Валентин Рунов
1942 год. Работа над ошибками
Мартовские волнения
1 марта Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике» отмечает, что в полосе группы армий «Север» никаких серьезных перемен не произошло. Но далее пишет о том, что «части противника, вырвавшиеся вперед в направлении Любани, отрезаны нашими войсками». Это стало причиной того, что на следующий день, 2 марта, в отношении планов дальнейших действий группы армий «Север» состоялось совещание у фюрера в присутствии командующего группой армий «Север», командующих армиями и командиров корпусов этой группы армий.
В результате было принято решение о переходе в наступление в районе Холма 5 марта, а в районе Волхова – 7 марта. При этом отмечено, что «фюрер требует за несколько дней до начала наступления провести авиационную подготовку (бомбардировка складов и войск в лесах бомбами сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить силы на то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болота, это обречет его на голодную смерть. И, наконец, в период с 13 по 16 марта планировалось начать наступление в районе Старой Руссы.
Таким образом, в первой половине марта 1942 года немецким командованием планировались активные наступательные действие в полосе группы армий «Север» против войск советского Северо-Западного фронта.
В этот период советские войска все еще продолжали наступательные операции на различных участках советско-германского фронта, которые, в целом, развились довольно вяло. Неблагоприятно складывалась обстановка и в Крыму, в рамках Керченско-Феодосийской операции.
2 марта 1942 года И.В. Сталиным был подписан приказ народного комиссара обороны СССР о наказании заместителя наркома обороны, уполномоченного Ставки Верховного главнокомандования по керченскому направлению Маршала Советского Союза Г.И. Кулика за то, что он «вместо честного и безусловного выполнения приказа Ставки «удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район», самовольно, в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга без предупреждения Ставки, отдал 12 ноября 1941 года преступное распоряжение об эвакуации из Керчи в течение двух суток всех войск и оставлении Керченского района противнику, в результате чего и была сдана Керчь 15 ноября 1941 года».
Далее в этом приказе указывалось, что «Кулик, по прибытии 12 ноября 1941 года в город Керчь, не только не принял на месте решительных мер против панических настроений командования крымских войск, но своим пораженческим поведением в Керчи только усилил панику и деморализацию в среде командования крымских войск… Кроме того, как установлено, Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вел развратный образ жизни и злоупотреблял званием Маршала Советского Союза и заместителя наркома обороны, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности, растрачивая сотни тысяч рублей на пьянки из средств государства и внося разложение в ряды нашего начсостава».
За данные проступки Г.И. Кулик был отдан под суд, который приговорил лишить его званий Маршала и Героя Советского Союза и всех остальных наград, а Центральный Комитет ВКП(б) принял решение исключить его из состава членов ЦК ВКП(б) и снять с поста заместителя наркома.
Данный приказ был секретный. В то же время И.В. Сталин приказал довести его до военных советов Западного и Юго-Западного направлений, военных советов фронтов, армий и округов.
Нужно отметить, что после приговоров, вынесенных Маршалам Советского Союза М.Н. Тухачевскому, В.К. Блюхеру и А.И. Егорову, это был первый «маршальский» приговор, причем не по обвинению в заговоре или шпионаже, а за преступную халатность в выполнении своих служебных обязанностей.
11 марта в Ставке Гитлера состоялось очередное совещание, на которое были приглашены командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Г. фон Клюге и командующий 9-й армией генерал-полковник В. Модель. Обсуждался план операций на западном участке фронта 9-й армии. При этом Ф. Гальдер отмечает: «Фюрер снова напрасно дает войскам слишком большую свободу действий в наступлении на Осташков… Клюге живет сегодняшним днем и не думает о будущем; он зависит от более волевых командармов. В докладе не показан ход мыслей при планировании операций».
Начало ранее планируемых наступательных операций на волховском участке фронта в очередной раз было отложено по решению фюрера из-за состояния погоды с тем, «чтобы в полной мере использовать поддержку нашей авиации».
Также с командованием группы Зейдлица прошло обсуждение плана наступления в районе Старой Руссы. Ф. Гальдер высказал опасение, что созданная для этого ударная группировка очень слаба и требует серьезного пополнения резервами.
С 15 по 17 марта Гитлер из своей Ставки в Восточной Пруссии «Волчье логово» выезжал в Берлин, где провел совещание с рядом промышленников и министров. Вернувшись в Ставку, 18 марта он заслушал доклад Ф. Гальдера об общей обстановке и положении на Восточном фронте. После этого доклада начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта в своем дневнике отразил два момента, представляющие особый интерес.
В отношении обстановки на фронте он отметил: «Наступательные действия противника на фронте групп армий «Юг» и «Центр» продолжаются, однако они не связаны между собой и носят местный характер. Никаких новых крупных соединений противник в действие не вводил.
Под Керчью (Керченско-Феодосийская операция. – Авт.) в наступлении противника участвует большое количество танков, преимущественно старых и никуда не годных, взятых из учебных частей.
Группа армий «Север». Наступление наших войск на волховском участке (Любаньская операция. – Авт.), ведущееся западнее шоссейной дороги с севера, развивается с трудом. Войска, наступающие с юга, не могут продвинуться вперед, так как противник ведет здесь сильные контратаки. В районе волховского котла наступательный порыв противника постепенно ослабевает, однако в районе Погостья русские хотя и не быстро, но непрерывно и методически продвигаются вперед, так что обстановку здесь по-прежнему приходится оценивать как довольно напряженную».
Затем он изложил выдержки из донесения финского военного атташе в Анкаре (Турция. – Авт.) от 18 марта 1942 года в отношении поставок СССР по ленд-лизу и формированиях резервов Красной армии. В частности, указывается, что англо-американцы поставили в СССР «500 уже бывших в деле самолетов типа «Харрикейн» и примерно 300 танков (главным образом – для польских воинских формирований в России). Тип III (16 тонн), тип VI «Крейсерский» (18 тонн), тип II «Матильда» (26 тонн), тип ПА-4 (12 тонн). За последние четыре недели, будто бы поставлено дополнительно 100 танков».
В отношении формирования резервных соединений сообщалось, что в районе Уфа, Казань, Астрахань, Оренбург формируется 20—25 стрелковых и кавалерийских дивизий, а в районе Казань, Киров, Вологда, Тамбов и восточнее Москвы – еще 30 дивизий и 10 танковых бригад. Кроме того, восточнее Урала (в Сибири) формировалось от 5 до 10 дивизий. Таким образом, военный атташе делал вывод о том, что к концу весны будет сформировано «50—60 дивизий, сведенных в две резервные армии, одной из которых должен командовать Буденный».
21 марта началось наступление немецких войск в районе Старой Руссы с целью прорыва из кольца окружения в районе Демянска. В последующие дни наступление развивалось успешно, однако перерасти в более значительное не смогло.
28 марта в Ставке Гитлера состоялось совещание, на котором обсуждался план летней наступательной операции. Ф. Гальдер в своем дневнике отметил, что в центре внимания были вопросы, связанные с возможными высадками войск союзников в Северной Норвегии, на западном побережье Франции и дополнительных сил в Северной Африке. В результате этого обсуждения немецкое руководство решило, что эти высадки маловероятны. Поэтому в очередной раз был сделан вывод о том, что «исход войны решается на Востоке», где нужно начать всеобщее наступление, прежде всего на южном крыле советско-германского фронта.
Для этого, прежде всего, планировалось овладеть Изюмом (начало Воронежской операции). Затем наступательную операцию начать в Крыму, против Керчи, так как «против Севастополя требуется массирование боевой техники». Овладев Керчью, перенести боевые действия на Кубань с тем, чтобы к началу сентября выйти на Северный Кавказ. Операции на центральном направлении «будут зависеть от успехов на участках, что южнее».
Таким образом, в марте 1942 года серьезных изменений обстановки на советско-германском фронте не произошло. Войска Красной армии продолжали ранее начатые Любаньскую, Демянскую, Ржевско-Вяземскую, Болховскую, Керченско-Феодосийскую десантную операции и оборону Севастополя, которые развивались весьма вяло. Немецкие войска начали наступление под Старой Руссой, готовились нанести удар в районе Воронежа и под Керчью.
Апрельское оживление
В начале апреля Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике» констатирует тот факт, что из-за плохой погоды масштабных действий немецких войск на советско-германском фронте не велось. В то же время 5 апреля он отмечает начало наступления советских войск в полосе 9-й армии и 40-го моторизованного корпуса 4-й армии. 10 апреля он указывает, что замечено «чрезвычайно оживленные передвижения войск противника перед фронтом группы Клейста. Обнаружились признаки формирования крупной группировки противника в районе Сухиничей».
11 апреля Ф. Гальдер пишет о том, что «крупные атаки на Керчь снова отбиты. Сорвана попытка противника высадить десант на западное побережье Крыма. К восточному участку фронта группы Клейста противник подтягивает крупные силы, перебрасываются войска с юго-запада в район Сухиничей».
Во второй половине этого дня состоялось совещание у фюрера. Обсуждалось предложение в полосе группы армий «Центр». Предложение о начале наступательных действий войск этой группы на Осташков и Торопец были отклонены. Было принято решение пока никаких наступательных действий не предпринимать, а «провести в соответствии с приказом «рокировку» войск на запад и юг».
16 апреля Ф. Гальдер в своем дневнике отмечает начало крупного наступления советских войск в полосе 40-го моторизованного корпуса группы армий «Центр». Также он сообщает о завершении разгрома 33-й советской армии и о том, что «на северном участке фронта у Волхова трудное положение». Но в последующие дни – относительное затишье.
22 апреля в дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта иметтся запись: «Передвижения войск перед фронтом Клейста продолжаются. Перед 6-й армией противник перебрасывает войска на юг. Бросается в глаза развертывание крупных сил у противника в районе Ельца».
Но затем следуют за каждый день ничего существенно не значащие записи.
* * *
Советское командование, продолжая начатые ранее наступательные операции, на Карельском фронте (командующий генерал-лейтенант В.А. Фролов) провело Кестеньгскую (24 апреля – 11 мая) и Мурманскую (25 апреля – 15 мая) наступательные операции.
Кестеньгская операция проводилась с целью разгромить противостоящие силы противника в районе Кестеньги, выйти на рубеж реки Софьянга и закрепиться на нем, тем самым усилить оборону Кировской железной дороги. Проведение операции было запланировано одновременно с Мурманской наступательной операцией и с наступлением 19-й армии на кандалакшском направлении. Это, по замыслу советского командования, должно было затруднить противнику маневр войсками с одного направления на другое. Проведение операции было возложено на войска 26-й армии (командующий генерал-майор Н.Н. Никишин). В составе этих войск насчитывалось 29,6 тысячи человек личного состава, 110 орудий, 382 миномета всех калибров, 847 пулеметов и 29 танков. Для поддержки с воздуха были выделены 55 самолетов.
Этим силам противостояла 6-я горная дивизия СС «Норд», сводная финская дивизия и ряд отдельных подразделений. Их численность советское командование оценивало в 13,4 тысячи человек, на вооружении которых состояло 48 орудий, 192 миномета, 320 пулеметов, 10 танков.
Таким образом, советская сторона имела более чем двойной перевес в живой силе, почти тройной в артиллерии и танках. Однако при этом имелся острый недостаток боеприпасов.
Наступление двух дивизий на направлении главного удара началось в 6 часов 24 апреля. Поскольку операция началась в условиях сильного снегопада, артиллерийская и авиационная поддержка войск была крайне слабой. Поэтому к исходу второго дня наступления советские войска вклинились в оборону противника на 6—7 километров. При этом противник, используя заранее подготовленные рубежи и узлы обороны, сумел на угрожаемое направление подтянуть резервные части с других участков фронта.
Наступление после перегруппировки продолжилось 3 мая. При этом наступавшие войска, несмотря на медленные темпы продвижения, смогли охватить основные силы кестеньгской группировки с флангов. Но противник, перебросив с ленинградского направления пехотную дивизию, а из-под Ухты до трех полков финнов, нанес удар и отрезал западнее Кестеньги лыжную бригаду и стрелковый полк, которым затем пришлось с большими потерями выходить из окружения.
Несмотря на эту неудачу, 10 мая советские войска продолжили наступление, но успеха не достигли. 11 мая они получили приказ Ставки Верховного главнокомандования о переходе к обороне на достигнутом рубеже.
Таким образом, линию фронта на северном фланге 26-й армии удалось отодвинуть всего на 4—5 километров. При этом потери противника советской стороной были оценены примерно в 5 тысяч солдат и офицеров только убитыми. Сами же советские войска потеряли 12,6 тысячи человек, из которых 3145 убитыми, 8906 ранеными и 598 пропавшими без вести. В то же время это наступление настолько истощило имевшуюся в данном районе группировку противника, что вынудило его отказаться от операций в Карелии, запланированных на лето 1942 года.
В качестве основных причин неудачи Кестеньгской операции военные специалисты считают крайне недостаточную ее подготовленность по времени (две недели) и плохое материальное обеспечение. Также негативно сказался недостаток в оснащенности войск инженерно-саперными подразделениями в условиях бездорожья и пересеченной местности. Кроме того, имели место шаблонные действия советских войск на тактическом уровне. В их числе – многочисленные атаки одних и тех же позиций с одного и того же рубежа, также неумение организовать обходы и просачивание в глубь вражеской обороны. Негативно сказывалось и то, что артиллерия 26-й армии не имела опыта борьбы с вражескими позициями в лесной местности, ведя огонь по площадям, что значительно снижало его эффективность и по существу бесцельно разбрасывала остродефицитные снаряды. Не увенчалась успехом и попытка советского командования использовать имевшиеся танки – почти все они увязли в болоте перед вражескими укреплениями, став хорошей целью для вражеской артиллерии.
Мурманская операция. На Мурманском направлении действовала со стороны противника армия «Лапландия», перед которой была поставлена задача в ходе летней кампании провести операцию с целью захвата Мурманска. Данная операция носила кодовое наименование «Ловля лосося».
Советское командование, узнав о планах противника, решило нанести упреждающий удар. 27 марта Ставка ВГК приказала командующему Карельским фронтом генерал-лейтенанту В.А. Фролову подготовить и не позднее 15 апреля начать наступательную операцию на Мурманском направлении «с целью усиления обороны порта Мурманск и Кировской железной дороги». Для этого ставилась задача разгрома основной группировки противника в районе губы Большая Западная Лица.
Но командующий фронтом усложнил эту задачу. По его замыслу командования фронтом, войска 14-й армии во взаимодействии с морским десантом должны были одновременными ударами с фронта и тыла окружить и уничтожить западнолицкую группировку противника и, развивая успех, разгромить ее и к исходу 10 суток операции выйти на границу с Финляндией.
Выполнение этой задачи возлагалось на 14-ю армию (командующий генерал-майор В.И. Щербаков), которая обороняла Мурманск. При этом нужно отметить, что необходимого превосходства в силах создано не было. Более того, противник имел численное превосходство и опирался на хорошо подготовленную оборону. На всех господствующих высотах были созданы мощные опорные пункты-крепости из камня и железобетона, являющиеся составными частями единой системы обороны. Для снабжения войск были построены многочисленные автомобильные дороги, а на сложных участках – и канатные.
28 апреля после трехчасовой артиллерийской подготовки войска 14-й армии перешли в наступление. В этот же день в губе Большая Западная Лица кораблями Северного флота (командующий вице-адмирал А.Г. Головко) был высажен морской десант – 12-я бригада морской пехоты, более 6200 человек).
В первый день операции войска 14-й армии, несмотря на большие потери, смогли вклиниться в оборону противника всего на 6 километров. За это время десантники заняли плацдарм глубиной до 5 километров и по фронту до 7 километров.
В последующие дни ударная группировка 14-й армии практически не продвинулась вперед. Выявилась неспособность артиллерии и авиации разрушить капитальные укрепления врага. Движение на узких дорогах сразу оказалось затруднено, а зачастую парализовано. Немецкая авиация, хотя и не имела численного превосходства, действовала очень активно и обеспечила надежное прикрытие своих войск, а также максимально затруднила снабжение и атаки советских войск. За это время продвижение десантников составило до 11 километров, но они также не смогли выполнить основную задачу и перерезать основную магистраль снабжения противника – автодорогу Мишуково – Титовка.
Для продолжения наступления было решено усилить ударную группировку 14-й армии еще одной – 152-й стрелковой дивизией. Однако 3 мая начался сильный дождь, который вскоре перешел в пургу, бушевавшую трое суток. Погодное бедствие застало не экипированную для действий на Севере 152-ю стрелковую дивизию на марше к линии фронта по дороге в тундре, где не было каких-либо укрытий и топлива для обогрева. В результате 484 бойца замерзли насмерть и еще 1683 человека получили сильные обморожения.
Похожая ситуация сложилась и на плацдарме, где действовали подразделения морской пехоты. Личный состав не был обеспечен теплой одеждой, отсутствовали палатки и печки для обогрева. В результате советское наступление на Мурманском направлении оказалось полностью парализованным, и все попытки возобновить его после улучшения погоды также не привели к успеху.
10 мая 1942 года командующий Карельским фронтом был вынужден доложить И.В. Сталину о неудаче наступления, с согласия последнего 11 мая его войска перешли к обороне. Десант был снят и вывезен кораблями Северного флота 13 мая. Потери советских войск в Мурманской операции (без учета потерь десанта) составили почти 7,5 тысячи человек, в том числе почти 2 тысячи убитыми и замерзшими, более 5 тысяч ранеными и 165 пропавших без вести. По немецким данным, их 19-й горнострелковый корпус за это время потеря 3,2 тысячи человек. В качестве «оправдания» было заявлено о том, что удалось добиться выполнения одной из главных задач операции – осуществить срыв немецкого наступления на Мурманск летом 1942 года.
Позже при разборе Мурманской операции было определено, что при ее подготовке советское командование допустило ряд серьезных ошибок. В их числе: недооценка силы обороны противника, малая обеспеченность наступающих войск артиллерией и инженерными средствами, отсутствие надлежащего взаимодействия с авиацией и другими родами войск, шаблонность действий на тактическом уровне. Кроме того, самым отрицательным образом сказалась плохая обеспеченности личного состава теплой одеждой в условиях заполярной зимы.
Кроме названных выше, в апреле 1942 года Брянский фронт завершил Болховскую операцию (20 апреля), Калининский и Западный фронты – Ржевско-Вяземскую операцию (20 апреля), а Ленинградский и Волховский фронты – Любаньскую операцию (30 апреля). Северо-Западный фронт продолжал Демянскую операцию, а Крымский фронт – Керченско-Феодосийскую операцию. В Крыму продолжалась героическая оборона Севастополя.
В завершение этого рассказа нужно отметить, что ни командующий Карельским фронтов В.А. Фролов, ни командующий 14-й армией В.И. Щербаков никакой ответственности за бесцельно замороженных солдат не понесли. Оба они продолжали воевать, занимая высокие должности, и умерли своей смертью в начале 80-х годов.
