Валерия Гречина
Ты посадишь мои волосы?
–– Вот станет наш Пашка великим. Великий теннисист по фамилии Дворник. Звучит? – спрашивала Маня.
– Звучит! – одобрял Гоша.
Был Максим Соловьев. Невысокий, широкоплечий, с ровной осанкой и характером – «себе на уме». Все девчонки по нему тайно сохли. И даже худая крючковатая отличница Светка Чувилина, которая не давала никому списывать, была от него без ума.
Была художница Ника. Маленькая, толстенькая, с сальной, спадающей на один глаз сосулькой челки. Она всегда держала во рту огрызок карандаша. Кусала его, слюнявила, казалось, и вовсе проглотит. Как-то раз мальчишки отняли у нее блокнот, а там на каждой странице – Максим Соловьев. Вот смеху то было. А Ника спряталась за челкой.
Заколка
Маня не стеснялась своих выпирающих ребер – за кофтой все равно не видно. А вот расщелины между зубами стеснялась, она была прямо посередине. Улыбнешься – и сразу видно, как будто по зубам кто-то треснул, съешь салат, и сразу смотришься в зеркало – нет ли между зубов петрушки? А это ведь глупо, каждый раз смотреться в зеркало.
У Мани были волосы длинные, светлые, часть выгорела на солнце и стала совсем белесой, часть осталась русой. Волосы не держала ни она заколка, Маня завязывала хвост на затылке и вечно так ходила.
Мама повела ее в парикмахерскую.
–– Сделайте покороче, – сказала мама тетеньке с ножницами. Маня с опаской посмотрела на ножницы.
На нее надели плащ, похожий на дождевик, на шею прилепили белую ленту.
Она прикрыла глаза и думала о заколке с бабочкой, которую видела на витрине магазина, бабочка была на пружинке, тронешь ее – и она машет крыльями.
«Прицеплю ее себе на челку», – думала Маня.
Ее голова становилась все легче, уши оголялись. Она слышала чиканье ножниц, чувствовала, как осыпаются пряди.
«Приду в школу с бабочкой, все обзавидуются, особенно Дашка Курочкина», – мечтала Маня.
Волосы продолжали сыпаться. Это уже был дождь из волос и его нельзя было остановить. Маня хотела сказать «стоп», но во рту было вязко, как в болоте. И сухо, как в пустыне. А потом все разом закончилось.
С нее сняли плащ-дождевик, стряхнули остатки волос. Она боялась открывать глаза, боялась посмотреть в зеркало. А потом взглянула, и стало трудно дышать. Она поняла, что никакой бабочки уже не будет.
Когда Маня пошла в магазин за жвачкой, ей впервые сказали:
–– Возьмите сдачу, молодой человек.
Они подкрались незаметно с ножницами и срезали ее волосы. И волосы начали сыпаться. Они сыпались и сыпались. Засыпали все улицы и дома. Люди залезали на крыши и деревья, чтобы спрятаться от волос.
Гет аут
Сначала она решила, что больше никогда не пойдет в школу.
–– Вот отрастут волосы, тогда пойду, – упрямо сказала она маме.
–– Нет, пойдешь, – ответила мама, сжав губы.
Мама умела сжимать губы так, что спорить уже было нельзя.
Маня попросила у Гоши его красную линялую бейсболку, надела старый потертый комбинезон и пошла в школу. Руки засунула в карманы так глубоко, как только могла. Мама говорила, если засовывать руки в карманы – они станут длинными, как у шимпанзе. Но Мане было все равно. Она чувствовала себя красной тряпкой, которой водят у самого носа быка. А быком был весь ее класс, который смотрел на нее. И казалось вот-вот он бросится, разорвет в клочья. Но ничего не случилось. Только Светка Чувилина спросила:
–– Ты что, подстриглась?
Хорошо, прозвенел звонок. Маня думала, вот сейчас она вздохнет с облегчением. Но не тут-то было.
–– С головным убором в класс нельзя, – англичанка перегородила дорогу.
–– Плиз, – сказала она, протягивая руку, чтобы забрать бейсболку.
Вместо того, чтобы снять бейсболку, Маня стала судорожно жевать жвачку и пустила большой пузырь прямо в лицо англичанке. Она хотела, чтобы он лопнул и все это услышали. Она хотела, чтобы он хлопнул так, чтобы все вздрогнули. Но он не лопнул, а быстро опал и прилип к ее щеке.
–– Гет аут, – услышала Маня. И до нее не сразу дошел смысл этих слов (выйди вон).
Она вышла из класса с прилипшей к щеке жвачкой. Спустилась по лестнице на первый этаж, в свой закуток – туда, где никто не мог ее увидеть.
Когда вырасту
–– Когда вырасту, я буду укрощать злых учителей, – сказала Маня мечтательно. – А ты кем будешь? Дворником?
Гоша шелестел фольгой, разворачивая запеленатый бутерброд с колбасой.
–– Один Дворник у нас уже есть, – ответил он, откусив кусок. – Я хочу быть геологом.
–– Геникологом? – удивилась Маня (это слово оно слышала от мамы).
–– Геологом. Добывать из земли всякие сокровища.
–– А ты мне добудешь кружку Ивана Грозного?
–– Ну, если найду.
–– А ты хорошенько поищи!
Маня толкнула Гошу в плечо.
–– Ты что дерешься? Я чуть не подавился!
Контрольная
Гошу от Мани пересадили, кругом – никого. Вернее, людей много, полный класс, а списать не у кого. Светка Чувилина похожа на бледную поганку, закусывает губу и строчит-строчит. Павлик Смирнов плюется из полой ручки бумажными шариками. Пытается угодить в спину Даши Курочкиной. Она подергивает плечами как бы ёжась. Перед Маней листок в клеточку. Она смотрит на пустые квадраты клеток, мысленно помещает туда себя, Гошу и всех остальных.
Часы в круглой белой оправе тикают, Алина Федоровна средним пальцем задвигает съезжающие с переносицы очки. В очках отражается весь класс и больше всех Гоша, который водит ручкой с космической силой.
–– Он-то знает, что в эти клетки помещать, – думает Маня.