Валерия Савельева
Этот дождь решает всё
Глава 7
Вечерние посиделки с Катей стали традицией. Конечно, они и были традицией – раньше мы подолгу засиживались в сети, обсуждая все на свете, – но теперь превратились в настоящие встречи раз в два дня, а порой и каждый день. Мы бродили по городу, болтая без умолку, и иногда заходили в ее однокамнатную квартирку попить чая, но излюбленным местом был центральный парк. Здесь по-прежнему шумел фонтан, а зелень укрывала, казалось, от целого мира. В одиночестве же… девочку, мечтающую заполучить кусочек истории Ассоль, тянуло к морю.
– Энжи, – недовольно протянула подруга, – я уже начинаю за тебя переживать. Что это за бесконечная грусть на лице?
– Все по-прежнему: Соломинцев. – Я нахохлилась, сложив руки на груди и исподлобья взирая на подругу. – Я рассказывала.
– Это было полторы недели назад, солнц. – Катя скептически прищурилась. – Все еще бесишься?
– Я… просто не могу успокоиться.
Мы вновь помолчали. Катюша присела на бортик фонтана и задумчиво поболтала пальцами в воде. Нежный голубой маникюр поблескивал, напоминая снежинки, которые в этом году получится увидеть, наверное, только по телевизору.
– Это ненормально, – наконец выдала она. Я вопросительно приподняла брови. – То, что тебя настолько колышет этот парень.
– Чем же?
– Энжи, ты уже взрослая девочка и должна понимать, что я имею в виду. – Катюша закатила глаза. Но я действительно не понимала. Подруга глубоко вздохнула и пояснила: – Черт, я имею в виду: он точно тебе не нравится?
Я потеряла дар речи. Мне? Соломинцев? Нет, не спорю, он действительно симпатичный, но из-за того, что человек нравится, обычно не бесятся. Это по-другому работает.
– Мы только и делаем, что ругаемся, Кать.
– И что? – Я ее не убедила. – Правило детского садика иногда действует и на взрослых. Это раз. А два: от ненависти до любви, как говорится…
Я поджала губы, но на всякий случай еще раз попыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Ожидала ли я от встречи с Соломинцевым чего-либо особенного? Наверное, да. Девочки так восторгались им, что мысленный портрет рисовался идеальный. Казалось, к нам в офис должен прийти настоящий принц – прекрасный, солнечный, запоминающийся и галантный. Всепрощающий и понимающий. А вместо этого явился… дракон! Местный Монстр. Это разочаровало, определенно. Еще и тот факт, что Монстра величают именем моего любимого персонажа, совсем не порадовал. Может, я злюсь не от великой любви или ненависти, а от разрушенных надежд?
Тут же вспомнилось искаженное злостью лицо Стаса в тот вечер, когда он орал на меня. Нет, дело в другом. Но и не в симпатии в том числе.
– Нет, Катюш. Он мне точно не нравится. Возможно, я и ожидала встретить принца, когда слушала рассказы коллег, но теперь – нет.
Подруга хотела сказать что-то еще, видимо, в очередной раз смутить меня странным предположением – она редко останавливается, если в голову приходит интересная идея, – но я постаралась быстро и безболезненно перевести тему.
– Кстати, а я сегодня неплохо пообщалась с другом Стаса, с Ромой Марковым. Помнишь, я рассказывала, низенький такой, белобрысый. Поболтали в обеденный перерыв, оказался обаятельным парнем…
– А может, он для Соломинцева старался, расспрашивал? – Катя не отступала, не позволяя увести себя с выбранного курса. Все очарование воспоминаний о Маркове было мгновенно уничтожено.
Я печально призналась:
– Тоже об этом думала. Но Марков… он такой…
– Ну, может, ты хоть в него влюбилась?
Поджав губы, я посмотрела на подругу. Она развела руками: ничего не могу поделать, отрицаешь заинтересованность одним парнем – подумай о другом. Иногда Катюша бывала упрямой, как таран, но за это я любила ее в тысячу раз больше. Мы были бы не мы без маленьких компромиссов. Так что пришлось задуматься и над этим вопросом. Нравится ли мне Ромка? Вот так, просто, с первого взгляда: да или нет? Он теплый, добрый. Я могу представить его рядом… но не с собой.
Я кинула взгляд на Катю. Крошечная, гораздо ниже меня, фигуристая, с выразительными карими глазами. Сидит на бортике, скрестив руки на груди и надув пухлые губки, и ждет. Длинные ресницы, темные волосы. Прекрасна, как есть.
Да, не с собой, а с ней.
– Нет, не влюбилась, – уверила ее я, едва сдерживая улыбку. – Но после первой и единственной беседы с ним могу тебя заверить, что Рома светлый и солнечный. Даже если он разузнает что-то для Стаса, то точно не во зло мне.
– Ты в своем репертуаре, Энж, – укорила меня подруга. – Опять безоговорочно веришь незнакомцам. Как этому своему «парню с зонтиком», к примеру.
Какая есть, какая есть… Но, пожалуй, общение с Марковым действительно стоит свести на нет. Чтобы не провоцировать Соломинцева.
* * *
Сказано – и ни черта не сделано. На следующий день в обеденный перерыв мы с Ромкой вновь сидели в столовой. На этот раз я взяла себе полноценный обед и впервые за многие недели наслаждалась в середине дня нормальной едой, а не унылыми недодиетическими салатиками, собираемыми бабушкой.
Да, я собиралась не нарываться лишний раз. Но когда над столом навис Марков и, сияя, предложил вновь прогуляться до столовой, все мысли просто вылетели из головы. К тому же оказалось, что «не нарываться» – это одно, а «позлить Ста-асика» – другое. Соломинцев, который опять примчался даже до начала перерыва, провожал нас таким ошалелым взглядом… Бальзам на сердце!
И ведь я могла остановиться, потому что заметила реакцию Стаса сразу, еще когда Ромка только склонился над моим столом… но не стала. Тогда удивление Соломинцева сменилось раздражением. Взгляд его, до этого рассеянно изучавший помещение, будто приклеился к нам. А Марков улыбался и продолжал увлеченно уговаривать меня сходить пообедать: то ли не замечал недовольства друга, то ли, наоборот, наслаждался тем, что злит его.
– О чем задумалась? – Марков отложил вилку и помахал ладонью перед моим лицом.
– Так, ни о чем. – Я покачала головой, умиленно разглядывая кусок торта, лежащий на подносе Ромы. Еще и сладкоежка! Точно не может быть плохим человеком. – Слушай, Ром… наверное, ты бы лучше не со мной сейчас сидел, а со Стасом. Кажется, его не особо радует наше общение.
Марков нахмурился, пожевал губу и отвел взгляд; пальцы нервно забарабанили по столу. Тема его явно не радовала.
– Забудь, Энжи. Он сам себя не понимает. – Рома раздраженно взмахнул рукой. – Ты интересная девушка, приятная в общении, разве я не имею права хорошо провести время по собственному усмотрению?
– Вы поругались? – Как бы сильна ни была моя неприязнь к Соломинцеву, от мысли, что друзья могли поругаться, у меня сердце упало.
– Нет же. – Марков вздохнул, помешивая ложечкой компот. – Просто я имею право сам выбирать, что делать и когда, не переживай. А Стас все равно вечно убегает.
Убегает к нам. Иных вариантов нет. А это означает, что теперь Соломинцев нагло кидает Маркова в обеденный перерыв и мне повезло занять его место.
– Он больше не ходит в столовую, да? – предположила я.
– Он и раньше редко ходил, но можно сказать и так, – неохотно согласился Рома. – Нынче у Стаса, кажется, появились другие, более важные дела. – Марков усмехнулся каким-то своим мыслям. – Но наш лапуся Соломинцев не признается, каковы причины этих дел.
– Какие-какие, погонять чаи с нашими дамами, – проворчала я. – Ладно, не лезу, сам смотри, но я не хотела бы послужить причиной вашей ссоры. Я, конечно, друга твоего не люблю, но зато дружбу уважаю.
Ромка кивнул, помолчал немного, допивая компот, и перевел тему. С ним было легко: общаться, смеяться, дурачиться. Когда возвращались из столовой на этот раз, я ожидала, что мы опять разойдемся на лестнице, но Марков глянул на часы, задумался на пару секунд и пошагал следом. Предлог был прост: я обещала ему показать рисунки. Так вперед – показывать.
Соломинцев за время нашего отсутствия никуда не делся, так и заседал за Ленкиным столом, окруженный стайкой поклонниц, и попивал чай из крошечной прозрачной чашечки. Интересно, он не лопнет? Судя по довольной физиономии и крошечным глоткам, очевидно, нет. Я сердито принялась рыться в столе в поисках папки, где хранились рабочие рисунки. Еще одна лежала на виду, но она была слишком личной. Портреты друзей и родных, зарисовки запомнившихся моментов из снов, книжных героев… а еще море и алые паруса. Не то, что стоит показывать другим, пока не впустишь их в круг самых близких.
– Что ищешь? – Ромка внимательно наблюдал за моими метаниями, кидая порой заинтересованные взгляды на «личную» папку.
– Рисунки, конечно…
Я широко улыбнулась, отвлекая его внимание, и водрузила на стол толстенную папку с рабочими рисунками. Вторую я молниеносно закинула в один из ящиков.
– Вот они.
– А там что? – спросил Рома.
– Тоже рисунки. Но смотреть лучше эти. Или уже готовые, на компьютере, – заверила я, вспоминая последний набросок идеи из сна: нагую девушку среди звезд. Нет, смотреть лучше рабочие, это точно.
– Да-а? – подозрительно протянул Ромка, но допрос закончил и согласился довольствоваться тем, что предлагают.
Я села и раскрыла папку. Марков, проигнорировав стул, который сам же принес в начале обеденного перерыва, продолжал стоять. Устроился он удобно – навис надо мной, опершись руками о стол, и практически положил подбородок на плечо. Неуютно не было, было неловко. Не из-за позы, а из-за взгляда Соломинцева с другого конца комнаты. Он прожигал до костей.
Набросков было много, поэтому подолгу я ни на одном не задерживалась, быстро пролистывая и позволяя мельком глянуть на каждый. Надо же, даже не думала, что тут уже столько накопилось!
– Можно? – вдруг спросил Рома. Дождавшись кивка, он протянул руку и разворошил кучу рисунков, доставая из нее один. – И это только наброски… – пробормотал Марков. – Степан Аркадьевич был прав, ты красиво рисуешь. Тебя бы к нам в проект, с персонажами поработать. Стас хотел добавить немного мультяшности, получилось бы просто идеально.
– О нет-нет-нет. Я лишь по мелким играм, на большее навыков не хватит. – Я замахала руками и добавила: – К тому же с Соломинцевым мы бы ни за что не сработались.
Я повернула голову чуть в сторону, чтобы видеть лицо Маркова, и столкнулась с ним носами. Забыла, что он наклонился так близко. Впрочем, отстраняться он не собирался.
– Не наговаривай на себя, – шепнул Ромка, щекоча дыханием мою щеку. – Это замечательно, Стасу бы понравилось. Кстати, из какого проекта? Я честно буду ждать выхода и даже обязательно пройду.
– А пройти стоит! Это новая история Нины Афанасьевой, названия еще нет, но подобие сценария давно у меня лежит.
– О, Нина. Слышал о ней. Должно быть, получится что-то…
– Ромыч-Ромыч, с Пигалецей обнимаешься? – раздался над нами раздраженный голос.
Я едва не подпрыгнула: Соломинцев подкрался незаметно, по крайней мере, для меня. Для Ромы, кажется, его появление не было такой уж неожиданностью. Скосив глаза, я подметила: удивленным Марков не выглядит – скорее искренне довольным. Я тихонько вздохнула, радуясь, что хоть у кого-то все под контролем, и тут же почувствовала, как руки Ромы сомкнулись на моей талии.
– О, Стас. До твоего прихода не обнимался, но ты подкинул прекрасную идею. – Руки сжались крепче. – На самом деле Энжи всего лишь любезно согласилась похвастаться своими рисунками. – Марков слегка наклонил голову, ложась щекой мне на плечо.
– Нет, мы в принципе не… – попробовала возразить я.
Меня ущипнули за бок. Поняв намек, я просто натянуто улыбнулась, одновременно радуясь, что общение Ромки со мной настолько злит Соломинцева, и переживая, что вот-вот попаду в разряд «не жильцов». Стас прибьет и меня, и дружка своего. Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
Но божечки, как же приятно видеть недовольство на лице Соломинцева и его напряженные пальцы, сжимающие пояс светлых джинсов. Я ведь его даже карикатурой довести не смогла, а теперь раз – и бесится. Ради такого стоит пережить несколько дней «военного положения».
– Было бы чем хвастаться, – проворчал Соломинцев, отводя взгляд и отступая на пару шагов.
Обиделся? Ревнует друга? У Стаса был такой потерянный вид, что внезапно захотелось послать все конфликты к черту, кинуться за ним и пожалеть. Тоже чаем напоить, например, как делают девочки. Накормить конфетками. И даже поделиться вишневой слойкой из Марининой пекарни – а это, между прочим, для меня самый великий подвиг. Я же не хочу рассорить Соломинцева и Рому, как бы Стас со мной ни обращался. Если они поругаются из-за того, что один относится ко мне нормально, а другой – ненавидит, я буду корить себя, пока не помирю этих двоих.
– Ром, хватит, – пробормотала я, пытаясь освободиться, – иди за Стасом, извинись. Он же расстроился, разве не видишь? Не стоило со мной общаться, я же говорила!
– Не думай об этом, – хохотнул Рома, крепче сжимая руки, и протянул вслед уходящему другу: – Ста-ас! – В комнате повисла неловкая тишина. – Похвастаться есть чем, сам посмотри. Если позволят.
Соломинцев не ответил, одарил нас яростным взглядом и громко хлопнул дверью. А у меня слезы выступили от досады: глупая ситуация, дурак Стас! Я же знаю, ты нужен Роме. Зачем обижаться? Просто Марков сегодня немного не в себе.
– Ты зачем это сделал? – рявкнула я на весь офис.
Марков хмыкнул, разжал, наконец, пальцы и осторожно чмокнул меня в щеку.
– Не переживай, все прекрасно, – заверил он. – Стас потом еще спасибо скажет, считай это «мужской солидарностью».
– Солидарностью? В чем? Чтобы он не просто меня ненавидел, а прибил за то, что увожу друга?
Не переживать не получалось. Я же знала, я же понимала, насколько Соломинцев взбесился. С этим не сравнится даже наша ссора насчет блата.
– Не для этого, Энжи. Я же сказал, я знаю, что делаю, – уверил Рома. – Соломинцев сейчас в раздумьях, ему нужен небольшой толчок, чтобы мозг заработал и тянул команду дальше. Дадим пару дней. Всего хорошего, до завтра.
– Так… это ради работы? – окончательно запуталась я.
Не ответив, Ромка отсалютовал рукой на прощание и скрылся в коридоре. Я тупо уставилась на закрытую дверь.
Никогда, никогда, никогда мне не будет под силу понять парней! Зачем ради стимулирования мозга устраивать подобные представления? Или Рома решил подставить меня? Я уронила голову на стол, ощутимо приложившись лбом о деревянную – или опилочную? – поверхность. Какая же дурацкая ситуация.
Глава 8
Некоторые желания никогда не сбываются. И это я не о своем «хочу сказку, как у Ассоль»: даже такое куда более выполнимо, чем глупая мечта как можно реже сталкиваться с Соломинцевым. На следующий день Рома мне так и не повстречался, даже в столовой, куда я впервые решилась сходить в одиночестве, а вот Стас…
Еще один раз – и вечерние встречи с ним станут традицией. Как и вечерние ссоры.
Держа под мышкой папку с рисунками, а другой рукой сжимая в кармане флешку с незавершенным рисунком, который собиралась пилить вечером, я брела прочь с работы. Рядом с нашим офисом есть небольшой магазинчик, такой, из выродышей сетевых супермаркетов: вроде бы и с лейблом, а места как в кладовке. Узенькие проходы, несколько холодильников и только самые нужные продукты. Невероятный ассортимент напитков, видимо, входил в товары первой необходимости. Из-за него я и решила зайти, все равно до дома еще полчаса ползти пешком по темнеющим улицам. Когда в руках бутылка, которой можно долбануть маньяка, становится не так страшно.
Поздоровавшись со знакомой девочкой-продавцом, я направилась вглубь прохода, придирчиво разглядывая бутылки. Так, чего ты хочешь сегодня, Энж, и как долго собираешься сидеть с рисунком? Молочный коктейль, клубничный мохито или энергетик, чтобы не отключиться прямо на графическом планшете? Не в силах выбрать просто так, я решила подчиниться великому рандому, прикрыла глаза и зашептала считалочку. А что? Считалочка всегда помогает в самых сложных жизненных ситуациях.
– Травишься всякой дрянью, Пигалица? – раздалось над головой в тот самый момент, когда я потянулась за выбранным напитком.
Я вздрогнула, отшатнулась и выронила кошелек. Отделение с мелочью расстегнулось от удара, и монетки весело поскакали по плиткам пола. Но это еще не все: протянутой рукой я умудрилась задеть одну из бутылок… и вся выстройка товаров с верхней полки посыпалась на меня. Из-под удара спас сам нарушитель спокойствия, дернув меня назад за шкирку и едва не задушив.
– Соломинцев, чтоб тебя! – рыкнула я, стараясь откашляться. – Издеваешься? Зачем со спины подкрался?
Я наклонилась, первым делом решив собрать раскатившиеся десятки. Как назло, именно сегодня я надела высокие каблуки и узкую юбку-карандаш. В таком наряде было лишь два варианта действий: или изображать неуклюжую курицу-наседку, клюющую зерно, или выставить напоказ плотно обтянутую тканью филейную точку. Первый вариант отметался сразу, поэтому, наплевав на все условности, я опустилась на четвереньки. Стас присел рядом, с легкостью собрал все монеты, выудив даже последнюю, из-под полки, и вручил кошелек мне.
– Держи, растеряша. – Он поднялся. – И вставай, сейчас все уберем. А то еще немного поползаешь по полу, и я точно решу, что ты пытаешься меня соблазнить.
– Чем это? – пробурчала я, все же вставая и отряхивая колени. Подобрала с пола несколько бутылок, приподнялась на носочки, чтобы поставить их на самую верхнюю полку.
– Вот так ползать перед мужчиной в юбке, которой практически не существует, нечестно.
Я опустила голову, разглядывая юбку. Вполне нормальная: плотная ткань, до колена, с небольшим разрезом сзади. Ничего лишнего, разве что обтягивает сильно. Я в школу когда-то ходила в «юбке серой школьной в клетку». Честно, так значилось на этикетке. В итоге оказалась адски короткая юбчонка, которая выбивала из колеи всех учителей старой закалки. Сейчас бы я такую не надела.
– Чем это? – повторила я как попугай и вскинула на Стаса непонимающий взгляд.
Почему-то он подействовал как катализатор: Соломинцев внезапно переменился в лице и зловеще усмехнулся. Я нахмурилась, поднимая еще несколько бутылок.
– А что об этом подумает твой парень? – приторно сладко поинтересовался Стас.
Приехали. Один раз солгала, теперь не отверчусь до конца жизни. Скоро, как в американских ситкомах, начну по ночам фотошопить себе совместные фотографии с каким-нибудь сетевым красавчиком и хвастаться перед всем отделом. Программистов. Потому что половина наших девочек прекрасно знает, что я одинока.
– Если «соблазниться» пытаешься ты, какая разница, что подумает он? – нашлась я с ответом. – Он мне доверяет.
– А зря, – выплюнул Соломинцев. – Ромку ты замечательно за нос водишь.
– Что? При чем тут Рома? – опешила я.
Стаса это разозлило еще сильнее: его губы сжались, глаза сузились. Он сделал шаг ко мне, заставляя отступить и прижаться спиной к полкам. Ну как Соломинцев за несколько секунд из вполне адекватного молодого человека может превратиться в монстра? Нет, я понимала, что у вчерашней сцены обязательно будут последствия, но надеялась успеть объясниться.
– Занятая девочка обжимается с другим мальчиком у всех на виду. Как это прекрасно и невинно, – фыркнул он.
– Все не так!
– А как? – рявкнул Стас. В проходе показалась мордашка продавщицы, но я активно замотала головой, умоляя не подходить.
– Соломинцев, послушай, я не сделала ничего плохого, – попробовала оправдаться я. – Рома сам вчера начал, и это было по-дружески, ничего лишнего.
– Неужели?
Он фыркнул, ударяя кулаком о подвернувшуюся полку. Бутылки пошатнулись, но не упали – и то слава богу. Конечно, со стороны вчерашняя ситуация смотрелась странно, но так злиться…
– Правда, не ревнуй! – выдала я и тут же прикусила язык, понимая, что прозвучало это довольно двусмысленно.
Соломинцев замер, шокированно глядя на меня, потом сжал кулаки до побелевших костяшек и выпалил:
– Я. Не. Ревную. – Для убедительности он еще раз ударил ни в чем не повинную полку, чем вызвал недовольный окрик продавца: «Эй, охрану вызову!» Но Стасу на охрану было плевать. – Я не могу ревновать девочку, попавшую в компанию по блату. Я стою выше. А ты порыдала перед дедулей и вымолила место? «О, дедушка, я такая несчастная, я такая безработная…»
Я стояла, тяжело дыша и потеряв дар речи. Внутри поднималась ярость – горячая, клокочущая, сметающая все на пути. Последней трезвой мыслью было то, что ревность я поняла неправильно. Не меня ревнует – Рому ко мне.
А потом ярость подступила к горлу.
– Кто бы говорил! – рыкнула я на Соломинцева и, вынырнув из-под его руки, метнулась прочь из магазина. Какой, к черту, энергетик, когда в груди все кипит?
Стас бросился за мной, рванул дверь магазина так дико, словно собирался ее сломать, но я все равно успела выскочить на улицу. Вдохнула прохладный вечерний воздух, тряхнула волосами, ощущая, как пряди тяжело ложатся на спину. Господи, дай успокоиться.
– Кто бы говорил? – рявкнул Стас.
В то же мгновение он прижал меня к стене, сдавил мои предплечья, не позволяя вырваться. Оставить вопрос без ответа было невозможно.
– Именно. Если я попала по блату, то ты держишься тут через постель! О да, Стасик… да, красавчик… – простонала я, пародируя восхищенную Леночку. – Держишься не благодаря мозгам, а потому, что женский коллектив слишком тебя любит. Думаешь, это не заметно?
– Замолчи! – крикнул Соломинцев, придвигаясь еще ближе.
– А то что? Сам заткнешь мне рот? Спасибо, и так обездвижил! Ромка-то твой адекватный, все понимает. А ты кто, Соломинцев? Монстр?
Оказавшись припертой к стенке – в прямом смысле, – я трепыхалась, как мышка, загнанная в угол. Злилась и кусала побольней, словно хотела нанести хоть парочку ран заведомо выигравшему хищнику. Только зря. Потому что я была совсем не мышью, а Соломинцев – не уличным котом. Он бы всяко отпустил, если бы с ним удалось поговорить по-человечески. Но вместо этого случилось то, что случилось.
Стас не ответил, не закрыл мне рот ладонью. Он просто резко наклонился и, клацнув зубами, впился мне в основание шеи. Мгновенно, немного болезненно и…
Я всхлипнула, пытаясь вырваться, но вырываться уже было не нужно. Соломинцев разжал руки и отошел. Нахмурился, словно до сих пор злился и одновременно… стыдился? Брезговал?
– Иди-ка ты к своему парню. И попробуй оправдаться, – выплюнул он. – И запомни: хочешь общаться с Ромкой – общайся, но не больше. Он мой друг.
Друг. Друг! Да он ведет себя, как чертов гей… я зажала ноющую шею ладонью и кинулась прочь. Первый раз в жизни темнота не страшила, а обещала укрытие. Сбежать, сейчас же, быстрее! Но у последнего перед аллеей фонаря я обернулась и заметила Соломинцева там же, где оставила. Он стоял сгорбившись и пристально смотрел на меня. Глаза поблескивали в полутьме. Такой разбитый, словно наша ругань вытянула из него все силы.
Что же я делаю?
– Стас, – крикнула я, потихоньку пятясь к аллее. – Мне действительно просто нравится общаться с Марковым. Не глупи. И извини, если это так важно. Я не хочу рушить вашу дружбу.
И я юркнула в темноту, больше не оборачиваясь. Да, я расклеилась. Бывает. Возможно, виной всему стресс; возможно, извиняться не стоило. Но теперь на душе почему-то стало легче.
Зато настроение упало. Вместо короткой прогулки до дома по парку я в итоге выбрала длинный маршрут через пляж. На небольшой лесенке к побережью скинула туфли, чтобы не развалились ненароком, и ступила босыми ногами на мелкую гальку. Достав плеер, глубоко вздохнула, врубила одну из любимых песен и перевела взгляд на спокойное море. Вот бы мне хоть капельку его сил…
Долой паршивое настроение. Волны и алые паруса – вот что мне нужно сегодня! Не выдуманные парни, не Греи-извращенцы, а настоящая сказка. А мечтать лучше всего под музыку. А еще можно пожаловаться, написав несколько сообщений Катюше или Саймону – после этого точно станет легче.
Стас еще долго стоял на крыльце. На этот раз не курил – во-первых, сигарет с собой не было; во-вторых, пообещал себе снова завязать, – но тянуло невероятно. Кое-как успокоившись, он вернулся в магазин и вновь подошел к полкам с напитками. Всё уже успели поставить на место, даже выровнять, но пара бутылочек все равно выбивалась из общей картины. Стас достал одну из них, покрутил в руках, рассматривая этикетку. Клубничный мохито. Что ж…
– Вы простите за то, что было, – улыбнулся он продавщице, протягивая бутылку. – Просто немного повздорили.
– Милые бранятся… – Она, казалось, не сердилась. – Только в следующий раз не пытайтесь громить магазин.
Милые… Да, в следующий раз они разгромят половину отдела, если он будет продолжать так же беситься. А она – так его злить.
