Вадим Телицын
Тайны вскрытых гробниц: от Тутанхамона до Сталина
«История не должна вам казаться сонным кладбищем, по которому бродят одни только бесплотные тени. Вам нужно ворваться в старый безмолвный дворец, где она спит вечным сном, – ворваться с бою, дыша жаром схватки, не успев стереть с лица ни пыли сражения, ни засохшей крови поверженного чудовища, – и, настежь распахнув окна, наполнив дворец светом и шумом, вдохнуть собственное дыхание, юное и горячее, в оледеневшие уста спящей красавицы…»
Февр Люсьен. Бои за историю
© В. Л. Телицын, 2024
© Издательство АСТ, 2024
От автора
«Счастлив тот, кто откажется от мира раньше, чем мир откажется от него».
Надпись при входе в мавзолей Гур-Эмир
Зачастую мы окружены странными и непонятными для нас явлениями… Вокруг нас артефакты и необъяснимые загадки, чья мистическая подоплека требует не столько логического подхода, сколько веры в то, что многое в нашей жизни неподвластно науке и здравому смыслу. В этом ряду и те события, которые связаны с культом ушедших в иной мир наших предков… Особенно тех, кто в свое время вершил судьбы миллионов своих (и не только своих) соплеменников… Их имена, их жизнь, их смерть окружены не просто ореолом таинственности, а чем-то мистическим – необъяснимым (с точки зрения человеческого разума) проявлением иррационального.
Вспомним множество историй, связанных с вскрытием гробниц… Тревожа вечный сон императоров и военачальников, мыслителей и пророков, мы навлекаем на самих себя гнев предков…
Мы не задавались целью создать научный трактат. Нет. «В гораздо большей степени речь идет о попытке представить развитие… таким образом, чтобы работа исследователей… была видна прежде всего в ее внутреннем напряжении, ее драматических переплетениях, ее человеческих отношениях»[1].
Может, поэтому кому-то книга наша покажется даже «антинаучной». Но не в этом дело. Повторюсь, не все можно объяснить, прибегая к синтезу или анализу, дедукции или логике. Есть еще и так называемый «подсознательный уровень». Определение, конечно, может вызвать скептическую улыбку, но обыватель благодаря этому «уровню» и способен ответить – исключительно сам для себя – на вопросы, перед которыми наука просто бессильна.
Мы готовы предложить читателю всего несколько историй (не связанных между собой ни по смыслу, ни по хронологии), объяснений загадок которых не дал еще ни один «ученый муж». Но всякий, кто прикасался к тайне, имеет свой ответ на извечные вопросы бытия… Благочестивый урок неизбежности жизни может дать любой умерший.
Надгробная плита – своего рода «окно» или «дверь» в иной «мир», «мир» тьмы, проницаемой мысленно и непроницаемой физически.
Живые всегда стремятся заглянуть за грань мира иного, а мертвые взирают «с небес» на оставшихся на земле…
Именно опыт смерти дает каждому умершему право поучать…
А археология?
«По стенкам выработанного раскопа в последний раз прошуршали, осыпаясь, ручейки подсохшего песка. На прочных веревках со всяческой осторожностью, с великой опаской люди подняли из вскрытой могильной ямы тщательно залитый воском или алебастром, превращенный в грузный “блок” скелет.
Двадцать с лишком тысяч лет почивал он здесь, никем не тревожимый, никем не зримый, под четырехметровой толщей земли. Мускулы, кожа, хрящи – все это распалось в первые годы тления. Волосы и шерсть звериных шкур держались дольше, потом не стало и их. Только рудая охра – символ жизни, живой крови, – которой когда-то обильно было посыпано тело, постепенно окрасила обнажившиеся кости.
Теперь могила опустела. Опять, как двести веков назад, в час погребения звезды заглядывают на ее дно, – но не те, совсем не те звезды! Сами созвездия переменили свой облик за этот чудовищный срок, так что же говорить об остальном мире?! Где воздух тех дней, насыщенный дикими запахами древности? Ветер уже не приносит с собой ни горького дыма горящих на костре мамонтовых костей, ни трубных голосов косматых гигантов. Все стало другим: даже козявки и гусеницы, падающие сегодня на дно ямы, не те, что падали когда-то… А люди хотят узнать, что тогда было! Кто расскажет нам про это?
Когда из земли извлекают каменную плиту, сплошь покрытую причудливой вязью невиданных иероглифов, над ней, допрашивая ее, склоняются языковеды. Они заставляют камень сначала невнятно бормотать, потом громко кричать обо всем, что ему доверено. У найденного в руинах кинжала или бронзового топорика-кельта вырвут его тайну оружейники и металлурги. Они устроят им “очную ставку” с десятками других похожих кинжалов и кельтов. Они выпытают, из какой руды, местной или привозной, выплавлена их медь и каким именно способом. Они дознаются, где был выкован и самый клинок – тут или где-нибудь за тридевять земель.
Уголь тысячелетнего кострища назовет породы деревьев, росших здесь, когда он пылал. В руках опытного археолога становится красноречивым каждый черепок глиняного сосуда, разбитого невзначай бог весть когда, любой кремневый скребок, костяное шильце не более спички толщиной. Мертвые вещи начинают говорить, выдавая тайны прошлого. Так может ли быть, чтобы самой немой из этих вещей оказалось вдруг именно то, что некогда было живым? Этот костяк нашего предка, этот могучий череп, хранивший некогда живой и деятельный человеческий мозг, – неужто именно он бессилен поведать, кем он был когда-то?
Нет, это не так. Останки предков вовсе не немы. Надо только заставить их говорить; надо уметь их слушать»[2].
Только заставить их говорить, уметь их слушать…
Гробница Тутанхамона
«Могилы – дело святое: они внушают благоговение и часто поддерживают человека в добрых намерениях».
Ф. Купер
Говард Картер, его ближайший помощник Каллендер и рабочий-египтянин открывают дверцы ковчега Тутанхамона. Фотография Гарри Бертона из архива The New York Times. 1924
Еще в XIX столетии, при расшифровке древнеегипетских текстов, исследователи пришли к убеждению о том, что египтяне с древнейших времен накладывали специальные, только им известные (и непонятные до сих пор) заклятья на гробницы фараонов. «Пришли» и благополучно забыли.
А вспомнили об этом только после открытия гробницы Тутанхамона…[3] в 1922 году. Это была единственная гробница в так называемой Долине царей, найденная почти в первозданном виде (или так только казалось тем, кто первым вошел под ее своды).
Гробница египетского фараона была не разграблена и просто переполнена драгоценностями, возраст которых насчитывал даже не столетия, а тысячелетия… Это и сыграло главную роль в том, что незначительный – как историческая фигура – фараон стал в наши дни одним из самых известных в пополнении наших знаний о Древнем Египте. Даже открывший его гробницу британский археолог Говард Картер[4] был уверен в том, что единственным значимым событием жизни Тутанхамона явились смерть и погребение.
В первой же комнате гробницы были обнаружены трон и кресла, покрытые искуснейшими вставками из золота, серебра, самоцветов и слоновой кости; кровати, покрытые тончайшей золотой фольгой. В соседней комнате хранились золотые колесницы, луки и колчан со стрелами. В третьей комнате исследователей ждали огромные ларцы с царской одеждой и украшениями, а также красивейшие каменные сосуды для вина (они, конечно, были пустыми).
В следующих залах хранились изумительные по своей красоте произведения древнеегипетского искусства…
…Мумия фараона была обнаружена нетронутой и заключенной в три саркофага. Первый саркофаг был из позолоченного дерева, второй – также, но еще с вкраплениями стеклянной блестящей массы, а третий – из цельного золота.
Высота саркофага составила почти два метра, вес – двести килограммов (чистое золото).
Саркофаг Тутанхамона не просто ценная вещь, это настоящий шедевр ювелирного искусства, инкрустированный бирюзой, ляпис-лазурью и сердоликом. Многих искателей-расхитителей, естественно, интересовало не произведение искусства, а то, что саркофаг из чистого золота; все остальное – поэзия, не имеющая ничего общего с прозой жизни.
Внутри саркофага лежал аккуратный и скромный веночек из сухих цветов, уложенный руками безутешной вдовы фараона.
Мумия Тутанхамона была извлечена из саркофага и детально обследована. Рост фараона был не более 163–165 сантиметров. Череп – широкий, с удлиненной макушкой и оттянутой назад затылочной частью, что свойственно всем членам его семьи. На момент смерти Тутанхамону было от 18 до 20 лет.
Рентгеновские снимки свидетельствовали о «сенсации»: у самого основания черепа фараона ясно просматривалось отверстие. Появились предположения, что Тутанхамон погиб от удара по голове острым предметом. Убийство?
В 2005 году исследователями была проведена компьютерная томография, опровергнувшая эти подозрения и дающая основания предполагать, что юный фараон скончался от инфекции, возникшей из-за неизлеченного перелома ноги. А проломленный череп – неаккуратность людей, бальзамировавших тело фараона Тутанхамона.
В 2010-х годах итальянские ученые выдвинули еще одну гипотезу, предположив, что Тутанхамон умер от заражения крови, произошедшего в результате полученной травмы колена.
У дверей царской усыпальницы стояли две статуи черных стражей с позолоченными головами. По всем признакам, в гробнице уже кто-то был, сокровища были переворошены, но, вероятно, ничего так и не было унесено за пределы пирамиды. Что случилось с грабителями и грабители ли тут были, остается загадкой, ведь с момента проникновения прошло несколько тысяч лет.
Обратим внимание на надпись, что начертана на усыпальнице древнего египтянина: «Смерть быстрыми шагами настигает того, кто нарушает покой фараонов».
И эта надпись звучала как проклятие фараона…
Справедливости ради надо сказать, что «проклятие» шло не только от одного Тутанхамона. «Проклятие» передавалось через огромное количество артефактов, обнаруженных в Египте, причем как в гробницах, так и вне их стен.
Вот несколько историй.
Врач Ост-Индской компании Б. Гендерсон похитил в Фивах в 1805 году две мумии. Ровно через год сошел с ума, из больницы так и не вышел. Его жена от горя покончила жизнь самоубийством, дети оказались на улице.
Один из французских генералов, участвовавших в Египетском походе Наполеона Бонапарта, пытался вывезти из Долины царей несколько украшений и маленьких скульптур. Сердечный удар хватил его прямо на трапе корабля, отплывавшего из Египта во Францию… А генералу едва исполнилось 30 лет…
Скандинавский коллекционер Ф. Лидман во время путешествий (вторая половина XIX столетия) по Египту скупил огромное количество награбленных из гробниц фараонов предметов. Коллекция погибла во время пожара на одном из портовых складов в Константинополе в ожидании отправления в Западную Европу.
Участвовал в раскопках пирамиды и русский археолог-любитель Василий Павлович Красовский. Все египетские рабочие (более тридцати человек), помогавшие ему, умерли в течение последующих трех лет. Погиб в автомобильной катастрофе (в Берлине) его коллега англичанин Кокрофт. А считался едва ли не асом автомобильной езды… Сам Красовский умер в 1914 году, перед самым началом Первой мировой войны. После смерти остались несколько тетрадей его дневников, в которых Василий Павлович писал о мучениях, разрывающих его душу, о переживаниях, связанных с последствиями вскрытия гробниц фараонов.
Предположительно смерть Красовского и рабочих была последствием лучевой болезни, развившейся из-за того, что пирамида, как оказалось, сложена из радиоактивного гранита. Возможно, автокатастрофа Кокрофта просто опередила его неминуе-мую смерть от лучевой болезни[5]. А может, все и наоборот. Месть фараонов настигла их тогда и там, где они не ожидали.
* * *
Но вернемся ко времени раскопок гробницы Тутанхамона. Руководил ими английский археолог Говард Картер, человек талантливый и амбициозный, которому все удавалось и все было под силу. Изысканиями в Египте он сделал себе имя.
Вот что писал об этом известный искатель ответов на загадки истории Николай Непомнящий, создавший, по сути, хронику экспедиции Г. Картера, а также хронику жизни главных участников вскрытия гробницы Тутанхамона:
«Итак – лорд Карнарвон. Он родился в 1866 году в знатной семье, молодые годы провел в родовом имении родителей Хайклире. Позже, в колледже Святой Троицы (Кембридж), стал известен как отличный наездник и любитель ядовитых змей и гоночных автомобилей.
Получив после смерти отца приличное наследство, Карнарвон едва не погиб в автомобильной аварии, произошедшей в Германии. Карнарвон на огромной скорости, спеша к жене, не справился с управлением. Машина перевернулась, лорд получил серьезные травмы ног, рук, были повреждены из-за сломанных ребер оба легких.
Карнарвон перенес несколько операций, но так до конца и не поправил своего здоровья. Особенно докучали лорду пострадавшие легкие. Ему было трудно дышать, особенно зимой в Англии, и в холодные месяцы, начиная с 1903 года, он стал уезжать в Египет, где у него пробудился интерес к археологии. Он познакомился с тогдашним директором Каирского музея сэром Гастоном Масперо. А последний свел его с археологом Говардом Картером, жившим в Египте с 1890 года. Ему удалось получить специальность рисовальщика, но денег это не приносило. Решив испытать счастье на ином поприще, он обратился к археологии. Занимая должность инспектора службы древностей в Верхнем Египте, Картер уже обнаружил два захоронения в Долине царей к западу от Луксора и предложил своему новому знакомому осуществить экспедицию. Спустя несколько лет Картер с Карнарвоном издали книгу “Пять лет исследований в Фивах”. И на этом не остановились. Картер знал, что во время сезона 1907–1908 годов в Долине царей был обнаружен клад глиняных кувшинов с похоронным имуществом, а также захоронение с остатками деревянного ящика с золотыми пластинками с именем фараона.
Картер, получив разрешение от египетского правительства, готов был начать экспедицию и новые раскопки, а Карнарвон – их финансировать. Но работу прервала Первая мировая война… Археологические изыскания в Долине царей возобновились только в 1919 году. На поверхности появилось огромное количество самых различных предметов, но все они не представляли большого интереса. К весне 1922 года Карнарвон был уже готов остановить работы. Картер решил сделать еще одну попытку, там, где приметил остатки фундамента – огромные каменные глыбы. Такое скопление было верным признаком захоронения.
На календаре октябрь 1922 года.
28 октября Картер уезжает в Луксор – нанимать команду подсобных рабочих, 30 человек, уже участвовавших в подобных раскопках.
1 ноября. Картер начинает раскопки. Он копает в юго-западном направлении, и траншея идет прямо под основание каменных глыб.
4 ноября. Картера будит один из рабочих: “Сэр, мы наткнулись на ступени, спускающиеся под скалу…”
5 ноября. После обеда расчищают еще четыре ступени, которые ведут к могиле, расположенной глубоко в скале.
К вечеру добавились еще двенадцать ступеней. Появляются каменные двери, печати на которых изображают шакала и девять стилизованных пленников. Это печать Города мертвых в Долине царей. Могила нетронута!
6 ноября. Картер отсылает телеграмму лорду Карнарвону в Англию: “Могила с нетронутыми печатями! Вскроем с вашим прибытием. Мои поздравления”.
8 ноября. Карнарвон отвечает: “Ждите в Александрии 20-го”.
23 ноября. Лорд Карнарвон прибывает в Луксор с дочерью, леди Эвелин Герберт.
24 ноября. Вход в могилу полностью очищен и взят под охрану взводом египетских солдат.
25 ноября. Печати сфотографированы и сняты. Открывается проход, ведущий вниз. Разбитые глиняные сосуды лежат вперемешку со строительным мусором. Такое ощущение, что могилу сначала разгромили, а потом вновь опечатали.
26 ноября. В девяти метрах от первых ворот рабочие натыкаются на следующую дверь. Кроме обычных печатей здесь еще и личные – Тутанхамона, с его подписью.
Первая комната заполнена красивыми и драгоценными предметами. Это только прихожая, так как ни гроба, ни мумии здесь нет.
В течение недели Картер переписывал первые находки. Но сезон работ заканчивался, Картеру пришлось заделать проход, выставить охрану и круглосуточное дежурство. Но этого показалось мало, Картер заказал в Каире мощную металлическую дверь. В конце концов вход еще был завален строительным мусором.
4 декабря Карнарвон с дочерью уехали в Англию, рассчитывая вернуться в Египет в феврале будущего года.
Декабрь 1922 – январь 1923 года. Картер ищет по всей Европе и Северной Америке опытных специалистов, чья помощь будет важна во время следующего археологического сезона. Нью-йоркский музей Метрополитен послал ему фотомастера Гарри Бертона и двух художников – Холла и Хаузера, а также археолога Артура Мейса. Дал согласие сотрудничать специалист по иероглифике Алан Гардинер[6]. Вызвался помочь эксперт-химик Альфред Лукас.
Карнарвон представил лондонской “Таймс” единственное право освещать продолжение раскопок.
17 февраля 1923 года археологи готовились войти в главную комнату – усыпальницу Тутанхамона.
Присутствовали: лорд Карнарвон и его дочь леди Эвелин Герберт, министр общественных работ Г. Е. Абд-эль-Халим, генеральный директор департамента древностей Верхнего Египта Пьер Лакау, инженер-строитель сэр Уильям Гарстин, сэр Чарльз Каст, куратор египетского отдела музея Метрополитен мистер Литто, профессор Джеймс Брестед, доктор Алан Гардинер, американский египтолог Херберт Уинлок, Мервин Герберт, Ричард Бетелл, шеф-инспектор Департамента древностей Энгельбах, губернатор провинции Бен Фахми, командующий египетской армией Сирдар (он же лорд Китчнер), ассистенты Г. Картера – Астор, Бурэр и Каллендер, Альфред Лукас, Артур Мейс, а также представитель египетского правительственного пресс-бюро и члены его команды.
В подземелье провели свет. Карнарвон и Мейс, стоя на специальной платформе около дверей, принимали от Картера камни, которые он отбивал с помощью молотка и зубила.
Когда в стене появилась дыра размером с человеческую голову, Картер просунул в отверстие фонарь. Заблестело золото – повсюду, куда ни падал луч… Все ахнули!..
Сам Картер вспоминал, что “сдвинув несколько глыб, мы открыли тайну “стены из золота”. Мы были у входа в усыпальницу царя, а то, что преграждало нам путь, оказалось не чем иным, как огромной позолоченной ракой, призванной защищать сам саркофаг. Если бы хоть один камень упал внутрь, мы бы нанесли непоправимый вред раке, так что дальше мы работали со всевозможными предосторожностями. Два часа напряженного труда понадобилось для расчистки пути от блоков”.
Наконец готово достаточно большое отверстие, Картер пролез в главную комнату. За ним последовали Карнарвон и Лакау.
И снова Г. Картер: “Без сомнения, перед нами была погребальная камера, а рака оказалась такой большой, что занимала всю площадь, и всего два фута отделяли ее от стен по четырем сторонам, а крышка ее почти упиралась в сводчатый потолок камеры”.
Добрались ли сюда воры? Вот что больше всего волновало Картера:
“Здесь, в восточной части, была большая запертая дверь, за ней оказалась другая рака, а потом снова двери на болтах, а на них – печать”.
Без сомнения, грабители сюда не добрались. То, что находилось за этими дверями, не видел никто со времени кончины фараона.
“Помню, мы даже не захотели снимать эту печать, чувствуя на себе некое давление, когда мы открыли дверь, возможно, оно исходило от тканевого покрова с золотыми розетками. Мы чувствовали присутствие мертвого царя и должны были выказать ему почтение. Осторожно, тихо мы снова прикрыли огромные двери…”».
Далее все известно и все описано.
Но… все успехи экспедиции были перечеркнуты необъяснимыми смертями всех участников той знаменитой группы археологов.
Стоит напомнить о первом, что обнаружили в гробнице, – почти истлевшем теле мужчины – оставшегося безвестным расхитителя гробниц. Рука умершего чуть-чуть не дотягивалась до мумии фараона, а смерть наступила из-за падения на грабителя огромного камня.
В 1923 году умер лорд Джордж Карнарвон[7], который участвовал в раскопках (и, главное, спонсировал экспедицию, и не только эту). Кстати, накануне вскрытия гробницы Тутанхамона лорд получил телеграмму от слывшего ясновидящим графа Хеймона, который предупреждал Карнарвона о смертельной опасности, подстерегавшей тех, кто вторгается в усыпальницу вопреки существующему «проклятию фараонов». Погибла и жена лорда[8], а также его брат Обри Герберт (официально от заражения крови).
В мае 1923 года от пневмонии умер побывавший в гробнице Тутанхамона один из спонсоров экспедиции Джордж Гоулд. Смерть настигла (январь 1924 года) и доктора, который делал мумии рентген, сэра Арчибальда Дугласа-Рейда (снимки были проявлены гораздо позднее).
Вместе с Говардом Картером в раскопках участвовал археолог Артур Мейс; внешне собранный и уравновешенный, он совершил (апрель 1928 года) самоубийство, отравившись мышьяком. По другим сведениям, приняв дозу снотворного, впал в кому и умер, не приходя в сознание, в каирской гостинице. Кстати, в том же каирском отеле умер и лорд Карнарвон.
Мистер Стоквелл, купивший саркофаг, погиб при очень странных и загадочных обстоятельствах: сел в собственную машину и попытался ее завести, однако авто неожиданно вспыхнуло; Стоквелл выбраться уже не смог, так как заклинило дверь.
Судно, на котором плыли останки фараона, столкнулось с другим судном и получило серьезные повреждения. Мумия едва не скрылась под волнами Средиземного моря, но повезло – морской транспорт удержался на плаву. Но молодая секретарша Стоквелла, сопровождавшая саркофаг, утонула.
В Каире скончался от инфаркта профессор-египтолог Гюнтер Майнц, после того как он приобрел статую бога Осириса из коллекции, находящейся в гробнице.
В 1929 году умер – неожиданно для всех – секретарь Картера Ричард Бартель, отец Р. Бартеля.
В марте 1930 году 78-летний лорд Вестберн почему-то выбросился из окна лондонской квартиры, расположенной на седьмом этаже жилого дома, и разбился (об этом сообщила газета «Трибьюн»). Вердикт следствия: «Умер в результате психического расстройства». Но: «Окно, из которого выпал лорд Вестберн, находилось на седьмом этаже на высоте приблизительно 22 метров. Для того чтобы выбраться из него, престарелому лорду требовалось забраться на подоконник шириной 60 сантиметров. Затем ему предстояло преодолеть еще один подоконник шириной 25 сантимет-ров, за которым следовали водосточный желоб в 75 сантиметров и парапет толщиной 35 сантиметров. Итого 1 метр 95 сантиметров. И нас просят поверить, что через пятнадцать минут после того, как сиделка вышла из комнаты, получив указание вернуться через час, сонный лорд Вестберн, который, кстати, только-только выпил стаканчик ячменного отвара и сказал, что проспит еще минут сорок пять, так вот, этот полусонный старик внезапно решил встать с кровати, передвинул умывальник и бросился в окно, при этом каким-то образом перелетев через преграду шириной почти два метра!»
«Страх объял археологические круги Англии» – таким заголовком украсились многие британские газеты… Поскольку загадочные смерти продолжались.
Египтолог Артур Вейгалл умер от «неизвестного вида лихорадки» (так сказано в акте патологоанатома).
Еще одной известной жертвой «проклятия фараонов» считается египетский археолог М. З. Гонейм[9], который в 1952–1954 годах вскрыл и исследовал пирамиду фараона Сехемхета[10], наследника и сына Джосера – первого строителя пирамид[11]. При расчистке подземного хода обвалился один из каменных блоков потолка, похоронив под собой рабочего. А в 1959 году и сам М. З. Гонейм трагически погиб (бросился в Нил). Одни считали, что он «запутался в финансовых вопросах», другие – что ему мстят духи египетских пирамид, духи, выпущенные «на волю». Сам же М. З. Гонейм очень тонко намекал: «Но кто может ожидать что-либо определенное, когда имеет дело с памятниками Древнего Египта? Они были хитрым народом, эти древние египтяне, хитрым и опытным в искусстве разочаровывать и обманывать других»[12].
К 1929 году скоропостижно скончались 22 человека, 13 из которых принимали непосредственное участие в открытии захоронения. Кроме уже упомянутых, ушли из жизни Уинлок, Гарри Девис, Ханкнесс и Дуглас Дерри, ассистенты Астор и Каллендер.
«Смерть быстрыми шагами настигает того, кто нарушает покой фараонов»… Что же означают эти слова? Проклятье? Может ли человек, пусть божественного происхождения, оказывать воздействие на жизни? Может, люди Древнего Египта владели тайнами, которые унесли с собой в могилу? А может, были какие-то вирусы, сохранявшие свою силу на протяжении тысячелетий, с помощью которых фараоны охраняли себя от прикосновения простых смертных? А может быть, это было излучение редких элементов, о которых знали египетские правители и умели с их помощью защищать свои усыпальницы?
Или же это просто элементарная цепь поразительных, хотя и совершенно чудовищных совпадений?!
Немецкий писатель Ф. Ванденберг проследил жизненный путь археологов[13]: у них было мало общего в жизни, за исключением страсти к работе. Дело не в различных теориях, которых они придерживались, а в характерах и личных качествах. Некоторые немецкие археологи вообще отрицали проклятие фараонов, другие отказывались даже ступать на порог усыпальницы. Когда у одного из них спросили, чего он боится при этом, он ответил – Бога.
Упомянутый нами выше Н. Н. Непомнящий считает, что «здесь напрашивается логический вывод. Если проклятие не уникально и связано не только с открытием могилы Тутанхамона, то многие археологи должны были умереть необычной смертью еще до того, как была вскрыта царская усыпальница! Библиотеки и архивы хранят детальные описания открытий и теорий, но в них почти ничего нет о частной жизни искателей приключений и исследователей, которые делали эти открытия и выдвигали теории». Ф. Ванденберг пошел по этому трудному пути, и его ждало потрясающее открытие: проклятие фараонов имело место и раньше – десятилетия и столетия назад! И всегда оно касалось тех, кто долго жил в Египте и был причастен к археологии… И виновны во всем жрецы, обладавшие знаниями и о медицине, а значит – о тайных ядах и вирусах.
Жречество в Египте было окутано тайнами и мифами. Жрецы обладали знаниями, о которых не подозревали простые смертные. И знания эти – в основном медицинского характера – были зафиксированы письменно в семи основных папирусах.
Самый большой и известный – папирус Эберса, датированный началом Нового царства (108 страниц).
Так называемый «Берлинский папирус» (24 страницы) создан в конце Нового царства.
Папирусы Эдвина Смита и Херста (22 и 17 страниц соответственно) относятся к 1550 году до нашей эры.
Папирусы Кахуна A и B – к 1900 году до нашей эры: A – образчик специальной литературы по гинекологии, B – ветеринарный справочник.
«Лондонский папирус» (18 страниц) эпохи Тутанхамона содержит фармацевтические рецепты и магические заклинания на тему материнства и детства.
Но мы не располагаем документами, дающими представление о том, как и где готовили врачей, т. к. образование в Древнем Египте было уделом узкого круга избранных.
Но все же вернемся к экспедиции Г. Картера и загадочным смертям.
3 ноября 1963 года физик и биолог Каирского университета Эзеддин Таха заявил, что он открыл тайну проклятия гробниц фараонов. На протяжении незначительного времени Таха обследовал археологов, заключив, что многие страдают от грибка, который вызывает сильное воспаление респираторной системы. Это так называемая «коптская чесотка», принимающая формы стесненного дыхания и кожного раздражения. Таха обосновал существование серии опасных болезнетворных агентов, среди которых Aspergillus niger, выживший в гробницах. Таха считал, что его открытие раз и навсегда прекратит пересуды о «проклятии гробниц», так как «антибиотики могут вполне с ними справиться».
Профессор обещал продолжить работу, но… на пустынной дороге между Суэцем и Каиром его машина, выехав на встречную полосу, столкнулась с грузовиком. Э. Таха и два его спутника погибли на месте. Пострадал и водитель грузовика. Вскрытие тела Тахи показало, что Таха потерял контроль за управлением машиной из-за сердечного приступа.
В октябре 1956 года южноафриканский геолог Джон Уайлз обследовал пещеры в горах Родезии с целью изучить экскременты летучих мышей на предмет их использования как гуано птичьих базаров. Через несколько дней после возвращения домой Уайлз почувствовал недомогание, боль в мышцах. Медосмотр показал пневмонию и плеврит. Геолога поместили в госпиталь Джоффри в Порт-Элизабет. Главный врач госпиталя доктор Дин вспомнил о том, что американские врачи столкнулись с подобным случаем в пещерах инков. Дин отправил анализ крови Уайлза в США. Ответ подтвердил ту же болезнь – гистоплазмоз[14].
Уайлза удалось спасти. Но доктор Дин задался вопросом о том, нет ли связи этого случая с проклятием гробниц?
Н. Н. Непомнящий считает, что в усыпальницах фараонов реально существование смертельных ядов, таких древних, как сама египетская история… Фараон Манес «выращивал ядовитые растения в 3000 г. до н. э. и знал, как они действуют. К сожалению, их ботаническая принадлежность сомнительна». Опиум, болиголов, белена, мышьяк, аконит «применялись повсеместно, причем пять миллиграммов аконита уже составляли смертельную дозу. Известна была также синильная кислота, применявшаяся для мазей в Древней Греции. Сократ умер, выпив болиголова (ядовитый алкалоид кониин). Медея убивала своих соперников колхицином. А Митридат, царь Малой Азии, живший в постоянном страхе, что его отравят, принимал ежедневно малые дозы ядов, чтобы выработать невосприимчивость к ним (ее так и назвали в его честь – митридатизм). Клеопатра была настоящим экспертом в области токсикологии. Она постоянно опробовала яды на рабах. Известно, что Марк Антоний боялся этого ее искусства и ел только после раба-тестера.
У римских властителей – Калигулы, Клавдия, Нерона, Каракаллы – имелись большие коллекции ядов, у последнего был даже особый придворный изготовитель ядов – Сепроний Руф».
И египтяне не отказывались от использования ядов скорпиона, зная противоядие – мед и экскременты гиппопотама. Яд паука рода Lathrodectus парализовал центральную нервную систему. Яды змей в гробницах, куда не проникают ультрафиолетовые лучи, держатся долго и тысячелетиями не теряют своих коварных свойств.
Египтяне больше всего боялись «ядов смерти», появлявшихся при разложении тела умершего. Вопрос в другом: сохранялся ли этот яд на протяжении трех-четырех тысячелетий? Гробницы фараонов, по сути, были идеальным местом для размножения бактерий.