Валентин Красногоров
Комедии для 8 и более актеров
Об авторе
Имя Валентина Красногорова хорошо известно любителям театра России и многих зарубежных стран. Его пьесы «Комната невесты», «Собака», «Рыцарские страсти», «Прелести измены», «Любовь до потери памяти», «У каждого своя звезда», «Сегодня или никогда», «Давай займемся сексом!», «Свидания по средам», «Его донжуанский список», «Жестокий урок», «Легкое знакомство», «Три красавицы» и другие, поставленные более чем в 400 театрах, тепло встречены критикой и зрителями. Постановки более чем в 700 любительских театрах свидетельствует о большой популярности драматурга. Книга писателя “Четыре стены и одна страсть“ о сущности драмы как рода литературы заслужила высокую оценку деятелей театра. Над постановками его пьес работали такие выдающиеся режиссеры, как Георгий Товстоногов, Лев Додин, Роман Виктюк.
Валентин Красногоров – доктор технических наук, автор монографий и статей по своей специальности. И если при этом он занимается драматургией, то это свидетельствует о том, что ему есть что сказать своими пьесами. С равным мастерством он создает многоактные и одноактные пьесы самых разных жанров – комедии, драмы, трагедии. Напряжение и конфликты его пьес разрешаются посредством живого диалога и стремительного действия. Автор использует парадоксальные ситуации и необычные сюжеты, чтобы вовлечь читателей и зрителей в миры, созданные его воображением. Острая сатира, тонкое чувство юмора, гротеск, абсурд, лиризм, глубокое проникновение в человеческую натуру – вот главные черты произведений Красногорова.
Пьесы драматурга прочно удерживаются в репертуаре театров, выдерживая сотни представлений. Критики отмечают, что «пьесы Красногорова легко пересекают границы» и что они «принадлежат к лучшим современным пьесам». Многие из них переведены на иностранные языки, поставлены в театрах, на радио и по телевидению различных стран (Австралии, Албании, Англии, Болгарии, Германии, Индии, Кипра, Монголии, Польши, Румынии, Словакии, США, Турции, Финляндии, Черногории, Чехии), получили призы на зарубежных театральных фестивалях, в том числе «Приз за лучшую драматургию» и «Приз зрителей». Красногоров выступает также как прозаик и публицист, автор статей о театре и драматургии, повестей, рассказов и эссе, опубликованных в различных изданиях.
Валентин Красногоров – член Союза писателей и Союза театральных деятелей России, лауреат премии им. А. Володина. Им основана Гильдия драматургов Петербурга. Один из основателей Гильдии драматургов России. Его биография включена в престижные справочники мира: «Who's Who in the World» (США), «International Who's Who in the Intellectuals» (Англия, Кембридж) и др.
Комната невесты
Драматическая комедия для актрис всех возрастов
в двух действиях
Аннотация
Драматическая комедия/мелодрама. Персонажи этой необычной пьесы – только женщины (от 15 до 70 лет). Невеста, ее мать, сестра, бабушка, подруги, мать жениха и другие гостьи собираются в комнате невесты перед регистрацией. Пышный дворец бракосочетания, нарядные платья, цветы, фотографы, шампанское, торжественная музыка. Все давно в сборе, нет только… суженого. События пьесы разворачиваются в ожидании исчезнувшего жениха.
Заведующая дворцом умело дирижирует парадом невест. Одна пара сменяет другую. Только наша невеста все ждет и ждет. Тем временем между присутствующими выясняются отношения, вскрываются прежние обиды, ворошится прошлое, со страхом предвидится будущее. Тревога за судьбу сестры и дочери, зависть, ревность, боязнь матери остаться одной, несовместимость семей невесты и жениха, любопытство посторонних – все это сплетается в трагикомический клубок, который все больше сжимается с каждой минутой ожидания.
Дождется ли невеста своего любимого? Разумен ли ее выбор? Не раскается ли она в своем решении? Любит ли она его? Любит ли он ее? Что есть любовь? Над этими вопросами задумываются зрители, у которых пьеса имеет большой успех. 16 персонажей пьесы могут быть сыграны 12 актрисами.
Из рецензий:
Сегодня бенефис женщин – молодых и пожилых, хлебнувших до краев житейского горя и совсем неопытных. И с этим заданием они справились блестяще. Прежде всего, потому, что практически каждая из сидящих в зале представительниц прекрасной половины человечества хоть в одной, а может, и в нескольких героинях, узнает себя: юную ли, теперешнюю ли – неважно. И снова прикоснется к покрытой пылью забвения истине: без любви жить нельзя! Пусть даже счастье продлится миг, день, неделю, месяц – ради этого стоит жить! Марина Гусарова, критик
Действующие лица
НАДЯ
МАРИЯ НИКОЛАЕВНА, ее мать
ВЕРА, ее сестра
АЛЛА, ее подруга
АНТОНИНА ПРОКОФЬЕВНА, мать жениха
СВЕТА, ее дочь, 15 лет
БАБУШКА
ЗИНАИДА ЗИНОВЬЕВНА
ИННА ГЛЕБОВНА
ЛАРИСА, СОЦИОЛОГ, около 27 лет
ПЕРВАЯ ГОСТЬЯ
ВТОРАЯ ГОСТЬЯ
ЛЕНА
ФОТОГРАФ
КЛАВДИЯ
НЕВЕСТА
Шестнадцать персонажей пьесы могут быть сыграны, при необходимости, двенадцатью актрисами.
Действие происходит во дворце бракосочетаний в наши дни.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Зинаида Зиновьевна выходит на авансцену. Она в нарядном вечернем платье. Слова ее обращены прямо в зрительный зал, она произносит их негромко, торжественно и проникновенно.
Зинаида Зиновьевна. Сегодня знаменательный, необыкновенный день. Сейчас здесь, в этом зале, совершится событие, которое запомнится вам на долгие-долгие годы и которое изменит всю вашу жизнь. Вы уйдете отсюда уже другими людьми, обновленными, счастливыми, осознавшими важность происшедшего. Никогда не забывайте об этом волнительном мгновении, относитесь друг к другу заботливо, чутко, берегите пугливую птицу счастья, которая слетела сегодня к вам в руки. (После короткой паузы.) По вашему свободному желанию и обоюдному согласию, в соответствии с законом, объявляю вас мужем и женой.
Торжественная музыка. Теперь нам ясно, что события пьесы совершаются во Дворце бракосочетаний, а Зинаида Зиновьевна – его ответственный сотрудник. На характер и назначение помещений могут указывать парадная мебель, бархат, зеркала, нарядные занавеси на окнах. Разные помещения Дворца не разделены на сцене, но без труда можно догадаться, где будут находиться персонажи – в служебном кабинете, зале торжественной регистрации или комнате невесты.
Пока звучит свадебный марш, Зинаида Зиновьевна переходит в свой кабинет и начинает энергично манипулировать клавишами переговорного устройства.
Людмила, срочно выстреливай тридцать вторую пару.
Голос. Хорошо, Зинаида Зиновьевна.
Зинаида Зиновьевна. После тридцать второй запускай внеочередную, Пантелееву и Кондратьева.
Голос. Мы и так отстаем от графика на час, а вы опять внеочередную подбрасываете.
Зинаида Зиновьевна. По-вашему, беременной невесте надо маячить у всех на виду? (Нажимает на другую клавишу.) Рая, быстренько переоденься и беги на поздравление. Галину сними пока с записи и брось на лестницу встречать тридцать вторую. А я поздравлять больше не могу – голос сел. Да и отчет о браках за прошлый год надо кончать.
Голос. А тридцать вторая – это кто?
Зинаида Зиновьевна. Курсант. Так что не забудь о море и верности. А следующая – студенты. Им про любовь и науку. И помоторнее, помоторнее! Надо в график входить.
Голос. Догоним. Не впервой.
Зинаида Зиновьевна. Вернется Ксения – пусть сразу же садится на запись. Там уже пробка.
Голос. Сделаем.
Зинаида Зиновьевна отходит от пульта, но тут же берет трубку зазвонившего телефона.
Дворец бракосочетаний. Да. Каждый день с десяти до двадцати двух. Без перерыва и без выходных. Пожалуйста. До свидания.
Устало кладет трубку. В дальнейшем действие будет происходить главным образом в комнате невесты, но зритель должен постоянно ощущать напряженный ритм жизни Дворца. Об этом могут время от времени напоминать и звуки праздничной музыки, и различные эпизоды на авансцене, по которой будут расхаживать нетерпеливые невесты, спешить сотрудницы Дворца в форменных темно-вишневых платьях, или проходить процессии родственников и гостей. Текстом пьесы эти эпизоды не предписаны.
Зинаида Зиновьевна набирает номер.
Ты уже дома? Я звонила тебе на мобильный, но из-за этой вьюги нет связи. Говорят, какая-то вышка сломалась, только к ночи починят… А я задерживаюсь. Да, опять. Не сердись. Ужин на плите. В холодильнике тебя ждет сюрприз.
Входят Надя в свадебном уборе и Мария Николаевна.
Извини, я больше не могу разговаривать. Целую.
Мария Николаевна. Здравствуйте.
Зинаида Зиновьевна. Добро пожаловать. На регистрацию?
Мария Николаевна. (Вздыхая.) Да.
Зинаида Зиновьевна. Фамилия?
Мария Николаевна. Корнилова.
Надя. Корнилова и Черных.
Зинаида Зиновьевна. Очень приятно. А меня зовут Зинаида Зиновьевна. Ваш номер тридцать четвертый. Придется немного подождать.
Мария Николаевна. (Наде.) Идем пока в вестибюль.
Зинаида Зиновьевна. (Она по-прежнему официально-приветлива.) Зачем же в вестибюль? Пойдемте за мной. (Ведет их в другое помещение.) Вот, располагайтесь здесь. Это комната невесты. По традиции, здесь собираются женщины, приглашенные на регистрацию. Отдыхайте, не торопитесь, вас никто не будет беспокоить.
Надя. Но я же не единственная сегодня регистрируюсь.
Зинаида Зиновьевна. А у нас и комнат таких несколько. Успокойтесь, соберитесь с мыслями, попрощайтесь с девичьей жизнью. Жених уже здесь?
Надя. Он поехал за родственниками. Скоро будет.
Зинаида Зиновьевна. Как приедет, поднимитесь с паспортами в комнату оформления.
Зинаида Зиновьевна уходит. Мать и дочь остаются одни, поправляют у зеркала платья и прически. Напряженное молчание.
Мария Николаевна. Надя, может, ты скажешь хотя бы теперь, что у тебя за странное решение?
Надя. По-моему, решение выйти замуж для девушки вовсе не странное.
Мария Николаевна. Тайком подавать заявление, молчать, скрываться, сообщить матери обо всем чуть ли не в последний день – это так на тебя не похоже!
Надя. У тебя сердце. Тебя нельзя было волновать.
Мария Николаевна. А теперь, по-твоему, я не волнуюсь? Главное – выходишь ведь неизвестно за кого!
Надя. Почему неизвестно? Гриша у нас бывал, с его матерью ты недавно познакомилась.
Мария Николаевна. Уж лучше бы и не знакомилась… Да и от Гриши этого я тоже не в восторге.
Надя. Ты это уже говорила.
Мария Николаевна. Мы все были уверены, что ты выйдешь за Валентина…
Надя. (Прерывая.) Давай не будем об этом. Скажи лучше, ты рада, что я выхожу замуж? Не думай сейчас о Грише – я знаю, что он тебе не нравится, – а вообще рада?
Мария Николаевна. (Смешавшись.) Всякая мать хочет выдать дочь…
Надя. Это всякая, а ты?
Мария Николаевна. Не знаю… Какой-то посторонний мужчина вдруг становится для дочери дороже родной матери… Вот Верочке после ее замужества я стала совсем чужой.
Надя. Вы и раньше не очень ладили.
Мария Николаевна. Это-то и обидно. Надрывалась, растила вас одна, а теперь Вера надо мной смеется, считает, что я жить не умею…
Надя. Она так не считает.
Мария Николаевна. А теперь и ты меня покидаешь. Приду завтра после школы домой – а я уже одна. И послезавтра одна. И всегда. И совсем. (С трудом сдерживает слезы.)
Надя. (Обнимая мать.) Почему одна? Мы же пока вместе жить будем.
Мария Николаевна. Ну ладно, ладно… (Заметив вошедшую Антонину Прокофьевну, отстраняется.) Пойди лучше, поздоровайся со своей новой матерью.
Антонина Прокофьевна. (Это полная, энергичная, уверенная в себе женщина. В руках у нее огромный богатый букет.) Здравствуй, доченька. Поздравляю. Уж как я рада – не представляешь! (Целует Надю.) Снегу-то сколько навалило! Гриша со своим ансамблем уже едет. На автобусе. Заберут по пути отца, бабулю, Светку и в полном составе явятся. А я уж не стала ждать, на такси приехала. По дороге в ресторан заглянула – там все готово.
Пауза.
Не знаете, где тут руки помыть и все такое?
Мария Николаевна. (Пересилив себя, старается быть приветливой.) Пойдемте, я покажу.
Женщины выходят. С лестницы доносится музыка очередной церемонии – зажигательный вальс. Надя улыбается, невольно покачивается в такт, потом начинает кружиться. Ее танец прерывается стремительным появлением старшей сестры. Она красива, с темпераментными движениями и жестами. Одета и ухожена чуть ярче, чем это нужно счастливой женщине. В руках цветы.
Вера. (Порывисто обнимая сестру.) Надюша, сестренка, милая, здравствуй! Я не опоздала? Как время бежит! Давно ли я тебя в садик водила, и вот ты уже невеста! Ты мне иногда дочкой казалась, а не сестрой – все-таки разница в семь лет… (Оглядываясь.) А где все?
Надя. Что ты так взвинчена?
Вера. Просто слов нет! Преподнесла нам такой сюрприз, а сама смотрит невинными глазами и удивляется, почему я взвинчена! Ведь я Валентина уже чуть ли не мужем твоим считала, даже от зависти умирала.
Надя. Значит, теперь причин для зависти не будет.
Вера. Мне, правда, странным казалось, что Гришка последнее время возле тебя вертится, но я значения этому не придала. Оказывается, зря. Я бы тебя вовремя отговорила. (Взглянув на Надю.) А может, и сейчас не поздно?
Надя. Антон тоже приехал?
Вера. Да ну его…
Надя. Опять поссорились?
Вера. Дело не ссоре. Я все чаще спрашиваю себя – зачем вообще мне этот постоялец? Проку от него никакого. Раньше мужей держали хотя бы для приличия, так теперь они перестали быть предметом первой необходимости. Хоть снова разводись. Так где же все-таки гости?
Надя. Сейчас будут. Рано еще.
Вера. Тем лучше. Ну, что тебе, невеста, посоветовать? Во-первых, будь готова ко всему. Главное – сразу себя поставь. Деньги держи в своих руках. Ездить на себе не позволяй, пить не давай…
Надя. …В случае нарушения режима открывай огонь без предупреждения.
Вера. Не смейся. Муж, даже любимый – о нелюбимых я уж и не говорю – всегда немножко враг, а порой и главный в жизни противник. И в этой борьбе надо уметь побеждать.
Надя. А может, наоборот, надо уметь уступать?
Вера. Ты считаешь, что я в этих делах ничего не понимаю?
Надя. (С чуть заметной иронией.) Ну что ты, Верочка. Уж кто-кто, а ты-то умеешь быть в браках счастливой.
Вера. (Усмехнувшись.) Ах ты, язва! Ну ладно, если по-честному, то все мои советы, конечно, полный вздор. Сначала надо решить главное – выходить ли тебе вообще замуж за Гришу или нет. Парень он хоть и обаятельный, но без царя в голове и слабохарактерный. Иным, правда, такой муж в самый раз: можно веревки из него вить, но по мне лучше, когда мужчина – хозяин и глава семьи, а не бегемот на диване.
Надя. А если я его люблю?
Вера. Люби на здоровье, разве я против? Но замуж-то зачем выходить? Любовь? Прекрасно! Встречайся, пока не пройдет.
Надя. А вдруг не пройдет?
Вера. (Продолжая игнорировать собеседницу.) В общем, я так думаю, ничего страшного не случится, если ты сходишь замуж на год-другой. Ну, попробуешь, ну не понравится, ну вернешься. Ладно, выходи.
Надя. (Делая реверанс.) Спасибо.
Вера. Но, думаю я дальше, тебе двадцать два. Вроде бы и немного. Однако двадцатые годы у женщины самые ответственные. Зевать нельзя, надо и профессию приобрести, и замуж выйти, и детей родить, и судьбу устроить. Мужчинам проще – пятью годами раньше, пятью годами позже – никакой разницы. А у нас все иначе: чуть промедлили – и жизнь пробежала мимо, не догонишь. Так что нельзя тебе, Надюша, рисковать, годы терять. Обними-ка своего Гришу пожарче, поцелуй его покрепче – на прощанье – и иди сразу замуж за того, за кого надо.
Надя. Ты что, серьезно?
Вера. Еще как. (И действительно, она становится очень серьезной.) Надя, милая, беги отсюда. Хочешь, я такси вызову? Или лучше сама увезу и так спрячу, что ни одна живая душа не найдет. Хочешь, я тебя на самолет посажу и за тысячу километров отправлю?
Надя. Перестань, Вера. Через двадцать минут регистрация.
Вера. Не будет регистрации. Не допущу. Себе я жизнь сломала, но я другого и не заслужила. Раз обожглась, два, но ничему не научилась. Но ты – такая умная, спокойная, выдержанная, – ты мои ошибки не повторяй. Слышишь, Надя, потом поздно будет. Я тебя очень прошу – хочешь, на колени встану?
Надя. Верочка, успокойся…
Вера. (Не слушая.) В общем, хватит болтать, время терять. Прочь отсюда… (Хватает Надю за руку и увлекает к выходу.) Пойдем! Скорее!
Входит Мария Николаевна.
Мария Николаевна. (Удивленно.) Куда ты ее тащишь?
Вера. (Отпуская Надю.) Здравствуй. Я и не знала, что ты уже здесь.
Надя. Мама пришла со мной пораньше, чтобы объяснить, какой должна быть идеальная жена.
Вера. Представляю. Образ женщины в русской литературе. Наташа Ростова. Татьяна Ларина.
Мария Николаевна. Прекрасные образцы для подражания.
Вера. Только слегка полинявшие. Насколько я помню «Татьяны милый идеал», на работу она не ходила, обеды не готовила, детей не нянчила. В ее обязанности входило всего-навсего не слишком быстро осточертеть мужу-генералу. У нас задачи посложней.
Мария Николаевна. Признаюсь, Вера, я должна была воспитать тебя лучше.
Вера. То есть так, чтобы получилась вторая ты. А мы получились другие. Но это, поверь, не хуже.
Мария Николаевна. (Наде, оскорбленным тоном.) Где мой кошелек?
Надя протягивает ей сумку.
Антонина Прокофьевна ждет меня в буфете. Мы выпьем кофе. (Выходит.)
Надя. Будь с мамой помягче. Я же много раз просила.
Вера. Думаешь, я сама не понимаю? Но ты ведь знаешь, как она умеет давить и учить. Вот и приходится сопротивляться. Так что ты мне скажешь?
Надя. О чем?
Вера. Я говорила битый час, а ты спрашиваешь «о чем?»!
Надя. Говорила ты долго, это верно. Только…
Вера. Что?
Надя. Как бы тебе объяснить? Все твои советы нацелены на то, чтобы меня в жизни лучше устроить… Того, что у меня внутри, ты не понимаешь, да тебя это и не очень интересует.
Вера. (Отчужденно.) Вот как.
Надя. Если на то пошло, я тоже могу дать себе совет…
Вера. Ого! Надя учит жить! Это что-то новое! Ну?
Пауза.
Что же ты молчишь? Говори!
Надя. Ну… Личные дела у тебя не очень сложились, и ты все чего-то ищешь… Где-то. А ты попробуй сначала найти себя. Понимаешь?
Вера. (Сухо.) Не очень.
Надя. Разлад у тебя внутри, а ты пытаешься поправить дело тем, что меняешь платья и мужей.
Пауза.
Только не обижайся, ладно?
Вера. Ничего. Когда цыпленок пищит, курица молчит и слушает.
Входит Алла.
Алла. Привет. (Обнимает Надю и вручает ей цветы.) Это тебе. Или нет, погоди. (Забирает цветы.) Отдам после регистрации, как положено.
Надя. Вер, найди какую-нибудь вазу.
Вера выходит. Надя бросается к подруге и обнимает ее.
Аллушка, как я рада, что ты пришла! Хоть ты меня учить не будешь.
Алла. Покажи платье-то.
Надя поворачивается на каблуках.
Счастливая ты – замуж выходишь. В школу вместе поступали, медучилище в один день кончили, а тут ты меня обскакала.
Надя. Ну, я думаю, ненамного.
Алла. Как знать… Мне почему-то казалось, что ты передумаешь. Ехала, была почти уверена – приду и никого не застану: свадьбу отменили.
Надя. (С легкой тревогой.) А почему я должна была передумать?
Алла. Ну, мало ли что случается… Но ты меня не слушай, я болтаю просто так, чепуху всякую. Расскажи лучше, как ты.
Надя. Нормально.
Алла. (Живо.) Что значит «нормально»? Ты ведь невеста! Приятно, наверное, быть в центре внимания, в свадебном платье, принимать поздравления… А через несколько минут – муж, новая жизнь… Ну, и как ты? Сама не своя от счастья? Или горюешь о свободе? Или боишься, что сделала не тот выбор? Ну, говори же!
Надя. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Уйти куда-нибудь далеко-далеко в луга, лечь среди цветов, смотреть в небо и тихонько думать о чем-то своем, о том, что ждет впереди, как сложится жизнь… А может, ни о чем не думать, а просто лежать и смотреть на облака… (Улыбается.) Но за окном снег, и нет цветов – разве только из магазина…
Входят Мария Николаевна и Антонина Прокофьевна.
Мария Николаевна. (Продолжая разговор.) Я всегда считала, что преподавать литературу – это не значит пересказывать «Анну Каренину», а учить ребят мыслить, чувствовать… И скажу вам прямо – работать сейчас очень трудно. Я ученикам рассказываю – а глаза у них пустые. Ответы заученные, правильные, но такие равнодушные…
Алла. Здравствуйте.
Мария Николаевна. Здравствуй, Спиридонова.
Женщины здороваются. Алла таинственно отзывает Надю в сторону.
Надя. (Настороженно.) В чем дело?
Алла. Я не сказала главного. Тебя ждут. Здесь. Внизу.
Надя. (После паузы.) Кто?
Алла. Сама знаешь.
Надя. Что ему нужно?
Алла. Просит спуститься. Хочет поговорить.
Надя. Только этого не хватало. Пусть идет домой.
Алла. Ты бы на него взглянула – на человеке лица нет. Скажи ему хоть слово.
Надя. Что я могу сказать?
Алла, пожав плечами, уходит.
Матери продолжают тихо разговаривать в глубине сцены, и только отдельные фразы долетают до нашего слуха. Надя с некоторым беспокойством ожидает возвращения Аллы.
Антонина Прокофьевна. (Марии Николаевне.) Я согласна, литература – это нужно. Я многое помню, хоть и давно учила. Раньше писали о добре и правде, потом все больше о борьбе и строительстве… А сейчас все секс, секс, секс… У меня дочка – школьница. Думаете, легко?
Мария Николаевна. Когда целое поколение не так растет, тут уж ни семья, ни школа не помогут.
Алла возвращается.
Надя. (Алле, тихо.) Ушел?
Алла. Нет. Умоляет выйти хотя бы на одну минуту. Неужели тебе его не жалко?
Надя. Это ничего не изменит.
Алла. Меня бы такой мужчина позвал – не на минуту, на всю бы жизнь пошла. Ты поклонниками избалована – уж не знаю почему, но они всегда к тебе липли, – но такой, как Валентин, раз в сто лет попадается. А родители у него какие!
Надя. Скажи лучше, как у тебя дела с тем… последним… ну… брюнетом… Не помню, как его зовут.
Алла. (Неохотно.) Я тоже уже не помню. Мы теперь не встречаемся.
Надя. Опять поменяла?
Алла. (Сухо.) Мы с тобой договаривались эту тему не затрагивать.
Надя. А также многие другие. Может, лучше нам как-нибудь об этом поговорить?
Алла. В свое время уже поговорили, хватит.
Надя. (Обняв Аллу за плечи.) Ну, Алла, улыбнись, ты же на свадьбу пришла.
Алла. (Улыбнувшись.) Все в порядке.
Входит Зинаида Зиновьевна. В руках у нее пурпурная лента.
Зинаида Зиновьевна. Корнилова, быстро паспорта. Скоро ваша очередь. Пойдете за Мурашкиной.
Надя. Пожалуйста. Вот мой, вот Гришин.
Зинаида Зиновьевна. Жених на месте?
Надя. Сейчас будет. Можно пока оформлять.
Зинаида Зиновьевна. Нет, без него нельзя. Не положено.
Неловкая пауза.
Антонина Прокофьевна. Пожалуй, позвоню, узнаю. Верно, их бабуля задержала. Вечно она копается. (Достает мобильный телефон и выходит.)
Зинаида Зиновьевна. (Наде.) Кого вы выбираете в свидетельницы?
Надя. Алла, иди сюда.
Алла. (Поколебавшись.) Нет, только не меня.
Надя. Ну-ну, не кокетничай.
Алла. (Серьезно.) Правда, не надо.
Зинаида Зиновьевна. Пожалуйста, не отказывайтесь. Красивые свидетельницы украшают свадьбу. (Повязывает Алле через плечо ленту.)
Антонина Прокофьевна. (Возвращаясь.) Не могу дозвониться. Но, я думаю, минут через десять будут.
Зинаида Зиновьевна. (Наде.) Тогда зайдете с паспортами ко мне. (Уходит.)
Вера возвращается с вазой и ставит туда цветы. Входит Лариса – молодая, не очень красивая и нескладная женщина.
Лариса. (Наде.) Можно вас на минутку?
Надя. (В недоумении.) Пожалуйста.
Лариса. Меня зовут Лариса Анатольевна. Можно просто Лариса. Я социолог из университета и провожу на базе Дворца бракосочетаний научные исследования. Вы не согласитесь мне помочь?
Надя. Я?
Лариса. Не пугайтесь, это очень просто. Я дам вам небольшую анкету, а вы ответите на ее вопросы. Только и всего. (Вручает анкету.)
Присутствующие заинтересованно следят за разговором. Тем временем в комнату нерешительно входят две женщины, одетые в дорогие, но чересчур броские наряды. У каждой в руках по букету. Держатся женщины довольно скованно, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Мы будем называть их Первой и Второй Гостьями. Потоптавшись у дверей, они осторожно подходят к Алле – у той лента через плечо – и о чем-то шепчутся с ней. Та утвердительно кивает. Женщины садятся рядышком, но поодаль от остальных гостей.
Антонина Прокофьевна. (Наде.) А ну, что тут написано?
Надя. «Кто из супругов, по вашему мнению, должен вести домашнее хозяйство? Кто должен быть главой семьи? Кто должен распоряжаться деньгами?» (Опуская листок.) И еще несколько вопросов.
Антонина Прокофьевна. Ну ее к лешему, эту анкету. Еще что-нибудь не то напишешь, потом объясняться придется. Да и как можно, не зная замужества, отвечать на такие вопросы?
Вера. Действительно. (Протягивает руку.) Дайте лучше мне. Уж я напишу…
Лариса. Нет, только невесте.
Вера. Дайте хоть посмотреть.
Анкета идет по рукам.
Первая гостья. (Немного освоившись, Второй гостье.) А невеста – ничё, правда?
Вторая гостья. Невесты всегда красивые.
Первая гостья. И платье интересное.
Вторая гостья. А я люблю свадебные чтобы со шляпкой. Знаешь, плоские такие.
Первая гостья. Нинку помнишь – на штукатурке работала? Симпатичная была, но невезучая. Каждый раз, как ей делали предложение, она заказывала свадебное платье, а потом с женихом ссорилась. Четыре платья в комиссионку снесла.
Антонина Прокофьевна. (Ларисе.) С каких это пор анкеты стали наукой называться? Зачем все это?
Лариса. Ну, допустим, Надя считает, что хозяйство надо вести вместе с мужем, досуг проводить в театрах, расходами распоряжаться жене. А ее жених, напротив, считает, что хозяйством должна заниматься только жена, свободное время надо отдавать футболу и телевизору, а деньги должен контролировать муж. При таком несовпадении взглядов на совместную жизнь мы делаем вывод о неустойчивости заключенного брака. И наоборот.
Алла. Выходит, вы можете предсказать, какая пара разведется, а какая нет?
Лариса. В какой-то мере. (Наде.) Только заполнять анкету надо не коллективно, не хором. Пойдемте, я лучше посажу вас в служебную комнату. Там никто не будет вам мешать.
Надя и Лариса выходят. Оставшиеся женщины рассаживаются по диванам и креслам, причем как-то само собой получается, что они разбиваются на пары: обе матери, две гостьи и Вера с Аллой.
Первая гостья. А у тебя какие взгляды на брак?
Вторая гостья. (Озадаченно.) У меня? Никаких. А какие могут быть взгляды? (Немного подумав.) Чтоб все было, как у людей.
Первая гостья. А для меня главное, чтоб не пил. Чтоб совсем не пил.
Антонина Прокофьевна. (Марии Николаевне.) Уж за свадьбу краснеть не придется. Стол на двести человек, и рыба заливная, и язык… А торт – двадцать восемь килограмм! Моя гордость. В виде двух сплетенных сердец. Знаете, такой голубой и розовый, голубой и розовый… А наверху… Нет, не буду говорить… Сами увидите, когда мы его на тележке в зал вкатим.
Мария Николаевна. Напрасно вы такую свадьбу закатываете. Купечество какое-то. Лучше было бы отдать деньги молодым, пусть устраиваются.
Антонина Прокофьевна. О деньгах не ваша забота. Хотя другие за дочерями кое-что дают, но я понимаю – дело вдовье, да и профессия ваша, извините, к деньгам отношения не имеет.
Мария Николаевна. Нет, почему же, я от своей доли не отказываюсь…
Антонина Прокофьевна. Ах, бросьте, какая у вас может быть доля? Оставьте ее себе на шпильки и булавки. Горячее тоже будет. Я все думала – судак «орле» или котлеты по-киевски? А девочки говорят – в чем проблема, Антонина Прокофьевна? Сделаем и то, и другое. А играть будет оркестр – Гришкины «ковбои». Еще бы: оркестрант женится! Тут уж дело святое – играть до утра, а то и три дня подряд.
Мария Николаевна. Свадьба, по-моему, дело семейное, интимное… Созывать целую толпу…
Антонина Прокофьевна. Да мне бы потом проходу не дали: шеф-повар, а единственному сыну свадьбы не сделала! Меня весь город знает – как же я могу людей не порадовать? Вы увидите, в каком виде наши официантки сегодня явятся – все при полном параде, как на прием к персидскому шаху.
Мария Николаевна. А как они будут считаться – в гостях или на работе?
Антонина Прокофьевна. Кто дежурит, те на работе, а кто свободен, те, конечно, в гостях. С мужьями и все как положено.
Мария Николаевна. (Вздохнув.) Будет очень весело.
Антонина Прокофьевна. Еще бы! (Почуяв иронию.) Но вы не думайте, что будут только официантки. Я же говорю, придет весь город.
Вторая гостья. (Первой.) Та, толстая – мать невесты, что ли?
Первая гостья. Не похожа. Невестина рядом. А та, должно быть, Гришкина.
Вера. (Алле.) С тех пор, как ты с Надей не работаешь, я с тобой и видеться перестала. Ты чего из больницы-то ушла?
Алла. А что там хорошего? Кровь, запахи, ночные смены, умирающие старики, стоны, жалобы… И платят гроши. Это для таких, как Надя, а не для нормальных людей.
Вера. (Улыбаясь.) По-твоему, она ненормальная?
Алла. Ну… Ты ведь ее знаешь. Не от мира сего… Недаром сестры ее сначала не любили – думали, выслуживается или на взятки напрашивается. Ночами не спит, сидит у постелей, прибегает по первому звонку, белье меняет… Потом поняли – такая уж она есть, не переделать.
Вера. А как больные к ней?
Алла. Ждут ее дежурства как праздника. Вот и Гришка, когда болел, там в нее и втрескался…
Вера. (Алле.) Ну и как тебе работается в парикмахерской?
Алла. Во всяком случае, лучше, чем в больнице. И зарабатываю втрое больше. И при этом контакт с людьми, связи…
Антонина Прокофьевна. (Марии Николаевне.) Комната, что вы молодым отдаете, хорошая, ничего не скажешь. Но начинку, конечно, придется сменить.
Мария Николаевна. Там вполне приличная мебель.
Антонина Прокофьевна. Ну что вы, Мария Николаевна, к ним же люди ходить будут. Надо, чтобы не стыдно было.
Мария Николаевна. (Оскорбленно.) К нам тоже ходили люди.
Антонина Прокофьевна. Вы – другое дело, вы – учительница. А молодежь любит, чтобы красиво. Вы уж не спорьте. Купим нормальную мебель, сменим обои… А потом и о квартирке подумаем.
Вера. (Алле.) Я все хочу спросить… У вас с Надей, по-моему, холодок какой-то появился… Или мне кажется?
Алла. (Неохотно.) Просто повзрослели, и выяснилось, что мы немножко разные.
Вера. И давно это выяснилось?
Алла. Как-то, еще в больнице, меня парень один бросил. Довольно тошно было… Так Надя меня же и виноватой считала. Ищу мол, легких путей, любить не умею… В общем, «утешала»… Вот тогда мы крупно и поговорили.
Вера. Поссорились, что ли?
Алла. Да нет… Пятнадцать лет дружбы просто так не перечеркнешь… У нас все нормально.
Вера. (Показывая глазами в сторону Первой и Второй Гостий.) Не знаешь, кто эти женщины?
Алла. Понятия не имею. Ну, а ты как живешь?
Вера. Как видишь… Старею.
Алла. Ты-то? Хоть передо мной не кокетничай. Вон какая пикантная… Самое оно.
Вера. Возраст, быть может, действительно самый лучший. Все уже и еще есть – красота, зрелость, опыт… Но если это некому отдать, то хуже возраста нет.
Антонина Прокофьевна. (Марии Николаевне.) И приодеть вашу дочку не мешает. Как вы там учите – «У человека все должно быть красиво»?
Мария Николаевна. Надя ни в чем не нуждается. Можно подумать, она в лохмотьях.
