Валентина Гордова
Если ведьме нужен муж
Глава 1
– Почему опаздываем? Вы в календарь вообще заглядываете? Мне вас сколько ждать?!
– Угомонись, ведьма! – хмуро бросил наконец пожаловавший в город священник. – Задержались слегка…
– На целый месяц! – припечатала я разъярённо, топая ногой.
Отец Эттельред, священник на выезде, неловко сполз с коня, передал узды одному из пяти молодых помощников и побрёл ко мне, головы не поднимая. Стыдно ему было.
Однако стыд не помешал недовольно проворчать:
– Замолчи уж, приехали, не видишь?
Это он зря. Нет, всё понимаю, тут весь город столпился и сейчас свидетелями его позора выступал, ну так и у меня репутация, а ещё принципы, и переживала я целый месяц, а потому сейчас была злой, так что… зря он так.
– А ты мне рот не затыкай, – велела мрачно и негромко, но в опустившейся на площадь тишине мой голос расслышали все.
Кто содрогнулся, кто побледнел, кто дышать перестал. Сам отец так и вовсе с шага сбился, но путь продолжил – во-первых, не по статусу было пасовать, во-вторых, я ему отступлю! Гад плешивый! Вот сейчас тут закончим, и я прямым ходом к его жене, она дама что надо, из рогатых, в смысле, настоящая демонесса. Она ему сладкую жизнь устроит!
Сейчас же я продолжила выплёскивать накопленные переживания в звенящем от ярости:
– Это где видано, чтобы ведьма сама себе костёр собирала? Вы охамели?! Может, мне ещё и сжечь себя самой, а потом в столичный храм Света лететь, в инквизиторы записываться?!
Прибывший с Эттельредом молодняк вздрогнул и побагровел от злости и возмущения. Один шагнул к начальству со злым вопросом:
– Отец, почему вы позволяете грязной ведьме такое говорить? – и хватило же ума рот открыть.
Ред шикнул и махнул на парня в унылой серой хламиде рукой, прося того заткнуться, но поздно. Я сегодня злая, а злая я – это большая неконтролируемая проблема.
– Грязной ведьме? – ледяной вопрос понизил температуру воздуха на пару градусов. – А ну, сюда подошёл.
– Алейда, успокойся! – прикрикнул Эттельред.
Под моим немигающим взглядом сдулся, сгорбился, голову опустил, но тут же снова весь подобрался и негодующе вскричал:
– Ты мне прошлых учеников так и не вернула!
По лицам нынешних пробежалась паническая бледность и невысказанное «Прошлых?!».
– Не заслужил, – нагло ухмыльнулась ведьма в лицо вообще-то инквизиции.
По толпе прошёлся шепоток – кое-чья репутация трещала по швам прямо на глазах, и от осознания этого священник весь побагровел.
В другой ситуации я бы с огромным удовольствием над ним поизмывалась – хоть всю ночь, хоть целые сутки. Мы, ведьмы, народ такой, в делах измывательства часов не наблюдаем и усталости не ощущаем.
Но времени правда совсем мало оставалось. Сегодня последний день первого летнего месяца, и тот уже к концу подходил – солнце коснулось горизонта, окрасив небеса и всё вокруг в яркий розово-персиковый цвет. Ещё чуть-чуть, и опоздаем! А ведьм, чтобы мы природную силу получили, только в первый летний месяц сжигать и можно. Во всё остальное время это опасно и бессмысленно, месяц на восстановление уйдёт, а никакой силы и не прибавится. Я точно знаю, у меня это сожжение тринадцатым будет – последним, чтобы в Ковен вступить можно было. А Ковен – это ого-го как серьёзно и важно! Очень! Не зря же я целый месяц себе места не находила!
Подышав открытым ртом, чтобы нервы успокоить, я очень даже миролюбиво обратилась к священнику:
– Теля, – лицо Эттельреда перекосилось, – давай ругаться не будем. Сжигай, катастрофа инквизиторская, пока не опоздали, потому что иначе сжигать буду уже я. Я и тебе, и ученикам, и всей вашей братии такое огненное представление устрою – демоны в Аду от зависти издохнут! Я тебе кишки на вертеле зажарю! Я тебе голову оторву и смотреть заставлю! Я тебя… не поняла, какого дохлого священника ты там встал?!
Не смотря на то, что ведьма инквизитору не указ, отец решил, что репутация – штука эфемерная, а смерть – весьма реальная и к нему как никогда близкая. Короче говоря, Эттельред сплюнул на каменную плитку площади, махнул молодым помощникам и сам поторопился ко мне.
И всё пришло в движение!
Городская стража, те самые бравые маги, которые мне костёр устанавливать помогали и стога сена таскали, оперативно оттеснили народ подальше, размеренно зачитывая правила безопасности при сжигании ведьм. Причём не официальные, церковью изданные и королём заверенные, а наши, ведьминские, правдоподобные.
Теля стерпел молча, но зубы стиснул. А когда ко мне приблизился, посмотрел виновато и прошептал так, чтобы остальные не услышали:
– Эни на ужин зовёт.
– Приготовлю тебя, если опоздаем, – прошипела едва слышно в ответ. – Ты что удумал, Ред?
Священник скривился, глянул на бегающих готовящихся помощников и тихо простонал:
– Возникли трудности… едва до города добрались, Лей.
– Вы до могил своих практически добрались, – я была ужасно зла, – ещё час, и я бы вас прямо здесь закопала!
– Так камни же, – попытался пошутить и смягчить ситуацию инквизитор, с надеждой на смягчение глядя на меня.
– Так копала бы не я, – отозвалась с намёком.
Он, намёк, дошёл быстро, Эттельред оценил перспективу копания могил в камнях, потом припомнил, что быть зарытым здесь тоже ему полагалось, и отошёл. Во избежание. Чего – непонятно, потому что злая я при желании могу и из другой страны достать, и из Ада вытащить.
– Ведьма! – раздалось надменное со стороны. – Сюда иди!
Бегу и падаю, в ноженьки кланяюсь.
– Алейда, – тихо-тихо простонал Эттельред.
Но ему не меня, ему учеников воспитывать надо было.
Я обернулась медленно и величественно, окинула невзрачного паренька холодным взглядом с головы до ног… и улыбнулась.
– Беги, идиот! – прокричал кто-то умный из толпы.
– Не поможет, – отозвался кто-то значительно умнее с другой стороны.
– Алейда, у меня ученики подотчётные! – попытался воззвать к совести священник.
– Теля, ну что ты, в самом деле? – укорила я мягко и нежно, продолжая с улыбкой разглядывать ничего не понимающего, но на всякий случай побледневшего и задрожавшего парня. – Так говоришь, как будто мне есть дело до твоих трудностей.
И уже чуть погромче, игнорируя вой страдающего инквизитора:
– Дамы, кто там жениха хотел?
Воющих от безрадостных перспектив стало уже двое.
– Да кому он нужен, госпожа Алейда? – робко ответил мне чей-то тоненький голосочек. – Худой да немощный…
Вой резко оборвался, священник и его ученик невольно подобрались. Вот вроде взрослые уже, а такие наивные.
– А мы ему внушение сделаем, – просто рассудила я и мстительно добавила, – магическое.
– Мне нужен! – истошный вопль с задних рядов заставил задуматься об обмороке божественного ученика и улыбнуться шире меня.
А Эттельред вдруг выдал воинственное:
– Алейда, я матери твоей нажалуюсь, ведьма! Не трогай парня!
Плавный поворот к инквизу, откровенно насмешливый взгляд уже на него и самодовольное:
– Я до твоей жены раньше долечу. И с удовольствием послушаю, как ты месячное отсутствие объяснять будешь.
Бледнеющий мужик застыл, взгляд в панике заметался, губы задрожали. Понять его можно – демонессы, они народ такой, сами всё поймут, сами обидятся и сами мстить пойдут. А дальше попробуй, объясни, как там на самом деле всё было.
Сияющая улыбка, очередной разворот на месте, и я отработанной походкой от бедра направилась к соломенному костру в центре площади.
Вид у меня имелся подобающий – сиротское льняное платье белого цвета, безразмерное, зато с рукавами и длинной, путающейся в ногах юбкой. Волосы чёрные распустила, как и положено, и их ветерок вместе с юбкой так красиво шевелил. А ещё у меня зелёные глаза в подступающих сумерках светились – точно знаю, потому что нервы ни к чёрту, а я на эмоциях магию плохо контролирую.
Я была жуть как хороша!
Народ дрожал, помалкивал и ждал представления. Инквизиция тряслась, безмолвствовала и тоже ждала – неприятностей. Это они молодцы, это они верно.
– Ты, – ткнула пальцем с длинным чёрным ноготком в одного из парней, – никуда не уходи, мы тебя через час женить будем. Ты, – указала на другого, стремительно белеющего, – я твою дерзость запомнила и на «грязную ведьму» обиделась, так что ждёшь вместе с этим, будем тебе наказание придумывать. Сбежишь – тебе же хуже, потому что я найду, и тогда не с внушением в мужья к человечке пойдёшь, а с проклятьем Немоты в гарем к русалкам. Морским. Эти не утопят и даже сбежать позволят, только куда ты с середины океана денешься?
А чтобы не думали, что я только на угрозы молодец, грозная и страшная ведьма вскинула руку над головой.
Закатные небеса взорвались грохотом, засверкали яркие фиолетовые молнии, и две из них прицельным ударом обрушились на горе-учеников. Так оно не больно, но зато как страшно! Им. И горожанам. Чувствую, седовласых сегодня прибавится. Хотя, я в городе больше месяца живу, так что все, кто мог, уже давно поседели.
Один из парней, тот, что был повыше и волосами потемнее и меня грязной ведьмой назвал, затрясся и грохнулся на колени, в ужасе вытаращившись на собственные дрожащие ладони. Второй, ростом пониже, с волосами посветлее и короткими колючими усиками, пошатнулся, но остался стоять на ногах, однако взгляда от своих лап тоже отвести не мог.
Оно и понятно. Там, подобно ромашкам на лугу, вовсю цвели тёмно-фиолетовые узоры. Красивые такие, цветочками, листиками, письменами. Там в изначальной формуле только письмена были, но после одного демона пришлось повозиться и вид поменять. Гад рогатый на мою угрозу его найти и зарыть ответил ухмылкой и заявил, что ему всё нравится, руки подняв и поисковое заклинание фиолетовыми письменами продемонстрировав. Вот тогда менять и пришлось. Цветочки с листиками ему понравились значительно меньше, и я чисто из вредности его разыскивать не спешила, а потом ещё с месяц печати призыва уничтожала, не позволяя рогаду самому меня найти. Вот он побесился-то, м-м-м! Просто в Аду одежду не очень жалуют, мужики верхние половины телес так и вовсе ничем не прикрывают, а тут цветочки на руках. Светящиеся. У сурового и уважаемого демона. Короче, в Аду мне в этом столетии лучше не показываться.
– Время! – вернула всех в суровую действительность. – Если не успеем, я вас всех зажарю, гоблины не пунктуальные! Я тогда на весь последующий год с вами жить останусь, вы через неделю уже ещё одно сожжение организуете – себе! Все всё поняли?!
Ответа не последовало, но там такие бледные запуганные лица были, что уже и никаких слов не надо.
Окутав себя по пояс мрачным чёрным туманом, чисто чтобы никто не расслаблялся, чёрная ведьма гордо взошла по деревянным, чуть поскрипывающим ступеням, ступила на сенной настил, незаметно для всех перевела дыхание, расправила онемевшие от напряжения и страха плечи, сглотнула…
Нервно и страшно. Вроде двенадцать раз уже горела, но всё равно страшно, как в первый. Я же действительно сгореть могу, если расслаблюсь или отвлекусь и не проконтролирую направленность энергии.
– Сегодня великий день! – громогласно начал Эттельред, встав перед народом воплощением величия и непоколебимости божественной воли. – Мы собрались, чтобы засвидетельствовать явление справедливости!
Поперёк моего тела перекинулась толстая верёвка. Моток, моток, ещё моток, после чего концы мстительно затянули, приковывая меня к деревянному столбу.
Я стиснула зубы и стерпела молча, но когда ученик Тели отходил в сторону, послала ему не обещающий ничего хорошего взгляд. Парень споткнулся, побледнел и до товарищей практически добежал, уже оттуда поглядывая на меня со страхом и робкой надеждой на то, что через пару минут я таки издохну.
Наивный. Кстати, на весь город их таких наивных всего пятеро было, и все ученики священника. И чему их только в церкви обучают? Всем известно: ведьма, если она настоящая, в огне не горит и в воде не тонет. А если она ещё и в силу вошла и в Ковен вступила, то считай вообще неуязвимой стала. Такую ведьму, полноценную и полноправную, могут только Ловчие сразить, но их всего девять на весь Аримат осталось. В нашем Долейхе и вовсе ни одного не водилось.
– Поджигай! – завершив своё пустозвонное вступление, махнул рукой Теля.
И бросил на меня встревоженный взгляд.
Боялся. Они с моей мамой хорошо знакомы, она у меня тоже ведьма, и меня отец знал практически с рождения, вот и переживал. Никогда ему не признаюсь, но его страх был мне приятен. Не как ведьме, а как человеку, за которого переживают.
Ладно, так и быть, не буду Эни жаловаться.
Дальше случилась заминка.
Факел поджечь подожгли, но ученики церкви не смогли решить, кого из пятерых им жаль меньше всего. В смысле, желающих идти и меня поджигать не нашлось. Парни даже факел брать отказывались и пихали его друг другу, спеша отдёрнуть собственные руки и отойти.
– Вы ш-ш-што удумали?! – грозно зашипел Эттельред.
– Ученики новые, а тупят как старые! – не сдержалась я, гневно глянув на священника.
Тот побагровел и посмотрел на парней с такой яростью, что тем стало переживательно за собственные жизни. Но всё же не настолько, чтобы ведьму убивать.
– Или вы поджигаете меня, или я поджигаю вас, – вынесла последний ледяной ультиматум.
Подействовало.
Дрожащий всем телом, по цвету кожи уподобившийся свежевыпавшему снегу, парень с короткими тёмными волосами на негнущихся ногах приблизился к соломенному костру, с трудом двумя руками удерживая в руках горящий факел.
Посмотрел на меня с сомнением.
Чисто из вредности сверкнула зелёными глазами.
Ученик церкви подпрыгнул на добрые полметра и таки выронил огонь из рук.
Наконец-то! Уж лучше так, чем если бы он до утра дрожал у моих ног!
Пламя соломе обрадовалось как родной! Захрустело, затрещало, бодро расползаясь и перепрыгивая на связки хвороста.
Несколько десятков секунд – и передо мной полыхала увеличивающаяся в размерах жаркая стена рыжего огня.
Страх стиснул сердце. Захотелось призвать магию, обратить верёвки в пыль и уйти, убежать, спасаясь от верной смерти…
Но огонь – это не только смерть. Огонь – это жизнь, если уметь его использовать. Огонь согревает и кормит, огонь оберегает, огонь щедро делится своими силами. Нужно только уметь их брать.
И я подавила в себе желание отвернуться и сделала первый глубокий вдох.
Жар не обжигал и не убивал. Жар проникал внутрь, наполнял каждую клеточку, согревал.
Жар не призывал Смерть – он пробуждал Жизнь.
Медленный выдох – я отдала всё, что у меня было, довела лёгкие до болезненного жжения, а согнувшееся тело до неконтролируемой дрожи.
Языки пламени лизнули лицо, коснулись чёрных волос. Туго затянутые верёвки больно впились в кожу, но этой боли я не чувствовала. Её для меня сейчас просто не существовало.
Был только огонь и его сила.
И я, отдав ему всё без остатка, задержала дыхание.
Секунда – глухой удар сжатого сердца разлился болью в груди.
Вторая – чёрные точки замелькали перед глазами.
Третья – я из последних сил цеплялась за реальность, не позволяя сознанию ускользнуть.
Тяжёлый удар сердца.
Вдох.
Глубокий, хриплый, взорвавшийся жаркой болью в горле и под рёбрами. И вместе с воздухом я вдохнула силу, которой был готов делиться огонь.
И зашипевшее пламя сменило цвет с ярко рыжего на изумрудно зелёный! Истинно ведьминский огонь! Жуткий и страшный, особенно сейчас, в опускающейся на город ночи!
Сила! Я почувствовала её всем телом, всем своим естеством! Сила ручьями бежала ко мне под землёй, силу нёс налетевший холодный ветер, от силы гремели и раскалывались почерневшие небеса!
Выдох…
И вздыбился огонь! Заревел, зарычал, устремляясь вверх, в бескрайнее небо, на свободу!
Вдох!
Энергия заструилась по венам! Загорелись зеленью мои распахнувшиеся глаза, взметнулись подхваченные ветром волосы, задрожали стиснутые верёвкой ладони!
Выдох!
Я выдохнула весь воздух до капли и с трудом устояла на ногах.
Вдох!
Но вместо жгучей силы я ощутила пустоту… И её холод обжёг куда больнее пламени.
Застыло зелёное пламя, уже успевшее обступить меня со всех сторон. Утих рёв, исчез хруст и треск древесины, безмолвными цветочными лепестками опал вмиг утративший всю свою силу огонь… Опустившаяся мёртвая тишина оглушала. Воцарившийся мрак ослеплял.
Смолкли и небеса. Быстро растворились непроглядно-чёрные тучи. Улетел, словно чего-то испугавшись, ветер, утекли глубоко под землю наполненные энергией ручьи.
Всё ушло. Словно и не было никакого ритуала.
И ни огонька. Ни звёздочки на небе. Ничего не видно, одна кромешная мгла, хотя только что солнце к горизонту клонилось.
И ни звука… ни вдоха… ни единого дуновения ветерка…
Словно весь мир исчез…
И в этой напряжённой неизвестности пугающе громко и резко прозвучало требовательное:
– Что здесь происходит?!
Как раскат грома!
Я вздрогнула от неожиданности и не сдержала глухого протяжного стона. Больно… везде, всему телу. Я впустила в себя такую силу, а теперь она утекала по каплям, потому что… ритуал не был завершён.
Кто-то вторгся в процесс.
Кто-то помешал мне.
Очень-очень медленно висящий над площадью магический сумрак начал рассеиваться. Проступили очертания домов, послышались встревоженные шепотки обеспокоенной толпы, неспокойный шелест листвы, далёкий лай летучих котов.
Быстрый звонкий цокот копыт.
Держась на ногах уже даже не из последних сил, а исключительно из злости и неверии в происходящее, я медленно подняла голову и взглянула в направлении приближающегося звука.
Закутанная в тьму, как в плащ, фигура спрыгнула со своего скакуна и смертоносным смерчем рванула… ко мне! А чего сразу ко мне-то?!
Шарахнулись назад и частично не удержались на ногах ученики церкви, задохнулась в едином порыве тихого ужаса толпа горожан, разозлилась пуще прежнего одна конкретная ведьма.
Просто я вдруг точно поняла, кто вмешался в ритуал. Кто сорвал мне сожжение. Кто лишил меня шанса попасть в Ковен! Сегодня последний день первого летнего месяца, у меня была последняя попытка провести последнее тринадцатое сожжение, а он!..
Он!
Он легко запрыгнул на частично сгоревший костёр, проигнорировал опасно захрустевшую шаткую теперь конструкцию и наклонился ко мне, одновременно уничтожая верёвки и подхватывая моё слабое тело на руки.
– Цела? – короткий серьёзный вопрос и беглый осмотр.
А глаза у него красивые. Светящиеся, прямо как у меня. Только мои зелёные, а его глубокие сине-фиолетовые, и свечение в них словно поднималось искорками из самой души.
Больше ничего не увидела – в голове зашумело и всё поплыло.
Но состояние нестояния не помешало, бессильно роняя голову, прошептать:
– На место поставь…
– Шутишь? – недоверчивая усмешка, и рушитель чужих надежд легко спрыгнул на каменное покрытие городской площади.
Частично уцелевший даже после огня костёр не сумел выдержать неуважения конкретного мага и с жутким грохотом свалился грудой обгоревших и не очень дров, взметнув тысячи искр.
– Ты же на ногах не стоишь, – даже не заметив разрушений как костра, так и моей мечты в этом году вступить в Ковен, добавил мужик.
Язык ворочался с трудом, но я упрямая:
– А ты поставь, и сильно удивишься…
А он взял и реально поставил! Тормознув и чуть подумав перед этим. То есть это даже слепым испуганным подчинением не было, он поразмыслил и принял решение бросить девушку в беде!
Ну и мужики пошли!
Но хоть придержал и даже воспитанно не заметил, что я стоять смогла только с третьей попытки. Но смогла! И даже гордо выпрямилась! Того, что меня беспощадно шатало, предпочли не заметить уже мы оба.
– Лапы прочь! – велела полностью самостоятельная и независимая ведьма, то есть я.
А мужик, он вдруг подавил улыбку и глянул вниз, туда, где в его широкое запястье я вцепилась ледяными пальцами мёртвой хваткой.
– М-м, а это я, чтоб ты меня не лапал, – выкрутилась не очень убедительно.
И попыталась его отпустить, но оно что-то как-то не отпускалось.
– Бессознательным не интересуюсь, – с полной достоинства насмешкой надо мной заявил маг. И вдруг неотвратимо плавно подался ко мне, придвинулся практически вплотную, наклонился так низко, что касался губами моих распущенных волос, и зашептал на самое ухо: – Меня больше привлекает, когда спасённые девушки сами выражают благодарность, а не позволяют мне её брать. Я вижу, ты девочка с огоньком. Покричишь для меня, детка?
И я поняла. Во-первых, что у меня сил не осталось и глаза не светятся, а потому этот… спасатель решил, что меня на костёр действительно по ошибке поставили. Что я обычная девчонка городская, а никакая не ведьма.
Во-вторых, что у некоторых слов имеется поистине волшебное действие. Вот так стоишь, думаешь, затылком или моськой падать, а тебе кто-нибудь как выдаст какую-нибудь глупость. Абсурднейшую. И возмущающую до неприличия. И терять сознание как-то передумываешь.
Вот и у меня так. Откуда-то нашлись силы. Даже чёрные точки перед глазами разбежались и голова поднялась, а взгляд скользнул по мужскому лицу.
Ну… ничего такое. Не красавец, но и не уродец. Хоть и маг, но сразу видно, что не простой. Если без магии останется, то не пропадёт и крест на своей жизни не поставит. Такой явно и с мечом умело обращается, вон как крепко, уверенно и легко меня держал, словно я ничего и не вешу. Да и двигался – совсем как воин, обманчиво плавно, но быстро, с уверенностью и полным контролем над своим телом. А сам был высокий, тёмная одежда скрывала фигуру, но я отчётливо ощущала и её твёрдость, и каменные мышцы.
А если вспомнить, как легко он прервал ритуал моего тринадцатого, самого важного сожжения… Но я вот как вспомнила, так сразу и перестала думать о его силе. Какое мне до неё дело, когда он такое сотворил?!
Да я же этого не месяц и даже не год ждала, я с момента своего первого сожжения представляла, как пройду через тринадцатое и получу долгожданную возможность стать ведьмой Ковена! Потому что жизнь для ведьмы, она только в Ковене начинается! Мы метлу и лётную лицензию только со вступлением в Ковен получаем! Лицензию на изготовление и продажу зелий, разрешение на использование проклятий, допуск к особым знаниям! После Ковена можно кем угодно стать, хоть военной ведьмой на службе у короля! Да я об этом с детства мечтала! Не о войне, конечно, а о метле своей, о свободном полёте в небесном океане, о знаниях!
Ну и был ещё один момент – Эритара Венхей. Нос я ей утереть с детства хотела. Они с тётей жили на соседней от нас с мамой улице, и Эритара с раннего детства начала нос задирать и считать себя выше и круче остальных, а особенно меня. Она и умница, она и красавица такая, что глаз не оторвать, хотя вот ей я бы их с радостью вырвала, и ворон у неё ручной, древний и обученный магии, и разрешённый неинициированным ведьмам первый разряд по зельеварению она в тринадцать лет получила, и… и вообще, бесит она меня! Жуть как бесит! Убила бы!
Одно радовало. Мы с ней одного года рождения, но я через первое сожжение прошла в девять, а она в десять, то есть на год позже. И это мне всего раз сгореть оставалось, а ей все два… и я, кажется, догадалась, кто являлся причиной тех трудностей, что целый месяц не пускали Эттельреда в город!
Дрянь! И Эритара, и маг этот! Но ведьма далеко, а мужик рядом. Настолько рядом, что вот прямо под рукой!
– Ну так что? – не подозревая о моих размышлениях, подтолкнул он насмешливо. – Номер в постоялом дворе, лес или сразу к тебе? У меня прекрасные Тихие печати, но если ты пожелаешь, можем позволить всем вокруг немного подслушать…
– Ну что ты, – у меня начало сводить лицо от натянутой улыбки, голос звучал ласково, почти нежно, я бы сказала – убийственно нежно, – зачем же такие сложности? Посмотри, какое место прекрасное. Сколько свидетелей… позволить немного подслушать, говоришь? Да не проблема. Кричи на здоровье, милый!
И, отступив назад, как шарахнула в гада молнией! Вот от души! С силой, которой во мне сейчас практически не было, но ведьминская злость – это почти как регенерация у оборотней, силы восстанавливает и раны залечивает.
Так что я шарахнула! Я так шарахнула, что небо раскололось от грохота и ослепительная молния с треском рухнула вертикально вниз!
Но мужик оказался магом с интересным прошлым, а потому успел среагировать, выставить щит и отправить молнию обратно в небо… небо не оценило и уже само, без моей помощи послало в мага ещё три сверкающих снаряда.
Он их отбил с той же лёгкостью, глянул на небосвод так, что тот передумал мстить ещё раз, а после опустил немигающий суровый взгляд на меня.
Кого надеялся испугать – непонятно. Вот вообще непонятно. Особенно на фоне того, что тонкие, чётко очерченные губы мага разомкнулись и с них слетело обвинительное:
– Ведьма.
Вот, понял же. Так к чему запугивающий взгляд? Дурак какой-то, в самом деле.
– Ведьма, – прошипела, в ярости сжимая кулаки, – а ты, умом скорбный, во что только что вмешался?
И мужик понял, насколько попал.
– Ритуальное сожжение, – произнёс ровно, не показывая, что осознание, оно вот только сейчас пришло.
– А знаешь, какое это по счёту у меня сожжение было? – я была настолько злой, что снова улыбаться начала, медленно наступая на мечтыломателя.
Но он не испугался, он зубы стиснул, глаза сощурил, на меня смотрел мрачно и неодобрительно, и со злой насмешкой бросил:
– Первое?
И я обиделась!
– Тринадцатое! – рявкнула, ударяя заклинанием.
Не смертельным, мне такие пока использовать нельзя было, и не боевым, такие мне уже использовать было нельзя… Ведьмин контроль правопорядка вещь суровая и безжалостная, так что ещё год боёвками пользоваться нельзя.
Ударила чисто ведьминским – на облысение. Следом на бородавки, потом на зелёную кожу, на рога, на лошадиную морду, на ослиный хвост… ничего опасного, но и ничего приятного.
В опустившейся на город ночи трещали и свистели заклинания, гудела магия, сверкала энергия. Маг, избегая вторжения в свою ауру, был вынужден увеличить дистанцию, и теперь отбивал мои атаки с расстояния в пять шагов. Зло и молча.
Но если он молчал, то меня было не заткнуть.
– Ну ты и гад! Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Да тебя в пожизненное рабство демонам отдать мало! Да тебя мало сделать бессмертным и отдать в рабство к морским русалкам! Тебя надо мучительно убить, оживать, убить ещё более мучительно, потом снова оживить, оторвать все руки… а перед этим наколдовать тебе ещё десяток рук, и вот оторвать их все до единой! А потом убить! Ты! Ты-ы-ы! ТЫ!
Слова закончились, злости было – хоть отбавляй, и я всё атаковала и атаковала…
Но вот стоило об этом подумать, как тут же нашлось, что ещё сказать.
– Ты мне жизнь испортил! Ты меня смысла жизни, считай, лишил!
И на этом выдержка мага дала сбой.
– Спасая от смерти, я лишил тебя смысла жизни? – переспросил тихо и жутко, резко отшвыривая очередное заклинание.
И от одной этой негромкой фразы всем стало значительно страшнее, чем от криков разъярённой ведьмы. Даже самой ведьме. Но страх мелькнул и исчез, задавленный злостью, ненавистью и желанием восстановить справедливость.
– От какой смерти? – у меня уже рука болела в него швыряться, сил не осталось никаких, дыхание сбилось, и я остановилась. – Маг, это сож-же-ни-е. Не знаю, где и чему тебя учили, но делали это из рук вон плохо. Ритуальное сожжение ведьм проводится для усиления, а мне из-за тебя теперь ещё год до вступления в Ковен ждать!
– Ещё год? – сощурился, в сине-фиолетовых глазах ярость полыхнула пострашнее молний на небе.
Та часть народа, которая не разбежалась после его появления, нашего сражения и негромкого вкрадчивого голоса, а часть эта была крайне маленькой, решила, что хватит испытывать судьбу, и присоединилась к более умным соседям.
Через несколько секунд мы на площади остались одни. Даже Теля с учениками куда-то пропал. Ещё неподалёку стоял безразличный ко всему чёрный скакун мага, переводящий скучающий взгляд пылающих пламенем глаз с меня на хозяина и обратно.
Маг, не заметив массового бегства, продолжил свою мысль, мрачно двинувшись на меня:
– Так у тебя, получается, тринадцатое сожжение состояться должно было?
Очень захотелось убежать, но я же ведьма, я осталась стоять с гордо расправленными плечами, прямой спиной и вскинутым подбородком.
– Должно было! – ответила с вызовом.
И ничего мне не страшно. И нечего на меня так наступать, не моргая даже.
– Удивительно, – злая улыбка, безумно сверкающий взгляд, – для сгоревшей двенадцать раз ведьмы ты атаковала довольно… посредственно.
Что? Что-что он сейчас сказал? Мне послышалось?
– Посредственно? – переспросила тихо, просто не веря своим ушам. – Ты назвал мои атаки посредственными, скудоумный?!
Победная ухмылка, и настал его черед с вызовом бросать:
– Именно.
Зря он так. Зря.
Я тряхнула головой, перекидывая чёрные волосы за спину, встала настолько ровно, что спина заныла, с презрением посмотрела в самодовольную морду необыкновенного урода и тихо, спокойно, даже безразлично произнесла:
– У тебя был шанс удрать.
Но он не стал убегать даже теперь. Встал показательно расслабленно, широко расставил ноги, сложил руки на груди и с насмешкой смотрел на ведьму, собирающую силы для удара.
– Что на этот раз? – наблюдать молча он не пожелал. – Бородавки или озеленение?
Сейчас тебе такие бородавки будут… зелёные, пожри тебя черти.
Налетел ледяной ветер, небо заволокло страшными тучами, с перепуганным лаем разлетелись уличные коты.
Маг не волновался, полностью уверенный в своих силах и моей беспомощности.
Но есть такая магия, от которой за щитом не спрячешься. Такая магия, что пролетит через весь мир, но достигнет цели.
Проклятье, называется.
И полились страшные слова:
– Ry'n wyo'ch eid rhwyo'c byd bywyd am byt. O ymlaen byt – ti yw fy nghaewas!
Он выставил щит – легко, лениво, ничуть не сомневаясь в своей силе и моей слабости. И очень удивился, когда энергия легко протекла сквозь барьер, не замедлившись и даже не заметив его.
Лицо мага едва заметно побледнело и вытянулось, а с тонких губ сорвалось потрясённое:
– Проклятье… стой!
Но где это видано, чтобы ведьма после подобного брала и останавливалась?
Я ударила в мага с пьянящим чувством безоговорочной победы, и когда нити проклятья намертво скрутили его тело, вторгаясь в ауру, позволила себе кривую и бессильную, но полную торжества улыбку.
– Вот тебе и посредственность, – выдохнула на пределе сил, и, уже падая в обморок, успела беззвучно велеть: – лови…
Поймал. Я уже не чувствовала, я просто знала, что с этого момента маг будет без промедлений, размышлений и сопротивлений выполнять каждый мой приказ.
Потому что не надо злить ведьму. Вот совсем не надо, потом расхлёбывать замучаешься.
