Валентин Колесников
Фаетон. Научно-фантастический роман. Часть 2
Глава восемнадцатая
Леонид прислушивался к перепалке Собинова и фон Фирса, и не вмешивался. Он с интересом наблюдал за стремительным падением автомобиля в бездну пропасти, в так называемый вход в полость Земли, в которую он мало верил. И когда машина вдруг вынырнула из этого кошмарного падения, и почему–то вверх, и зависла над пропастью, из которой они минуту назад еще неслись в головокружительном падении, это казалось неестественно неправдоподобным фактом. В крайнем изумлении Леонид спросил фон Фирса, – Мы, кажется, падали и вдруг взмываем в высь?
На что холодно и без каких–либо эмоций сообщил тот, –Мы прибыли, господа!
Петр и Леонид удивленно рассматривали зеленые лужайки, поросшие сочной и остро пахнущей травой. Сады вечно цветущие и темнеющие леса вдали. И все это согревали нежные и теплые лучи солнца, висевшего в зените неподвижно. Температура окружающего воздуха была не больше 27 градусов по Цельсию. А сам воздух переполнен ароматами цветущих повсюду растений и пением невиданной красоты птиц. В голубом просторе небесной выси неподвижно клубились белые облака. Стояла чудесная безветренная погода.
– И так из столетия в столетие. – Объяснял фон Фирс, – В таком раю и в нашем Эдемском саду установились прочные и неизменные колонии птиц и растительности. Общество Света живет здесь в достатке и ни вчем не нуждается. Сейчас едем во дворец к Верховному Ареалу.
– Я что–то не пойму, господин Фирс, он же остался на верху в открытом мире?
– И так и не так! – уклончиво отвечал фон Фирс, – Я же вам говорил, что мы владеем защитой.
– Так кто же там был? – не сдержался молчавший Собинов.
– Это было голограммное изображение Верховного Ареала, имитация, запрограммированная имитация. Вы, Леонид разговаривали с компьютерной версией Верховной личности.
– Не может этого быть? – возмущенно, и в полном неверии, отозвался Кразимов, – Я же ощущал дворец. Ступени, по которым мы поднимались, перила лестницы, наконец?
– Да! Это верно так. Кстати мы как раз подъезжаем ко дворцу Верховного Ареала.
Леонид и Петр удивленно переглянулись.
– Это как же так получается, что мы не падаем на это внутреннее солнце? – спросил Леонид.
– Вы же, Леонид досконально изучили открытие профессора Колесникова о выталкивании пространства, Вы это называете гравитационной силой. Смею заметить, если бы не существовало этого природного явления ″выталкивания материи пространством″ не было бы нашего внутреннего солнца и небыло бы ничего в природе.
– Да, конечно, мы подвергаемся силе выталкивания пространством, и эта сила действует одинаково как снаружи, так и изнутри Земли и, конечно же, заставляет висеть солнце во внутреннем небе. Как это до меня сразу не дошло, удивляюсь? – завершил пространное рассуждение Леонид.
– А как вам удалось смоделировать точную копию дворца там, на верху? – задал вопрос уже Собинов.
– А вы, что не знакомы с цепной реакцией, от которой чуть не погибли все вместе с нами? – вопросом на вопрос ответил Фирс.
– То есть вы просто–напросто смоделировали по образу и подобию дворец там, на верху точную копию этого строения, что мы видим, из пространства? – ответил сам себе Собинов.
– Вот видите, Собинов, вы осведомлены в некоторых вопросах даже лучше, чем я? – сказал фон Фирс. В его словах прозвучали нотки неприязни к Петру. Леонид отметил про себя: ″Надо быть поосторожнее в выражениях с этим самодуром фон Фирсом″.
– Вот, вот, Кразимов, поосторожнее? – прочел мысли Леонида фон Фирс и сделал замечание. Леонид покраснел, это заметил Собинов и улыбнулся, скрывая улыбку от друга, отвернулся к окну. В это время автомобиль остановился у крыльца. Те же ступени, та же лестница внутри здания, устлана красным сукном. Фон Фирс шествовал впереди. Его белокурые волосы, как маяк, указывающий путь кораблям, маячили перед друзьями, еле успевавшим за широкой и быстрой поступью этого человека. И лишь в кабинете Верховного Ареала им удалось перевести дух. И снова из–за своего рабочего стола, как и его компьютерная голограмма, выбежал своей танцующей походкой Верховный. Он был невысокий с тщедушной фигурой, и очень энергичный.
– Я приветствую вас в Эдеме! – он выжидательно осмотрел друзей, не дождавшись никакого ответа, продолжил, – Да, да в Эдеме! Вам не послышалось.
– Вы хотите сказать, что тут Библейский Рай? – не удержался, чтобы не спросить, Собинов.
– Вы! Как вы смеете обращаться ко мне не по этикету? – топнув ногой, закричал Верховный Ареал.
– Меня никто не знакомил с правилами Вашего этикета? – не моргнув глазом, ответил Петр.
– Фон Фирс, Вы, почему не предупредили их? – набросился Ареал на своего подчиненного.
– Простите Ваше Высочество, но в мои обязанности это не входит. Моя задача была найти их и доставить в ваше распоряжение, что я и сделал. Но поскольку вы настаиваете, то я…
– Молчать! Вы не даете отчета, с кем говорите и в каком тоне?!
Возле Верховного мгновенно материализовались два угрюмых охранника в камуфляже и с оружием. Ареал смерил их недружелюбным и злым взглядом:
– Я, что, вас звал? Убирайтесь! – заорал он на них. Охранники исчезли.
– Ну, а вы, – он обратился к прибывшим, – будете называть меня Ваше Высочество. Повторите! – приказал он и закрыл глаза, приготовившись слушать ласкающее слух обращение. Леонид и Петр хором выпалили, –Ваше Высочество!
На лице Его Высочества отобразилась блаженная улыбка.
– Ну, вот видите, как это просто? – сказал он, потеплевшим голосом и перевел взгляд на фон Фирса, – Пошел вон. Надоел, хуже горькой редьки.
Фон Фирс спокойно повернулся и вышел.
– Так вот, – начал Верховная личность говорить оставшимся Леониду и Петру, – так вот, вы будете выполнять миссию нашу на Луне. Мы хотим очистить Луну от ошибок прошлого, и в этом вы сыграете первостепенную роль. Инструкции получите у фон Фирса, который сейчас стоит за дверью. Включился и читает мои слова–мысли телепатическим путем. И уже фон Фирсу сказал, –Забери их и на курсы, и на тренаж!
– Слушаюсь, Ваше Высочество! – ответил фон Фирс, возникая из пространства перед Верховной личностью, которая вдруг стала таять в воздухе и исчезла совсем.
Неожиданно в стене появилась раздвижная дверь, и к ним вышел седовласый человек с длинной и седой бородой. Он был в старинных одеждах. Леонид, увидев его, стал видеть перед собой сошедшего к ним святого, подумав про себя: –″Как на иконе, неужели мы, в самом деле, в Божественном Раю? ″
– Ты не ошибся, сын мой. Ты в Раю, точнее в святом Эдеме. Меня зовут Тео, я Верховный Жрец некогда величественного храма на разрушившейся планете Фаетон. Мне очень много лет, я даже не буду говорить сколько, чтобы не уводить твои мысли в глубь веков. Некогда там, на Фаетоне била ключом жизнь, но алчность и жажда власти погубили планету. Мы, ученые планеты решили спасти Человечество Фаетона и стали искать планету пригодную для переселения, но только тогда в те далекие времена Земля была непригодна для обитания. Мы взяли генетические материалы у добровольцев и стали ждать. Когда я открыл глаза, на планете Земля бурлила жизнь. Здесь в Эдеме у нас была лаборатория, которую мы перенесли из одного из спутников Марса. Мы основали здесь город, нашу столицу, святую Шамбалу, по образу и подобию нашего святого города, который был на Фаетоне, он назывался Шомон. Теперь в Шамбале хранятся сокровенные знания, собранные во благо и процветание Человечества. Ты, наверное, следишь за появлением новых открытий, которые возникают в умах ученных. По мере развития общества мы открываем постепенно с предосудительной осторожностью эти знания и даем их людям. К сожалению, находится еще на Земле зло, с которым нет возможности бороться, и оно крадет у нас эти знания и во зло дает людям. Так были произведены мутанты Селениты. Мы вынуждены теперь изыскать средства, чтобы отвернуть агрессию с их стороны. И вы оба нам поможете в этом, как некогда свою миссию выполнили ваши коллеги, успешно прививая гены на человекоподобные существа.
– Уважаемый Жрец Тео, мы будем счастливы, с моим другом включится в эту миссию! – ответил Леонид искренне и с нескрываемым энтузиазмом.
– А как же Адам и Ева, Библейские персонажи?! – невозмутимо спросил любопытный Петр.
– Мы ускорили их развитие. Здесь в Эдеме они получили все необходимые знания и переданный нами опыт для организации Человеческой Расы на Земле, что было воплощено в Антарктиде. Я буду называть очаги культуры знакомыми вам именами. Они в последствии основали город, столицу Атлантиду. Мы дали им знания, которые были нами, даны еще не совсем созревшей Расе. Из–за этого появились эти мутанты и прочие невидимые существа, такие как Снежный человек и другие, которые не смогли дожить до ваших дней из–за катаклизма возникшего по вине зла в Атлантиде. Мы сделали выводы, но зло тоже не спит. Вы видели Верховного Ареала, этот человек, ученный нового поколения, возомнивший из себя Верховную личность. Он не остановится не перед чем.
– Мы же только что беседовали с ним.
– О, молодой человек, это компьютерная версия, так он выглядит и ведет свою деятельность в пещерной своей столице, где на него работают изобретенные им мутанты, обладающие сверхчеловеческими способностями, которыми он наделяет их. Но ему удалось создать механизм всецелого контроля над ними, поэтому эти организмы преданно служат ему, и будут служить. Смею заметить, что угроза со стороны Селенитов касается и его подземного царства, поэтому он не будет препятствовать вам в выполнении вашей миссии, а в некоторых случаях даже содействовать вам. Фон Фирс доверенное лицо Верховного Ареала, он будет руководить вашей подготовкой и дальнейшими действиями. Только на таких условиях Ареал согласился быть нашим союзником. У меня все. Дальнейшие указания будете выполнять фон Фирса.
Жрец Тео, медленно повернулся и вошел в дверь, которая тут же закрылась и исчезла со стены. На том месте не осталось и следа от бывших минуту назад раздвижных створок входа.
– Мы сейчас проследуем в нашу школу. – Сообщил фон Фирс. Собинов и Леонид вышли вместе с Фирсом. Необычайный насыщенный ароматами воздух без единого ветерка встретил их появление. Солнце непривычно светило все так же на одном месте в зените.
– И днем и ночью наше солнце светит миллионы лет. – Объяснял фон Фирс, бросаясь фразами, как дикарям бросают объедки со стола пирующих захватчиков. Собинов не сдержался, чтобы язвительно не спросить: – Как же вы спите, когда днем и ночью всегда день и ночи нет никогда?
– Наша цивилизация никогда не спит. Их сон – это отсутствие мыслей. Отсутствие мыслей может длиться от шести до десяти часов и это будет сном.
Петр не сдавался: –Мне не совсем понятно, как можно заставить себя не думать, да еще десять часов к ряду?
– Вот поэтому то мы и едем в тренировочный центр, где вас научат этому. Необходимо научиться этому, потому, что Селениты с легкостью читают мысли и вся ваша миссия может сгореть синим пламенем. – Отвечал наставительно Фирс. – Садитесь в машину и уже едем…
Друзья уселись, и машина тронулась. Они ехали, вернее, неслись над зеленью, трав и цветов, не касаясь стеблей, а Фирс неустанно давал свои комментарии, – Вся эта растительность, что вы видите, это прародители растительности вашего мира. Сначала это было выведено здесь, затем семена перенесли наверх и засеяли и уже из семян появились реликты, которые на протяжении веков приспособились к условиям климата. Так появился растительный мир на вашей стороне планеты.
Леонид не вступал в дискуссии с Фирсом. Он неотрывно наблюдал из окна автомобиля за мелькающими райскими пейзажами и обратил внимание на то, что дорог нигде не было. Везде росла трава и деревья и только возле аккуратных домиков были дорожки.
– Вы, что никогда не выходите из своих домов? – первым спросил Петр, успевший заметить именно это.
– Нет, почему же? Мы владеем приемами телепортации. Это следующий навык, которому вас обучат. Когда Селениты возьмут вас в плен…
– Позвольте? – перебил его Петр, – Как это возьмут в плен? Вы, что готовите нас для сдачи в плен Селенитам?
– Я вас, господин Собинов, уже предупреждал, если вы будете не по существу перебивать меня, мы сочтем вас не нужным материалом и просто устраним от выполнения миссии. Вам это о чем–то говорит? – Воцарилось неловкое молчание, которое первым нарушил Фирс, – Не слышу? Говорит, господин фон Фирс?!
– Вы уничтожите меня, затем сожжете мой труп, а пепел выбросите, как ненужный мусор, в океан? Я правильно Вас понял? – продолжал язвить Собинов.
– И это не шутки? Всегда помните об этом. Но прежде, чем Вас умертвить, мы используем Вашу плоть для целой серии очень болезненных экспериментов. Мы нация рациональная и ценными материалами не разбрасываемся. Помните об этом. Вам все понятно?
– Понятно! – процедил сквозь зубы Петр. Леонид, в это время слушал их перепалку настороженно и болезненно воспринимал этот назревающий конфликт, который в любую минуту мог кончиться печально для его друга.
– Итак, – продолжал Фирс, – мы обучим вас телепортации, для того, чтобы вы смогли переместиться из плена Селенитов сюда в Эдем. Давайте–ка будем познавать все по порядку и не все сразу. Вам понятно, господин Собинов?
– Понятно, господин фон Фирс. – Скрепя сердце, ответил Петр. Он хотел еще что–то высказать, но вовремя Леонид сдавил ему ногу, наступив ботинком на носок его обуви. Петр сдержался…
Они подлетели к одноэтажному зданию с двумя массивными колонами у входа.
– Видите эти колоны? – спросил фон Фирс, и, не дождавшись ответа друзей, ответил им сам, – Это контролирующий элемент. Установлен этот элемент для контроля непрошенных гостей со стороны Селенитов. Селениты хорошо осведомлены о наших намерениях и не прочь разузнать, что мы собираемся предпринимать против них?
– И, что им невозможно проникнуть, ну, скажем, в окно или в форточку? – ехидно спросил Собинов. Фон Фирс на сей раз, не высказал неприязненной тирады, а снизошел до ответа Петру, –Видите ли, Петр, действие этой установки определяется сферой радиусом в сто метров. Так что и сверху, и снизу, под землей, всякое проникновение исключено. В сфере этого аппарата ни мысли, ни ваши действия не будут сняты неприятелем.
– А каков принцип действия установки? – спросил Леонид.
– Он основан на энергетике психических импульсов, излучаемых мозгом человека при мышлении и работает так, как будто создает мысли помехи, которых не ощущает человек, но неприятель, при этом, не способен уловить его мысль. Вы будете изучать это психологическое оружие воздействия, не торопитесь. Вы будете жить здесь под полной защитой поля создаваемого защитной установкой до полного освоения курса школы. Они вышли из машины и проследовали за фон Фирсом во внутрь здания…
Эдем
В книге рассказывается о том, как жены безвисти пропавших мужей решаются на отчаянный ход поиска своих мужей, на который сподвинуло их полученное таинственное письмо, пришедшее заказной почтой из Чилийской колонии Дигнидад. Примечание автора.
Глава первая
Анна Кразимова открыла глаза, лежа в постели. Ее разбудил настойчивый звонок в дверь. Уже три долгих года никаких известий от Лени. Хоть и сообщили ей о том, что ее муж пропал без вести. Но в глубине души ей не верилось в это страшное известие. Она ни на минуту не сомневалась в том, что ее Леня жив и когда–нибудь подаст весточку о себе. И вдруг этот звонок в дверь. Она сонно взглянула на часы, мерно тикающие в углу, свадебный подарок генерала Гаринова Алексея Алексеевича. Стрелки этих массивных антикварных часов показывали без десяти минут девять.
– Снова проспала. – Подумалось ей, – Опять будут ворчать в детском садике воспитательницы Димочки".
Она вскочила с постели, накидывая на ходу халат на ночную рубашку, и выбежала в коридор, направляясь к входной двери. На пороге стоял почтальон.
– Распишитесь, пожалуйста. – Сходу, сказал он.
– За что я должна расписываться? – настороженно спросила Аня.
– Вам пришло письмо из–за границы с уведомлением. – Настаивал почтальон. Он, очевидно, торопился и в нетерпении протягивал регистрационный журнал с красным бланком уведомления. В журнале напротив ее фамилии стояла свободная клеточка.
– Такие журналы обычно на почте имеются и туда ходят для получения заказных писем с уведомлением. – Отвечала Аня.
– Мне некогда с вами, мадам, вести дискуссию по этому поводу, поэтому прошу вас, распишитесь. – Он ткнул пальцем в графу, и дал ей ручку для росписи. Аня, вздохнула, и поставила свою подпись.
– Пожалуйста, и здесь. – Он показал ей свободную графу на красном бланке уведомления. Аня снова вздохнула и расписалась на бланке. Почтальон в свою очередь вздохнул и выразительно посмотрел в глаза Ани, вручая конверт. На конверте был чилийский адрес и почти весь он был обклеен красивыми марками. Странный был этот конверт, без обратного адреса и без имени отправителя. На нем лишь значилось, что это Чили, "Вилла Бавария". Аня удивленно рассматривала конверт, вертя его в руках, неожиданно вспомнив о том, что надо вести Диму в детский сад, бросила конверт на столик у зеркала.
– Мама? – послышался голос малыша из соседней комнаты. – Что, папа пришел?
Аня глубоко и чувственно вздохнула, –Нет, сына, это был почтальон. Принес, какое–то письмо.
– Печкин? – серьезно спросил малыш. О почтальоне он знал из знакомого мультфильма и искренне верил в то, что однажды и в их дверь постучится почтальон и непременно это будет почтальон Печкин из Простоквашино и принесет то заветное письмо от папы, которое так он ждет и надеется, что все равно отец непременно напишет ему и маме. Просто папа очень занят и ему некогда. Всякий раз, как день подходил к вечерней заре, и Диме приходила пора, ложится спать, он думал об одном и том же, что наступит следующий день и письмо придет завтра.
– Мама, а это письмо от папы? – Спрашивал с нескрываемым любопытством сын.
– Нет, снова из какой ни будь христианской секты с приглашением придти на собрание.
– И ты пойдешь?
– Конечно, нет, сынок, у меня много дел и дома и на работе.
Дима вздохнул, как совсем взрослый. На пороге своей комнаты показался мальчик пяти лет в пижаме расписанной цветными картинками из грибов и бабочек. Он сонно потер глаза кулачками и вошел в туалетную комнату.
На улице день встретил Аню мартовской оттепелью. Хмурое небо укрыто тяжелыми свинцовыми тучами. Падал редкий мокрый снег с крупными каплями дождя. Порывы холодного ветра бросали мокрую хлябь в лицо, задувая холод под шарф. Кутаясь и стараясь, отвернутся от брызг, по набережной Москвы реки Аня шла с Димой к детскому саду. Малыш крепко держался за руку матери, и они вскоре вышли к перекрестку, где на противоположной стороне улицы был детский садик.
– Вы бы еще к обеду привели? – встретила их воспитательница детского сада.
– Ну, знаете, я и так не успеваю выспаться после дежурства. – В сердцах парировала Аня.
– А что же муж то твой, денег не дает? – ехидно спросила та. Непроизвольно на глаза Ани накатились слезы.
– Я уже три года живу в неведении, и никто не может сказать, где он?
– Что же ты его так любила, что он удрал? – наседала воспитательница.
– Послушайте, вы, если вы еще раз в подобном тоне будете допрашивать меня, я буду жаловаться на вас?
– Ой, ой, ой, напугала то как? – на ходу, уводя мальчика за руку в детскую раздевалку, бросила та в ответ. Аня, шмыгая носом, утирала слезы платком, выбегая на улицу. Мелкий снег с дождем бросался мокрой сечкой в лицо. Стало еще противнее на душе. К испорченному настроению добавилась не проходящая слякоть. И тягостное одиночество вновь завладело всем ее существом. Все на свете в эти минуты казалось, ей было скверно. Аня уже считала, что ее Леня жив и, что с ним произошло что–то из ряда вон выходящее, и поэтому он не может сообщить о себе. На эти мысли ее наводили действия властей такие, что в случае гибели мужа ей как жене Героя России положена была быть хорошая пенсия. Но вместо этого его семью лишили подаренной государством дачи и не назначили достойной пенсии. Ане было вручено лишь сообщение на бланке Министерства Обороны, что ее муж пропал без вести. Вскоре на работе в престижном медицинском учреждении главврач вызвал ее к себе и объявил категорическим тоном, не терпящим возражений, что она уволена за недобросовестное отношение к работе. По сути дела, это был волчий билет. С такой формулировкой в трудовой книжке ее не примут на работу даже в места не столь отдаленные. Ей все же удалось устроиться дежурной санитаркой в дом для престарелых инвалидов, бывших военных, где приходилось выполнять порой грязную и не благодарную работу по уходу за больными инвалидами. Денег на все не хватало. И они с Димой перебивались, как могли. Такое положение дел в семье не могло не отразится на отношениях с окружающими. И первым делом соседи по лестничной площадке. Все вдруг перестали здороваться, другие демонстративно отворачивались, проходя мимо Ани с Димой. Только Анна Собинова была частым гостем у Казимовых. Но свалившаяся и на ее голову беда вконец подкосила молодую женщину. Анна стала пить, заглушая водкой тяготы жизни.
– "Ты хоть имеешь сына, – часто говорила она пьяным голосом. – А у меня никого нет". – наливая себе в очередной граненый стакан водки, говорила она Ане, которая в это время готовила скудный ужин. Аня часто задумывалась над переменой в характере подруги и удивлялась тому, почему Собинова могла разговаривать с ней Аней только в пьяном состоянии? В то время, когда Ане, как никогда, нужна была дружеская поддержка, чтобы хоть как–то разобраться в этой жизненной ситуации и что–то предпринять. Когда Кразимова шла на дежурство в свой дом престарелых инвалидов, Собинова сидела с Димой. Отводила его в детский сад и забирала его из детского сада. Собинова не бросала подругу в беде, но разговаривать с Аней в трезвом состоянии по–прежнему отказывалась. Аня при этом чувствовала себя, каким–то катализатором, побуждающим Собинову к выпивке. И когда, однажды, Аня сказала ей об этом, та стала плакать. Сквозь слезы, объясняя Ане, что с ней слишком печально становиться из–за того, что она напоминает ей лучшие годы…
Дождь со снегом слепил глаза. На челке, выбившейся из пухового платка, таяли снежинки. Талая вода неприятной мокротой щекотала лоб и щеки. Женщина часто смахивала воду с лица носовым платком, промокшим насквозь.
"Вот снова не взяла зонтик". – Сетовала она на свою забывчивость. Аня медленно брела тротуаром вдоль набережной. Мимо с шумом и брызгами проносились машины, обдавая мокрой слякотью шоссе. Возле дома, где жила Аня было уютное кафе, куда она решила зайти. И путь из детского садика казался ей уже не таким безнадежно хмурым. Согретым этим маячившим впереди мигающей рекламой близким теплом, в которое она может сейчас войти. В кафе, усевшись у окна за столиком, было особенно уютно наблюдать за кутающимися в одежды прохожими и за пасмурной непогодой за окном. Официантка принесла ей чашечку двойного кофе. Поблагодарив ее, Аня стала с наслаждением вкушать маленькими глоточками бодрящий напиток и с каждым глоточком силы ее удваивались, прогоняя усталость, вселяя бодрость и какую–то уверенность в себе. Мысли яснее и четче освежили память, настроение улучшилось. Внезапно ей вспомнился утренний визит почтальона и это странное письмо. Но почему из Чили? Почему, из какой–то виллы? Ведь виллами в Латинской Америке принято называть фермерские хозяйства. А, это, наверное, приглашение на сельхоз работу для заработков, строила догадки Аня. Либо снова, какой ни будь проповедник из одной из многочисленных сект приглашает связаться с ним по почте для оказания благотворительной помощи. Либо кто–то хочет завязать дружественные контакты. Так и не определив принадлежность письма, Аня вышла из кафе и направилась домой.
У порога своей квартиры в луже собственной мочи обильно окрашенной менструальной кровью лежала, похрапывая, Анна Собинова. Лужа красной кровью растеклась на лестничной площадке, издавая неприятный гнилостный запах. Аня в ужасе схватилась обеими руками за голову. Но времени на раздумье не было, опомнившись, она быстро втащила подругу в коридор квартиры под ее пьяную бессвязную воркотню. Затем, налив в пластмассовое ведро теплой воды, обильно добавила в ведро стирального порошка и быстро вышла убирать лужу с лестничной площадки. Покончив с уборкой, принялась за подругу. Та сопротивлялась, изрыгая отборные проклятия в адрес неизвестно кого, не давала себя раздевать. Аня молча снимала с нее мокрую неприятно пахнувшую одежду и бросала ее в выварку для белья. Затем затащила подругу в ванную и, поливая холодным душем, старалась привести ее в чувство. Это ей, в конце концов, удалось.
– Ты кто? – спросила сквозь расплывчатый туман в глазах Собинова, лежа под струями холодного душа.
– А, так ты меня еще не узнаешь?
– А, а, это ты Аня?
– Как видишь, я!
– А я к тебе собиралась, а ты уже здесь.
– Ты много выпила, Анна.
– А, пустяки. – Отвечала Собинова.
– Тебе нельзя больше.
– Хорошо, это в последний раз. Больше не буду этой гадости в рот брать.
Аня вымыла ее теплым душем. Затем дала чистое полотенце. Анна уже сама была в состоянии вытирать себя. Вскоре она вышла из ванной в махровом Анином халате и не обращая внимания на подругу, рухнула в ее постель, погружаясь в почти бессознательный сон. Аня занялась ее грязной одеждой. Выстирав в стиральной машине и высушив там, она разгладила одежду и развесила ее на стуле у изголовья спящей подруги. И только после этого вспомнила о письме. Но опять за работой над грязной одеждой Анны Собиновой Аня провела весь остаток дня. Время быстро и бесповоротно промелькнуло, как одно мгновение. Пришла пора, идти за ребенком в детский садик. И чтение письма пришлось отложить. Накинув на себя ветхое пальтишко, и, обвязав голову пуховым платком, она вышла в снежную мглу улицы…
Когда Аня вернулась с Димой вся в снежной слипшейся пыли на пуховом платке и на плечах пальто, Дима, глядя на маму, восхищенно воскликнул, –Мама ты так похожа на Снегурочку деда Мороза!
– Ой, сынок, мне еще Снегурочкой не хватало побывать?
Они сняли с себя верхнюю одежду, причем Дима это делал с серьезным видом "по–взрослому" подражая мужчинам, в которых он успел уже, научится, внимательно наблюдая в телевизоре. Аня, глядя на сына, не переставала ухмыляться, замечая эту взрослость. Когда они справились с одеждой, Аня сказала, – Сынок, иди в свою комнату, а мне надо с тетей Анной поговорить.
– Да, мама! – он послушно ушел к себе.
Анна сидела за кухонным столом и пила крепкий кофе. Ее руки дрожали, как в лихорадке. Под глазами образовались черные круги. Ей было плохо.
– Ты мне, скажи, подруга, как ты очутилась под моей дверью? – Спросила ее вошедшая Аня.
– Анюта, я ничего не помню. Поверь мне. Я не помню, как пила водку. Я даже не помню, как и с кем? – всхлипывая, глотая слова, оправдывалась Собинова, как провинившаяся школьница перед классным руководителем. Шмыгая носом, Анна утирала слезы дрожащими сжатыми в кулаки руками. За спиной Ани неожиданно появился Дима. Он смотрел на Анну широко–открытыми глазами, –Тете Анне плохо?
Аня взяла сына за руку, – Идем, идем, сыночка. Ты, почему не снял теплый комбинезон? – Озадачила она Диму и увела в его комнату. Это дало немного времени обдумать ситуацию и что–то решить с незадачливой подругой, вернее с ее пагубной привычкой. Аня твердо решила поговорить и поговорить с ней серьезно о пьянстве и постараться раз и навсегда положить этому конец. Но это, же только ее, может быть очень наивное и неуверенное желание помочь подруге, а захочется Собиновой, это еще вопрос? В конечном итоге зависит только от самой Анны. И только тогда, когда она поймет свое никчемное существование и начнет бороться с этой привычкой и только так можно побороть этот недуг. Раздев сына, Аня вышла к Анне на кухню.
– А вот и ты? – встретила ее Собинова. Она по–прежнему сидела за столом, допивая кофе.
– Я хотела с тобой поговорить. – сходу взялась за дело Аня.
– О чем нам подруга говорить?
– О тебе.
– Вот еще. Опять начинаются воспитательные меры. Ты мне, что, мой Леня, что будешь воспитывать, а? – по ее побелевшему от злости лицу пошли красные пятная. Это не сулило ничего хорошего для Ани. Слова ее отлетали от несчастной Анны, как горох от стенки и только вызывали в ней необоснованную злость.
Аня впервые в жизни разозлилась на нее, –Ты что, хочешь ходить по улицам, как воскресший зомби? Тебя, что ничего не интересует, кроме этой убийственной выпивки?
– Ой, не напоминай мне о водке, меня и так тошнит? Да мне сейчас и жить то не хочется, пойми ты?
Аня в своем порыве помощи наткнулась на непробиваемую броню, обернутую вокруг Собиновой, и не дающую достучатся до ее больного состояния. И ничто не могло сдвинуть, разрушить этот кокон, ставший препятствием между ними.
– Я сейчас уйду? – бубнила Анна, – Чтобы не мешать вам с Димой.
Слезы катились по ее щекам. Ане до глубины души было ее жаль. Но она твердо решила ее не удерживать, –Иди. – Неожиданно сказала она. – Я тебя не держу.
Анна вскочила со своего стула и бросилась, рыдая, в спальню, где висела на стуле выстиранная Аней ее одежда. Послышалась возня в комнате. Через некоторое время она вышла одетая в коридор. Стала нервно искать свое пальто на вешалке, среди висевшей верхней одежды.
– Ну, где же оно?
Аня наблюдала издали за ее возней, –Я его постирала. Оно в ванной на змеевике сушится. – Ответила Аня. Анна опустилась на коридорный телефонный столик. Ане стало, снова жаль подругу, – Да и куда ты пойдешь? – вдруг, дрогнувшим голосом, сжалилась Кразимова.
– Что верно, то верно. – Ответила Анна. Она медленно поднялась со столика, намереваясь спрятать на кухне брызнувшие из глаз слезы в два ручья. Вставая, она непроизвольно сбросила на пол письмо, на котором успела посидеть, –Ой, что это? – она машинально подняла с пола конверт.
– Это мне. – ответила Аня. Сунув конверт в руку Кразимовой, она убежала на кухню. Вскоре оттуда стали доноситься ее рыдания. Аня, повертев в руках конверт, решила отвлечь подругу от нервного срыва. И письмо оказалось, весьма, кстати. Она с конвертом вернулась на кухню к рыдающей подруге: –Ну, не плачь. Давай, лучше, это письмо почитаем. Наверняка, от какой–то секты из–за границы с предложением вступить. И наверняка, какие–нибудь любители погреть руки на доверчивых гражданах.
Анна перестала всхлипывать. Вытерла слезы. Сказала: –Ох, Анюта, я, может быть, и пить–то начала из–за этого.
– Да знаем, знаем.
– Ты помнишь, когда это началось с судебными разбирательствами генерала Гаринова?
– Конечно, помню.
– Вот тогда и с работы поперли. А потом эти бесконечные обыски и засады у нас на квартирах. Я тогда и не выдержала. В секте было поначалу приятно и спокойно. Я снова обрела семью таких же обездоленных, как и сама.
