораблей противника там не будет. Опять же у Балтфлота – сильные авиация и ПВО, в отличие от черноморского.
– Отлично, мать твою, просто отлично! Пока бодались с американцами, европейцы такой болт отрастили, что нам на Черном море лучше им на глаза не попадаться!
Стрелец от возмущения отбросил от себя позолоченную авторучку.
– Черноморский и Балтийские флоты создавались для поддержки сухопутных войск на приморских ТВД. Из крупных кораблей на Черном море лишь крейсер «Москва», и тот из-за избыточности ударной мощи собирались перебрасывать после ремонта на Тихий океан. Балтийский и Черноморский флот должны действовать на закрытых морских театрах. Отсюда их относительная слабость. По сравнению даже с нашими океанскими флотами: Тихоокеанским и Северным. Оперативное соединение ВМС Евросоюза заточено на проведение и поддержку амфибийных операций, опираясь на собственные силы вдали от берегов.
– Потому и такая разница в оснащении, – разъяснил Стрельцу главком ВМС адмирал флота Вяземский.
– Для усиления флота требуется перебрасывать корабли с других направлений. Срочно. Но на это уже нет времени. Не считая двух новейших корветов с Каспия. Их мы успеем перебросить! – закончил адмирал.
– Значит, наш Черноморский флот обречен? Я правильно понял?
– Если брать только флот, собственно, корабельный состав, то – да. Однозначно. Но если нам удастся сосредоточить превосходящие воздушные силы, то это уравняет наши весовые категории. Выбив морские авиагруппы союзников, мы здорово облегчим жизнь морякам. Вот у меня здесь проект приказа. – Адмирал раскрыл папку и извлек бумагу.
– О переброске на Юг ракетоносного 924-го гвардейского авиаполка. Летчики там опытные, над морем летать обучены, так что для противостояния авианосным группам в самый раз. Под прикрытием ВВС, естественно.
– А Северный флот? – резонно заметил Усольцев.
– Если северных на помощь балтийцам перебрасывать, то да, они там нужны. Значит, то, что в полку останется, перебросим обратно на север. Но мы не можем позволить противнику безнаказанно пользоваться своими авианосцами. Тогда они попросту захватят Крым и уничтожат Черноморский флот.
– Согласен! – Стрелец откинулся в кресле. – С флотом более-менее разобрались; теперь давайте разберемся с сушей. Что имеем и чего не имеем? А, Леонид Дмитриевич?
Стрельченко повернулся к главкому Сухопутных войск генералу армии Суханову, бывшему десантнику, прошедшему, пожалуй, все локальные конфликты, раздиравшие бывший СССР за последние четверть века.
– Да нам только прикажите, мы их всех поимеем, – улыбнулся Суханов.
– Если подходить к делу серьезно, то у нас с Евросоюзом паритет. Если брать все то, что до Урала. А если вместе с Сибирью и Дальним Востоком, то у нас численное превосходство, где-то на двадцать пять процентов по основным вооружениям.
– Дальний Восток мы оголять не имеем права. Это – политическое решение, – заявил Стрелец.
– Значит, у нас равенство. Но с плюсами в нашу пользу.
– Конкретнее, господин генерал, конкретнее.
– Если конкретнее, господин президент, то у нас в Европейской части страны двенадцать танковых бригад, тринадцать механизированных, десять легких, горнострелковых и десантно-штурмовых бригад, четыре войсковых бригады ПВО, шесть отдельных вертолетных полков, один полк «пластунов» и прочее. Из плюсов отмечаю: большее, чем у противника, количество беспилотных летательных аппаратов, наличие в танковых бригадах управляемого комплекса «Рефлекс», уничтожающего бронетехнику на расстоянии пяти километров, наличие в этих бригадах ударных вертолетов, наличие в вооруженных силах оперативно-тактических комплексов «Искандер», обладающих ракетами типа Р-500, бьющими на две тысячи километров, и тяжелых РСЗО типа «Ураган» и «Смерч». Здесь у нас превосходство. Из минусов: распыление сил на несколько возможных ТВД, слабые и растянутые коммуникации, нехватка средств связи и современной колесной бронетехники.
– Подтверждаю, господин президент! – присоединился начальник Генерального штаба.
– Если на Кавказе полыхнет по-настоящему, о чем имеются косвенные данные разведки и аналитиков, часть сил самого мощного Северокавказского округа окажется скованной боями и ничем не сможет помочь группировке на Украине. То же касается и четвертой армии ВВС… Тогда уже противник получает численное преимущество, хотя и небольшое.
– Кто командует объединенной группировкой Евросоюза?
– Генерал Готтлиб фон Рамелов. Военно-воздушное командование возглавил генерал Роберто Неро, а соединение флота – адмирал Паскаль Бержерон. Их личностные характеристики и досье наши психологи и разведчики подготовили. – Усольцев указал на аккуратные стопки бумаг на краю стола.
– У нас, господин президент, есть встречный план, позволяющий обеспечить распыление сил Евросоюза на еще одно направление, сковывая их резервы, а при удачном стечении обстоятельств, и полное сворачивание операции на Украине.
– Внимательно слушаю. – Стрельченко взял свою позолоченную авторучку и по привычке стал постукивать ею по разложенным бумагам.
«Вот неврастеник», – пронеслось в голове Усольцева.
– Превентивный удар по северному флангу Евросоюза из Калининградского анклава. Так называемый план «Бурьян».
– Что нам это дает, кроме дипломатических осложнений? – спросил Стрелец.
– Во-первых, наш одиннадцатый гвардейский корпус вырывается из-под обстрела на своей территории. Во-вторых, на данный момент вокруг анклава сосредоточена только одна польская механизированная дивизия «Померания» из трех бригад с задачей «нас немножко попугать». Еще три польские бригады будут переброшены только в самый последний момент для усиления «Померании». Ударив первыми, мы добьемся того, что бригады усиления будут вступать в бой с «колес», неорганизованно. Это даст нам шанс разгромить противостоящую группировку по частям. А теперь смотрим на карту. До Варшавы по прямой двести шестьдесят километров от Калининграда. И четыреста двадцать – до германской границы. Хотя, по мнению Генштаба и Главкомата сухопутных войск, наиболее перспективное направление – Варшавское. В случае успеха операции противнику будет уже не до Украины и Крыма. Придется срочно спасать Польшу от военного разгрома. Это сломает всю схему операции «Гефест», вынуждая импровизировать на ходу, причем в очень сжатые временные сроки…
– В детстве мы называли такой удар «серпом по яйцам»! – глубокомысленно заметил министр внутренних дел Сальников.
– Именно так. Только есть одна проблема, способная помешать осуществлению этого плана. Прибалтика. Они нам, как кость в горле. Ударную группу из анклава надо снабжать, гнать подкрепления морем очень сложно и долго. Опять же один корпус удержать такую территорию не сможет, а если и сможет, то противник его раздавит всей массой в течение двух-трех суток. Терять целый элитный корпус, это – слишком высокая цена. Есть предложение, после начала операции перебросить в анклав штаб двадцать второго армейского корпуса и силы Ленинградского округа, в том числе седьмую танковую бригаду, семьдесят шестую воздушно-десантную и восемьдесят четвертую механизированную из состава мобильных сил. Но перебрасывать их придется через Прибалтику, по-любому. После того как Одиннадцатый гвардейский уже ударит. А это – отдельная войсковая операция, господин президент. С военной точки зрения армии прибалтийских стран никакой угрозы не представляют, но тянуть коммуникации через две республики – это значит, подставлять их под возможные удары партизанских формирований, которые там появятся. Значит, эти коммуникации, почти четыреста километров, придется охранять! – Генерал Усольцев, наконец, замолчал и, вздохнув, продолжил: – Требуется, господин президент, политическое решение. Если дипломатам или спецслужбам удастся добиться от прибалтов разрешения пропустить наши резервы на помощь одиннадцатому корпусу без стрельбы, я гарантирую успех плана «Бурьян» и поражение Евросоюза. Причем в кратчайшие, господин президент, сроки.
– Ну и задачки вы задаете политическому руководству страны, господин генерал армии! – покачал головой Стрелец. – Будьте реалистами, требуйте невозможного. Короче, так… времени у меня – в обрез, давайте продолжим про наземную операцию непосредственно на Украине.
