Валерия Савельева
Границы (без)опасности
-13-
Когда за Станиславом захлопнулась дверь – не без чужой помощи, – у меня подкосились ноги. Вот взяли и подкосились! Слава Богу, не при господине телохранителе, а то в который раз за день пасть перед ним ниц я бы не выдержала. Влад подхватил медленно оседающую сестру и бережно усадил на стоящий поблизости пуфик.
– Регин, всё в порядке? – обеспокоенно выпалил он.
Мой милый заботливый мальчик! Каким был эмоциональным ещё лет в десять, таким и остался в двадцать семь.
Я кивнула, старясь успокоить сводного брата. Да, конечно, в порядке, просто каждое явление – и вообще существование, – выделенного мне телохранителя действует подавляюще. Мы знакомы чуть больше суток, но этот Стас меня… ненавидит? Да, определённо. Он очень своевременно нанят и исправно исполняет свою работу, если б не он, я бы сейчас не беспокоилась о том, что поправлюсь, пожирая тонну роллов, курицы и пиццы, я бы вообще не беспокоилась о фигуре. А также о руке, которую оттяпало бы взрывом и о коже, потому что её было бы не спасти. Ладно, возможно, я утрирую, и всё обошлось бы меньшими повреждениями, но факт остаётся фактом. Во-первых, сегодня Станислав был полезен.
Во-вторых, он почему-то меня возненавидел. Не знаю, с какого задания его выдернули ради меня, но оно явно было более по душе суровому «соколу». На нелепую девчонку господин телохранитель смотрит со странной смесью отвращения, сочувствия, раздражения и злости. Словно я уличный котёнок, грязный, облезлый и умирающий от голода (забавное сравнение, когда лопаешься от количества съеденной еды), который случайно забрёл к Стасу в дом. Такого вроде бы жаль, хочется облегчить страдания бедняги, но – увы – за час незамеченного пребывания в доме котёнок успел нагадить в любимые ботинки, порвать дизайнерскую занавеску и перевернуть пару дорогущих хрустальных статуэток. Более того, у хозяина дома аллергия на шерсть и мочу: оставить кота, значит, обречь себя на муки. Легче прибить, чтоб животина не мучилась.
Когда тебя окатывают ледяным взглядом, явно несущим в себе подобный посыл, сразу становится дурно. Так что сравнение Станислава с гангстером не беспочвенно, как и с инквизитором.
– Всё в порядке, правда. Просто голова закружилась от энергетика, – выдавила я и усмехнулась: – Не привыкла к такой концентрации гуараны.
– Ага, конечно, именно гуараны, – хмыкнул Влад. Он опустился передо мной на корточки и заглянул в лицо. – Только вот не надо тут кваситься из-за какого-то зарвавшегося мальчишки, которому, заметь, платят, чтобы вёл себя с тобой обходительно.
Почему у меня не брат, а хитрый наблюдательный жук?
– Мальчишки? – развеселилась я. – Милый мой, по сравнению с ним мальчишкой выглядишь ты.
Влад в свои двадцать семь действительно выглядел максимум на восемнадцать. Обаятельный, синеглазый, высокий, с приятной фигурой… в нём были все задатки прекрасной модели и идеального актёра, а вот брутальной мужественности – ни на грош. Владику стоило бы пойти по стопам своей временной мачехи (моя мама продержалась с его отцом аж три года!) и блистать на сцене, но он выбрал другую сферу деятельности. В которой тоже работает на камеру и покоряет сердца малолеток обоих полов, но иначе… М-да.
– Я хорошо сохранился, – буркнул оскорблённый брат. Но, увы, на правду не обижаются.
– Ага, настолько, что тебе не продают спиртное, – окончательно поддела его.
Влад показательно надулся, но продолжил сидеть рядом. Нахмурился, подхватил мою ладонь, ласково перебирая пальцы…
– Ладно, в задницу твоего телохранителя, он нас обоих бесит, – наконец, выдавил брат. – Желательно в чужую, моя или твоя для этого не предназначены.
Я хрюкнула, сгибаясь от хохота, а Влад безбашенно улыбнулся. И мы продолжили упиваться своим кодом одиннадцать-шестьдесят-девять, решив, что пиццу и крылья можно ещё оставить на завтра, но вот роллы доесть нужно обязательно! Правда, музыку больше не включали, ограничившись ситкомом и хорошим настроением.
Отключились так же на диване, в обнимку, под очередную забавную серию. И мне снилось, как брат осторожно гладит меня по голове, перебирая волосы. Или не снилось?
***
Утро добрым не бывает. Хотя бы по той простой причине, что в «доброе» утро жёсткая, но восхитительно тёплая подушка в виде мужского плеча не сбегает от тебя ещё до рассвета, потому что жаждет «успеть запилить новый контент, пока соседи с новыми силами не взялись за перманентный ремонт». Это безбожно. Без-бож-но! И плевать, что Влад мой брат, а не парень, мог бы хоть маленько совесть поиметь и не будить спозаранку.
В итоге, уже в пять утра я валялась на разложенном диване, пялилась в потолок и не могла заснуть. В голове кружилась сотня мыслей, и ни одна из них не была хоть на грамм адекватной. Перед глазами проносились отрывочные кадры вчерашнего дня, в ушах грохотало, к горлу подступала тошнота. Взрыв – утреннее падение – стеклянная крошка на асфальте – Станислав, без доли раздражения обрабатывающий мне колени – покорёженная дверца автомобиля – танцы под оглушающую музыку – взгляд Влада – взгляд телохранителя, пристальный, ненавидящий – лёгкое, почти невесомое прикосновение к колену…
Я застонала, закрывая лицо подушкой, а потом решительно вскочила. Ладно, досплю днём, а сейчас надо заняться собой! У меня нет соседа с перманентным ремонтом, как у несчастного брата, зато есть кроссовки, спортивная форма, тонна калорий, усвоенная вчера организмом, и куча платьев, в которые ни за что не получится влезть, если продолжу в том же духе.
Через пятнадцать минут, наскоро собрав волосы в высокий хвост, подкрасив ресницы и сварив кофе (от энергетика, вообще-то, тоже бывает похмелье, а кофе… будем считать, что клин клином вышибают), я толкнула тяжёлую дверь подъезда и вышла на улицу. Было прохладно и свежо, в ветвях деревьев пели птицы, на траве сверкала роса, слабые лучи утреннего солнца ласкали кожу. И пустота, ни единого человечка – рай на земле.
Утренние пробежки я, человек со сбитым графиком, люблю только за это – за спокойствие и тишину безлюдных улиц. Ну, а ещё за возможность держать тело в тонусе и дышать свежим воздухом. Насколько в большом городе воздух вообще бывает свеж.
Я блаженно потянулась и присела на лавку. Сначала допью кофе, предусмотрительно налитый в одноразовый картонный стаканчик, а потом уже отправлюсь на пробежку по привычному маршруту: по дворам, потом вокруг квартала, через парк – и домой. После вчерашнего дня нервов и чревоугодия даже киоск «Подорожника» (забавной, но довольно вкусной пародии на Макдак) не будет манить ароматами.
Когда я решительно поднялась, собираясь сделать последний глоток и вышвырнуть стаканчик в урну, за спиной раздался вкрадчивый голос:
– Доброе утро, Регина. Неужели вы забыли, что я просил звонить, когда соберётесь выходить из дома?
Стоит ли говорить, что я от неожиданности выронила злосчастный стаканчик, заплескав остатками тёмной жидкости белые кроссовки?
-14-
– Я… – пробормотала я, опуская взгляд на кроссовки, и не нашла ничего более умного, чем констатировать факт: – Я вышла на пробежку.
– Я заметил, – кивнул Станислав. – Шесть утра и никакого чувства самосохранения.
– Но…
Именно в этот момент, стоя под пристальным, осуждающим взглядом золотисто-карих глаз и пытаясь оправдываться, словно нашкодившая школьница, я вдруг осознала: а какого чёрта? С чего вдруг мне необходимо перед ним оправдываться? Не позвонила, значит, не было нужды. И проглотив едва не сорвавшийся с губ лепет о том, что «не решилась будить так рано», я сглотнула и выпалила:
– Вот именно, шесть утра. К тому же, ты сказал, звонить не «когда соберусь выйти», а «если срочно понадобишься». Сейчас не понадобился. Какой идиот решит нападать в такую рань?
Господин телохранитель вздохнул, покачал головой и вновь уставился на меня. Классические инквизиторские черты вновь проступили на его лице, вызывая у меня ответный приступ дрожи.
– Могу показать статистику: именно в такую рань и нападают. Вам, может, и не проблема, но за убитую подопечную отвечать потом мне. Деньгами и репутацией. Хорошо, я уже проснулся и успел заметить, как вы выходите, Регина.
Я вновь вздрогнула. Не от слов об убийстве (вчерашние посиделки с Владом помогли расслабиться, а его выводы – успокоиться; убить меня точно не хотели), а от лёгкой хрипотцы в голосе Станислава. В его устах моё имя звучало, как из пасти хищника – резко, раздельно, рычаще. Р-р-регина. Мурр.
Сглотнула, поймав себя на этой мысли, и тряхнула головой. Телохранитель явно понял этот жест по-своему, потому что перестал топтаться на месте, а шагнул вперёд. Ко мне. Хрустнул шеей и заявил:
– Повторяю иначе: если куда-либо соберётесь выходить из дома – даже в магазин, в театр или на встречу с подругой, – сообщайте мне, потому что я обязан вас сопровождать. И о гостях сообщайте, а то мало ли какие вечеринки устраивать ещё будете, – лицо его оставалось неизменно, не дрогнул ни один мускул, пока говорил, как у сурового королевского гвардейца; зато глаза живо и насмешливо блеснули. – А теперь прошу, задавайте курс.
Суть сказанного я поняла лишь через пару секунд, а вернее, суть последней фразы. И тогда судорожно оглядела телохранителя с ног до головы: спортивные штаны, майка с коротким рукавом, идеально облегающая рельефную грудь и руки, кроссовки, в руках – бутылка воды. Всё привычно чёрное, но совсем не официальное. Вывод напрашивался один: сегодня утром у меня будет компания.
И, боюсь, каждое последующее утро тоже, если я решусь снова выйти на пробежку, чтобы избавиться от пары лишних калорий.
– Я могу и сфотографировать, если дело в этом, – прозвучало насмешливо, но с нотками понимания.
Я едва не подавилась воздухом. Эй, ради селфи в спортивной форме, после которого можно спокойно пойти домой, распинаются только идиотки. Я. Не. Идиотка! Я занимаюсь спортом, потому что это полезно (и, насколько подсказал вчерашний день, потому что иногда слишком люблю пожрать, а фигуру терять не хочу, она стоит физических нагрузок).
– Это пробежка, а не фотосессия, – буркнула я.
– Как скажете, Регина.
Он пожал плечами и, запрокинув голову, сделал пару глотков воды из бутылки. Шея открылась, кадык размеренно дёрнулся, подбородок обострился. Он и двигался, как зверь, подстать этому своему «Р-р-регина».
Я отвела взгляд, помахала ногами, чтобы стряхнуть потёки кофе с кроссовок, и решительно двинулась вперёд. Ладно, маршрут привычный, буду вести себя так, словно нахожусь совсем одна.
Честно, компанию во время пробежек я не любила, поэтому и выходила так рано. Утро для меня было сродни единению с природой – в городе редко можно ощутить его, но ранние часы обладают какой-то магической силой. Деревья шуршат кронами, птицы выводят трели, на траве поблескивает роса, аромат выхлопных газов, осевший за ночь, ещё не успел до конца отравить свежий воздух… Всё вокруг дышит жизнью, даже стены каменных коробок, ведь внутри них живёт столько людей. Сотни. Тысячи. И ты бежишь, ощущая, как лёгкие жадно хватают воздух, как тебе не хватает воздуха, как кружится голова. Ты бежишь, понимая, что всего лишь маленький человечек в этом огромном мире. Человек города, которому приоткрылась завеса настоящей жизни.
Впрочем, когда дыхания начинает окончательно не хватать, всё очарование пропадает. Я не марафонец, выдыхаюсь быстро. И сегодня свидетелем моего фиаско станет Станислав Вероцкий – телохранитель, который слишком предан своему делу.
Если раньше я никогда не замечала, сколько времени уходит на пробежку и как себя во время неё ощущаю, сегодня не могла думать ни о чём другом. Постоянно поглядывала на часы и оценивала себя со стороны. Итак, на пятой минуте на лбу выступила испарина, на десятой я начала слегка задыхаться, но шаг не сбавила; на пятнадцатой искренне захотела ненадолго остановиться; на семнадцатой в горле разгорелся пожар, а от привычного маршрута оставалась ещё третья часть; на двадцать третьей минуте я запнулась… и вездесущий телохранитель почти привычно ухватил меня за шкирку.
Спасибо, промолчал, только деликатно всучил в руки бутылку с водой и подтолкнул идти дальше. Я неосознанно отвинтила крышку, сделала пару жадных глотков, пытаясь затушить огонь в горле, и только тогда осознала, что бутылка-то его. Та самая, к которой Стас так страстно прикладывался ещё на крыльце.
Сглотнула. Крепче сжала бутылку. И ускорила шаг.
– Спасибо, – сипло выдавила я.
– Не за что, – отозвался плетущийся следом Стас.
Стоило бы вернуть ему воду, но я лишь топала вперёд, не переходя снова на бег, и мысленно корила себя за внезапное смущение. Регина, ты знаешь, как выглядеть идеально, ты водишь за нос кучу деловых партнёров дядюшки, строишь из себя прекрасный музейный экспонат, на который можно только смотреть, но руками не трогать, а что сейчас?
– Осторожней, Регина, – раздался голос у меня над ухом, а сильные руки на этот раз ухватили за талию, вынуждая податься чуть вправо. – Самоубийство об столб тоже не входит в перечень ваших возможных смертей, пока я работаю.
Вздрогнула, ощущая, как у меня за спиной размеренно бьётся сердце в его груди. Не чета моему бешеному зайцу!
А что сейчас?
А сейчас ты, Региночка, какого-то чёрта дрожишь от прикосновения мужика, которого знаешь меньше двух суток; ощущаешь себя ведьмой пред хмурыми очами инквизитора и беспокоишься, что он увидит тебя после пробежки, всю потную и замученную. Не слишком ли рано таять? Или увидела красавца – и всё, голова поехала?
– Я не собиралась убиваться, просто задумалась, – проворчала я, уворачиваясь от чужих рук.
Кинула беглый взгляд на спутника и ускорила шаг. Ну да, красивый. Так что имею полное право немножко пооблизываться. Но руками не трогать – он тоже, как и я на переговорах, «при исполнении».
-15-
Пробежка стала для Стаса сюрпризом. Позор… но он не заметил, когда Регина вышмыгнула из квартиры, зато лицом к лицу столкнулся с ней на крыльце. Благо, хоть дар речи не потерял и вовремя сориентировался, вывернув ситуацию в свою пользу. Неужели она успела выскочить на улицу, пока он умывался? Что за дурацкое совпадение? Да и зачем девчонке вообще в такую рань понадобилось выходить из дома?
В пробежку он не верил. Ни капли. До последнего. Честно, такие фифы даже в тренажёрный зал ходят только ради того, чтобы потом выставить в инстаграм фоточку с подписью «моя тренировочка» и сотней смайликов-сердечек. За всё время нахождения в зале они не берут в руки ничего тяжелее телефона, а на тренажёрах лишь красиво сидят, позируя в зеркало. Стас таких встречал пачками, а с парочкой даже пытался встречаться. Правда, эти дамочки каждый раз выбешивали его на третье свидание, когда, едва не грохаясь в обморок от голода, жевали в кафе пожухлый листик салата и отнекивались от обычной прогулки по набережной. И причиной отказа была не примитивная нехватка энергии, а грёбаная головная боль!
Как в такой ситуации быть романтиком? Хотя ты уже не романтик, если попадаешься на крючок губ уточкой и тонн косметики.
Однако Регина смогла его удивить. Она. Действительно. Побежала. Ровным темпом, уверенно, довольно быстро и даже не останавливаясь на передышки. И это… внушало уважение.
Шлюшка шлюшкой, но выдержки ей не занимать. И маршрут выбрала приятный: безлюдный, красивый. По дворам, минуя крупные улицы; через зеленеющий парк в сторону реки; потом срезать через главную площадь, в такой ранний час совершенно пустую, и вернуться обратно по узенькой улочке под сенью тополей. И весь путь она миновала без единого писка, не пытаясь даже вытащить телефон, чтобы запечатлеть момент. Или себя любимую.
Утренний воздух пьянил. Настолько, что, когда они уже вошли в подъезд и остановились на лестничной площадке, Стас заметил:
– Если у вас нет никаких планов, я сегодня часа в три поеду в зал, позанимаюсь немного.
Удивлённый взгляд Регины подействовал, как антипохмелин, резко убивая пузырящееся в груди беспричинное счастье.
– А, да, конечно… – пробормотала она, поворачивая в замке ключ. – Езжай, я планировала сидеть дома. Честно, одна не уйду никуда.
Стас кивнул, но когда Регина уже открыла дверь и собиралась скрыться в своей квартире, вдруг предложил:
– Можно со мной, если желание есть.
Он сам не понимал, зачем предложил, затея ведь идиотская. Во-первых, тренажёрный зал находится в подвальчике главного здания «Сокола», там слишком тихо и порой даже скучно. Во-вторых, любовница крутого дядьки явно привыкла к дорогим залам. Их скромный подвал станет для неё Адом. В-третьих… зачем она нужна Стасу? Чтобы мешалась под ногами?
Но Регина внезапно лучезарно улыбнулась и, прежде чем скрыться за дверью, отозвалась:
– Спасибо, я подумаю.
А вот Вероцкому думать не хотелось.
***
Меня колотило. В прямом смысле слова! Нервная дрожь пробивала от макушки до самых пяток, да так, что хотелось закутаться в плед и лежать, изображая гусеничку в коконе. Что я, собственно, и сделала, предварительно заварив чашку горячего чая и поставив её на прикроватную тумбочку.
В комнате повалилась на постель, завернулась в тёплое пуховое одеяло, и попыталась осмыслить, что только что произошло. А произошла у меня самая странная утренняя пробежка на все века, главным спонсором которой оказался господин телохранитель/инквизитор/гангстер/плохой-мальчик/суровый-бизнесмен (нужное подчеркнуть) собственной персоной. Именно он всю дорогу сверлил мне взглядом спину; из-за него я не осмеливалась остановиться хотя б на секундочку, чтобы перевести дух; это он как ни в чём не бывало протянул мне свою бутылку минералки, помог избежать неловкой ситуации… спас вчера, чёрт возьми! Уже одного этого хватает, чтобы испытывать к Станиславу странную смесь неприязни и благодарности.
А ещё… ещё он та-ак посмотрел на меня на лестничной площадке, что щёки до сих пор горят. Приходится часто ловить на себе множество разнообразных взглядов – от откровенно пошлых и раздевающих до восторженно-обожествляющих, – но сейчас просто стало не по себе. Как и всегда в случае с телохранителем.
Я вздохнула, обнимая руками чашку горячего чая и делая большой глоток. По телу разлился жар, словно огонь охватил каждую частичку. Настоящее пламя, на котором ведьма горит каждый раз, когда её палач рядом.
Никогда не считала себя ведьмой, а теперь постоянно об этом думаю. Каких-то двое суток сломали мозг порядочной девочке, предпочитающей размышлять только о работе, семье и любимых занятиях. Теперь она мучается ночами от бессонницы – и плевать, что на самом деле всему виной полторы банки энергетика – и не может решить, стоит ли присоединиться к тренировке телохранителя или лучше не позориться.
«Нет, не пойду!» – твёрдо решила я, проваливаясь в сон.
Я сидела на полу у холодной каменной стены, руки стискивали ржавые полоски железных браслетов, соединённых цепями с крепко сидящими в полу кольцами. Крошечная влажная коморка с ковром из гнилых опилок. Металлическая дверь с решётчатым окном и маленькой дверцей внизу – для еды. Клетка. Камера.
У противоположной стены стояла миска с водой. Пить хотелось смертельно, я попыталась до неё дотянуться, но цепи сильно ограничивали движения. До миски оставалась пара каких-то жалких сантиметров, которые никак не удавалось преодолеть. В горле саднило, губы потрескались без влаги, язык высох. Хотелось кричать, но не получалось, хотелось плакать, но для слёз тоже нужна была вода.
Когда в двери послышался шорох замка, я была так измотана, что не могла поднять голову на вошедшего. Судя по ботинкам – мужчина. Уверенная походка, ровный шаг, темная аура и властная хватка руки на моём подбородке.
Секунда, две… мужчина ласково погладил пальцами щёку, обвёл скулы, овал лица, а потом словно опомнился: шумно выдохнул, впиваясь пальцами мне в кожу, и рывком заставил поднять голову.
Последнее, что я помню: кошачьи, золотисто-карие глаза и настойчивый поцелуй, на который не успела ответить.
Проснулась рывком. Одеяло валялось на полу, я прижималась спиной к стене, уползя в дальний конец кровати, на тумбочке стояла чашка давно остывшего чая, а во рту было сухо, как в пустыне. Если сейчас же не сделаю глоток воды, я умру! Потянулась к чашке через всю кровать и едва не завалилась от мелькнувшего перед глазами воспоминания. Совсем свежего и едва не ускользнувшего.
Камера, наручники, золотисто-карие глаза… Что за чёрт?! Я в жизни о таком даже не думала!
Ага, конечно. А кто мысленно уже второй день величает телохранителя инквизитором?
