Валерий Увалов
Эксперимент. Книга 1. Затерянный мир
Глава 2
Первое, что я ощутил, когда пришел в себя, – невесомость, а еще острую боль в левом боку, гул в голове и сильную тошноту. Превозмогая все это, я все же открыл глаза. И сразу же почувствовал резкую боль в висках, отчего мгновенно отключился снова. Повторное пробуждение было более удачным, и я смог продержаться в сознании чуть дольше, успев сквозь пелену разглядеть, что нахожусь в пространстве посреди машинного отделения. Все заливало красным аварийным освещением, вокруг болтались ошметки внутренней отделки, а прямо передо мной кувыркалась сорванная консоль управления и что-то искрило. Вот и все, что я смог делать, периодически приходя в сознание, – мазнуть взглядом окружающую обстановку и снова отключиться до следующего раза.
Сколько прошло времени, я не знаю, но в одно из пробуждений почувствовал, как мои руки и ноги постоянно что-то задевают. Собрав все силы, снова открыл глаза и сквозь кровавую пелену обнаружил над собой одного из технических пауков. Он ухватил меня конечностью, и я, как мешок, болтался из стороны в сторону, пока паук пытался тащить меня по центральному коридору буксира, точнее, по тому, что от него осталось. Прежде чем сознание снова покинуло меня, я успел заметить, что из коридора просматривается красное марево гиперпространства, а значит, корабль как минимум развалился пополам.
В следующий раз я заметил на корпусе паука отметку в виде большого треугольника, и мне кажется, что я даже улыбнулся, так как это был Батон. После прибытия на буксир не нашел ничего подходящего для мозгового блока Батона, поэтому и установил его в корпус паука. Правда, почему-то сейчас у него было всего четыре лапы вместо восьми.
Очередное пробуждение ознаменовалось болью в ребрах, ощущение было таким, словно кто-то поставил мне на грудь ногу и давит всем весом. Уже хотел привычно уйти в забвение, но вдруг почувствовал, как стало прибавляться сил, волна жара прокатилась по всему телу, и я после глубокого вдоха распахнул глаза. В то же мгновение сознание прояснилось и в уши ворвался монотонный вой тревоги, который пытался перекричать мужской голос:
– Внимание! Начата процедура реанимации. Введены стимуляторы номер два и четыре из аптечки последнего шанса. Пожалуйста, не двигайтесь, это ухудшит динамику восстановления.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью, и, тяжело дыша, я завертел головой, пытаясь понять, что происходит. На удивление боли больше не было, и я смог обнаружить, что нахожусь в ложементе спасательной капсулы, затянутый ремнями, как младенец в пеленке. Мозг тоже работал с удвоенной скоростью, поэтому из памяти мгновенно всплыл курс по управлению этой штуковиной, полученный в учебке.
– Отключить оповещение тревоги.
Я сам не узнал свой хриплый голос, но бортовому вычислителю это было не важно, и вой тут же стих, зато появилась другая проблема.
– Внимание! – снова прозвучал мужской голос. – Входим в атмосферу. Наблюдаю множественные обломки, активирована двигательная установка.
– Какая, к черту, атмосфера, какие обломки?! – возмутился я, а потом пришло осознание того, как я здесь оказался.
Бросил мимолетный взгляд сначала вправо, а потом влево. Рядом с ложементом лежал поврежденный Батон, который и вытащил меня из погибающего корабля. Сердце пропустило удар, когда я рассмотрел поврежденного питомца и решил, что его больше нет. Четыре лапы оказались вырваны под корень, а корпус смят в нескольких местах, из которых вытекала сукровица. И как только он смог вытащить меня с такими повреждениями?
Приятное ощущение облегчения наступило в тот момент, когда я увидел зеленый индикатор на мозговом блоке Батона, – он цел, а вместилище я другое подберу. Осознание того, что мой питомец жив, придало мне еще больше сил и решимости. Повернувшись к консоли, я четко сказал:
– Активировать навигационную систему! Посмотрим, куда меня занесло.
Консоль мигнула, и на ее экране проступило изображение. В этот момент мои зубы начали нещадно стучать, так как спасательную капсулу начало трясти, и все, что я смог увидеть, – это фиолетовое свечение плазмы. Хоть я никогда не наблюдал своими глазами вход по баллистической траектории в атмосферу, но видел много записей, и именно так выглядит торможение о плотные слои той самой атмосферы.
– Внимание! Опасность! Слишком крутой угол входа. Возможное расплавление тепловой защиты капсулы.
– Отлично! – крикнул я, не в силах повлиять на ситуацию. – А что-то хорошее сегодня будет?
– Провожу процедуры коррекции траектории. Возможны повышенные значения перегрузки.
– Да давай уже! – снова крикнул я в пустоту и сжал зубы.
В то же мгновение ощутил, как все внутренние органы устремились к ногам, за ними последовали нижняя челюсть и веки. Перегрузка была так сильна, что кровь отхлынула от головы, и на секунду я поплыл, но антиперегрузочный ложемент автоматически сдавил мне конечности, и кровь вновь вернулась в мою черепушку. Но на этом все не закончилось, вектор перегрузки резко изменился, и в следующие секунд тридцать моя грудная клетка пыталась встретиться с позвоночником. Не знаю, каких значений достигла перегрузка на этот раз, но, когда почувствовал, что мои щеки коснулись подголовника, я попросту отключился.
Резкий рывок вновь привел меня в чувства.
– Тормозные закрылки раскрыты. Идет выбор места посадки.
Все тот же голос бортового вычислителя оповестил, что я пропустил все самое интересное. Тряски не было, и, проморгавшись, я уставился на консоль. Слева выводилось цифровое изображение спасательной капсулы, – такое себе семечко с раскрытыми, как лепестки у цветка, закрылками. По центру отображался рельеф местности, но не с обзорных камер, а с радара капсулы, так как поверхность была скрыта от меня за очень плотными облаками.
– Внимание! Аварийная ситуация! Закрылка номер четыре утеряна!
– Да ладно! – с сарказмом произнес я и посмотрел на изображение капсулы.
Один из шести раскрытых лепестков окрасился красным, а два соседних пожелтели. Последствия не застали себя ждать, и капсула начала вращаться вокруг своей оси, причем скорость вращения росла.
– Внимание!
От голоса бортового вычислителя я сжался, ожидая очередного подвоха.
– Начинается завершающая стадия посадки. Скорость сто метров в секунду, высота тысяча восемьсот метров и продолжает падать.
В этот момент бортовой вычислитель вывел упрощенный вид просканированной поверхности и указал предполагаемое место посадки.
– Покажи на реальном изображении! – приказал я.
На изображении, выводимом на консоли, пробежала координатная сетка, и впереди мигнул самый высокий пик, а затем на его склоне появилось подсвеченное пятно, где и хотел меня посадить бортовой компьютер. Я пробежался по остальным диаграммам и понял, что траектория посадки будет не вертикальной, а под острым углом к поверхности, а в случае с горой…
– Да ты издеваешься, – спокойно сказал я, так как сил возмущаться уже не было. – Это же почти под углом девяносто градусов, считай, что в стену.
Мой взгляд упал на красный грибок под защитным стеклом, и меня стали посещать безумные мысли. Но вспомнив, что пилот из меня так себе, тем более в таких условиях, я отмел мысль о ручном управлении как заведомо безнадежную, вычислитель справится лучше. И, расслабившись, полностью отдался судьбе.
За сотню метров до посадки капсулу уже крутило так, что я думал, меня разорвет на части. В глазах стояла кровавая пелена, и я уже ничего не видел, только слышал, как бубнит бортовой вычислитель, сообщая о меняющихся высоте и скорости. И закономерно мое мучение прервалось, когда включился тормозной двигатель, снова отправив меня в небытие.
⁂
На этот раз я приходил в себя очень тяжело, в ушах шумело, а внешние звуки доходили словно сквозь воду. Перед глазами все плыло, и я никак не мог сфокусировать взгляд – не помогали ни тряска головой, ни потирание глаз пальцами. По крайней мере, я жив и, наконец, мои руки свободны.
Прошло около пяти минут, прежде чем я смог хоть что-то разглядеть. Внутренности капсулы светились аварийным красным светом, и, похоже, что вся электроника сдохла, так как консоль смотрела на меня черным экраном, а дополнительные приборы не подсвечивались. Но на всякий случай я обратился к вычислителю:
– Статус?
В ответ услышал только звук от своего ерзания в ложементе, а значит, мои догадки верны. Мне в голову стали приходить варианты починки, куда в первую очередь заглянуть, чтобы определить проблему, но в бурный поток мыслей неожиданно ворвался запах горелого пластика, и только сейчас я заметил задымление – вот и причина неработающей электроники.
– Нужно отсюда выбираться, – пробормотал я и хлопнул ладонью по груди, где находился замок ремней безопасности. Как только они упали по сторонам, начал сползать вбок. Я подумал, что странно слазить с ложемента вот так, как с кровати, это значит, капсула стоит вертикально, что удивительно, учитывая все то, что с ней случилось, и куда я должен был приземлиться.
Эта мысль пришла сама собой, пока я пытался совладать со своим телом. Хромала координация, и я никак не мог дотянуться до рычага сброса выходного люка. Наконец мне удалось ухватиться, я что есть силы потянул его на себя и услышал, как отошли запорные механизмы, но люк оставался на месте. Благо эта система дублируется механически, и через секунд пять, как и положено, сработали пиропатроны.
Люк с металлическим лязгом отстрелило куда-то наружу, открыв мне путь к спасению. И это были не пустые слова – дыма внутри капсулы прибавилось, и я ощущал, что растет температура, похоже, что в технических отсеках капсулы начался пожар. Если я немедленно не выберусь наружу, то рискую запечься тут до хрустящей корочки.
Скафандр индивидуальной защиты давно автоматически закрыл шлем, и я свободно дышал, но вот видимость ухудшалась с каждой секундой. Борясь с непослушными конечностями, я все же добрался до края люка и, ухватившись за него, уже хотел перевалиться наружу, когда вспомнил про Батона.
– Нет, друзей не бросают, – сказал я себе и полез обратно.
Температура уже была градусов сорок, и пот начал заливал мне глаза, к тому же внутри уже образовался густой дым, из-за которого ничего не было видно, и мне пришлось искать тушку паука на ощупь. Благо внутренний объем капсулы не такой большой, чтобы заблудиться, и вскоре я наткнулся на искомое. Отщелкнув фиксаторы, выдернул мозговой блок и на четвереньках пополз обратно к выходу. Тело слушалось все лучше, и, несмотря на занятую руку, к люку я добрался быстрее, чем в первый раз.
Но на этом мои злоключения не закончились. Как только я снова ухватился за край люка, словно по щелчку пальца, снаружи поднялись языки пламени, перегородив мне путь. Страха не было, видимо, всему виной коктейли, которые сейчас бурлят в моей крови, поэтому, недолго думая, я перевалился через край и сквозь пламя выпал наружу.
Пока летел вниз, что-то обвивало мое тело и задерживало падение, но даже это особо не помогло, так как, преодолев метров пять, я со всего маху впечатался спиной в землю. Несколько секунд я, как рыба, пучил глаза и открывал рот, пытаясь вдохнуть, но дожидаться живительного кислорода не стал и начал перекатываться подальше от места приземления. Как говорится, вовремя.
По глазам ударила вспышка, и через мгновение донесся громкий хлопок. Хотя мой факультет был инженерным, что сводит к минимуму прямые боевые столкновения, но базовую подготовку я все же получил, поэтому еще думал о боли в спине, а тело уже действовало само. Перевернувшись на живот и подтянув под себя Батона, я прикрыл голову руками и лежал так, пока рядом и конкретно по мне что-то падало сверху.
Наконец дождь из обломков прекратился, и я с облегчением перевернулся на спину, устремив взор в небо. Как и во время спуска, я наблюдал плотные слои облаков, не видно было ни единого места просвета. К тому же они находились очень низко к поверхности, а гиперпространство, окружающее планету, придавало им красноватый оттенок.
Периодически сквозь этот газовый ковер проносился огонек, и вырвавшись из пелены, превращался в падающий огненный болид, который оставлял после себя след из черного дыма. Похоже, Галилей и вся научная база тоже входили в атмосферу, но только по частям. Видимо, все еще сказывалось действие коктейля, так как только после четвертого такого болида я осознал, что буксир уничтожен и неизвестно, сколько людей погибло. Перед глазами пронеслись лица тех, кого я узнал за три месяца службы.
– Юра, Селена! – с тревогой в голосе произнес я и резко сел.
Нужно что-то делать, возможно, кто-то еще спасся, как я. Бросил взгляд на горящую неподалеку спасательную капсулу, которая застряла в кроне еще относительно небольшого дерева, и стал вспоминать слова инструктора по выживанию из училища: «Если вы оказались одни на разбитом корабле, на планете, да хоть в аду, и варианты немедленной эвакуации не просматриваются, первым делом найдите безопасное укрытие и оцените количество запасов еды и, в зависимости от ситуации, кислорода. Вы должны продержаться как можно дольше, чтобы вас могли найти и вытащить. Второе – это связь. Найдите способ связаться с возможной спасательной командой. Хоть костры жгите, если это поможет. И только после того, как вы смогли себя обеспечить хотя бы первым пунктом, можете отправляться на поиск выживших».
Понятное дело, четко следовать этим пунктам я не стал и сразу же активировал передатчик скафандра. Он хоть и слабоват, чтобы добить на орбиту, но в радиусе десяти километров вполне можно связаться с таким же.
– Говорит третий лейтенант Дмитрий Воеводин, бортинженер буксира «Галилей», меня кто-нибудь слышит?
В ответ было лишь молчание. Еще пару раз я повторил свое сообщение, а после поставил его на автоматическую прокрутку и стал осматриваться. И тут меня прошибло холодным потом, так как мой мозг упорно не хотел замечать, где я нахожусь. Мои руки упирались в мягкую лесную подстилку, а надо мной возвышались могучие деревья, необычной формы. Очень крупный ствол, переходящий в густую крону, по форме напоминающую шляпку гриба, словно старательный садовник, подстриг ветки и листья.
Я не мог поверить, что нахожусь посреди такого изобилия растений. Последний раз, когда я вот так смотрел на кроны деревьев, был еще на Земле до вторжения. Сейчас же там только начали восстанавливать леса, и я уже не мечтал, что снова смогу постоять под кронами деревьев и вдохнуть запах леса.
На этой мысли я дернулся к экрану на левой руке, где выводились показания датчиков скафандра, и как завороженный прочитал:
– Азот семьдесят восемь процентов, кислород двадцать один процент, температура двадцать три градуса. – И уже удивленно добавил: – Быть этого не может.
Руки сами потянулись к шлему, но на полпути застыли. Несколько секунд я колебался, а затем мысленно махнул рукой.
– А хрен с ним, – сказал я и закрыл глаза.
Замок шлема щелкнул, и в уши тут же ворвалась какофония давно забытых звуков: шелест листьев, мелодичное цоканье, похожее на издаваемое сверчками, какое-то уханье вдалеке – в общем, все то, что сопровождало любого человека, гулявшего по лесу на Земле.
Я так и стоял, зажмурившись и не решаясь вдохнуть, но организм мне напомнил, что так жить не в состоянии, и я, наконец, сделал глубокий вдох и открыл глаза.
⁂
Подброшенная ветка подняла сноп искр, и огонь, словно живой, охотно облизал ее языками пламени. Видимо, лакомство пришлось по вкусу, небольшой костерок воспрянул духом, приподнялся и еще на несколько метров дальше разогнал от себя тьму. Аналоги местных светлячков, влекомые светом, опаляли себе крылья и падали в самое сердце костра, заканчивая свою жизнь красивым пучком желтых искорок.
Где-то неподалеку тек ручей, его шум доносился слева, и, если меня не обманывают уши, до него метров двести, не больше. Периодически по подлеску пробегали огоньки, да они тут везде – и в траве, и на деревьях, а если посмотреть в гущу леса, то их там тысячи.
Я проследил глазами за одним таким огоньком: он начал свой путь в метре от меня и, добравшись до ближайшего дерева, поднялся по стволу и исчез в листве, а через мгновение края кроны слегка заискрили. Потом мой взгляд остановился на небе, которое тускло светилось, словно тысячи лун находятся за этими облаками и равномерно их подсвечивают. Странная планета, родной звезды нет, а смена дня и ночи есть.
Окружающий меня лес тоже был странным, складывалось впечатление, что за мной постоянно кто-то наблюдает, а к ночи это ощущение только усилилось. Да и вообще, все происходящее вокруг казалось каким-то сказочным.
Внезапно недалеко от меня что-то зашуршало и послышались приглушенные удары, а затем монотонное урчание, похожее на кошачье, только не прерывистое. Но, как я ни всматривался в темноту леса, видел лишь невзрачные тени, но на всякий случай придвинул поближе двадцатиразрядный пистолет, добытый из аварийного набора. Это был уже не первый случай, когда довольно близко подбиралось какое-то животное, и мне хотелось верить, что костер его отпугивает, потому что защитить себя сейчас я был не в состоянии.
Все это крайне любопытно, но мне было не до этого, так как, несмотря на разгорающееся пламя, меня бил озноб, и, подбросив еще одну ветку, я поежился и плотнее укутался согревающим одеялом из того же набора.
Свою спасательную операцию имени меня я начал с осмотра того, что осталось от капсулы, и сразу же обнаружил несгораемый кофр с аварийным набором. Все полезное, на что я надеялся, в частности на более мощный передатчик, сгорело или было повреждено взрывом. Но сама капсула вырвалась из плена молодого дерева и рухнула на землю. Тем самым, можно сказать, спасла мне жизнь, так как в этот момент аварийный кофр и вылетел через люк наружу. В нем я и нашел оружие, одеяло, сухпаек на десять дней, автоматическую аптечку, нож, фонарик, небольшую радиостанцию и еще всякого по мелочи.
Немного прошелся вокруг в поисках еще чего-нибудь полезного и заметил, как начало темнеть. А еще накатывала какая-то неимоверная усталость, поэтому я быстро закруглился с поисками. С убежищем сразу не вышло, и я решил заночевать прямо здесь, в метрах тридцати от места посадки, вот и озаботился костром. Хорошо, что веток под ногами валялось с избытком, так как вскоре у меня начался отходняк от коктейлей, и бродить в поисках древесного топлива я точно не смог бы.
Последствия приема коктейлей сопровождались болью в мышцах, тошнотой, головокружением, а еще озноб, от которого я дрожал, как мокрый щенок, постукивая зубами. Поэтому я ничего не хотел, кроме как согреться и поспать. И если с первым кое-как справлялся, то вот со вторым без вариантов. Я практически наяву видел, как какой-нибудь жуткий зверь подкрадывается и перегрызает мне спящему горло. Стоило об этом подумать, как меня передернуло, и я потер рукой шею.
Надо же, как иногда судьба подкидывает сюрпризы, – подняться с Земли в космос, прожить пять лет на Луне, преодолеть сотни световых лет, чтобы в итоге быть загрызенным какой-то жуткой тварью… Неожиданно краем глаза заметил вспышку в небе и, снова посмотрев вверх, наблюдал, как очередной огненный болид устремился к поверхности. Провожая его взглядом, размышлял, что, по крайней мере, я еще жив, в отличие от тех, кто остался там, в космосе, навсегда или упал на планету вместе с обломком. И какого черта Ишан Кхану приспичило сближаться с этой дурацкой планетой?!
В сердцах пнул торчащую из костра ветку, подняв очередной сноп искр, и тут же пожалел об этом. Ногу свело судорогой, и прострелило такой болью, что я зажмурил глаза и натурально завыл. Следующие пять минут я раскачивался взад-вперед, баюкая очаг боли, а когда, наконец, открыл глаза, то с трудом удержался, чтобы не заорать и не сорваться с места.
По другую сторону неподвижно сидело существо, и в его глазах-бусинках отражались языки пламени, но я не сомневался, что оно смотрит прямо на меня. Внешний вид моего гостя вызывал двоякое чувство: с одной стороны, мне незнаком такой зверек и чего от него ждать – непонятно, а с другой – я никогда еще не видел существа милее этого.
Весь зверек был покрыт пухом, другой ассоциации с его шерсткой я не подобрал. И даже при таком свете этот пух был белоснежным. Очень короткое тельце, сантиметров десять, из которого торчали такие же короткие четыре лапки. Хвоста, скорее всего, нет, или он очень короткий и прячется под шерсткой. Но большее изумление вызывала голова.
Наверное, у этого зверька была длинная шея, так как глаза находились на высоте сантиметров тридцати. И не видно было ни ушей, ни рта, только два глаза и такой же круглый кончик носа, окруженные длинной, равномерно торчащей во все стороны шерстью. Причем этот пушистый шарик был в несколько раз больше остальной части зверька – такой себе одуванчик на коротких ножках.
Мы играли в гляделки минуты две-три. Зверек больше был похож на плюшевую игрушку и казался безобидным, а еще невольно вызывал улыбку. Почему-то я был уверен, что на ощупь он такой же плюшевый, как и на вид, и мне так захотелось к нему прикоснуться, что я даже забыл о своей ломке.
– Пушок, – позвал я своего гостя, – хочешь есть? – И протянул ему кусочек сухпая.
Но пушок не спешил принимать лакомство от кого попало, наоборот, он, видимо, воспринял мой жест как опасность, и по краям его пушистой головы начали бегать электрические разряды. Я, конечно, знал, что на Земле были животные, которые использовали электричество как оружие для самозащиты, но это в воде, а чтобы вот так, на открытом воздухе, да еще и с визуальным сопровождением, – не припомню.
Я отдернул руку и, немного поразмыслив, демонстративно откусил кусочек сухпая и снова протянул его зверьку.
– Видишь, это съедобно, – вновь предложил я лакомство, но Пушок не реагировал. – Ну как хочешь, – пожал я плечами и положил кусочек сухпая на землю.
Отвернувшись в сторону, я обнял свои колени и, положив на них голову, прикрыл глаза. Через минуту я услышал тихое чавканье и под мерное урчание быстро погрузился в сон. Последнее, о чем я подумал, прежде чем окончательно отключиться, что обязательно выберусь с этой планеты, но однозначно захочу вернуться сюда еще раз.
⁂
Я был за столом в столовой своего училища на Луне, а напротив сидел Юра, техник с буксира. Волосы на его бороде и голове стояли ровными спицами в разные стороны, и он, как мороженое, облизывал брикет сухпая. И делал он это с таким удовольствием, что я почувствовал, как у меня заурчал живот. Юра вдруг прервался и пристально на меня посмотрел.
– Пора, Дима, пора, – сказал он и снова лизнул брикет, после чего отставил его на вытянутой руке и рассмотрел со всех сторон. – Мало, принеси еще, – добавил техник и лопнул словно мыльный пузырь.
Я резко сел и спросонья стал озираться по сторонам, не понимая, где я, а когда вспомнил вчерашний день, то почувствовал, как холодок пробежал по спине. Как я ни старался, но все же уснул на потеху хищникам. Я машинально ощупал себя и с выдохом облегчения сказал:
– Цел!
Ломка прошла, но я не торопился подниматься с земли, так как вокруг стоял легкий туман и роса на траве добавляла ощущение сырости. Костер погас, и только небольшой дымок, идущий от еще теплых углей, говорил, что это произошло пару часов назад. Поэтому мне было зябко и выбираться из-под согревающего одеяла не хотелось.
Я бросил взгляд туда, где вчера оставил кусочек сухпая, и не обнаружил его, а на этом месте оказалась примятая трава, выдавая, что здесь кто-то лежал. Видимо, Пушок ночевал у костра вместе со мной, а как рассвело, убежал по своим пушистым делам.
– Не за что, – бросил я в пустоту и стал подниматься.
На других планетах вне Солнечной системы я не был, да и, признаться честно, нигде больше не был, кроме Земли и Луны, но в училище нам демонстрировали условия, например, на планете наших союзников – харгов. И хотя их планета кислородная, но дышать там затруднительно из-за меньшего количества того самого кислорода, да и еще примесей других химических элементов больше. И так на каждой планете, где есть жизнь, а здесь просто идеальное совпадение с земными условиями, и это вызывало удивление.
Пока размышлял над этим, обошел капсулу по радиусу метров пятьдесят – вдруг еще чего полезного найдется? Но, кроме частей обшивки и парочки оторвавшихся закрылок, ничего не было. Тем не менее я практически все собрал и снес к своему импровизированному лагерю, отсортировав и разложив по степени полезности. Все-таки капсула состояла из высокотехнологичных материалов, которых, я уверен, здесь не найти.
Я собирался оставаться на месте, так как посадку капсулы видно даже с орбиты и уходить далеко не разумно, так как прибывшая спасательная команда в первую очередь будет искать именно тут. Поэтому нужно соорудить какое-никакое убежище из подручных средств или найти естественное укрытие неподалеку. Еще меня тревожил вопрос еды – сухпай пока есть, но и он закончится, но хуже дело обстояло с водой – ее запас в аварийном кофре, был всего на три дня.
Закончив с обломками, я включил радиостанцию из аварийного набора и несколько минут слушал шум. Иногда проскакивали какие-то щелчки и постукивания, которые могли быть вызваны атмосферой, но ничего похожего на другой передатчик, а уж тем более речь, не было. Выключив радио ради экономии батареи, я подхватил бутылку из-под воды, которую успел выпить, и, взяв оружие, направился на шум ручья, по пути наслаждаясь пейзажами.
Через пару минут я вышел на просеку, по центру которой бежал ручей. Как я и предполагал, он оказался в ста пятидесяти метрах от места приземления. Хотя его можно назвать уже небольшой речушкой, так как ширина русла, на взгляд, метров пять. Вдоль ручья с обеих сторон на ширину трех метров отсутствовала растительность, это были будто бы две грунтовые дороги. Но я не придал этому значение и подошел к воде.
Окинув взглядом берега, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. От давно забытых запахов у меня слегка закружилась голова, и я секунд тридцать стоял, наслаждаясь моментом. Только на Земле было нечто подобное, даже оранжереи на Луне не давали таких ощущений. Но нужно сделать то, за чем пришел, и, открыв глаза, я присел у самой кромки воды.
Сунув анализатор из аварийного набора в приятно прохладный ручей, стал ждать. Через минуту индикаторы на анализаторе загорелись зеленым.
– Отлично! – буркнул я, зачерпнул ладонью живительную влагу и поднес к губам.
Вода оказалась очень вкусной, не припомню, чтобы я за всю свою жизнь такую пробовал. Настроение поднялось до небес, и я с большим энтузиазмом погрузил бутылку в воду. Пока она с бульканьем наполнялась, я разглядывал стайку мелких рыб. По крайней мере, они были на них похожи – сто лет не ел рыбу. Как помню из училища, вся обезоруженная жизнь за пределами Земли имеет схожую белковую структуру, что и у нас, а значит, и эти рыбки могут быть съедобными.
От предвкушения запеченной рыбы у меня даже потекли слюни. С мыслью, что нужно попробовать поймать парочку, я закрутил бутылку и уже хотел подняться, когда посмотрел на противоположный берег и застыл в изумлении. С той стороны на меня смотрели два человека, и это не было моей галлюцинацией, так как один из них сказал:
– Кто еси ты и отколь пришел? Вижу, не есть ты железодей, но наряд твой чудной. Разумник ли ты али иный мастер какого дела?
Его речь еще больше сбила меня с толку – это точно был русский, но какой-то странный. Значения большинства слов я понял, хотя от изумления не мог уловить смысла сказанного. И, открыв рот, продолжал разглядывать эту парочку.
Оба мужчины, крепкого телосложения, средне человеческого роста, кожа светлая, и у обоих русые волосы – в общем, обычные люди. Но мое внимание привлекло то, во что они одеты. Основная одежда была сделана из кожи, но вот поверх нее были надеты странные элементы брони, я бы даже сказал, доспеха. Плечи, грудь, наручи, наколенники закрывались пластинами, на поверхности которых голубоватым светом светились линии, объединявшиеся в геометрический рисунок.
Голова тоже была защищена шлемом, на котором крепилась еще пластина, закрывающая один глаз, и на которой таким же голубым цветом светился круг. Почему-то мне в голову пришла ассоциация с оптической системой шлемов десанта. И всю эту композицию завершали странные копья, которые они держали в руках направленными острием в мою сторону.
Я не ожидал здесь никого увидеть, кроме тех, кто мог спастись после крушения, как я. Ну на крайний случай представителей иной цивилизации, но никак не людей. Поэтому, не веря своим глазам и ушам, я потянулся к пистолету.
– Руки явны держи, – сказал тот же, что и в первый раз.
Но я снова упустил смысл сказанного и продолжил тянуться к оружию на бедре. Последнее, что я увидел, – веер электрических разрядов на кончике копья и последовавшая за ними вспышка.
⁂
Листья деревьев качались от малейшего дуновения ветерка, какой-то мелкий зверек перескочил с ветки на ветку, а тучи, которые просматривались сквозь кроны деревьев, мерно плыли по своим делам.
Я резко сел и встряхнул головой, что немного привело в чувство. Почему-то мне захотелось посчитать, сколько раз с момента гибели «Галилея» я отключался. Складывалось впечатление, что я больше времени без сознания, чем бодрствую.
Неожиданно взгляд зацепился за красное пятно на груди, и я машинально к нему притронулся. Резко отдернул руку, когда почувствовал боль, и внимательнее осмотрел ожог. Прямо в центре груди было пятно диаметром сантиметра три, вокруг которого ветвилась паутина покраснений.
– И что это было? – произнес я в пустоту, после чего замер, так как сообразил, что смотрю на свою голую грудь. Взгляд скользнул ниже, и я не выдержал: – Да ладно! Ну так не может везти!
Я сидел на лесной подстилке абсолютно голый и только сейчас понял, что замерз. Вскочив на ноги, стал озираться по сторонам. Похоже, эти двое особо не утруждались и отволокли меня недалеко от места встречи. Быстро сориентировавшись, я взял направление и помчался в сторону капсулы. Получить то, что было при мне, у меня надежд не возникало, но я надеялся, что эти уроды поленились дойти до моего лагеря.
Примчавшись на место с небольшой отдышкой, я попытался отыскать глазами кофр, но, видимо, мое «везенье» еще не закончилось, так как два этих циклопа забрали все, что имело для меня ценность. Остались только кучки хлама, которые я стаскивал. Но труднее всего было осознать, что Батона тоже нет, и я как был, так и рухнул на колени и тихо захихикал.
Оказалось, что это место не так безопасно, как я думал раньше. В памяти всплыло поврежденное сооружение на орбите, и почему-то раньше я об этом не задумывался, но, похоже, мы наткнулись на довольно развитую цивилизацию, способную засунуть целую планету в гипер, да еще так хитро спрятать. У меня волосы встали дыбом, когда я представил, какая для этого нужна энергия. Но это никак не вязалось с грунтовыми дорогами, которые я видел вдоль ручья, и архаичным убранством встреченных мной аборигенов. Чего только стоит их сделанная из кожи одежда, броня на манер средневековья и оружие. Хотя, признаться, последнее довольно эффективное. На этой мысли я снова посмотрел на свой ожог.
