Вадим Витальевич Тарасенко
Волк с планеты Земля
Неудивительно, что рейтинг О'Ролли Норка – Президента Содружества Свободных Планет стремительно покатился вниз. А его попытки помириться с челами лишь ускорили это падение. С учетом предстоящих очередных выборов Президента через полгода, это уже было не падение, а катастрофа. И катастрофа не только Президента Норка и не столько его. Короля играет свита, Президента – окружение, его соратники и креатуры. Плох Президент – плохое окружение. Это аксиома. Если не Президент поменяет такое окружение, то его поменяет…следующий Президент. И это тоже аксиома. И хорошо, если просто поменяет. Если Президентом Содружества будет Харк, он одним увольнением не ограничиться.
– Это будет не просто, – усилием воли Сарб отогнал от себя невеселые мысли.
– Другого выхода нет. Завтра я свое предложение доложу Президенту. И я хочу, чтобы ты, Локки, поддержал меня.
Взгляды собеседников встретились.
– Я тебя поддержу, – наконец проговорил директор Службы Государственной безопасности. – Но я повторяю, Эльдурас так просто не возьмешь – челы отлично понимают его важность для нас. План освобождения Эльдураса должен быть поистине блестящим, иначе Норк с нами не согласиться. После всех этих поражений он и от падающего листа дрожит. Боится, что тот ему голову расшибет.
– Я это понимаю. Поэтому и прошу твоей поддержки. Ты должен убедить Президента, что сможешь вскрыть дислокацию сил челов у Эльдураса. Тогда мы вынырнем из гипера там, где нас никто не ждет. А это, как ты понимаешь, половина успеха.
– Так вскрыть или убедить, что вскрою? – Сарб чуть шевельнул уголками губ в улыбке. – Допустим, что я не сумею узнать дислокацию флота челов или недостаточно ее узнаю, или проглочу дезу, и наш флот потерпит поражение, что тогда?
Свил несколько раз открывал и закрывал рот, не в силах подобрать нужные слова для убеждения своего собеседника.
Глядя на эту мимику Верховного Адмирала Сарб уже улыбнулся в открытую, широко.
– А я скажу, что тогда будет. Тогда единственным виновником всех неудач кроков признают меня, бригадного генерала, директора Службы Государственной безопасности О'Локки Сарба. А я не хочу, чтобы ко всем моим титулам добавился еще один – дрох отпущения.
– Но генерал Сарб, – Свил в раздражении вновь перешел на официальный тон, – в конце концов, разведка сил челов – это Ваша прямая обязанность.
– Верховный Адмирал Свил, я хорошо помню свои обязанности и я буду их выполнять. Также как и Вы должны выполнять свои обязанности – успешно воевать с челами!
– На основе достоверных разведданных!
– Они у Вас будут! Достоверные! Но полные или не полные – я этого сказать не могу.
– И это Вы называете выполнением своих обязанностей?!
– Послушайте, Верховный Адмирал! Когда челы захватили Эльдурас, у них была далеко не полная дислокация наших сил. Да, не полная, – видя, что Свил что-то хочет возразить, рявкнул бригадный генерал. – Если бы она была полная, они бы не нарвались своим резервом на наше соединение легких крейсеров. И еще неизвестно, чем бы закончилось сражение, если бы Адмирал Второго Флота Горб был чуть порасторопней! Подбирать и учить своих командиров нужно, Свил, а не требовать полные разведданные.
– Жаль, что мы не нашли взаимопонимания, – Верховный Адмирал поднялся с кресла, – но я все равно завтра буду разговаривать с Президентом и предлагать ему санкционировать разработку операции по освобождению Эльдураса.
– Что ж, я выскажу господину Президенту те же соображения, что и Вам. До свидания, господин Свил.
– До свидания, господин Сарб.
«Сам сказал, что надо что-то делать, а не болтать и сам же не выполняю сказанное», – директор Службы Государственной безопасности, недовольно поджав губы смотрел на захлопнувшуюся за Верховным Адмиралом дверь кабинета. – А если у Свила получиться освободить Эльдурей? Что тогда? Этот же чванливый боров меня тогда съест и не подавится. И наверняка на мой пост пропихнет своего человека. Норк ему после такой победы не откажет. Да нет, не получится у Свила. Для этого надо иметь ум и мужество как у моего предка, легендарного А'Красса Сарба, – хозяин кабинета встал и подошел к одной из картин, висящих на стене.
Картина была посвящена знаменитой битве при Хантеи и также незатейливо и называлась «Битва при Хантеи». В ней Объединенный Флот кроков под командованием Верховного Адмирала А'Красса Сарба в труднейшем сражении сумел разгромить флот челов. Исход битвы был предрешен после фантастического, смертельно опасного маневра флагманского крейсера «Великий прорыв». А'Красс Сарб на нем осуществил облет Хантеи на предельно малой высоте на первой космической скорости! Челы такого явно не ожидали. Компьютеры их противокосмической обороны к такому маневру были не готовы, и не смогли точно навести на крейсер свои лазеры. Раскаленным метеором «Великий прорыв» пронесся на километровой высоте около двадцати тысяч километров. Жадное пламя слизывало броню, срывались и падали вниз защитные экраны, выли на последнем издыхании насосы системы охлаждения, от термонапряжений в отсеках звездолета так скрежетало, будто по души кроков явилось само олицетворение зла – Натрак. Гравитационное поле планеты, словно праща, крутануло боевой крейсер на пол-оборота и вновь вышвырнуло в космос. Обугленный, ослепший из-за выгорания всех видеокамер внешнего обзора «Великий прорыв», словно легендарная Ароса, возродившаяся из огня, предстал перед флагманским крейсером челов. А'Красс Сарб наводил лазерные пушки главного калибра визуально, через уцелевший небольшой иллюминатор на носу «Великиго прорыва». Пятьсот мегаватт главного калибра с расстояния всего в сто километров буквально сожгли крейсер челов. Деморализованный такой неожиданной потерей, вражеский флот обратился бегство.
На картине был изображен кульминационный момент этого сражения – А'Красс Сарб с пылающим от ярости, перекошенным экстазом боя лицом держит руку на кнопке управления главным калибром. А в иллюминаторе виден пылающий звездолет челов.
«Стоп. Так я что не хочу, чтобы был освобожден Эльдурей? Я что предатель своей цивилизации? – директор Службы Государственной безопасности еще раз взглянул на знаменитого своего прадеда, – нет, я не предатель. Я хочу, чтобы Эльдурей был снова наш….Вот только, чтобы заслуга в этом была моя, а не этого Свила. И как же это сделать?»
Сарб отошел от картины, медленно пересек кабинет и остановился около хурнума. Небольшое дерево было искусно установлено в кабинете и создавалось впечатление, будто оно растет просто из пола.
«Так как же это сделать? – директор Службы Государственной безопасности погладил рукой шероховатый ствол и по давней привычке, когда нужно было обдумать какую-то сложную проблему, прислонился лбом к дереву.
Бригадный генерал в глубине души верил в древнюю легенду небольшого народца, безжалостно покоренного кроками столетие назад – это дерево наделяет мудростью всякого, кто к нему прикоснется.
Вскрыть полностью дислокацию человского флота, узнать систему барражирования, выведать схему расстановки датчиков контроля целостности пространства, отслеживающих выход звездолета из гиперпространства, было нереально. И директор Службы Государственной безопасности это отлично понимал. Одной технической разведкой этого не добудешь. Нужна агентурная разведка. И агент должен быть из высших эшелонов власти челов. А этого быть не могло. Не могло по определению.
Кроки и челы ненавидели друг друга. Причем ненавидели не за какие-то обиды, нанесенные этими цивилизациями друг другу. Причина ненависти была глубже. Это даже была не физиологическая ненависть. Еще глубже! Это чувство базировалось на генетическом уровне. У челов спираль ДНК была закручена влево, а у кроков вправо. И такое, казалось бы, незначительное отличие воздвигло непробиваемую стену отчуждения между двумя цивилизациями.
«Хороший чел, это мертвый чел», – говорили у кроков. «Хороший крок, это мертвый крок», – возвращали «любезность» челы.
Поэтому сама мысль о шпионаже в пользу другой, ненавистной цивилизации была противна и челам, и крокам. Да, попадались отдельные челы, которые соглашались на сотрудничество с кроками, также встречались кроки, шпионившие для челов. Но всегда, исключений не было, в конце концов оказывалось, что это люди психически нездоровы. Их и разоблачали, в основном, когда те уж слишком неадекватно себя начинали вести – сотрудничество с ненавистным врагом ускоряла течение психического заболевания. Человек становился раздражительным, грубил всем подряд, затем начинал швырять в окружающих различные предметы или нести всякую чушь. Если Служба Безопасности не успевала «перехватить» такого человека, он кончал жизнь самоубийством, причем всегда одним и тем же способом – бросался с высоты вниз. Поэтому предателей часто и называли попрыгунчики.
Увы, челы, как и кроки, достигли такого социально-политического уровня развития, что проникновения даже чуть психически нездорового человека на любую государственную должность было невозможно – жестко соблюдаемый закон предписывал тщательное медицинское обследование кандидатов в чиновники.
«Так что же делать?» – Сарб поймал себя на том, что легонько бьется лбом об ствол дерева.
Мелодичной трелью зазвучал телефон.
– Да?
– Господин директор, говорит полковник Кон. Допрос я закончил. Материалы Вам сейчас передать?
– Кролл, сделай краткий отчет. Я с ним завтра ознакомлюсь.
– Слушаюсь, господин директор.
«Тоже, кстати, характерно. Результаты допроса какого-то чела с захудалой, недоразвитой планеты, расположенный на задворках нашей Метагалактики, докладывают напрямую директору Службы Государственной безопасности. А все потому, что заполучить живого чела практически невозможно. И любой пленный чел – это событие», – перед Сарбом промелькнула драматичная, кровавая история взаимодействия двух цивилизаций.
От взятия на абордаж вражеских звездолетов и кроки и челы практически сразу отказались, как только столкнулись и «распробовали» друг друга. Или, как заумно выражаются научные светила, «ощутили взаимную повышенную некомплиментарность». Если экипаж челов или кроков видел, что отбиться не удастся, он без колебаний взрывал свой звездолет или космическую станцию, прихватывая на тот свет и команду захвата. Также поступали и люди, находившиеся на планетарных базах – отстреливались до последнего заряда, до последнего ватта энергии, а потом подрывали себя и врага.
Попыток атаковать города челы и кроки пока не предпринимали – слишком в глубоком тылу они находились, чтобы туда перекинуть достаточно сил для их захвата. Вот и приходится так, как с этим челом, незаметно проникать на вражескую территорию и выкрадывать «языка». Удавалась одна попытка из двадцати – слишком надежны средства обнаружения. Тут наткнулись на какую-то слаборазвитую планету и то понесли потери. Еще и крупно повезло – у разведывательной капсулы хватило энергии чуть отползти от планеты и послать гиперсообщение со своими точными координатами. Командир разведгруппы оказался тертый калач – о захвате чела сообщил, а о смерти племянника директора Службы Государственной безопасности «забыл». И это: пленный чел и «живой» племянник перевесило на весах Судьбы риск гиперпрыжка на такую глубину вражеского пространства.
На помощь послали крейсер среднего класса и два легких эсминца. Вернулся один крейсер. Эсминцы на втором переходе нарвались на точный залп отряда крейсеров челов.
«Примитивный чел, убивший Харра. Он наверняка даже не знает ни о своих более развитых родственников по разуму, ни о нас, кроках. Пещерный человек… – Сарб буквально физически ощутил, как нужную мысль будто кто-то буквально вколотил в его мозг при очередном ударе головой о ствол хурнума. – А вед в этом что-то есть. А если… – довольный он нежно провел рукой по темному стволу и вернулся за свой стол.
Еще долгих три часа директор Службы Государственной безопасности обдумывал зародившуюся у него идею.
Уже ранним утром, когда оранжевые лучи Парма робко заглянули к нему в кабинет, он удовлетворенно откинулся на кресле. Перед ним на экране светился телефонный номер и фамилия человека, которому он принадлежал. Рука потянулась к телефону.
«Нет, надо отдохнуть. Затевать сложную игру с «квадратной» головой, еще большая глупость, чем плакаться жене на холодность любовницы», – Сарб встал и сладко потянувшись, вышел из кабинета.
Заспанный адъютант неловко вскочил, с грохотом опрокинув кресло. Обычно нетерпимый к малейшему разгильдяйству генерал лишь неопределенно махнул рукой перепуганному офицеру.
«О'Санни Харк – верховный председатель партии «Справедливость и закон», – светилось на экране, рядом с телефонным номером. Затем экран потух.
Глава 4
«Боже, но почему я так люблю эту женщину? Люблю до дрожжи в руках, когда тянусь к ее роскошному телу, люблю до буйства сердца в груди, когда спешу на свидание к ней. Люблю, люблю, люблю».
– Ну как? – в проеме двери появилась молодая женщина. Чуть подавшись вперед, приоткрыв влажные пухлые губки, она кокетливо смотрела на мужчину.
– Ты в нем просто великолепна! – Харк с нескрываемым восхищением и желанием смотрел на нее.
Желтое, струящееся светом платье как-то неуловимо-легкомысленно сидело на женщине. И, хотя, в нем не было ни декольте, и край его достигал щиколоток, оно буквально кричало, что у его хозяйки красивая высокая грудь и длинные, стройные ноги. И что оно – всего лишь фасад, пусть красивый, блестящий, но, все же, не идущий ни в какое сравнение с великолепием того, что скрывалось за ним.
– Ты в нем просто великолепна, – вновь прошептал мужчина.
«Люблю до исступления. До желания сорвать с этого божественного тела платье, сорвать грубо, с треском разрывая дорогую ткань, повалить на пол, овладеть и сходить с ума, от стонов и криков под ним.
– И совпадает с цветом моих глаз.
– Твои глаза затмевают все, даже это великолепное платье.
– Спасибо, милый, – волнующе покачивая бедрами, женщина подошла к сидящему на диване Харку.
Волна пряного запаха накрыла его. Влажные, сладкие с небольшой кислинкой губы вобрали в себя мужские губы, тяжелые иссиня-черные волосы заструились по лицу Харка…
– Ммм… – страстное желание, словно фантастическая жидкость, стремительно разливалась по телу, электризуя все его клетки, заставляя их вибрировать, словно под напряжением. – А-а-а, – острая боль как разряд молнии сотрясла плоть.
– Ты…ты меня укусила, Весса! – Харк провел рукой по губам и с изумлением смотрел на свои пальцы, – до крови!
– А тебе разве не понравилось? – оседлав мужчину, женщина задорно смотрела на него сверху вниз. Затем ее прекрасная головка склонилась, розовый язычок умопомрачительным, медленным движением прошелся по мужским губам, слизывая с них кровь. – Мма, – Весса выразительно причмокнула.
И этот чувственный звук, словно бичом стегнул по возбужденному сознанию. И Харк с удовольствием выпустил на волю плескавшееся в нем желание. Зарычав, мужчина опрокинул женщину на пол. Затрещала тонкая ткань платья…
Пульсации крови в голове постепенно стихали, позволяя сознанию, вышибленному страстью, вновь занять свою привычную обитель.
– Санни, ты порвал мое платье! Свой подарок.
– Плевать, сейчас поедем и купим еще лучше.
– Оно же стоило двадцать тысяч левр!
– Я думал, что билет в Рай стоит дороже, – мужчина довольно рассмеялся.
Посетителей в фешенебельном бутике не было. И, казалось, сама тишина благоговейно застыла перед всем этим великолепием: в высоких зеркальных потолках, подпертых колоннами с нанесенной по всей их поверхности затейливой резьбой, отражался пол из благородного розового армикса, привезенного с далекой Фереи. Под потолком клубился разноцветный туман, сотканный искусно спрятанными лазерами. В этом тумане постоянно возникали причудливые фантастические образы. Сознание дорисовывало из них экзотичных различных животных, мужчин и женщин, одетых в экстравагантные яркие одежды или вообще без них. Но лишь мозг пытался детальнее проработать картинку, она тут же таяла, превращаясь во что-нибудь другое – изящная хищная нумба, взвившись в прыжке, таяла и вот уже под потолком парила хрупкая девушка в пятнистом, как раскраска нумбы, платье. Вновь неуловимая игра квантов и платье растаяло на прекрасном теле. Тихая, неспешная музыка струилась со всех сторон, успокаивая, заставляя отрешиться от всех забот и просто любоваться выставленным великолепием. Платье, блузы, костюмы от лучших кутюрье Содружества планет висели на вешалках, ожидая своих хозяек. Тут же была выставлена женская обувь. Туфли, босоножки, сапоги всевозможных форм и расцветок, сверкающие бриллиантами, стразами или просто великолепно выделанной кожей притягивали взор и ноги начинали тихонечко ныть, выпрашивая себе замечательную обновку. На стенах, расписанных модным художником О'Лорри Дарком, прекрасные женщины в бело-розовых одеждах кружили по небу, роняя вниз яркие, праздничные цветы. И в руках у них были непременные спутницы жизни – настоящие дамские сумочки, прикрепленные к стенам. Вот где было буйство красок и форм! Белоснежные и угольно-черные, синие, красные, желтые, мерцающие бриллиантами или модными флуоресцирующие всеми цветами радуги искусственными кристаллами они радовали самый взыскательный женский взгляд. Это был рай, женский рай, раскинувшийся на сотне квадратных метров. Бутик так и назывался «Женский рай».
А'Весса вошла в этот рай также естественно, как, наверное, как и сам Господь Бог заходит в свой Эдем. Два телохранителя привычно заняли место у дверей. Вышколенному персоналу ничего объяснять было не надо. Одно нажатие кнопки и на входных дверях, с наружной стороны загоралась надпись, извещавшая, что «Женский Рай» временно не работает.
А женщина неспешно проходила вдоль рядов выставленной одежды, скользя спокойным взглядом по выставленному богатству. У одних вещей она замедляла ход, присматриваясь, другие удостаивались легкого касания рукой, разворачивающих их для лучшего обзора.
Харк, наблюдал за этой красивой женщиной, и мужская гордость исподволь поднималась в нем. Он любил такие моменты своего состояния – когда тебя охватывает чувство удовлетворения собой – он настоящий мужчина, у него есть все необходимые для этого атрибуты – деньги, известность, власть. И прекрасным емким олицетворением этой триады является эта женщина. Ему уже не надо ничего доказывать и утверждать, достаточно пройтись с Вессой, придерживая ее за талию, на светском рауте и всем становился ясен его политический, общественный и финансовый вес. Это все равно, что для доказательства своего богатства не обязательно показывать свой дом сверху донизу, достаточно явить картину кисти того же Рема и всем все понятно. Полотно за миллионы левров не может иметь обычный человек. С такой роскошной женщиной не может спать простой смертный. И не только роскошной, но и умной. А'Весса Лам была известной журналисткой и писательницей. Ее блестящие аналитические статьи, посвященные взаимоотношениям кроков и челов и не менее блестящие и захватывающие романы, мгновенно становящиеся бестселлерами, где в детективно-авантюрном ключе описывались все та же борьба кроков и челов, сделали ее известной и популярной. Кроме этого она вела передачу на одном из центральных каналов телевидения и владела модным женским журналом.
Красота и ум – этот выстрел дуплетом разил мужчин влет, уже одного этого было достаточно, чтобы А'Вессу Лам желали бы многие сильные мира сего. Но у нее было еще одно, редкое для женщин качество – она была по настоящему мужественным человеком. Мужественным в мужском понимании этого слова. А'Весса обладала той чертой характера, которая толкала мужчин таранить своим корветом человский крейсер, жертвуя собой во имя общей победы или стыковаться с горящим звездолетом, пытаясь спасти гибнущих товарищей.
Да и именно из-за этой черты характера они и познакомились На Харка невольно нахлынули воспоминания недавнего прошлого. Два года назад он отдыхал на Вергере – небольшой планетке из невзрачного созвездия Маленький треугольник. Единственным достоинством Вергере была ее буйная, не покореженная цивилизацией природа. Но именно из-за этого Вергера была популярнейшим курортом в Содружестве. У Харка излюбленным местом отдыха было Скалистое плато – могучие многовековые деревья, вросшие в землю, покрытые мохом валуны и многочисленная живность в лесах и в небе. Было чем потешить сердце заядлого охотника. Рассекая плато на почти равные части, пролегал Великий Каньон – трещина в планете глубиной двести-триста метров. По дну каньона несла свои воды Ахтунга – неспокойная своенравная речка и, как и все здесь, под завязку набитая жизнью.
В тот, чуть ли не ставший для Харка роковым, день он и два его телохранителя выехали из отеля на охоту на стремительных и пугливых гарнов. Через час поисков люди обнаружили стадо гарнов, мирно пасущееся в районе Великого Каньона.
Почти бесшумно автомобиль Харка стал подкрадываться к стаду. Животные почуяли опасность, когда «Ланд» был от них в полукилометре. Тревожный, гортанный рев вожака и все стадо словно ветром сдуло. Но не тут то было. Педаль газа вжалась в пол до упора и внедорожник, властно подминая траву своими широкими колесами, стал настигать гарнов.
Четыреста, триста, двести метров. Харк через люк на крыше высунулся наружу и изготовился к стрельбе. Сто метров. Мужской палец лег на спусковой крючок. В прорезь прицела был виден великолепный самец с длинными, чуть загнутыми назад рогами и белым пятном шерсти на груди. Выстрел. В последний момент автомобиль чуть дернулся, уводя ствол винтовки в сторону. Рядом с красавцем-гарном рухнула самочка, в последний раз конвульсивно вскинув свою голову, увенчанную небольшими аккуратненькими рожками.
– Баккара! – выругался Харк и передернул затвор. – Не останавливаться! Мне нужен белогрудый!
«Эх, был бы лучемет или хотя бы бластер!».
Но это была неосуществимая здесь мечта. Закон запрещал охоту с применением лучеметов, бластеров, спутниковой информации, приборов ночного видения, различных детекторов обнаружения, судов на воздушной подушке, мощных вездеходов и т.д. Хочешь охотиться? Изволь. Но экипировка у тебя должна быть как у архаичных охотников. Чтобы значит, все было по-честному.
За соблюдением закона строго следили. Нарушивших его строго карали – огромный денежный штраф и несколько лет тюрьмы. Политик тюрьмы не боялся – любой из его телохранителей с готовностью взял бы вину на себя, утверждая, что это у него в руках был лучемет, а природоохранная инспекция опозналась. Но неизбежный в таком случае скандал поставил бы жирный крест на его карьерных амбициях. Президентом ему бы точно не светило. Кроки очень трепетно относятся к животным. Животные не челы, их оберегать надо.
Гарны стали забирать вправо, следуя рельефу местности. Внедорожник с людьми уже мчался параллельно стаду. Еще трижды окрестности оглушал выстрел, но белогрудый красавец-самец был словно заговоренный. Один раз пуля ушла просто в небо, дважды великолепного гарна заслоняли другие животные.
Местность стала ощутимо идти под уклон – в километре пролегал Великий Каньон.
«Ни куда не денется. Прижмем к обрыву и все».
И вновь белогрудый гарн в перекрестие прицела. Выстрел! Словно насмехаясь над кроком, гордо подняв голову, самец летел вперед.
Неожиданно, как по команде, стадо резко повернул влево, к каньону и тут же скрылось с поля зрения.
– Что за черт!
«Ланд» подлетел к тому месту, где исчезли животные. Крутой спуск, причудливо петляя, опускался прямо к реке.
– По реке хотят уйти! – азартно крикнул в салоне один из телохранителей.
– Не уйдут! Давай вниз. Только осторожнее! Повороты крутые, как бы не свалиться в обрыв, – крикнул Харк и словно накаркал.
Что происходит что-то неладное, Харк почувствовал почти сразу. Через пятьдесят метров был первый поворот – спуск уходил влево, а скорость машины все нарастала и нарастала.
– Эй, поосторожней! Тормози!
И как холодный душ:
– Тормоза не держат!
А поворот уже вот он, рядом. Машины стремительно входила в короткую, резкую дугу. Завизжала резина, отчаянно цепляясь за дорогу. Внедорожник резко накренился. Колеса с левой стороны оторвались от земли.
– Мама! – политик рухнул внутрь салона и вцепился в спинку переднего сидения.
Мгновение, другое… Мир наконец-то качнулся в другую сторону – «Ланд» снова стал на четыре колеса.
Спуск пошел еще круче, делая через сто метров очередной зигзаг. Умные животные, оставляя за собой столб пыли, тем временем уже преодолели этот опасный участок.
Находящиеся в салоне люди поняли – этот поворот для них станет последним. До своенравной, бурной Ахтунги оттуда падать больше ста метров.
«Хоронить будут в закрытых гробах», – Харк как завороженный смотрел на приближающуюся смерть.
– Господин Харк! Надо прыгать! – телохранитель навалился на него, пытаясь с его стороны открыть дверь и вытолкнуть политика с обреченной машины.
Поэтому, что произошло потом, Харк не видел. До него сначала донесся звук сигнала, какое-то невнятное восклицание его водителя и через секунду сильный удар. Впереди что-то заскрежетало. Внедорожник, явно упираясь в какое-то препятствие, проехал еще какое-то расстояние и стал.
Охая и сладко матерясь от сознания того, что он жив, политик вывалился из машины. Впереди, бампер в бампер, стояла миниатюрная «Карена», вернее то, что от нее осталось. Капот мощного «Ланда» буквально вонзился в маленький автомобильчик, нанизал его на себя и потащил свою добычу к обрыву. Их всех спасло, что двигатель у «Карены» сзади. Поэтому, несмотря на страшные повреждения машины, он продолжал работать, сопротивляясь гибельному сползанию. В момент остановки, задние колеса «Карены» были в метре от пропасти.
Но спасло Харка и всех остальных не только конструктивная особенность миниатюрного автомобильчика. Все это время стройная ножка давила и давила педаль газа, заставляя двигатель работать.
Телохранители Харка попытались вытащить водителя «Карены», прижатого подушкой безопасности к своему сидению, из покореженного салона. Деформированную дверь заклинило, и она не поддавалась. Один из парней разбил заднее стекло, сумел влезть в салон и опустить спинку водительского сидения. Затем, уже со своим коллегой, они осторожно вытащили водителя из машины. Этим водителем была А'Весса Лам. Именно в тот момент, он в нее и влюбился – когда она лежала рядом со своей машиной, без сознания, с рассеченной бровью. Роскошные иссиня-черные волосы красиво оттеняли ее побледневшее лицо.
Потом, когда они уже были близки, Весса призналась ему, что она и сама не поняла, что заставило ее бросить свой автомобиль в лоб несущегося во весь опор «Ланду».
– Я взяла отпуск, чтобы дописать роман. В тот день я поехала к реке – около нее мне хорошо пишется. Потом, почему-то, мне непреодолимо захотелось вернуться в отель. Я села в свою «Карену» и стала подниматься вверх. Только вышла из поворота, тут твой «Ланд» несется. Я растерялась, а руки сами повернули руль тебе навстречу, вместо того, чтобы прижаться к скале.
– Это судьба, – сказал он тогда, прижимая женщину к себе и мгновенно распаляясь, словно и не было ночного любовного марафона.
Любовь к Вессе захлестнула Харка с головой. Многоопытный и изворотливый политик влюбился словно мальчишка. Он беспрерывно звонил ей на мобильник, засыпал видео, ауди и просто текстовыми сообщениями. Естественно, об их связи узнали и заговорили почти сразу. Фотографиями, где они вдвоем: в ресторанах, клубах, в автомобиле, на светских вечеринках были залеплены все журналы.
Рискуя своей политической карьерой, Харк ушел из семьи, оставив своей жене и двум детям роскошной особняк в пригороде столицы. Правда, положа руку на сердце, тут он действовал расчетливо. Кроки, в общем-то терпимо относились к супружеским изменам, так как явление это было повсеместное – слишком много соблазнов предлагала высокотехнологическая цивилизация и не все они были совместимы с супружеской верностью. Поэтому этот скандал не должен был нанести ощутимый вред его репутации и обглоданный телевидением и прессой должен был быстро сойти на нет, заслоненный другими событиями. А до выборов еще тогда было целых два с половиной года. Забудут! Обществу почти каждый день предлагались «перчинки» – сенсации, скандалы, катастрофы. А вот останься он в семье, не порывая с Вессой, и тем самым, давая все новую пищу для смакования – это совсем другое дело. В конце концов, такой политик, постоянно находящийся в центре скандала, у общества вызовет отрыжку. А это конец. Президентом ему не быть.
Но Весса к себе его не пустила. В ее квартире он был частым и желанным гостем. Но только гостем.
– Ландик мой милый, – Весса так любовно его стала называла в память об обстоятельствах, их познакомивших и, как она пояснила, за его мощный, сметающий все на своем пути, нрав. И от этих комплиментов он млел, словно желторотый мальчишка, – как это не банально звучит, но жизнь под одной крышей убивает любовь. А я этого не хочу. Давай будем оставаться любовниками. Это так волнующе и романтично!
И Харк согласился. Он согласен был на все, чтобы время от времени оказываться в ее постели.
– Ландик, как тебе это платье?
Бирюзовое платье безупречно сидело на таком же безупречном теле, особенно подчеркивая его тонкую талию.
– Восхитительно!
Вскоре они снова были у нее дома.
Уже под утро, когда обессиленные любовными схватками, они лежали на влажных от их пота простынях, Весса, глядя в потолок, спросила:
– Ландик, мне показалось, что ты чем-то сегодня озабочен. И самое печальное, что озабочен не мной!
– Тебе бы в разведке работать. Цены бы тебе не было! Все подмечаешь.
– Я же писательница. Так в чем дело?
– Да тут мне поступило странное предложение от одного человека. Он предложил встретиться и обсудить кое-что, – тон у мужчины был такой, словно он говорил о чем-то неприятном.
– Кое-что – это что-то важное?
– Говорит, что может поднести мне на блюдечке Президентский пост.
– Так он у тебя и так почти в кармане, мой неукротимый Ланд, – Весса повернула голову и аппетитно поцеловала Харка в губы.
– Я это ему так и сказал.
– А он?
– Почти – не значит наверняка, – в интонации политика можно было уловить, что он весьма сожалеет об этом различии двух слов. – Еще он сказал, что Норк готовит одно мероприятие, позволяющее ему остаться Президентом и на следующий срок.
– Что за мероприятие?
– Для этого надо встретиться с этим человеком.
– В кто он?
– О'Локки Сарб, – Харк словно выплюнул эту фамилию из своего рта.
– Директор Службы Государственной безопасности? Ну так и встречайся. В чем проблема?
– Мои партийные коллеги считают, что это может быть какая-то провокация. И я тоже так считаю. Год до выборов. Сарб понимает, что если я буду Президентом, он может оказаться вообще за решеткой. Поэтому для своего спасения он может пойти на что угодно. А, учитывая его пост, провокация может быть организована на весьма профессиональном уровне. Лучше не рисковать. Да и что может придумать Норк, чтобы удержаться в президентском кресле?
