Валерий Пылаев
Гардемарин Ее Величества. Инкарнация
Лицо на экране выглядело чуть старше положенного возраста – минимум на неполные восемнадцать, а то и больше. Изящные брови, темные ресницы, четко очерченные скулы и подбородок. Прямой нос: еще немного припухший от удара, но, к счастью, не сломанный. В целом – очень, очень даже. Убрать дурацкие усики, лохматую прическу а ля ранние «Битлз», и этот парень имеет все шансы стать знатным сердцеедом.
Картину портили только глаза. Точнее, взгляд – слишком уж усталый, тяжелый и недобрый для мальчишки. Будто хитрая техника каким-то образом смогла догадаться, что где-то за симпатичной мордашкой прячется шестидесятилетний солдафон, который собирается в самом ближайшем будущем показать кузькину мать тем, из-за кого его возвращение на этот свет чересчур затянулось.
– Налюбовался? – прыснула девчонка. – Будто первый раз себя увидел.
– Ага, вроде того. – Я протянул руку и осторожно коснулся экрана. – А что это у тебя такое?
– Это? Ну… телефон.
Девчонка посмотрела на меня как на умственно отсталого, и я решил не говорить, что телефонам положено быть совсем другими. С кнопками, маленьким экранчиком и, желательно, складными, чтобы без труда помещаться в любой карман. Современные игрушки явно оказались куда круче тех, что я помнил. И явно отличались не только внешне, но и в плане возможностей.
– Слушай… а у тебя интернет там есть? – наугад поинтересовался я.
– А у кого ж его нет? – Девчонка недоверчиво прищурилась. – Ты что, совсем дикий? Как с гор спустился…
– С них самых. Из самого Верхнего Баксана.
Я зачем-то ввернул название села – первое, что пришло в голову. Хотя за десять лет цивилизация просто обязана была подобраться вплотную к самому подножью Эльбруса, и совсем уж технически отсталая молодежь наверняка уже давно не встречалась даже там. Не говоря уже о том, что внешне я ничуть не напоминал коренного балкарца.
Но, кажется, прокатило. Девчонка то ли сделала вид, то ли действительно поверила, что взъерошенный паренек в заляпанной кровью рубашке и не по размеру подобранных ботинках на босу ногу – всего лишь неуклюжий гость из далекого села.
– Все есть. – Она протянула мне телефон и села рядом, прижимаясь плечом. – Вот, смотри. ВК, телега, поисковик…
И кто из нас еще странный. Вот так взять и доверить крутую и недешевую технику первому встречному – подозрительному горцу в грязной рубашке… Но дареному коню в зубы, как известно, не смотрят, и я не стал задумываться об истинных причинах неожиданной доверчивости, а погрузился в изучение хитрой игрушки.
От крохотных значков рябило в глазах, а казаться в глазах симпатичной барышни неотесанной и бестолковой деревенщиной отчаянно не хотелось, так что я принялся мужественно водить пальцем по экрану, выискивая нужное. Большинство иконок даже с подписями казались китайской грамотой, однако некоторые были мне знакомы – очевидно, еще с тех времен, когда я мог наблюдать их на экране полноразмерного компьютера.
– Кстати, я Ольга… Можно просто Оля. – Девчонка легонько толкнула меня локтем в бок. – Про телефон не спрашиваю, но имя-то у тебя хоть есть?
– Владимир.
Я назвался, не задумываясь. И тут же мысленно отругал себя, сообразив, что мое нынешнее тело вполне может носить и другое имя… наверное. Тогда, десять лет назад, несчастный пацан был для меня лишь номером в картотеке. Инструментом, частью засекреченного эксперимента по переносу сознания. Важной, но не единственной и даже не главной.
Кто же знал, что все обернется так, что мне придется в самом что ни на есть буквальном смысле примерить на себя не только его шкуру, но и жизнь?
– Владимир, – повторила Оля. – Можно просто Вова?
– Можно, – вздохнул я. – Но лучше все-таки Владимир.
Никогда не любил эти сокращения – Володя, Вовчик, Вован… Еще с тех времен, когда меня вполне уместно было именовать без отчества. Потом в ход пошли военные чины, а после них и титул. Лишь несколько человек в Империи смели обращаться ко мне иначе, чем «ваша светлость».
– Ну, как скажешь. – Оля изловчилась и ткнула пальцем в хорошо знакомую даже мне эмблему. – Вот твой интернет. Смотри. Только по фоткам не лазай – убью.
Телефон отозвался едва заметной вибрацией, послушно разворачивая на экран поисковую систему. Строка, чуть ниже прогноз погоды, курс валют и сразу под ними – заголовок:
«Пресс-служба Зимнего дворца подтвердила гибель императорской семьи».
Глава 3
Я прикончил первую порцию минуты за полторы. А за ней и вторую. Оля удивленно похлопала глазами, будто пытаясь понять, как в стройном юношеском теле помещается такая прорва еды, но все-таки заказала и третью – причем безо всяких просьб с моей стороны. Ни разу в жизни мне еще не приходилось быть альфонсом, однако современные проблемы требовали не менее современных решений, а Конструкты – энергии и хоть какого-то строительного материала, так что отказываться я не стал. Тем более что хинкали действительно оказались толковыми. Пожалуй, даже поинтереснее тех, что встречались в этих широтах десять лет назад. Точнее, почти одиннадцать – четверть часа назад наступило седьмое сентября две тысячи пятнадцатого года.
А умер я – то есть генерал-фельдмаршал светлейший князь Владимир Федорович Градов – двадцать третьего октября две тысячи четвертого. От острой сердечной недостаточности. В императорской резиденции в Петергофе, куда меня привезли после пережитого накануне приступа. Скончался, не приходя в сознание, несмотря на все усилия придворных целителей – во всяком случае именно так было отмечено в сетевой энциклопедии.
Статья в подробностях описывала, кого именно из светил отечественной медицинской науки привлекли для спасения бесценной жизни генерала, как лучшие умы сообща боролись с загадочным недугом, как император лично распорядился… однако что-то подсказывало, что на самом деле все случилось…
Мягко говоря, несколько иначе. Слишком уж неудобным я стал для изнеженных столичных лизоблюдов. Слишком многим перешел дорогу, слишком многих уничтожил – в том числе и физически – за почти полтора десятка лет борьбы с казнокрадством, подлостью, непомерными амбициями… Да чего уж там – порой даже с ничем не прикрытым предательством, которое приходилось выжигать каленым железом, иногда не щадя даже самые древние и могущественные фамилии. У меня хватало друзей в столице, но врагов наверняка было еще больше.
И слишком многим оказался на руку мой внезапный недуг – если вообще допустить, что болезнь вдруг случилась сама по себе, без чужих стараний. Все те, кто боялся поднять голову, тут же примчались ко двору, чтобы заверить его величество в преданности. И заодно убедиться, что генерал Градов не собирается встать со смертного одра… а то и приложить к этому некоторые усилия.
Нет, сам братец, конечно же, ни в чем подобном не участвовал – такого рода интриги никогда не были его профилем. Но и он вполне мог решить, что без меня стране в конечном итоге будет только лучше. Хотя бы потому, что наверняка не забыл тот день, когда мы всего с парой сотней человек снесли золоченые ворота, вошли в Зимний дворец и вышвырнули оттуда нашего почтенного дядюшку. Вряд ли кого-то в девяносто третьем всерьез заботил тот факт, что я был Романовым только по матери.
Однако меня власть интересовала исключительно как инструмент – и исключительно сама по себе, без сомнительных игрушек в виде короны, скипетра и державы. Их я оставил Александру, тогда еще совсем мальчишке. Двоюродному брату. Единственному законному наследнику императорского рода после отречения дяди Павла.
И единственному человеку, которому я мог доверить золотой ключик от дверцы, из-за которой еще не возвращался ни один человек. В проекте так или иначе участвовали около четырех десятков человек – Конфигураторы, медики, ученые, члены Совета имперской безопасности, пара физиков из московского университета… Руководил всем я лично, стараясь разделять информацию буквально по крупицам, однако кто-то из яйцеголовых умников вполне мог догадаться, кому именно и зачем понадобился умирающий малолетний наследник захирелого рода из Ставропольской губернии.
Но использовать активатор, вручную замкнуть схему и инициировать сложнейший и не имеющий прецедентов и аналогов Конструкт мог только кровный родственник. Его величество император и самодержец Всероссийский. Брат Сашка. Тот, кто должен был сделать это тогда, в две тысячи пятом.
Сразу, а не через десять с лишним лет!
– Эй, ты в порядке? – Оля осторожно тронула меня за руку. – Даже боюсь спрашивать, вернется ли ко мне телефончик.
– Что?.. А, да, извини. – Я протянул хозяйке технику, которую только что сжимал так, что экран едва не треснул. – Хватит с меня новостей.
Братец все-таки оказался идиотом. Наверное, поэтому у меня так и не получилось всерьез на него разозлиться: о мертвых либо хорошо, либо ничего, а он хотя бы напоследок успел сделать то, что нужно. Может, всего за несколько часов до собственной гибели нажал на заветную «красную кнопку». И вернул меня в этот мир. Пусть не в зените славы и не во всеоружии, а в виде семнадцатилетнего доходяги без родни и документов – но вернул.
Для начала хватит и этого.
– Вот уж не думала, что тебя так сильно беспокоит гибель императора. Хотя сейчас об этом по всем каналам. – Оля кивнула в сторону небольшого плоского экрана под потолком. – Из каждого утюга вещают.
Телевизор работал без звука, однако канал выдавал бегущую строку, которая, хоть и весьма сжато, освещала последние новости.
«… источник подтвердил, что император Александр Николаевич с супругой Марией погибли при взрыве на приеме в честь визита посла Югославии. Также источник сообщает, что предыдущие заявления пресс-службы были ошибочными и великая княжна Елизавета отсутствовала во дворце во время совершения теракта. О местонахождении ее высочества на данный момент ничего не известно. Со своим обращением к нации выступил канцлер Алексей Келлер».
Когда на экране появилась знакомая физиономия, я чуть не поперхнулся. За прошедшие годы парень изрядно обрюзг и лишился части волос, зато обзавелся вторым подбородком и брюшком, которое уже не мог скрыть даже дорогущий костюм.
И сделал поистине головокружительную карьеру, прыгнув от статского советника в министерстве юстиции до главы Государственной думы – фактически третьей по величине политической фигуры в Империи. А сейчас, после безвременной кончины государя, даже второй.
Чудные дела творятся… Пока я был жив, такому человеку не доверили бы даже носить чемодан с документами, не говоря уже о руководстве главным законосовещательным органом. И даже сейчас его высокопревосходительство канцлер выглядел в кадре крайне нелепо, активно жестикулируя и вещая что-то – конечно же, исключительно работая на публику.
«…тяжелая утрата, – услужливо отпечатывала речь Келлера бегущая строка. – И сегодня я от лица Государственной думы и Совета имперской безопасности обещаю, что виновные в этом и всех предыдущих терактах непременно будут найдены и наказаны по всей строгости…»
А не много ли ты на себя берешь, Алешенька? Десять лет назад таких, как ты, к Совету не подпустили бы и на пушечный выстрел. Я не просто так создал орган с чрезвычайными полномочиями, способный фактически автономно действовать в любой, даже самой критической из всех критических ситуаций. Две с половиной сотни Одаренных не ниже четвертого ранга, назначенных на свои посты лично мною. Амбициозные, хитрые и опасные, зато самые крепкие и преданные сукины сыны во всей Империи. Каждого из них я знал лично, и все до единого шли за мной, когда мы с Александром под пулями вскрывали Конструкты Зимнего дворца.
За прошедшие годы многие одряхлели и успели уйти на покой, уступив место сыновьям. И уж точно все до единого обзавелись немыслимыми капиталами: я не просто так раздаривал щедрой рукой государственную собственность. Не только земли – заводы, фабрики, судоходные компании… Тогда, в две тысячи четвертом, старики поднялись бы по одному моему слову. И снова пошли бы за мной, хоть против целой армии, хоть на штурм Зимнего, хоть к самому черту на рога! Но сейчас от их имени почему-то вещал вислопузый бездарь… Впрочем, болтовня всегда была уделом политиканов.
А мои парни делали дело. Молча.
«… предпримем меры по обеспечению безопасности ее императорского высочества Елизаветы Александровны, – продолжал молчаливо распинаться на экране Келлер. – К охране дворца подключены не только гвардейские полки, но и рота гардемаринов, а также…
Дальше можно было не слушать… то есть не смотреть – его высокопревосходительство скатился в дежурную болтовню. Впрочем, как две тысячи с лишним лет назад говорили латиняне, – sapienti sat. Мудрому достаточно. И все необходимые выводы я уже сделал.
Первое и самое главное – Елизавета жива. Двоюродная племянница, которую я помнил еще шестилетней девчонкой со смешными белокурыми косичками, каким-то чудом избежала смерти.
Хорошая новость. С одной стороны. А с другой… Если налет на больницу и взрыв на приеме во дворце еще могли каким-то непостижимым образом оказаться совпадением, то вместе с другими терактами, о которых упомянул Келлер, уже создавали систему. А значит, я не так уж и плохо заметал следы: схему ковыряли целых десять лет и все равно не смогли вскрыть целиком. Поэтому и работали в спешке, допуская ошибку за ошибкой. К примеру, так и не смогли отправить меня на тот свет во второй раз.
И больше такой возможности у них не будет.
– Что-то мы с тобой засиделись, Владимир. – Оля взглянула на часы на экране телефоне. – Тебя нужно проводить домой?
– Вот еще, – буркнул я. – Как-нибудь доберусь… А ты?
– И я – как-нибудь доберусь. – Оля улыбнулась, поднялась и уже через плечо закончила: – Обзаведешься телефоном – пиши.
Ушла. Я хотел было окликнуть и поинтересоваться, куда, собственно, мне следует писать, но взгляд уже наткнулся на клочок бумаги на столе. Самую обычную сложенную вдвое салфетку, на которой остались одиннадцать циферок. И какая-то неуклюжая закорючка сразу за ними, будто моя новая знакомая начала рисовать крохотное сердечко, но в самый последний момент передумала.
Странно, но это почему-то показалось очень важным.
* * *
Ворота на ночь тут, похоже, вообще не запирали. Да и, собственно, зачем? Воровать у здешней публики уже давно нечего, а для посиделок с гитарой и теплым дешевым пивом любители подобных развлечений наверняка выбирали другие места – разве что кроме совсем уж идейных неформалов. Нехорошо шуметь, когда люди спят… да и обстановка не вполне подходящая.
Невеселая.
За время моего вынужденного отсутствия Краснослободское кладбище разрослось, но пока еще не до такой степени, чтобы я перестал здесь ориентироваться. Прошагав полторы сотни метров от ворот, я свернул направо и через пару минут уже спускался по ступенькам к колумбарию.
В этой части почти ничего не изменилось. Разве что добавилось каменных стенок, рядами уходящих в ночную темноту. Но мне была нужна та, которая уже стояла десять лет назад – прямо здесь. Второй поворот от центральной аллеи, четвертая по счету, в самой середине…
Кажется, нашел.
Постояв пару секунд, я на всякий случай огляделся, шагнул к стене и провел кончиками пальцев по запылившейся мраморной плите.
«Острогорский Владимир Федорович. 1997–2004».
Безликий номер, кодовое обозначение из файлов проекта, обрело плоть и кровь. Я даже несколько раз прочитал вслух, как следует покатав новую фамилию на языке. Острогорский… Неплохо, кстати, звучит. А к имени и привыкать не придется.
Рядом виднелись еще одна плита: «Острогорский Федор Иванович», «Острогорская Мария Викторовна». Тоже две тысячи четвертый – у обоих. Поездка семейства на горячие источники закончилась… в общем, закончилась. Родители упокоились навек, соединившись в посмертии в стене колумбария.
А сыну пора восстать из мертвых.
Размахнувшись, я одним ударом развалил плиту на куски и запустил руку в ячейку. Осторожно вытащил квадратную урну, открыл крышку… Есть. Все на месте.
Я разорвал плотный пакет и достал из него несколько пачек купюр, перетянутых резинкой. Небольшая «заначка» на тот случай, если что-то пойдет не так и мое новое тело откроет глаза не в окружении Конфигураторов, целителей, ликующей родни и доверенных членов Совета, уже готовых представить всем сомневающимся данные проекта и явить миру обновленную и улучшенную версию генерала Градова. Видимо, я еще тогда подозревал, догадывался…
И, как выяснилось, не зря.
Белые с зеленоватым оттенком сторублевки, восемь пачек по пятьдесят штук в каждой – итого сорок тысяч. В моей прошлой жизни на эти деньги можно было купить четверть Пятигорска. Судя по ценам на хинкали, инфляция успела изрядно подъесть мои капиталы, однако сумма все еще оставалась внушительной.
На первое время хватит.
Я сложил пачки вдвое, кое-как распихал по карманам и бодрым шагом двинулся на выход. Здесь мне больше делать нечего. Теперь самое время вернуться в город и привести себя в порядок. Умыться, постричься, дождаться, пока откроются магазины, и… Но первым делом – избавиться от дурацкого пушка над верхней губой.
Сбрить к чертовой матери.
Глава 4
– Доброе утро!
Девушка в белой блузке и юбке-карандаше, открывающей стройные ножки, встрепенулась и бросилась навстречу. Но, разглядев меня как следует, поумерила пыл. Широкая дежурная улыбка потускнела, а в глазах тут же засквозило презрительно-скучающее выражение.
Впрочем, неудивительно: даже с новой прической и в более-менее сносной одежде я вряд ли выглядел так уж солидно. Десять лет назад юнцы частенько заходили в салоны электронной техники только поглазеть, и с тех пор вряд ли что-то изменилось. Видимо, барышня-консультант увидела во мне как раз такого клиента – праздного, небогатого в силу возраста и, как следствие, абсолютно бесполезного.
Зря ты так, милая, зря… Встречают, как известно, по одежке, но порой жизнь подкидывает те еще сюрпризы.
Подойдя к стеклянному стеллажу, я остановился, озадаченно взирая на ровные ряды почти одинаковых черных прямоугольников. Половину производителей я помнил, однако вторая, похоже, появилась недавно… относительно, конечно же. За пропущенные мною годы карманная техника не просто шагнула, а прыгнула вперед. И простенькие кнопочные модели теперь стыдливо прятались в углу на самой нижней полке, куда их беспощадно вытеснили младшие братья с сенсорными экранами. Которые если чем и отличались между собой, то разве что размерами, цветом корпуса… И ценами – от самых демократичных до весьма внушительных, в три-четыре средних столичных зарплаты.
М-да… И как же разбираться во всем этом великолепии?
– Вам что-то подсказать?
Совсем уж прикидываться мебелью барышне не полагалось по чину, хотя было видно, что больше всего ей хочется, чтобы очередной безденежный зевака поскорее покинул салон, не отвлекая важную госпожу от куда как более важных дел в ее собственном телефоне.
– Было бы неплохо, – улыбнулся я. – Мне нужен телефон. Хороший.
– Да, конечно. – Девушка подошла к прилавку. – Вот, смотрите, очень неплохая модель. Их у нас часто берут. Большая батарея, интернет, мобильные игры, развлечения – все потянет.
Наманикюренный пальчик ткнул в модель на полке внизу – одну из самых дешевых, чуть ли не по соседству с кнопочным антиквариатом. Я попытался прочитать название, и поморщился. Китайский, что ли? Такое и не выговоришь… Хм. Развлечения – это, конечно, хорошо, но одному богу известно, какие задачи в скором времени придется выполнять этой игрушке.
Для моих игр явно нужна производительность посерьезнее.
– Неплохое предложение, но… – Я покачал головой. – А какой бы вы взяли себе, например?
Брови девушки вспорхнули вверх.
– Вот этот. – Сделав шаг в сторону, она оказалась перед другим стеллажом. – Совсем новая модель, презентация только недавно прошла, еще даже не во всех магазинах есть… Но…
Глянув на ценник, я понял, что она хочет сказать. Солидно… Впрочем, не для меня. И если уж Владимиру Острогорскому суждено войти в высший свет Петербурга, полумерами ограничиваться не стоит. Даже в мое время телефоны были не только средством связи, но и неким элементом имиджа. А уж у молодежи…
– Отлично. Я возьму.
Явно искусственного происхождения ресницы распахнулись так, что, казалось, еще немного, и они отвалятся и спланируют на пол. Будь у меня настроение повеселиться, я непременно придумал бы еще какую-нибудь забаву… Впрочем, нет. Мучить обслуживающий персонал – удел бездарных чинуш и лавочников. Офицеру же положено вести себя порядочно.
Везде и всегда.
– Вы в кредит или…
– Наличные.
Недоверчиво посмотрев на меня, девушка тем не менее пошла за ключами от шкафа. Достала коробку, жестом пригласила меня к кассе… И долго-долго и придирчиво проверяла купюры. Но никакого подвоха в них не было, и кассовый аппарат бесстрастно запищал, подтверждая покупку.
Достав из коробки гаджет, я повертел его, инстинктивно зажал кнопку, подержал… «Привет!» – вспыхнула на проснувшимся экране надпись. И стала повторяться на разных языках.
А что дальше?
– Теперь вам нужно активировать телефон. Ввести ай-ди, а если нет – зарегистрировать новый…
Удивительно, как же быстро умеют меняться люди, почуяв наживу. Девушка, еще пару минут назад видевшая во мне чуть ли не пустое место, теперь выплясывала вокруг на каблуках. Так лихо и старательно, что ее даже становилось немного жалко.
– Ай-ди? Полагаю, вы мне с этим поможете. – Я лениво оперся локтем на стойку и скосился на бейджик, пристегнутый к блузке, обтягивающей весьма приятные взгляду выпуклости. – Анастасия.
– Конечно же! Прошу вас, присаживайтесь на диван…
– Владимир, – усмехнулся я. И, все-таки не удержался и добавил: – Вам – можно без отчества.
* * *
К сожалению, ни мое обаяние, ни даже изрядного номинала купюра, ненароком оказавшаяся на стойке, не смогли склонить Анастасию к должностному преступлению: продавать сим-карту без паспорта она наотрез отказалась. Хотя при этом намекнула, что есть места, где на такие формальности охотно закроют глаза. И даже подсказала, в каком именно направлении их искать. Так что из салона я вышел хоть и с новеньким крутым смартфоном – как теперь величали телефоны – но без связи… пока что. Неистребимая коррупция то и дело мешала мне в прошлой жизни, но в этой, похоже, могла пойти на пользу.
Поиски заветного кусочка пластика привели меня на рынок. Довольно чистый и аккуратный, но все же будто застрявший где-то в прошлом веке. То и дело мой взгляд натыкался на парней примерно моего возраста, примерявших штаны или ботинки под присмотром заботливых матерей. Разумеется, прыгая на одной ноге по разложенной на асфальте картонке – точно так же, как когда-то их отцы.
Наверное, такие места вообще не меняются. Вывески и надписи стали поярче, товары – куда современнее, однако сам рынок остался таким же, каким был десять лет назад.
И каким будет еще через десять.
Немного попетляв между развалов с китайским контрафактом и копеечным трикотажем родом откуда-то из-под Минска, я наконец вышел к нужному киоску.
– Сим-карта нужна, – бросил я чернявому, хитроватого вида южанину, стоявшему за прилавком с чехлами для телефонов, зарядными устройствами и прочей электронной всячиной.
Тот окинул меня внимательным взглядом и кивнул.
– Ага… Какой оператор?
– Да без разницы, – пожал я плечами. – У кого сеть лучше ловит.
Парень выудил откуда-то зеленый картонный конверт и озвучил сумму. Я хмыкнул. Раза эдак в четыре дороже, чем в магазине, – зато паспорт не просят.
Я расплатился, мысленно пожалев, что не потрудился заранее отложить в отдельный карман купюры поменьше. Сторублевка и сама по себе была немалой суммой, а уж целая пачка… Продавец мазнул по ней взглядом и тут же отвернулся с настолько безразличным видом, что мне оставалось только ругать себя за неосторожность. В прошлой жизни я никогда не стеснялся наличных средств.
Да и пользовался ими в последний раз чуть ли не еще в девяностых…
– Есть чем открыть?
Я показал продавцу телефон. Тот уважительно замычал, явно оценив гаджет, и протянул мне металлическую скрепку. У меня даже с первого раза получилось, гляди-ка…
– Чехол не нужен?
– Спасибо, пока обойдусь.
Убедившись, что новомодный аппарат поймал сеть, я кивнул и зашагал через рынок обратно. Связь есть. Теперь самое время обзавестись транспортным средством. Такси без вопросов доставит меня до станции или даже в аэропорт в Минеральных Водах, однако улететь или уехать на поезде без документов мне определенно не светит. А вот купить какой-нибудь неброский и недорогой автомобиль – вполне.
Я успел добрести до самой окраины рынка, когда почувствовал затылком чей-то заинтересованный взгляд. И сразу сообразил, что «пасут» меня уже довольно давно – то ли от лотка с «симками», то ли еще раньше.
Свернув, я прошел мимо фасада павильона, торгующего алкоголем. Стекло здесь не мыли, наверное, с самой весны, но для моих целей оно все же годилось. Скосив глаза, я посмотрел в отражение.
И нахмурился. Следом за мной метрах в пяти-шести шагали три типа весьма однозначной наружности. Шли, особо не скрываясь, сунув руки в карманы и наверняка не сводя с меня глаз. И вряд ли собирались спросить, как пройти в библиотеку.
Все-таки засветился. И с деньгами, и с телефоном тоже. То ли навел хитрый продавец, то ли местные хищники сами заприметили подходящую жертву. Этакого беззащитного и глупого кролика с толстым слоем банкнот вместо жирового под серой шкуркой.
Кажется, уйдя с центральных рядов рынка, я только облегчил им задачу, потому что людей вокруг с каждой минутой становилось все меньше, а закрытых ларьков – больше. Пройдя еще немного и в очередной раз свернув, я и вовсе уперся в забор.
Ну все. Кажется, приехали.
Шаги за спиной стали быстрее: похоже, преследователи, боясь меня потерять, перешли чуть ли не на бег. И сразу за беспорядочным топотом я услышал позади свист и окрик:
– Эй, малой… обожди!
Я остановился, без особой спешки повернулся на звук и наконец как следует рассмотрел суровую троицу.
От двадцати до тридцати на глазок, крепкие и широкоплечие. Держатся настолько свободно и независимо, будто они здесь хозяева. Впрочем, наверняка примерно так оно и есть: еще в лихие восьмидесятые парни вроде этих «работали» по рынку на постоянной основе, прислуживая очередному местному авторитету и не пуская на свою территорию гастролирующих по Ставрополью романтиков ножа и кастета. И полностью избавиться от них так и не вышло. Пока местной полицией руководил старик Калбазов, происшествия в Ставропольской губернии почти сошли на нет. Зато теперь гоблины, похоже, распоясались окончательно.
– Брати-и-иш, дай телефон позвонить, – лениво протянул тот, что шагал по центру. Спортивные штаны, черная джинсовая куртка с закатанными рукавами и футболка, обтягивающая рельефные мускулы. Бритый под ноль, с небольшим шрамом на лбу и холодными, опасными глазами. Пока еще не полноценный уголовник с солидным тюремным стажем, но уже и не подгулявший юнец вроде тех, в сквере, – такого одним взглядом не сломаешь.
– У тебя своего, что ли, нет? – поинтересовался я.
– Деньги кончились. – Бритый протяжно вздохнул. – А мне срочно надо.
Я обратил внимание, что один из гоблинов сдвинулся назад и исчез за ларьком. Присматривает, чтоб случайные прохожие не появились? Или просто заходит со спины?.. Тогда бритый просто отвлекает. Третий встал чуть в стороне, привалился плечом к стене и поглядывал по сторонам. Ждал. То ли сигнала, то ли когда я попытаюсь убежать или повисну на заборе.
– А друзья что же, без телефонов? – Я приподнял бровь. – Или сели?
– Ага, сели. У всех сразу, прикинь? – Бритый радостно закивал. – Да ты не бойся, малой, я отдам.
Ну да, конечно. Отдаст, догонит, и еще раз отдаст. Если бритый хотя бы смутно догадывается, сколько денег лежит у меня по карманам, выпускать меня из тупика за ларьками живым он точно не намерен.
Его взгляд переместился куда-то мне за плечо, и сзади раздался сначала едва слышный шорох и сразу за ним – звук, подозрительно похожий на щелчок складного ножа.
Пора.
– Конечно! Вот, держи!
Когда я вытащил телефон из кармана и протянул бритому, на лице у того мелькнула жадная радость, но она тут же сменилась недоумением. А потом и тревогой: кажется, верховный гоблин все-таки успел что-то сообразить.
Но сделать ничего не успел. Я крутанул телефон на ладони, сжал обратным хватом, резко развернулся и ударил. Титановая рамка, которую так нахваливала Анастасия, с хрустом врезалась грабителю чуть ниже подбородка. Подкравшийся сзади гоблин выронил блеснувший вороненой сталью складень, захрипел, хватаясь за горло, и упал на колени. Про него я тут же забыл – после такого уже не встают… Да и живут обычно недолго.
Но двое еще были на ногах. К ним я стоял боком – и успел только поднять локоть, закрывая голову. Ударило как кувалдой: то ли телескопической дубинкой, то ли кастетом. Обычному человеку такое запросто сломало бы предплечье, но я только выругался сквозь зубы, присел, выпустил из пальцев телефон и, крутанувшись на пятках, вбил бритому в челюсть апперкот. Послышался треск лопающихся костей, ноги грабителя оторвались от земли, и гоблин кулем свалился на асфальт, напоследок выдав чуть ли не сальто.
Его последний уцелевший товарищ явно не ожидал от тощего паренька такой прыти, зато соображал, похоже, побыстрее других: завел руку за спину и рванул из-за пояса пистолет. Проворно, одним движением, но я все-таки успел узнать старину «Макарова». И тут же бросился вперед, нырнул под уже наставленное на меня дуло и ударил. Не кулаком – плечом, но с такой силой, что буквально снес гоблина. Он отлетел на несколько шагов и врезался затылком в угол ларька.
Аж гул пошел. Бездыханное тело медленно сползло на землю, оставляя за собой на ржавом железе влажный след, дернулось несколько раз и наконец затихло.
– Да что ж вы, студентики, себя не бережете – вздохнул я, подбирая телефон.
Кажется, целый – по крайней мере экран. Да и корпус тоже. Только на закругленном уголке осталась крохотная царапина. Я на всякий случай огляделся. Кажется, обошлось без свидетелей. А гоблины уже ничего и никому не расскажут: двое погибли мгновенно, а первый, которому я сломал кадык, уже перестал хрипеть.
Особых сожалений я не испытывал. Любое действие рождает соответствующей силы противодействие – примерно такому учит школьный курс физики, который три остывающих на асфальте покойника, похоже, так и не усвоили.
И уже не усвоят. Зато в городе станет почище.
– Лежит безжизненное тело… И некому его поднять, – подытожил я.
Потом подошел к забору, ухватился за край и одним прыжком махнул на другую сторону.
Верну себе все, что причитается, – обязательно займусь пятигорской полицией. Что-то совсем уж здесь обстановка стала неприятная.
