Вальтер Скотт
История Шотландии. Дедушкины рассказы
Глава V
Восшествие на престол Александра II – Сожжение епископа Кейтнесского – Восшествие на престол Александра III – Вторжение датчан, битва при Ларге
(1214–1263)
Вильгельм Лев умер (в декабре 1214 года в Стерлинге), и трон унаследовал его сын, Александр II, не по летам благоразумный и твердый юноша. При нем была какая-то стычка с Англией, в которой Александр поддержал баронов, обиженных королем Иоанном. Но она не разгорелась в серьезный конфликт и быстро завершилась таким безусловным миром, что Генрих III Английский, отбывая как-то в свои французские владения, доверил охрану северных границ своего королевства Александру Шотландскому, правителю, которого прежде всего следовало бы опасаться. Александр II отплатил верностью за великую честь, оказанную ему его братом-сюзереном.
Освободившись от военных забот, Александр попытался изменить к лучшему нравы собственного народа. Народ этот все еще был до ужаса диким и необузданным.
Вот тебе пример. Некий Адам, Епископ Кейтнесский, слишком усердствовал в сборе десятины – то есть десятой части урожая, которую церковь считала себя вправе изымать у мирян для содержания духовенства. Жители Кейтнесса сошлись, чтобы потолковать о том, как им отделаться от такой напасти, и вдруг один из них закричал: «Чего тут лясы точить, порешим Епископа!», а иными словами: «Нечего попусту болтать, давайте убьем Епископа». Тут все остервенелой толпой бросились к Епископской резиденции, окружили ее, подожгли, и прелат заживо сгорел в собственном жилище (в 1222 году).
В то время как происходила эта трагедия, несколько слуг несчастного священника прибежали к графу Оркнейскому и Кейтнесскому с просьбой защитить их хозяина. Сей вельможа, вероятно одобрявший злую затею, лицемерно ответил, что он с радостью укроет Епископа у себя, – как будто тот мог выйти из пылающего дома, прорваться сквозь кольцо лютующих врагов и добраться до графской крепости.
Александр II находился на пути в Англию, когда его ушей достигла весть о случившемся. Он тотчас повернул назад, вошел с войском в Кейтнесс и предал смерти четыреста человек, виновных в убиении Епископа. Жестокосердый граф был вскорости заколот, а его замок предан огню в отместку за то гнусное преступление.
Быстрый на суд и расправу, Александр II добивался послушания и поклонения. И англичане, и шотландцы любили этого могущественного государя. У него была доблестная, недурно вымуштрованная армия, хотя и с малочисленной (всего в тысячу копий) и плохо снаряженной конницей, совершенно терявшейся среди ста тысяч пехотинцев, сильных, справных и решительных вояк.
Александр III унаследовал отцовский трон в 1249 году, когда ему шел всего восьмой год. А на десятом году жизни он уже отправился в Йорк, чтобы встретиться с английским королем и жениться на его дочери, принцессе Маргарите. Пользуясь случаем, Генрих попытался склонить маленького жениха признать его сюзеренитет над всеми владениями шотландской короны. Александр проявил недетскую мудрость, ответив, что прибыл для заключения брака с английской принцессой, а не для ведения деловых переговоров, и что, в любом случае, он не может и не будет обсуждать данный вопрос без согласования с шотландским парламентом.
В другой раз, отправляясь навестить тестя в Лондоне, Александр заручился обещанием, что с ним не будут заговаривать ни о каких государственных делах. И тогда и потом Александр выказывал горячее желание поддерживать с Англией самые добрые отношения и вместе с тем искреннюю решимость не поступаться ради них даже малой толикой прав и независимости собственного государства.
В дни царствования Александра III над Шотландией нависла великая угроза вторжения датчан и норвежцев. Я уже рассказывал тебе про северных людей, имевших в ту пору обыкновение носиться по морям на своих кораблях в поисках удобных для поселения мест, которые можно было бы завоевать. Англия некогда пережила их нашествие, и Франция была вынуждена уступить им прекраснейшие земли, впоследствии названные в честь них Нормандией. На Шотландию же, страну бедную и горную, эти пираты до сих пор не покушались. Но в 1263 году король Норвегии Хокон снарядил мощную армию и флотилию с намерением захватить и покорить шотландское королевство. Александр, не теряя времени даром, тоже стал собирать огромное войско и готовиться к отпору, в чем ему рьяно помогали почти все феодалы. Однако были среди них и изменники, укреплявшие завоевателей в их разбойном замысле.
Корабль из флотилии Хокона
1 октября 1263 года Хокон, подплыв к западному побережью, атаковал и захватил острова Бьют и Арран в устье реки Клайд, а затем появился со своей громадной армадой в виду деревни Ларг в Каннингеме. Шотландцы встретили врага во всеоружии, но начали гнуться под натиском многочисленного войска, высаженного Хоконом на берег. На следующий день к ним подошло подкрепление, и вновь закипела яростная битва. Александр, сам предводительствовавший своей ратью, был задет стрелой, поранившей ему лицо. Его лорд-камергер, важный сановник шотландского двора, погиб. Но датчане лишились одного из самых знаменитых в их стане героев – племянника короля. Пока на берегу все еще шла кровавая схватка, поднялась страшная буря, посрывавшая с якорей датские и норвежские суда. Множество их разбилось о рифы, а чудом не утонувшие моряки, пытаясь выбраться из воды, принимали смерть от рук местных жителей. Сухопутные силы северян дрогнули и отступили перед шотландцами, чьи ряды ежечасно пополнялись их соотечественниками, стекавшимися со всех сторон. С неимоверным трудом Хокон погрузил остатки своего разгромленного полчища на уцелевшие корабли. Он удалился на Оркнейские острова и там скончался от стыда и горя, сокрушенный потерей своей армии и бесславным завершением своего грозного похода.
Эта победа побудила короля острова Мэн, бывшего до сих пор данником Хокона, переметнуться к королю Шотландии, а переговоры, состоявшиеся между Александром III и Магнусом, преемником Хокона на норвежском престоле, привели к тому, что последний уступил шотландскому монарху (в 1266 году) все права на Гебриды, группу лежащих к западу от Шотландии островов.
Следы триумфальной битвы при Ларге, сыгравшей столь важную роль в истории Шотландии, по сей день можно обнаружить там, где разворачивались события. Повсюду видны валуны и нагромождения камней, под которыми погребены останки убитых. В земле там часто находят человеческие кости и боевое оружие, например, секиры и мечи из меди, менее подверженной разрушению, чем железо или сталь, из которых делается современное оружие.
Итак, ты видишь, любезный Малютка Джон, что вплоть до того момента, о котором мы говорим, Шотландия была сильным и непобедимым государством, держалась почти на равных с намного превосходившей ее по величине и мощи Англией и наголову разбила тех северных людей, которые долго оставались бичом Европы.
Глава VI
Смерть Александра III – Маргарита Норвежская – Междуцарствие – Претенденты на корону – Узурпация трона Эдуардом I Английским
(1263–1296)
Семь шотландских королей, не считая одной-двух проходных фигур, сменили друг друга на шотландском троне после кончины сына Дункана Малькольма Канмора, отвоевавшего королевство у Макбета. Период их царствования продолжался почти два века. Некоторые из них отличались поистине выдающимися способностями, и все они правили разумно, помня о своем долге перед подданными. Они придумали хорошие законы и, если учесть дикость и непросвещенность эпохи, в которую им довелось жить, наверно не меньше заслуживали хвалы, чем любой из тогдашних европейских монархов. Александр, третий носитель этого имени и последний из семи вышеупомянутых королей, был превосходным государем. Он женился, как я говорил тебе в прошлой главе, на Маргарите, дочери Генриха III Английского, но, к несчастью, все дети, родившиеся от этого брака, умерли раньше отца. После смерти королевы Маргариты Александр взял другую жену, однако не успел зачать с ней наследника. Скача в сумерках вдоль берега моря, между Бернтислендом и Кингхорном в Файфе, он слишком приблизился к краю обрыва и, не сдержав то ли шарахнувшегося, то ли оступившегося коня, сорвался со скалы и расшибся насмерть. Хотя со дня гибели Александра протекло уже более пятисот лет, жители тех мест до сих пор указывают тот самый утес, где случилась беда, называя его Королевским. Печальные последствия Александровой кончины увековечили ее в памяти потомков. Сохранилось также что-то вроде элегии, воспевающей добродетели погибшего короля и оплакивающей несчастья, обрушившиеся на Шотландию после его смерти. Это древнейший из дошедших до нас памятников шотландского языка, и я немножко его для тебя осовременю:
С тех пор, как был наш государь
Свет-Александр убит конем,
Уж не едим, не пьем как встарь,
А горьки слезы льем по нем.
Молитесь чаще, только Бог
Спасет Шотландии алтарь
В годину бедствий и тревог[21].
Еще одно предание повествует о том, как некий мудрец по прозвищу Томас Рифмоплет, герой множества историй, сказал могущественному шотландскому вельможе, графу Марчскому, что шестнадцатого марта над Шотландией разразится такая гроза, каких ей доселе переживать не приходилось. Этот день настал, и был он удивительно ясным, мягким и погожим. Но в то время, как все потешались над лже-пророчеством Томаса Рифмоплета, прискакал гонец с вестью о гибели короля. «Вот, – заявил Томас, – та гроза, которую я предсказывал, и никакой ураган не способен нанести Шотландии большего урона». Возможно, это и небылица, но вера в нее людей показывает, что конец Александра Третьего воспринимался как событие самое пагубное и зловещее.
Однако поначалу несчастье не казалось таким уж непоправимым. Хотя все дети Александра, как мы уже говорили, умерли раньше своего отца, все же у одной из его дочерей, вышедшей замуж за короля Норвегии Эрика, осталась дочка по имени Маргарита, к которой, как к внучке и прямой наследнице покойного монарха, и должна была перейти шотландская корона. Юная принцесса, прозванная нашими историками Норвежской Девой, жила при отцовском дворе.
Едва шотландский венец замаячил над головой девочки, король Англии стал думать да гадать, как лучше подобраться к нему и, пользуясь случаем, спаять его с собственным. Король этот был Эдуард, нареченный Первым, ибо до него никто из монархов нормандского дома такого имени не носил. Он был очень храбрым человеком и прекрасным воином, умным, искусным и предусмотрительным, но, к несчастью, страшным честолюбцем, одержимым одной идеей: правдой или неправдой расширить свое королевство. И хотя великий грех – зариться на то, что тебе не принадлежит, и еще больший – пытаться присвоить это нечестным путем, все же желание Эдуарда присоединить Шотландию к Англии было столь велико, что он не мог ему противиться.
Сначала английский король попытался осуществить свою мечту самым благородным способом. Он предложил заключить брак между Норвежской Девой, юной королевой Шотландии, и своим старшим сыном, окрещенным в его честь Эдуардом. Состоялась помолвка, и если бы дети, поженившись, произвели на свет потомство, Англия и Шотландия могли бы слиться в союзе на триста лет раньше, чем это случилось, и тогда, наверно, удалось бы избежать неисчислимых затрат и кровопролитий. Но небу не угодно было благословить этот вожделенный союз, пока долгие годы войн и лишений не истерзали вконец обе нации. Юная королева Шотландии занемогла и вскоре скончалась, так что помолвка сама собою расторглась[22].
Смерть юной государыни потрясла Шотландию и привела в отчаяние ее жителей. В живых не осталось никого, кто мог бы считаться прямым и бесспорным наследником Александра III, поэтому многие высокородные лорды, имевшие хоть какое-то отношение к королевской фамилии, приготовились оспаривать друг у друга корону: начали собирать дружины, и создавать партии, и угрожать стране страшнейшим из зол – гражданской войной. Все претенденты на трон – а выискалось их не меньше двенадцати – основывали свои притязания на более или менее дальнем родстве с королевским семейством. За большинством из них стояла огромная сила, зависевшая от высоты положения и числа сторонников, и если бы каждый вздумал прокладывать себе путь к престолу мечом, вся страна от моря до моря превратилась бы в поле битвы.
Желая предотвратить великое побоище, шотландские лорды, говорят, постановили передать вопрос о шотландском престолонаследии на рассмотрение Эдуара I Английского, слывшего одним из мудрейших правителей своего времени, чтобы он, в качестве третейского судьи, назвал того, чье право на шотландский трон законнее. Шотландцы вроде бы сами отрядили к Эдуарду послов с просьбой рассудить спор, но тот уже и без них решил разобраться в наследственных делах соседнего королевства, и не просто как третейский судья, чьи полномочия определяются желанием сторон, а как главное заинтересованное лицо. И для этого он надумал восстановить верховную власть английского государя над шотландским, от которой, как мы уже знаем, сознательно отказался его великодушный предшественник Ричард I.
С этим тайным и нечестным намерением Эдуард Английский пригласил знать и духовенство Шотландии в замок Норем, большую и мощную крепость на английском берегу реки Твид, являющейся границей между Англией и Шотландией. Они собрались там 10 мая 1291 года и были введены в зал, где в окружении высших сановников двора во всем блеске восседал король Английский. Он был на редкость красивым мужчиной и таким высоким и статным, что в народе его прозвали Долгоногим. Тут лорд главный судья Англии, держа речь от имени короля Эдуарда, объявил знати и духовенству Шотландии, что английский монарх сможет постановить, кому быть вассальным правителем Шотландии, только после того, как они присягнут ему как верховному владыке, или сюзерену, их королевства.
Шотландские вельможи и прелаты были ошеломлены этим предложением английского короля взять их под свою опеку, которой они никогда не признавали (за исключением короткого промежутка времени, ради освобождения короля Вильгельма Льва) и которая впоследствии была навсегда снята с них Ричардом I. Они отказались ответить сразу, не посовещавшись между собой. «Клянусь святым Эдуардом, чей венец я ношу, – вскричал тогда Эдуард, – что восстановлю свое законное право или погибну!» Потом он распустил собрание, дав все же шотландцам трехнедельную отсрочку для обдумывания его условий.
Шотландским лордам, осведомленным таким образом об эгоистичных и честолюбивых замыслах Эдуарда, надо бы сплотиться в битве за права и независимость своего государства. Но они были очень разобщены и не имели лидера. К тому же претенденты на корону оказались порядочными подлецами, желавшими подольститься к королю Эдуарду в надежде, что он возведет на трон того, в ком заметит большую готовность служить ему как сюзерену.
Поэтому на втором собрании знати и духовенства Шотландии никто не осмелился возвысить свой голос против того, что предложил король английский, несмотря на очевидную всем безосновательность его требования. На сей раз дело происходило на широкой равнине, называющейся Апсетлингтон, напротив замка Норем, уже на северном, или шотландском, берегу реки. Лорд-канцлер Англии спросил у присутствующих претендентов, признают ли они английского короля верховным владыкой Шотландии и согласны ли они, приняв из рук Эдуарда шотландский венец, хранить ему вассальную верность. Те в один голос ответили, что согласны. Вот так, боясь прогневить Эдуарда и навредить тем самым своим интересам, эти ничтожные искатели власти отказались от независимости собственного государства, которая так долго и так доблестно отстаивалась.
Доскональное изучение родословных всех претендентов позволило установить, что преимущественное право на наследование шотландского трона имеют двое из них – Роберт Брюс, лорд Аннандейл, и Джон Бальоль, лорд Галлоуэй. Оба были крупными и могущественными феодалами; оба вели свой род от нормандцев и владели огромными поместьями и в Англии, и в Шотландии; и наконец, оба происходили из шотландской королевской семьи, и оба являлись отпрысками дочерей Давида, графа Хантингдона, брата Вильгельма Льва. Эдуард по зрелом размышлении провозгласил королем Шотландии Джона Бальоля, внука Маргариты, старшей из двух сестер. Еще он заявил, что отныне королевство будет подвластно ему как верховному правителю, сиречь сюзерену. В завершение постыдной сцены Джон Бальоль присягнул королю Англии в верности, признав себя его вассалом и подданным. Это знаменательное событие произошло 20 ноября 1292 года.
Вскоре после этого поворотного, а для Шотландии самого позорного соглашения, король Эдуард начал показывать Джону Бальолю, что он не расположен довольствоваться простым признанием своей власти сюзерена, а намерен при всякой возможности осуществлять ее жесткой рукой. Он, конечно же, делал это, желая толкнуть зависимого короля на какой-нибудь бунтарский поступок, чтобы в наказание отобрать у непокорного вассала королевство и воцариться там самому по узурпированному им праву верховного государя. Поэтому Эдуард побуждал шотландских подданных подавать жалобы на местное правосудие в английские суды, и когда Бальоль отказался приезжать в Англию и отчитываться перед английскими законниками за приговоры, которые он подписывал как король Шотландии, Эдуард потребовал у него взамен три главные шотландские крепости – Берик, Роксбро и Джедборо.
Бальоль их отдал, или, по крайней мере, согласился отдать. Однако народ, возмущенный этой гнусной уступчивостью, возроптал, и сам Бальоль, поняв, что цель Эдуарда – постепенно его ослабить, вдруг преисполнился стыдом и страхом и, заключив союз с Францией, собрал огромное войско для вторжения в Англию, государя которой он так недавно признал верховным владыкой, или сюзереном. Одновременно он послал Эдуарду письмо с формальным отказом от своей присяги[23]. Вскрыв его, Эдуард воскликнул на нормандском французском: «Ха! Этот болван совершает такую глупость? Раз он не желает являться к нам на поклон, мы сами придем к нему»[24].
Сказано – сделано. Английский король двинул на Шотландию могучую рать, с которой шел Брюс, прежде соперничавший с Бальолем в споре за шотландскую корону и теперь надеявшийся получить ее по его низложении. Эдуард наголову разгромил шотландское войско в великой битве при Данбаре (28 апреля 1296 года), и Бальоль, бывший, судя по всему, человеком ничтожным, сдался на милость победителя. Он появился перед Эдуардом в замке Роксбро и самым унизительным образом повергся к его стопам. Он пришел в отрепьях, без меча, без королевских регалий, без лат, с белым жезлом в руке. Бальоль покаялся в том, что дурные советчики и глупость побудили его восстать против своего господина, и во искупление вины уступил Шотландию вместе с ее обитателями и всеми правами на их подданическую верность верховному владыке королевства Эдуарду. Тогда его отпустили с миром.
Когда Бальоль был устранен, Брюс выразил надежду, что ему будет теперь позволено занять освободившееся место вассального, или зависимого, короля Шотландии. Но Эдуард сурово его оборвал: «Ты полагаешь, нам только и есть дела, что завоевывать для тебя королевства?» Каковыми словами король Эдуард ясно дал понять, что будет сам управлять Шотландией, и меры, которые он не замедлил принять, со всей очевидностью об этом свидетельствовали.
Эдуард прошел через всю Шотландию во главе великой рати, приводя к присяге все сословия шотландцев. Он забрал в Лондон государственные бумаги Шотландского королевства и даже не остановился перед тем, чтобы перевезти в кафедральный собор Вестминстера огромный камень, на котором по древнему обычаю короновали шотландских королей. Тем самым Эдуард хотел показать, что он единственный хозяин Шотландии и что там вовеки веков не будет другого правителя, кроме него и его наследников, королей Англии. Этот камень существует по сей день, и до сих пор он во время коронации служит опорой государева трона[25]. И, наконец, Эдуард передал управление Шотландией в руки Джона Уоррена, графа Суррея, доблестного дворянина; Хью Крессингема, священника, назначенного хранителем казны; и Уильяма Ормсби, верховного судьи. К тому же он расквартировал английские гарнизоны во всех замках и крепостях Шотландии от одного ее края до другого и, не доверяя самим шотландцам, посадил английских наместников в большинство областей королевства.
Тут кстати заметить, милый мой мальчик, что незадолго до того, как Эдуард I вот так подмял под себя Шотландию, тот же самый Эдуард захватил Уэльс, ту горную часть острова Британия, куда бритты бежали от саксов и где до прихода этого хитрого и властолюбивого монарха им удавалось сохранять независимость. При покорении Уэльса Эдуард проявил не меньше коварства и еще больше жестокости, чем при покорении Шотландии, ибо, взяв в плен последнего уэльского правителя, он повесил его только за то, что тот защищал свою землю от англичан, не имевших на нее никаких прав. Может, Эдуард полагал, что, подчинив весь остров Британия одному королю и одному правительству, он предотвратит будущие войны и этим великим благодеянием искупит насилие и обман, к которым прибег, чтобы добиться желаемого. Но, милый мой мальчик, Господь, читающий в наших сердцах, никогда не благословит преступления, под каким бы прекрасным предлогом оно ни совершалось. Мы не должны творить зла, даже если оно обещает привести к добру. А наглая узурпация Эдуарда не только не увенчалась счастливым объединением Англии и Шотландии в общее государство, но до того разожгла вражду между двумя нациями, что отодвинула на неопределенный срок перспективу их слияния в один народ, к чему явно вела природа.
