Валерий Ивашковец
То не ветры буйны разгулялись… Сборник сказок, басен и эпиграмм
Сказки
Про Стеньку-дельца, нового молодца
(сказка для взрослых)
Светлой памяти актёра, поэта, писателя Леонида Филатова посвящается.
Представление сказки
Тему сказки и стиль (фольклорный)навеял известный Федот-стрелец Леонида Филатова. Сделана попытка представить того же царя, с его потешными “заморочками”, но в современной интерпретации.
Главным героем, в духе нашего времени, выбран делец,
предприниматель, бизнесмен в хорошем смысле этих слов- синонимов. Он из тех, кто своим умом, упорством обогащает себя
и государство. Прямых аналогий с Федотом-стрельцом искать не нужно: из сказки Филатова взят её дух – “прикольный”, с лёгкой рифмой и всякими лексическими “вольностями”. Не следует искать в образе царя, его советников и министров аналогий с современными руководителями и их помощниками. Во всяком случае, таких целей не ставилось.
Подступление
То не ветры буйны разгулялись,
И не дым пожарищ утомил,
То кусок, от свода отломавшись…
Бамс!
На царёво темя угодил…
Крику, гаму много было -
Ведь полцарства голосило.
И вот с этого момента,
Началась и сказка энта…
В том же царстве-государстве,
Где расходятся пути,
На исхоженном пространстве
Проживали две судьбы.
Первая – совсем сухая,
Древняя, почти глухая.
А вторая – молода!
Блещут в ней, бурлят года.
Обе женщины-судьбины
В здешнем царстве родились,
Здесь кормились и тужили,
А, бывало, и дрались!
Судьба первая, старуха,
Навостривши оба уха,
Всех тянула в скучный век,
Где и власть была крепчее,
Здоровее человек.
Пил он мене, ел бодрее,
Знал таблицу назубок,
Был не мал, и не высок.
А вторая молодуха,
Ликом вышла, не дурнуха,
Царство в смуте извела -
Всё толкала на дела,
Уводя народ в сумленье,
Забубённое стремленье:
Всех и всяких выбирать,
Там купить, а тут продать…
Ежли высказать короче –
В царство двинулся прогресс!
Где судьба-млада торочит
Про житейский интерес,
Про свободный плюрализм,
Либерал-идиотизм…
И другие штучки-дрючки,
Непростые закорючки.
В общем, бросим подступленье
И заглянем с умиленьем
В государевый дворец,
Там проснулся царь-отец…
Глава 1
Царь -
поскрёбся, согнулся,
босыми ногами в пол уткнулся.
Был он так, обычный царь
(Хоть прости, хоть в морду вдарь)
С виду хуторский простак:
И покушать не дурак,
За пивком поюморить,
Потащиться за красоткой,
Потягаться в силе с водкой,
А потом всех обложить!
В росте тожеть Бог слукавил,
Буквой в талии согнул,
Сизый нос пеньком оставил,
Брови густо мазанул.
Но, то с виду простоват,
А хитрющим был же гад!
Где сплутует, где соврёт,
Тех прославит, тех – побьёт…
С сей падлючестью царёвой
Челядь свыклася давно:
Да оно ведь и не ново,
Это царское… кино.
Ну, так вот, гнусавит он,
Разгоняя скудный сон:
– Где ты Мамка, стать твою?
Я с утра не узнаю,
Где там Запад, где Восток,
Нешто тянет в левый бок…
Ну, злопакостный кусок!
Выбил шишку-бугорок,
И теперя ни сумленья,
Ни тебе соображенья –
Все извилины в клубок
Намотались на кусок.
Чтоб тебе всю жисть коптеть
В печке электрической,
И в прогрессии стареть
Аж геометрической!
Пока охал царь с тоской,
Наконец пришла в покой
Нянька-мамка и с плеча
Рубанула сгоряча:
– Вам бы, Вашее величество,
Быть внимательней в дому.
Не роптать на электричество
А беречься самому.
Это ж надо – Ваш дворец,
Глядь, рассыплется вконец!
Вон, и вас уже шибает
Каменюка с потолка,
Ей, дурехе, не икает,
Что страдает голова
Государева значенья!
Слава Богу, есть везенье -
Токи в темя приложилось
И пока не приключилось
Затемнение в мозгах.
А ведь крючит по-первах?…
Пока Мамки речь звучала,
Царя-батюшку качало.
Но собрался он с собой,
И, укрывшись простынёй,
В шлёпанцах на босу ногу
Приказал позвать подмогу –
Думца первого ТимОна,
Референта, пустозвона,
Часто скромного прыща
На царёвой задней плоти,
Или ушлого хлыща,
Коли глянуть с оборота,
С тайным хобби – живодёр…
В общем, тот ещё бобёр!
Когда ТИмон объявился,
Пол волной зашевелился –
Думщик был как колобок,
Лепленный из сала,
Руки пышки, нос – совок,
Глазки собраны в комок,
Лысина, что фара -
Так сияет, так блестит,
Что в очах царя рябит.
Царь развеял слепоту,
Принял стойку “браво”
И зашамкал прямоту,
В лоб и не лукавя:
– Ты, мой первый референт,
Крутанись мозгой в момент.
Я пока что на больничном
С теменем ударенным,
Но страдаю не о личном -
Занят государевым!
А мозги сплелись в клубок…
В обчем, ты бы мне помог.
Хотя, можешь отказаться…
Но тады лишу наград,
И сошлю в далёкий град,
Где и куры не плодятся,
Вымерз мамонтов помёт,
На сто вёрст пурга ревёт…
Тимон щёки опустил,
Вздрогнул мимолётом,
Царь же дале припустил,
Как из пулемёта:
А расклад грядёт такой:
К нам срання спешит толпой… -
Ох, опять прострация
С энтой битой головой, -
Чья-то делегация?…
А, припомнил – китайчонок,
Некий Ху, совсем Ни Той.
С ним рок-группа из девчонок
И накачанный ковбой.
А у нас в стране беда -
Мой дворец-то никуда!
Царедворцы разжирели,
Охамели на виду.
Все хоромы захирели,
Потолки заиндевели
Так и жди, что упадут.
Нужен срочный, до утра,
Ремонт не косметический –
Вопрос-то политический!
Чтобы эта немчура
Китайского разгону
Принимала на ура
Царскую корону!
Усекаешь суть проблем,
Колобок слюнявый?
Не исполнишь – лично съем,
С костью, без приправы!
Думщик выпучил глаза,
Скорчился размером,
Поюлил туда-сюда
И сказал манерно:
– Есть тут ушлый молодЕц,
Стенька – новенький делец…
Деньгу делает с дерьма -
Лепит туалеты.
И жена при нём краса
И зимой, и летом.
Сам трухлявенький такой,
Не за что схватиться,
Но, похоже, с головой!
Коль сумел пробиться.
Жрёть, вражина, всё подряд,
Старцев привечает,
Что в народе, говорят,
Имидж поднимает.
Тут угроза трону есть… –
Зашептал Тимоха, -
Надо бы его привесть –
Потрясти немного.
В ём деньжат под самый рот,
Мясо, хлеб и яйца.
Тут и средства на ремонт
И фуршет с китайцем…
Здесь прервёмся налегке, обойдём охрану,
Разомнёмся при ходьбе и зайдём к Степану.
Он с супружницей-красой,
Отдыхает под вербой:
Набирается ума
От своей Дашутки.
Рядом пруд, лягушек тьма,
Тина, грязь и утки.
Видом Стенька простоват,
С конопатым носом,
Шеей малость худоват,
Задержался в росте.
Но морщинкой меж бровей,
Ямкой в подбородке,
Блеском мартовских очей
Не одной молодке
Сердце томью изводил,
Смутны думы наводил.
А ещё среди ресниц
Спряталась хитринка,
А в походке и в делах -
Бойкая живинка.
Вот на этом разномастье
И составил Даше счастье…
Она светится очами,
Водит стройными плечами
И разумно наставляет,
Свово скромного телка:
– Нам пока что не хватает
К туалетам кофейка.
Надоть рядом с нужником
Сгородить кофейный дом.
Для народа развлеченье,
Нам – доход и уваженье!
Только Стёпа закумекал,
Как петух прокукарекал,
И предстала перед дельцом
Рота царских удальцов!
Прокричав, что он стервец,
Заломили Стеньке руки
Да и тащат во дворец.
Даша – в горестной разлуке…
Пока Стеньку доставляли, Царь не тратил время зря и всеобщей пользы для: перемолвился с Мамашкой, помахал в разминке шашкой. Выпил кофе, съел картошки, вызвал челядь на разнос! Отдохнул совсем немножко. А потом, утёрши нос, отчитал министров: Пулю – по военной, тайной части, Рельса – транспорт и запчасти, и садовника Зозулю. Лишь Тимоха в размышленье всё катается в волненье… Подустав от суеты, царь направился соснуть, но… явились удальцы – Стеньку под руки ведуть!
И пришлось царю слукавить,
Сесть на трон и в позе “браво”
Начать парня наставлять:
– Ты же это, помнишь мать?
Ты… тово мне! Не того… –
С речью чтой-то у него.
Видя, что царя клинИт,
ТИмон с помощью спешит,
Подкатил и говорит:
– Горе ноне у царя!
Нужно срочно, втихаря -
Чтоб не чуяли агенты
И придворный наш бомонд -
Сделать в сих апартаментах
Евро аховый ремонт.
Да не косметический –
Момент-то политический.
Срок – до первого луча,
Не то батька сгоряча
Могет части оторвать
И потом тебе ни бабу,
Ни детишек настругать.
Тут прорвало и царя,
Он вклинился, говоря:
– И застолье обеспечь,
И чтоб было где прилечь
Почётной делегации,
А не то – головку с плеч,
В смысле ампутации.
Осознал-то свой резон?…
Тады встал и вышел вон!
Глава 2
Пришёл Степан,
Сел на диван,
Голову свесил –
Совсем не весел…
Статью качает,
Рукой проверяет:
Всё ли цело,
Всё ли тут -
А, ведь, скоро
Оторвут!
Но, тут Даша подоспела,
И, обнявши мужа, села:
– Не кручинься мой дружок,
Помогу тебе чуток.
А дела твои прознала –
Не поверишь, я не вру,
Часом чёрта повстречала
В поросячем, во хлеву.
Он, рогатый сатана,
Машку нашу – в стойло,
И – вылизывать до дна
Всё свиное пойло!
Я хотела вилы в бок
Ентой сатанюке,
Но, содравши шерсти клок,
Чёрт схватил за руки.
Буду, грит, тебе во всём
Помогать за здрасте,
Муженька твого спасать
От царёвой власти.
Тут поведал всё как есть
О твоей кручине.
Я дала ему поесть,
Вычесала спину…
– Ах, Дашутка! Он же чёрт,
Скопище пороков,
Ежли что – толкнёт за борт,
Не моргнёт и оком,
Он предаст в любом пути,
Как ни думай ни верти. -
Заупрямился Степан, -
Дашу обнимая, -
Сатана такой дружбан,
С ним судьба кривая…
А Дашутка знай своё:
– Краше выслушай моё,
Для царёвых хитрых дел,
Нам без чёрта никуда,
Там полнейший беспредел,
И словес белиберда.
А такую “благодать” -
Без чертей не разобрать.
Тут Степан угомонился
И с женою согласился.
Даша топнула ногой,
Левой стукнула рукой,
Крикнула игриво
И явилось живо -
Не корова, не козёл,
Не баран и не осёл –
Бурое с рогами,
С подлохмаченным хвостом,
С красными бельмами
И беззубым гнутым ртом.
– К услужению готов!
Выгнул чёрт грудёнку, -
Мне любой маразм царёв,
Что расправить холку,
Почесаться, на бок лечь,
Обласкать любую печь.
В общем, выполню на раз,
Ваш, краса, любой наказ!
Вишь, какой он сатанюка,
Может всё, такая злюка, -
Даша мужу поясняет
И чертяку наставляет:
– Что приспичило царю,
Я тово не говорю,
Знаешь ты не хуже нас
Строгий царственный указ.
На кону судьба Степана,
Так что сделай без обмана
И доложишь по утру,
Как сложилось и к чему.
Чёрт в поклоне изогнулся,
Льстиво глазками моргнул,
Задним местом крутанулся,
Зашипел и… умыкнул.
Глава 3
Царь на утреней заре – плохо выспались оне – крутится в постели: не осмелится смотреть, как же? Неужели? Стенька выполнил наказ – и дворец сияет! Всё в пластмассе – вот, те раз! Евро намекает. А окошки! Потолок – подвесной с подсветкой. Ну, а двери – просто шик, на стенах виньетки!…
Ничего не отпадает
И царю не угрожает.
Царь вскочил и Мамка тут –
В суете старушка:
– Государь! Там гости ждут,
Вот кафтан и кружка -
Кофе бодрости даёт
Для лица полезно…
Царь под мышки дэзу льёт,
Пьёт напой помпезно.
Вот, корону нацепил -
Правда, жезл чуть не забыл…
Не заметил, как устал
От забот высоких,
Но пришёл в приёмный зал
Вовремя. С наскока
Осмотрел своих гостей –
Носом потянулся.
В омут царственных затей
Сходу окунулся.
А дела идут легко –
Стол-то в изобилье!
Китайчонка Ху Ни То
Кушанья добили:
Он лопочет про чаи,
Рисовые каши,
А ему тут кисели,
Поросята наши!…
Гусь, картошка и чеснок,
Водка с пивом и квасок,
Вместо палок – ложки!
С вишнями лепёшки…
Мечется китаец.
А девчатам нипочём -
Они балуют винцом,
А ковбой-скиталец
Вдруг увлёкся огурцом.
Притомивши червячка,
Царь расслабился слегка,
Развалился за столом
И рванулся напролом:
– Проявляю любопытство –
Говорят, что вашим бабам
Ужо пофигу бесстыдство!
Курят, пьют, в портках гуляют,
Могут в морду кирпичом,
И таких же баб сымают,
А мужик что – ни при чём?
Разъясни мне, что к чяму,
Ежли ты китайский Ху!
Ху Ни Той
Мужик не простой -
Многому научен,
Науками измучен,
Отчего косит слегка
Щелками-очами,
Улыбается всегда
Дробными зубами.
На царёвый, на вопрос,
Он лепечет в мелкий нос:
Се бесстыдство не у нас –
То в Европе гендертранс
И такой по радок:
Всякий делает себе
То, на что он па док.
Дале Ху, гнусавя в нос,
Околесицу понёс -
Изгаляется сморчок
В образе Конфуция -
Намотал в один клубок:
И про революцию,
Про свободу и Тибет,
Вездесущий диабет,
И другие невезенья,
Где гниёт от потепленья,
Хвори сплошь и наводненья…
Ну, а в космосе дыра –
Вот, такая мишура.
Царский опытный толмач,
Хоть и тёртый был калач,
Стал сдавать позиции:
То язык к губе присох,
А то в голосе подвох,
Как при инквизиции.
Он и царь вдруг заскучал
И посланника прервал:
– Ладноть, хватит нам про баб!
Разогнать тоску бы каб.
Пусть нам спляшут и споют
Рокеры-девчата,
И ковбой покажет тут
Силушку бычачью.
Ху головушку склонил,
Сякнул виновато,
Пальцы ракушкой сложил
И моргнул девчатам…
Глава 4
К следующему утру тяжко царю… В голове гудит, в пятке скребёт, в брюхе нудит, катится пот. Мамка квасом утоляет, и компрессы прикладает. А тут ещё и ТимОн разводит трезвон: народ и царственный бомонд прознали аховый ремонт и что в сияющий дворец, вложился Стенька, как делец! Растёт его влияние, в народе понимание. А ведь скоро на носу выборы в парламент! Ежли он пройдёт, стервец, подорвёт фундамент царской сильной власти. Как же быть и как уйти от такой напАсти?
В холке грохает пальбой
С этой клятою гульбой -
Царь головкою мотает
И ТимОна распекает:
– Чтоб до утренней зари,
Как ты мне ни говори,
Но про Стеньку должен я
Государству пользы для
Позабыть как конкурента
С сего судного момента!
Чай хватаешь суть проблем,
Колобок слюнявый?
Не исполнишь – лично съем,
Сходу, без приправы.
Впрочем, лучше загоню
К северным широтам,
Белых мишек накормлю
Круглым идиотом.
Пригорюнился Тимон…
Задним местом чует он
Северные бури.
Знает думщик, у царя
Хватит лютой дури -
Пристрелить, как глухаря!
Но…
Как извилины ни мял –
Ни на грош не нагадал…
“Эх, судьбинушка-судьба!” –
Горько он вздыхает…
И тут чудо – вот она!
Думца обнимает:
– Я, хоть, старая судьбина,
Но в тревожную годину,
Завсегда помочь смогу,
Лишь бы млАдую-красотку,
Вашу новую судьбу,
Извести, как пьяный водку.
Это ж всё она! Она!
Стеньку в люди подняла,
Развела кругом базар,
Где снимается навар.
Парит без зазрения
Странные сношения –
Всех и всяких выбирать,
Дюмократию внедрять,
Замахнулась на царя!…
Тут судьба угомонилась,
В потолок перекрестилась
И вздохнула, говоря:
Ты сходи к моей сестре,
Тёмновидящей Яге…
Тимон с радости вскочил,
А судьбы и след простыл.
И ведёт его туда,
Во лесок с пеньками,
Где пожухла лебеда
И цветёт кусками
Приболотная вода.
А Яга-то в суете,
Колдовской, туманной:
То взлетает на метле,
А то тянется к земле
Думою обманной.
А избушка одряхлела,
Вытянула ноги -
На пенёк гнилой присела,
Дремлет понемногу…
Видит баба – думщик катит
Через буреломы.
“Эт, с какой он лезет стати
Во мои хоромы?”
Только Баба заскрипела
Шариком в затылке,
Видит – что-то заблестело
На лесной тропинке.
Баба зенки протирает,
Тут и ТИмон выпирает
Брюхом из-за ели,
Бабу оком озирает,
Дышит еле-еле…
Баба в тягости присела
И как чайник запыхтела:
– Наконец-то узнаю,
В моём яговом краю,
Царского служаку.
Токи, вот, не догоню –
Чем нагнал ты стать свою,
Жрёшь какую бяку?
Это ж надо умудриться
С таким шиком округлиться!
Я такого колобка
Век не видела пока.
Тут Тимоха отдышался,
Низом выгнулся в бугор,
Принял бабушкин укор
И в свои дела подался.
– Ты, Ягушка, помоги
Уклониться от пурги.
Я ж для старенькой судьбы,
Для твоей сестрёнки,
Всем базарам и судам
Жару банного поддам,
Выдерну ножонки!
А парламентариев
Отправлю в пролетарии:
Пусть узнают крикуны
Где и как берутся
Меди, стали, чугуны,
Куры как несутся…
И тебя не обойду
Милостью царёвой:
Поросёнка приведу,
Наделю коровой.
Будет мясо, молоко –
Что старухе надо?
И ходить не далеко,
И в мозгах порядок…
Баба ручки заломила,
И ТимОна перебила:
– Вижу, кругленький милок,
У тебя того, чуток,
С головёнкою прорехи -
Ты ещё мне про орехи
И бананы наплети,
Хоты-доги прилепи.
Ты чево, клубок дырявый,
Сумлеваешься во мне?
В моей прыти и уме?
Хошь покрыть дурною славой!
Чтоб последний упырёнок
Пальцем тыкал в мою стать,
Мол, совсем зачахла мать
Среди елей и сосёнок.
Мол, не в состоянии
Кормиться без внимания.
Гадишь мой авторитет,
Я ж его за стоки лет
Тяжко укрепляла,
Скольких молодцев, девиц
В гадости толкала…
Баба вымокла слезой,
Высморкалась в тряпку,
Нос набила крапивой
И чихнула, крякнув.
Тут, Тимон, катнувшись ниц,
Кинулся в прощенье,
Мол, среди царёвых лиц
Отупел в мышленье…
Баба разом остудилась,
За метлу, было, схватилась,
Но раздумала лететь,
Уцепилася за плеть,
В нос ругнулась тихим матом
И Тимону, будто брату,
Всё же выдала совет:
Как с умом и без обмана
Извести к утру Степана,
И царю принесть ответ.
После баба застеснялась,
Потупила глазки,
Даже чуть затрепыхалась,
Завздыхавши тяжко:
– И не надо молока,
Мяса, ананасов.
Счёт откроешь на меня
С дюжиною баксов,
В банке царском Капитал,
Чтоб никто не обобрал.
И процент достойный -
Не заупокойный.
Я на этом депозите
Без скотины буду сыта.
– Эт, для нас плевок-пустяк, –
Вздыбился Тимоха.
– Сих бумажек как-никак,
Что того гороха!
Думщик снова округлился,
Дажеть с бабой не простился -
Покатился во дворец,
Там заждался царь-отец.
Глава 5
Царь в тоске было зачах: ждёт-пождёт ТимОна. Нянька-мамка при чаях, с хреном и лимоном, поит, будто жеребца перед скотобойней. “Не скопытился б пока, дорулил достойно”, -
Мысль порхает средь хорОм,
А в мозгах звенит бом-бом…
Появление ТимОна,
Как целебная икона!
Царь затрясся в нетерпенье,
Было с трона не слетел,
Отогнал своё забвенье
И нечаянно вспотел.
– Проясняй скорей, бычок,
А то сядешь на гачок,
И махнёшь к медведям,
Без велосипеда!
– Ваша милость, всё путём, -
Склабится служака, -
Мы Степана так запрём -
Не унюхает потом
Ни одна собака.
Повелите притащить
Ушлого делягу,
Царску волю огласить,
Дать яму бумагу.
Там и подпись, и печать,
И его забота –
Царство наше расширять
До седьмого пота.
Пока думщик сыпал речь,
То ли встать, а то ли лечь -
Царь замаялся в сомненьях -
Есть ли в этом утешенье?
Ведь, расширит точно, гад,
И опять сбежит назад?…
– Не извольте трепыхать, -
Пыжится советчик, -
Ужо можно заказать
Для Степана свечку:
Подгадаем мы яму
Отправляться – на Луну!
Там для Стеньки сущий рай:
И земли не виден край,
Никуда тебя не тянет,
Там жара и стынь,
Бродят инопланетяне,
Кратеры и пыль.
– Но, ведь, там же ни народу,
Ни пивка, ни кислороду? –
Заелозил было царь.
– Ваша светлость, государь! –
Думщик шустростью завился,
Маслом в носе залоснился.
– В вашем царском черепке,
С пострадавшим теменем,
Знать, извилина одна
Ожила со временем.
На Луне без кислороду
Мы Степанову породу
Изведём в один момент,
Как вреднючий элемент.
Царь в волнении забился,
Было, с трона не скатился:
– Ну, Тимоха! Ну, башка!
Поживи ещё пока.
А Степана – быстро мне!
На телеге ль на коне –
Пока мысль не потерял,
Аппетит не нагулял…
А Степан кофей гоняет
С Дашей во садочке,
Бизнес новый сочиняет
В тихом уголочке.
И, пока кумекал он
Под пчелиный перезвон,
Вдруг предстала перед дельцом
Рота царских удальцов!
Прокричав, что он стервец,
Заломили парню руки,
Да и тащат во дворец.
Даша в слёзы, очи в муке…
Пока Стеньку доставляли, царь не тратил время зря и всеобщей пользы для: подкрепился “буша” ножкой, поболтал в кастрюле ложкой. Выпил пива” Оболонь”, выкушал “Молдавского”, нос помял, учуяв вонь, заказал шампанского… Вознамерился опять Пулю строго настращать, вызвать Рельса на допрос, но тут взвод стрельцов принёс – Стеньку…
И пришлось царю слукавить,
Сесть на трон и в позе “браво”
Начать парня наставлять:
– Говорят, ты нужники
Лепишь для народа?
Будто даже мужики –
Есть такая мода –
Исполняя бренный акт,
Кофей пьют и даже в такт
Домино вбивают,
Байки распевают?
А работа-то стоит!
Поле зарастает,
Дажеть трахрут не гудит,
Царство загнивает!!
Как мне энто называть?
Ты же это – помнишь мать?
Ты… тово мне! Не того… –
Снова казус у него.
Видя, что царя клинИт,
ТИмон с помощью спешит,
Подкатил и говорит:
– Царь ишо не оклемался -
Малость лирики набрался.
Ну, а прозою сказать -
Царь усохся горевать:
Царство наше с высоты -
Хоть туды, а хоть сюды -
Выглядит, как мошка
На царёвой блошке.
Стыдно людям показать
С энтой Еврозоны,
Ни Америку достать,
Ни китайцев настращать
Нашею матроной.
Потому царёв указ,
Есть к нему бумага –
На Луну сигать сей час,
И тебе, деляга!
К царству нашему приткнуть,
Лунные просторы.
Тады можно и пугнуть,
Дать под зад и шугануть,
Хошь кого за море.
Тут прорвало и царя,
Он вклинился, говоря:
– И верстою застолби,
На доске изобрази:
Энта лунная земля,
Теперь лично у царя,
Что сидит во стольном граде,
Где кончается Восток,
Он здоров, всегда в наряде,
Пьёть лишь махонький глоток…
Дале царь разгорячился,
С пылу лишку нахвалился
Про достоинства свои.
Даже ТИмон удивился:
“Слепнут оченьки мои -
Вишь, каков наш рулевой!
А на вид-то хуторской…”
Наконец иссяк запас
Лексики царёвой
И с угрозою наказ
Он даёт по новой:
– Не исполнишь поутру,
В порошок тебе сотру,
Накропаю к чаю -
Выпью не мигая.
Осознал-то свой резон?
Тады встал и вышел вон!