Валерий Шанин
Автостопом по Америкам и Европам
Хрущева помнит вся Айова
Солт-Лейк-Сити находится на крайнем юго-востоке штата Юта. За ним сразу же начинается Вайоминг – «местность больших прерий», в переводе с языка местных индейцев алгонкинов. Правда, на севере штата находится Йелоустоунский национальный парк с дремучими лесами, медведями и гейзерами. А на юге, где проходит 80-й интерстейт хайвэй, вокруг – пустыня. Похоже, прерии только в центре штата.
В любой пустыне есть свои оазисы. В Америке эту роль играет бензоколонка. Мне запомнился оазис «Маленькая Америка»: заправочная станция, автосервис, отель, ресторан. Меня приятно удивило, что здесь в пустыне можно даже душ принять. Причем бесплатно! А чтобы никто не проехал мимо, гигантский рекламный щит у дороги сообщает, что в радиусе пятидесяти миль бензин или воду раздобыть больше негде.
При въезде в штат Небраска мне попался водитель-дальнобойщик – нам было по пути миль пятьсот.
Ален Брук работает в Омахе на заводе, но во времена своей студенческой молодости, в шестидесятые годы, много путешествовал, хотя и не автостопом, а большей частью на своей машине, побывал почти во всех штатах.
Когда мы въехали в Небраску, уже стемнело. Судя по специфическому запаху, вдоль дороги стояли только животноводческие фермы… Ален и не думал останавливаться на ночь. Поражают меня американские водители. Они могут проводить за рулем целые сутки. А мне опять пришлось спать в машине. Даже обидно было: тащил с собой спальный мешок, а случая его опробовать все никак не представлялось.
Рано утром мы добрались до Омахи. Ален специально подвез меня к перекрестку, где голосовать удобнее:
– Тебе нужно проехать по этому хайвэю несколько миль, а затем повернуть на 80-й интерстейт хайвэй, идущий в сторону Чикаго.
Вскоре я подсел в машину к молодому парню, студенту сельскохозяйственного колледжа. Он направлялся на учебу в Су-Сити, небольшой городок в пятидесяти милях к северу от Чикаго.
Саймон за всю свою жизнь дальше ста миль от Омахи не отъезжал, и поэтому мой рассказ о поездке автостопом по Америке слушал с интересом. А я так увлекся, что не заметил, как мы пересекли весь город и выехали на его северную окраину. Стало ясно, что нужный мне поворот мы проскочили. Моя карта автомобильных дорог США была недостаточно подробной, поэтому мы заехали на ближайшую автозаправку и попросили там карту автомобильных дорог окрестностей Омахи. Оказалось, что мне нужно было свернуть на 680-й хайвэй, который за городом выходит на 80-й. И я даже видел указатель этого поворота! Саймон самоотверженно предложил отвезти меня назад, но я отказался: проехали так проехали, знать судьба моя такая. Теперь курс – на Су-Сити. Там проходит 20-й хайвэй, по которому тоже можно доехать до Чикаго.
Этот хайвэй оказался тихой сельской дорогой. И, чтобы не проторчать весь день на одном месте, я решил ловить попутку прямо на ходу и зашагал вперед.
Как это обычно и бывает на глухих дорогах, подвозили только на несколько миль, но зато очень охотно. Ехал не только на легковушках, но и в кузове грузовика и даже на тракторе.
Иностранцев в такой глуши встретишь редко, но из русских я здесь оказался не первым. В шестидесятых годах сюда занесло Никиту Сергеевича Хрущева (водитель небольшого грузовика, рассказывавший об этом, даже хвалился, что лично с ним встречался). Именно здесь и родилась великая мечта засеять всю Россию по примеру Айовы кукурузой.
На пустынном перекрестке ко мне подъехала полицейская машина. За рулем сидел сам шериф. Он пригласил меня в машину для проверки документов. Ну наконец-то! Я уже два месяца путешествовал по Америке, и только впервые за все это время у меня попросили паспорт. Вряд ли я показался подозрительным, скорее всего шерифу было просто скучно – здесь, в сельских районах Среднего Запада, новые люди появляются редко.
Советский загранпаспорт явно не рассчитан на сельских полицейских – надписи в нем только на русском и французском языках. Но шериф не растерялся и аккуратно переписал к себе в блокнот все номера: паспорта, визы, таможни…
Подарок миллионера
К вечеру я попал в городок Денисон. На фоне заходящего солнца появилась раздолбанная колымага, судя по внешнему виду – выпуска начала шестидесятых годов. Я поднял руку, и машина остановилась.
За рулем сидел пожилой мужчина в рабочем комбинезоне, забрызганном краской так, что его первоначальный цвет определить было невозможно; ботинки на ногах тоже все в краске – настоящий работяга-маляр. Водитель сразу же представился:
– Кеннет Эстель Шайнфлю.
То, что я русский, его потрясло:
– Ты русский!? Вот здорово! Я всегда подвожу попутчиков. Бывают и иностранцы, но из Восточной Европы мне встречался только один хитч-хайкер – румын.
Несмотря на свой внешний вид, мистер Шайнфлю оказался… миллионером, владельцем небольшой фирмы, занимавшейся строительными и малярными работами в сельских районах Айовы.
– Приходится вкалынать наравне со своими рабочими. Да что там наравне – даже больше, по десять – двенадцать часов. Работаю-то на себя. Фирму создал сам, хотя образования у меня только четыре класса средней школы. Я, конечно, мог бы уйти на покой, тем более что и возраст уже пенсионный, но не хочу. Да и не могу: самая большая радость в жизни – мой спортивный самолет, а содержать его ого-го сколько стоит. Но вот время для полетов я могу выкроить только в воскресенье.
А мы встретились как раз в субботний вечер! (Ну как это совпадение назвать? Судьба? Или цепь случайностей?) Кеннет предложил мне заехать к нему в Де Мойн, столицу штата Айова, переночевать, а на следующее утро, если погода не подведет, полетать вместе на самолете.
Кеннет оказался хлебосольным и радушным хозяином. Его жена Мэгги, очевидно, давно привыкла к тому, что муж часто привозит домой хитч-хайкеров, поэтому нисколько не удивилась моему появлению. Только когда узнала, что я из России, поинтересовалась, какими судьбами меня занесло в их глухомань.
Отправив жену на кухню готовить ужин, хозяин взялся показывать мне дом. Несколько спальных комнат, огромный холл – все просто, но основательно. В гараже с десяток машин (та развалюха, на которой мы ехали, только для работы). Все автомобили у хозяина исключительно американские – из принципа «Buy Americans» (патриотический лозунг, призывающий покупать только американскую продукцию). Мы тут же забрались в один из них, «Додж-караван». Кеннет по-детски радостно стал тыкать во все кнопки, включая и выключая радиотелефон, телевизор, кондиционер…
Была уже глубокая ночь, однако Кеннет решил немедля повезти меня на экскурсию по Де Мойну, в первую очередь к Золотому Капитолию, По его мнению, это сооружение уникально. Хотя в столице каждого штата есть свой маленький капитолий, чаще всего уменьшенная копия вашингтонского, но такой золотой – единственный.
Честно говоря, разрекламированный капитолий на меня большого впечатления не произвел. Он оказался очень похож на русскую православную церковь: та же архитектура, белый камень, два позолоченных купола, разве что без крестов.
На следующий день, подняв меня на рассвете, Кеннет ухитрился показать мне не только окрестности дома, но и свой офис и еще восемь принадлежащих ему домов. А к завтраку он вынес простой бумажный пакет, в котором хранил свою коллекцию бриллиантов, самый крупный величиной с горошину. – Я приготовил тебе подарок, – загадочно улыбаясь, сообщил, допивая кофе, Кеннет.
Он сунул руку в пакет с бриллиантами и, порывшись, выудил оттуда… сверкнувший никелем двадцатипятицентовик. Это была юбилейная монетка, выпущенная к двухсотлетию США. Так я неожиданно разбогател на четверть доллара – подарок миллионера!
По дороге на аэродром заехали за Бертом Нейсомом, тоже миллионером и по совместительству летчиком-любителем, чей самолет стоял в соседнем ангаре, Ветер был почти ураганный, и я подумал, что полет придется отменить, но, посоветовавшись между собой, друзья все же решили лететь. Но выбрали для полета самолет Нейсома, у которого установлен более мощный двигатель. Куда лететь, Кеннету и Берту было все равно.
– Давайте совместим приятное с полезным и полетим в Чикаго, – предложил я.
– Это слишком далеко отсюда, – возразил Берт, – оттуда мы сможем вернуться только вечером, а у меня еще есть на сегодня дела.
Я не стал настаивать:
– Далеко так далеко. Может, не до Чикаго, но хотя бы в том же направлении.
Развернув специальную летную карту, друзья выбрали аэропорт недалеко от Давенпорта, примерно на полпути от Де Мойна до Чикаго и, что важно для меня, рядом с 80-м интерстейт хайвэем. За штурвал сел хозяин самолета, а я занял место второго пилота. Кеннет устроился на заднем сиденье с «Полароидом», чтобы сделать в полете несколько снимков на память. Когда мы набрали высоту, Берт переключил управление на меня, заверяя:
– Это же очень просто. Куда эту штуковину повернешь (он имел в виду штурвал), туда самолет и полетит. Главное – старайся не сбиваться с курса, который выдает бортовой компьютер.
Я с энтузиазмом ухватился за штурвал и… чуть не перевернул самолет.
– Сейчас сильный боковой ветер, поэтому так круто лучше не поворачивай и не забывай выравнивать машину, – посоветовал Берт.
Мы летели на небольшой высоте: были хорошо видны кукурузные поля, фермы, работающие на тракторах люди. Показался изгиб широкой реки. Оказалось – это верховья Миссисипи.
Пока я вел самолет, Берт периодически вызывал по рации летчиков, находившихся в воздухе поблизости:
– Говорит Нейсом. У меня в самолете русский хитч-хайкер. Кто может подбросить его от Давенпорта до Чикаго? К сожалению, в этот день в Чикаго никто лететь не собирался.
Когда подлетели к пригородам Давенпорта, Берт взял управление на себя: сажать самолет он мне все-таки не доверил.
В небольшом аэропорту попутных самолетов до Чикаго тоже не нашлось – авиастоп не получился. Пришлось плестись пешком на хайвэй.
Интегральная йога в Чикаго
Почему-то в Америке чаще всего меня подвозили или на старых, или на спортивных автомобилях. Вот и возле Давенпорта я попал к «спортсмену», который оказался большим любителем пива: холодильник в машине ломился от банок. Но мы успели выпить только по паре штук и на одном из поворотов с хайвэя расстались.
Первый раз я оказался в таком странном месте: вот выезд, а где же въезд на хайвэй, у которого я смог бы голосовать? Надеясь, что он впереди, я зашагал по шоссе. Повторюсь: занятие это не из приятных и просто опасное – того и гляди угодишь под колеса к какому-нибудь лихачу.
Впереди остановился рефрижератор. Я решил, что для небольшого ремонта, но, когда я проходил мимо, пожилой негр высунулся в окно и предложил садиться.
– Мне в Чикаго, – уточнил я на всякий случай.
– Отлично! Я тоже туда.
По дороге Роберт сообщил, что занимается Интегральной йогой и стал подробно объяснять:
– Основная цель Интегральной йоги – исполнить волю Божественного в мире, совершить духовную трансформацию и преобразование человеческого бытия. Природа человека – это диссонанс, дисгармония. Нужно преобразовать все: разум, сознание и деятельность человека, – но не извне, а изнутри, не политическими и социальными реформами и даже не вероучениями и философиями, но реализацией Бога в нас и в мире и полным изменением жизни на основе этой реализации. Для этого недостаточно практики Хатха или Раджа Йоги. Необходима абсолютная отдача себя трансцендентной, бесконечной и универсальной Личности, одновременно личностной и безличностной, единой и множественной, самоограниченной и бесконечной, пронизывающей своим существованием всю Вселенную. Такое отречение должно быть полным. Ничего нельзя оставлять в себе для себя – ни единого желания, ни требования, ни мнения, ни даже мысли «так должно быть, а так не может быть», – нужно отдать все. Сердце должно быть очищено от всех желаний, интеллект – от всех проявлений собственной воли, нужно признать, что весь мир есть единое высочайшее проявление сокровенной Мудрости, Силы и Блаженства…
Приехали в Чикаго. Попетляв по городу, подъехали к трехэтажному кирпичному дому с большой мансардой. Роберт объяснил, что в этом здании находится медитационный центр:
– Я ученик Шри Чинмоя. Мой Гуру находится в Нью-Йорке. Но до 1964 года жил в Индии, в ашраме в Пондишери и был учеником основоположника Интегральной йоги – Шри Ауробиндо. Вот уже почти тридцать лет Шри Чинмой живет в Штатах. В Нью-Йорке он организовал первый медитационный центр и, кроме того, регулярно проводит медитации в штаб-квартире ООН. А ученики Шри Чинмоя сейчас работают по всему миру. Вот и у нас в Чикаго кроме меня есть и другие ученики. В этом центре мы встречаемся все вместе только два раза в неделю – по средам и воскресеньям, а постоянно здесь кроме меня живут несколько человек. Дом просторный. Можно и для тебя найти комнату. Так что, если хочешь, можешь остановиться у нас. Правда, спать придется на полу.
Вечером я присутствовал на занятии по медитации, которое Роберт проводил с тремя новичками:
– Почему мы должны медитировать? Потому что только с помощью медитации мы можем достичь внутреннего мира и покоя. Покой, который после десяти часов тревог, волнений и фрустраций мы можем достичь в нашей обыденной жизни, нас не может полностью удовлетворить. Ведь мы все время подвергаемся воздействию негативных эмоций: зависти, страха, сомнения, неуверенности. Они постоянно выводят нас из состояния равновесия. Только с помощью медитации мы сможем избавиться от них и достичь Божественного мира и покоя. Если мы будем медитировать с полной отдачей и сможем достичь состояния полного душевного спокойствия хотя бы на одну минуту, это радикально изменит всю нашу жизнь. А если мы сможем находиться в состоянии медитации более длительное время, то божественные Покой, Свет и Блаженство снизойдут на нас. Мы нуждаемся в медитации потому, что наша душа стремится к свету, к тому, чтобы полностью им наполниться. Если у вас есть такое стремление, тогда стоит заниматься медитацией. Если же вы удовлетворены тем состоянием, в котором находитесь, то в медитации нет никакой необходимости. Единственная причина, по которой человек стремится к медитации – это ощущение внутреннего голода. Все, что нужно для нашего удовлетворения, находится внутри нас, но мы не имеем к этому доступа. Поэтому медитация – это путь к себе…
Начинаем. Уходим от внешнего мира. Зафиксируем взгляд на точке, находящейся в центре окружности.
Он раздал всем карточки.
– Точка – это все, что осталось от материального мира. Достигаем состояния полной концентрации. Обращаем свой взгляд вовнутрь… Только внутри себя мы обретаем Бога, который не где-то высоко на небе, но в душе каждого человека…
Занятие продолжалось несколько часов: лекция, чтение отрывков из книг Шри Чинмоя, медитация под музыку и в ходьбе…
На следующее утро я отправился прогуляться по городу. В Чикаго роль метро выполняет надземная железная дорога. Прежде чем доехать на поезде до центра города, проезжаешь на высоте второго этажа через районы, застроенные в начале века. Большинство зданий уже обветшало, а то и просто превратилось в руины.
Трущобы посреди города типичны для Америки. В центре (в отличие от Европы) живет одна беднота – богатые перебираются в пригороды.
Недалеко от даунтауна обязательно есть негритянское гетто, в Чикаго их даже несколько. Самое известное – Саут-сайд. Официально в Америке расизма нет. Формально закон не запрещает неграм покупать или снимать дома и квартиры в кварталах, где живут белые. Но если домовладелец вздумает заключить подобный контракт с негром, то цены на жилье во всем квартале падают. Поэтому в приличных районах предпочитают с неграми дела не иметь.
Наверное, каждый слышал про знаменитых чикагских гангстеров и бутлегеров времен «сухого закона». Сейчас город известен на всю Америку тем, что здесь довольно легко найти работу. Наверное, поэтому он и привлекает эмигрантов, в том числе и из России. Здесь, как в Нью-Йорке или Сан-Франциско, я часто встречал на улицах людей, оживленно обсуждавших свои дела по-русски.
Большинство домов в Чикаго построено из серого камня, а тут еще и погода выдалась пасмурная… В общем, в тот день город показался мне каким-то унылым и безрадостным.
Слева – Мичиган, справа – Луизиана
На следующий день я собрался ехать дальше. Роберт отвез меня в Южную Голландию, пригород Чикаго. Итак, последний этап пути: до Нью-Йорка, по 90-му хайвею.
За проезд по нему водители должны платить. На весь путь от Чикаго до Нью-Йорка потратишь около шестидесяти долларов. Зато на бесплатном хайвэе – в два раза больше времени.
Попасть на шоссе, окруженное двухметровым забором из колючей проволоки, можно только через турникеты (toll-point). Но, когда на повороте меня высадили, я, надеясь быстро поймать попутку, встал прямо на обочине. Мимо проносились, не снижая скорости, трейлеры.
Остановился, и то часа через полтора автомобиль… хайвэй патруля. Полицейский предложил сесть в машину и показать документы. Я достал паспорт.
– Ты знаешь, что здесь автостопить нельзя? – строго спросил офицер, после того как выяснил, что я из России. Я постарался изобразить самое искреннее удивление:
– Правда? Т.е. really?
Он стал мне популярно объяснять, что на интерстейт хайвэях и фривеях пешеходам находиться запрещено. Я сделал вид, что впервые об этом слышу.
– А как ты сюда попал?
– Ехал на попутке и меня высадили здесь.
Видимо, полицейский удовлетворился моим объяснением, потому что, ни слова не сказав о штрафе, предложил подвезти к въезду на хайвей, где голосовать разрешено.
Пришлось мне голосовать перед турникетом, через который на хайвей въезжают машины, идущие как в Нью-Йорк, так и в обратную сторону – в Чикаго (потоки транспорта разделяются уже за турникетом). Здесь стоял знак ограничения скорости, поэтому машины проезжали мимо очень медленно. Впервые у меня появилась возможность хорошенько разглядеть, как реагируют на хитч-хайкера автомобилисты.
Простояв довольно долго, я отметил в их поведении определенную закономерность. Сначала водитель бросал взгляд в мою сторону и быстро читал надпись: «Нью-Йорк» на табличке. Дальнейшее зависело от того, по пути мне с ним или нет. Практически все, кто ехал в сторону Чикаго, выражали жестами бурное сожаление, что нам не по пути. Если же водитель отводил глаза и начинал активно рыться у себя в «бардачке» или с интересом разглядывать окрестности (где, кстати, ничего примечательного не наблюдалось), то – увы! – это был явный признак того, что он едет в сторону Нью-Йорка.
День выдался пасмурный, а психологи давно установили, что в такую погоду люди помогают менее охотно, чем в ясную и солнечную. Неужели мне торчать тут, пока погода не улучшится?.. Но нет правил без исключений – один водитель все-таки остановился: солидный мужчина в темном костюме и белой рубашке с галстуком. Видимо, чиновник – все заднее сиденье занято папками с бумагами. Я обрадовался, что наконец-то поеду дальше в сторону Нью-Йорка, но, выехав на хайвей, мы повернули в сторону Чикаго.
– Мне в Нью-Йорк, – всполошился я и показал рукой в обратном направлении.
– О, пардон, виноват. Я не местный и плохо сориентировался. Он, похоже, действительно хотел мне помочь и теперь не знал, как же исправить свою ошибку:
– Что же делать? Высадить тебя на хайвее нельзя. Отвезти назад и рад бы, да не могу – тут обратных разворотов нет. Придется ехать до следующего выезда.
Да, много раз судьба меняла мой маршрут, но в обратном направлении я ехал впервые. К такому повороту я отнесся философски, а вот водитель все продолжал мучиться и при расставании достал из бумажника пятидолларовую банкноту:
– Пусть это будет компенсацией за мою ошибку.
Девяностый интерстейт хайвей проходит по границе между двумя штатами. С одной стороны Мичиган, с другой – Индиана. Вечер застал меня на пересечении с 33-м стейт хайвеем. В поисках места для ночлега, я прогулялся по Мичигану, метров пятьсот, не больше, но там мне не понравилось. Вернулся назад и зашагал в Индиану. Пройдя по хайвэю не больше километра, свернул в лес.
На хвое, под старой сосной постелил пластиковый мешок (такие в Америке обычно используют для мусора). На него положил спальник и, не раздеваясь, забрался внутрь. Температура была не выше нуля, но я довольно быстро согрелся – не наврали в рекламе! – и сразу уснул.
К утру погода не изменилась. Было все так же холодно и пасмурно. Я вернулся на то же место на пересечении 33-го хайвэя. И здесь без изменений. Машин мало, да и попадаются одни пенсионеры и женщины, а уж они-то хитч-хайкеров берут очень редко, руку можно даже не поднимать.
Но тут редкий случай! Подвезти меня решилась симпатичная шатенка на джипе «Судзуки-самурай». Ее решимость объяснялась очень просто: все заднее сиденье занимал… громадный дог, который сразу же положил свою тяжелую голову мне на плечо. С таким телохранителем можно хоть десяток хитч-хайкеров взять в машину!
Девушка оказалась студенткой из Индианаполиса. Мне страшно надоело стопить на платном шоссе. Может, стоит свернуть? Я достал карту и увидел, что этот город совсем в другой стороне. Хотя у меня были еще и координаты водителя одной из попуток, который жил там же, на этот раз круто менять маршрут не захотелось.
Я остался голосовать у поворота на 69-й интерстейт хайвэй перед турникетом. Здесь машины тоже поворачивали на Нью-Йорк или Чикаго, только въехав на хайвей. Останавливаться никто не собирался. Выход один – пройти за турникет и встать на развилке. Там потоки машин разделяются, и водителям будет сложнее прикидываться, что нам не по пути.
Стою. Опять холодно и невесело… Подъезжает машина. Конечно, опять патрульная. Конечно, за рулем опять вчерашний полицейский. Он тоже меня узнал и удивленно воскликнул:
– Опять ты! Я же тебе уже говорил, на американских автострадах голосовать строго запрещено!
Я попытался оправдываться:
– Так до трассы еще метров тридцать.
– Ты неправильно понял. Здесь голосовать тоже нельзя – только перед турникетом.
– Но там неудобно.
Тяжело вздохнув, полицейский тем не менее невозмутимо и внятно попросил:
– Шел бы ты лучше голосовать за турникет.
Я нехотя подчинился. С полицейскими лучше не спорить. Тем более по пустякам.
