Вартуш Владовна Оганесян
Дары Матери. Часть 1.
[Древнеегипетское сказание о Дарах Матери]
– Сегодня ты услышишь сказку, которую давным-давно, ещё задолго до нашей эры, рассказал своим ученикам один мудрец, а его ученики передавали своим ученикам; и так до тех пор, пока сказка не дошла до нас. – Мужчина заботливо поправил одеяло на малыше и присел на край кровати. – События в ней происходили с тех времён, когда Создатель сотворил Землю…
{«…С помощью богов населил Создатель Землю разными существами, но главным творением стали люди. Поселились боги среди созданий своих на Земле, делились знаниями и умениями с ними, обучали разным искусствам.
Покорны были создания, узрели величие богов, силу Их и власть над жизнью и смертью. Возвели боги величайшие строения – священные Дома Божественной Искры, где люди могли поклоняться Им, подносить к алтарям приношения, а на жертвенные плиты возлияния, молить о милости и возрастать духовно в Местах Силы.
Тех, кто чист сердцем, открыт разумом, справедлив и честен, наделили боги Знаниями о том, как управлять волей своей, как умилостивить природу и как обрести жизнь после смерти возле Создателя своего. И нарекли избранных Хранителями Знаний. Люди же называли их Верховными Жрецами или Посвящёнными.
Не было запретов для богов на Земле кроме одного: не может бог сочетаться брачными узами со смертным, поскольку не обладает тот первозданной Искрой Божественной, без которой не быть человеку богом никогда.
Но даже бог не властен над чувствами. Полюбил Сын Создателя простолюдинку с земель Та-Кеми. Не мог более смотреть на других, лишь прекрасная жрица стала избранной Им. Ослушался Отца, объявил её своей богиней. Втайне от Создателя, когда день стал равен ночи и звезды соединились, родились у них три сына.
Об этом стало известно Матери. Возрадовалась Она и против воли Создателя благословила Сына Своего и вдохнула Искру Божественную в жену его, чтобы стала она равной Ему, а новорождённых провозгласила Владыками земли всей Та-Мери. Велела Мать трём богиням преподнести Дары от Неё каждому из троих детей и сотворить чудо для них.
И явилась первая богиня. Возложила на голову первого дитя Венец и промолвила: «Наделяю тебя Силой Мысли. Ты будешь знать, если против тебя задумано зло, и в ту же минуту явлюсь Я для твоей защиты. Мой яд парализует врага твоего, мои когти разорвут его на части!»
И явилась другая богиня. Даровала второму дитя Кольцо и промолвила: «Наделяю тебя Силой Истины. Ты будешь честен и справедлив. Тебе откроются множество вариантов будущего, и ты выберешь лучший из всех!»
И явилась третья богиня. Даровала Она последнему дитя Ключ Жизни и промолвила: «Наделяю тебя Силой Исцеления. Ты не будешь знать усталости и болезней, а когда твоя смертная земная оболочка перестанет существовать, ты сможешь открыть Врата для перерождения и возродиться для новой Жизни!»
Но не заметил никто, что свидетелем рождения сыновей стало Око Создателя. Яркая Звезда взошла в лучах утренней зари и в тот же миг окрасилась в красный цвет.
Узнал Создатель о деянии Сына! Жгучая ярость охватила Его. Наслал Он семь подземных Демонов на людей, вселяющих в сердца их гордыню, зависть, алчность, гнев, похоть, чревоугодие и уныние, дабы наказать и истребить их.
Чудом спасла Мать новорождённых от кары Создателя, спрятав от Ока Его, но возлюбленные не спаслись.
Запретил Создатель богам впредь помогать людям. И покинуло Око Его Землю навсегда.
Выросли сыновья и стали могущественными Владыками на своей земле.
Но хитры были Демоны. И тьма охватила сердце старшего сына. Тщеславие направило руку его с оружием на младшего брата. Поверил он Демонам, что нет могущественнее его и лишь он один вправе обладать всеми Дарами Матери. Сопровождала могучая богиня Владыку Своего в минуты страшной братской войны, рвала когтями и кусала врагов его, как и обещала.
Завладев Ключом Жизни, явился он к среднему брату. К удивлению, не встретил его брат с оружием, а принял в доме как дорогого гостя. Честен и справедлив был средний брат, и выбрал тот путь, где не смогли Демоны проникнуть в дом его вместе со старшим братом, а вынуждены были покинуть его и вернуться во тьму.
Освободившись от бремени, увидел старший брат совершенное преступление и пал на колени перед средним братом, прося о прощении за смерть младшего и моля об избавлении мрака в душе его.
Сотни путей будущего в потоке времени видел средний брат, но лишь истинный избрал он.
Чтобы не было впредь соблазна и не вернулась тьма в их сердца, решили они избавиться от Даров Матери. Божественная Сила, таящаяся в Дарах, не позволила уничтожить их. Обратились тогда они к самому верному Хранителю, наказали спрятать Дары, чтоб никто не мог отыскать их. И нарекли хранить эту тайну вечно!
Принял Дары Хранитель и покинул родные места навсегда…
Шли годы, не стало Владык от бога, не стало богов, но деяния их и учения сохранились в памяти наследников Владык и народа Та-Кемет. Продолжали Посвящённые служить в Домах Искры, использовать Места Силы и Знания, но уже по своему разумению и по своей воле. Демоны отравляли души некоторых из них. Грешны они стали, уверовали в силу и власть свою. Посвящённые стали управлять волей своих Владык, убеждали их в том, что не покинула Искра Божья возведённые Дома для Них, что продолжают направлять Владыку через верного слугу – Жреца.
Был среди Посвящённых самый хитрый и коварный. Помнил он о Дарах Матери. Ослеплённый завистью, не желал более служить ни богам, ни Владыке. Сам хотел стать Владыкой. И богом! Но не имел Жрец той силы и власти, что Владыка, и решил его руками исполнить свой злой замысел. Рассказал Владыке о видении, о найденных некогда сокрытых Дарах, которые принадлежат Владыке по праву рождения, и что другой отыскал их, и теперь нет могущественнее врага. Верен был его промысел, и помогли ему в этом Демоны. Направляемый алчностью Жреца, захотел Владыка обладать Дарами. Собрал он войско и отправился войной на любого, кого указывал ему Жрец, не разбирая враг тот или друг.
Много войн и распрей прошло меж Владык земель Та-Кемет, много крови и жизней было положено, но тщетны все их попытки завладеть Дарами. Никто не владел ими, и никто не знал, где они.
Зато добился желаемого Жрец, стал однажды Владыкой, принёсшим горе и страданий своему народу. И не оставлял он желания своего – стать богом! – до самого последнего вдоха. Заклинал перед смертью детей своих найти Дары, чтобы смогли они с помощью Ключа открыть ему Врата для обретения новой Жизни…
Исполнил Хранитель волю Владык, как было велено: спрятал Дары и не вернулся более домой.
До глубокой старости бродил Хранитель странником по землям Тауи. Много чудес совершил на своём пути, помогая нуждающимся, потому как чист сердцем и силен духом; не было в нем ни зависти, ни злости, ни корысти. Знания, дарованные богами, использовал только во благо. Слава о чудесах распространилась, но никто не знал ни истинного имени его, ни как найти.
Состарился Хранитель, и пришло время сотворить пристанище для человеческой оболочки ^(тела)^. Поселился он на землях Дешрет, в небольшой пещере, и посвятил себя молитвам к богине своей, которой поклонялся и верил, что Она укажет путь.
И вот однажды во сне ему привиделось чудо…
…Гуляет он по волшебному саду в самом сердце пустыни. Идёт по тропинке, которая приводит его к величайшему Дому Божественной Искры из всех, какие когда-либо видел. Два обелиска исполинских размеров, вершины которых увенчаны золотыми пирамидами, возвышаются по обе стороны монументальных врат. Стражи под стать обелискам с головами шакалов и с копьями стоят прямо на входе, преграждают путь, скрестив копья. Всё настолько прекрасно, что глаз не может оторвать, каждая песчинка отражает свет солнца золотым переливом. Вдруг стражи убирают копья, освобождая путь к лестнице с округлыми перилами. Он поднимается по ней, заходит внутрь и попадает в большой открытый двор, окружённый колоннадой. Посреди двора стоят две гигантские статуи. Одна статуя могучего мужчины в набедренной повязке, а на голове клафт; другая – статуя прекрасной женщины в калазирисе. Он узнаёт Великого Сына и Его любимую жену, жрицу Беннэнефру. Трепетное благоговение охватывает старческое сердце! В низком поклоне выражает своё глубокое почтение статуям, а когда поднимает голову, видит, что находится уже внутри Дома, и с обеих сторон окружают его гигантские колоннады богов. Глаза их закрыты – не смотрят они более на Землю.
Нужно торопиться!
Почти бегом бросается дальше по длинному коридору с массивными каменными стенами и попадает в гипостильный зал. Лотосообразные монументальные колонны, подпирающие своды потолка, расписаны фресками с изображениями богов и божественными текстами, сакральный смысл которых может постичь только посвящённый. Солнечные лучи, падающие через потолочные просветы, освещают изображения ритуальных сцен в честь Госпожи Небес и Властительницы загробного мира, передающие Высший Закон Истины. Всё светится неким внеземным сиянием; и ничего восхитительнее он никогда не видел! Вот Она – его Богиня! Пальцы машинально хватают золотой круглый амулет на шее с гравировкой пера. Хочется остаться здесь – с Ней! – всеми силами удержать такую долгожданную, но хрупкую, мгновенную энергетическую связь. Но что-то вновь подгоняет двигаться дальше. Не может сопротивляться невидимой воле. Пересекает зал, перешагивает через грандиозный портал и попадает под затемнённый свод Великого Места Силы. В многочисленных нишах стен лампады излучают яркий магический свет, неугасаемый веками, однако его взгляд прикован к золотой пирамиде, которая находится в центре зала на каменном алтаре. Пирамида начинает светиться изнутри. Свечение становится всё ярче и ярче, и вскоре зал наполняется ослепительно-ярким светом. Пришлось крепко зажмуриться и даже закрыться руками, чтобы защититься от этого свечения. Внезапно свет тускнеет и совсем пропадает.
Опасливо опускает руки.
Открывает глаза.
В нескольких шагах от него стоит прекраснейшая из всех женщин. Её длинные чёрные прямые волосы блестят, словно в них пролегают серебряные нити. Белое, полупрозрачное длинное платье сливается с фарфоровой кожей, создавая безупречный, чистый силуэт.
Она задумчиво смотрит на него из-под густых ресниц. Улыбается с некой печалью и тоской. А он не может отвести взгляд от её голубых глаз, обрамлённых чёрной каймой, и узнаёт в ней образ статуи, которую видел перед входом в Храм.
Беннэнефра!
Торопливо опускается на одно колено, касаясь ладонями холодного пола, и склоняет голову в низком почтительном поклоне. Сердце рвалось из груди. Оцепенение смывает новая волна смешанных чувств: удивление, восторг, тревога, смятение… Как такое возможно? Почему Она здесь?
Лёгкое прикосновение к плечу заставляет поднять глаза.
Беннэнефра стоит совсем рядом и протягивает…
Кольцо!
Он резко поднимается и испуганно смотрит на неё.
Откуда Кольцо? Неужели… Дары найдены? Наложенные чары сокрытия оказались так ненадёжны?
Жрица понимает страх верного старца и успокаивающе мотает головой. Следующим воздушным касанием берёт его кисть, кладёт Кольцо ему в ладонь…
Что? Зачем? Нельзя!
Он с опаской прячет Кольцо в кулаке и крепко прижимает к груди, непонимающе всматриваясь в небесные глаза.
Жрица благодарно кивает и в тот же миг слабый звёздный свет пробивается из её груди, распространяясь по телу и наполняя собой пространство вокруг.
Он с изумлением смотрит, как гладкая кожа покрывается искрящимися перьями, как меняются женские черты, как распахнутые человеческие руки превращаются в могучие крылья.
Теперь пред ним стояла не женщина, а птица. Чудо Птица! Столь же прекрасная, с теми же дивными глазами. Длинные золотые перья излучали тепло и сияние солнца. Птица взмывает ввысь, взмахивая крыльями и рассекая воздух искрами, длинный хвост шлейфом тянется за ней, но достигая потолка внезапно устремляется вниз прямо на него!
Он пятится назад, в ужасе зажмуривается, ожидая столкновения…
…Проснулся Хранитель, крепко сжимая в кулаке Кольцо.
Беннэнефра желала, чтобы он надел его, но верный слуга не решался: не был Владыкой и имел права обладать им.
Старец завораживающе всматривался в изгибы электрума в виде пера, которое манило и притягивало своей магической Силой.
Он с осторожностью надел, и в тот же миг поток видений вихрем обрушились на него. В этих видениях Дары попали в алчные руки! Множество зловещих, мрачных вариантов будущего обрели реальность на его глазах. Смех переходит в жуткие рыдания, счастье обращается в горе. Войны, убийства, море крови следуют за тем, кто жаждет обладать Дарами.
Не в силах удержаться от нахлынувших образов, Хранитель покачнулся и упал на колени, хватаясь за голову. Тысячи нитей всевозможных событий переплетались в сознании, видения накладывались одно на другое, образуя сотни витков событий и множество тропинок, которые вели в наиболее вероятные варианты будущего.
Хранитель тихо зашептал заклинание, борясь с потоком, пытаясь приостановить и совладать с ним; речитатив становился все увереннее, а голос твёрже. Видения замедлились. Старец увидел в них себя, свой страдающий народ, новых Владык, сражающихся за корону и власть; увидел, как меняется будущее, вмешайся он даже в мельчайшую деталь в настоящем, и увидел разные варианты этих изменений, но вот образовалась нить ближайшего будущего. Хранитель с надеждой ухватился за неё…
…Там он торопливо пишет, склонившись над свитком, подгоняемый временем, и прекрасная Жрица в образе Чудесной Птицы беспокойно летает над ним. Он знает, свиток очень важен для неё…
И узрел тогда Хранитель Истинный путь, и знал теперь, что нужно делать…»}
Мужчина задумался, прервав свой рассказ.
– Что же дальше? – нетерпеливо смотрел на него малыш.
– Вот этого никто не знает, мой мальчик. На этом сказание обрывается. Но говорят, Чудесная Птица до сих пор обитает в Доме Божественной Искры своего любимого, и лишь изредка покидает его высокие стены. Те, кто видел её, хотели проследить за ней, чтобы найти её Дом, думают, там много богатства, но никому не удалось.
– Почему? – нахмурился малыш.
– Потому что путь к своему Дому она откроет только тому, кто не золото ищет и драгоценности, а Знания. Вот истинное сокровище человека!
– А если я её встречу, она мне покажет? Там очень красиво! Я хотел бы посмотреть, – мечтательно проговорил малыш.
Мужчина улыбнулся:
– Конечно, покажет, потому что ты самый добрый и честный из всех, кого я встречал. А ещё умный, смелый. И… не боишься щекотки, – заявил уверенным тоном. Его руки ловко забрались под одеяло, и пальцы забегали по рёбрам мальчика.
Мальчик весело рассмеялся и, елозя и извиваясь, пытался отделаться от приставучих рук:
– Хватит. Хватит! Щекотки я боюсь! Перестань!
– Ладно, тогда ты просто умный и смелый, – стараясь выглядеть разочарованным, заключил мужчина. Снова поправил одеяло, поцеловал малыша в лоб и ласково прошептал: – Сладких снов.
– Ещё добрый и честный! – добавил мальчик и широко зевнул. – И тебе.
Мужчина выключил свет и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь.
Глава 1
[Египет, Дэйр эль-Бахри.
1998 год]
Крутая лестница, по которой спускались два человека, вела в узкий коридор, уходящий глубоко под землю. Мерцающий свет от их фонарей откидывал длинные тени, сливаясь с темнотой впереди. Проход был настолько низким, что приходилось идти в полусогнутом положении, а порой почти ползти. Чем дальше они продвигались, тем меньше кислорода поступало в лёгкие, и больше чувствовался затхлый запах погребальной камеры. С потолка на головы сыпались мелкие камни и песок. Наконец, тусклый свет осветил погребальную камеру в конце шахты, и они вошли внутрь.
– Филипп, можно спросить? – поинтересовался невысокого роста мужчина с маленькой чёрной бородкой на арабском языке.
– Конечно, Ахмед, – ответил Филипп с лёгким французским акцентом.
– Зачем мы здесь? – Ахмед осмотрел маленькое пустое помещение квадратной формы.
– Нужно кое-что найти, – коротко ответил Филипп. Он подошёл к наскальной стене и провел рукой по влажной поверхности.
– Но здесь же ничего нет, – недоумевал араб.
– Должно быть, – уверенно проговорил француз, медленно двигаясь вдоль стены, подсвечивая фонариком и внимательно осматриваясь по сторонам.
Араб замер на месте, поражённый внезапной догадкой:
– Ты что, расшифровал свиток? – Его глаза изумлённо округлились.
Филипп посмотрел на Ахмеда. Рано или поздно этот вопрос прозвучал бы. Но сейчас ответа ждёт его друг, а завтра – остальные члены Совета. И глаза у них будут гореть не жаждой новых открытий, а человеческой алчностью. От этой мысли лицо Филиппа искривилось досадой. Завтра он должен будет представить полный отчёт о проделанной изыскательной работе над свитком, раскрыть правду, и умолчать уже не получится. После этого их одержимость уже не остановить. Он это знал!
– Еще нет, но думаю, очень близок, – ответил Филипп. – Не готов пока делиться своими предположениями. Мне нужно убедиться, что я на верном пути. Давай продолжим поиски.
Ахмед тяжело вздохнул, понимая, что сейчас нет смысла настаивать, и тоже начал обследовать стены.
– Напомни мне, кто написал эти замечательные строки? – и француз продекламировал, не отрываясь от дела:
{«Ненасытная жадность, проникшая в души,
Их мертвит и сжигает, калечит и сушит.
Жадный чахнет, желтеет и сохнет от муки,
Он не спит, домогаясь богатства и власти,
К недоступному тянет дрожащие руки…»}
– Но разумный не станет рабом этой страсти! – закончил араб и снова посмотрел на друга, улавливая скрытый намёк. – Абу-аль-Атахия, – ответил задумчиво.
Филипп бросил на него быстрый взгляд через плечо, и губ коснулась лёгкая улыбка.
Шаг за шагом они ощупывали каждый сантиметр гробницы, но все тщетно. Время тянулось бесконечно долго. Из-за наступающей духоты стало казаться, что полутёмное пространство гробницы начинает давить, сужаясь и уменьшаясь в размерах. Ахмед потряс головой, отбрасывая жуткое ощущение. Он посмотрел на француза, который стоял рядом:
– Может, на сегодня закончим? Дышать уже нечем, – пробормотал, утирая рукавом галабеи потеющий лоб. – Давай завтра продолжим.
– Нет, – покачал головой Филипп. – Ты же знаешь, завтра собрание. Им нужны ответы, им нужны доказательства. Иначе не дадут закончить. Слишком я затянул с этим делом, видите ли, – раздражённо повёл плечами. – Признаюсь, я и сам уже начал думать, что столько времени потратил впустую, но появилась одна зацепка и нужно её проверить. – «Снова», добавил мысленно археолог. Ахмеду не нужно знать, что он уже осматривал эту гробницу тысячу раз. Однако сегодня у него с собой Знания, и свидетелем применения этих Знаний будет его друг. Конечно, ему и об этом знать незачем. Главное, чтобы завтра на собрании подтвердил Совету подлинность находки, иначе могут обвинить в подлоге и обмане. Ему нужен свидетель. Надёжный, которому можно доверять. – Честное слово, – продолжил Филипп и повернулся к арабу, открыто глядя ему в глаза, – не знаю, что мы с тобой ищем, но обязательно найдём. Ты со мной?
– Что за вопрос? Конечно! Ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня. – Ахмед улыбнулся и по-дружески хлопнул Филиппа по спине.
– Отлично! Тогда не будем терять время, – довольный ответом, Филипп вновь приступил к осмотру.
Ахмед тоже вернулся к обследованию стен, краем уха слушая непонятное бормотание Филиппа. Теперь это походило на какой-то речитатив. Араб часто замечал за другом привычку: когда тот чем-то увлечён, напевал себе под нос мотив какой-нибудь песни или начинал цитировать какого-нибудь поэта. Сейчас Ахмед не мог разобрать слов, поэтому не обращал внимания. Он закончил осматривать стену и осветил фонариком потолок. Тут, прямо на глазах, потолок начал сходиться неглубокими трещинами в одном месте. Оттуда посыпался мелкий щебень, образуя небольшое отверстие. Ахмед настороженно нахмурился, направляя туда луч фонарика. Не хватало ещё, чтобы потолок обрушился! Но свет преломился, мерцнув ярким голубоватым блеском. Он вытянулся во весь рост, чтобы присмотреться поближе, и неуверенно пробормотал:
– Филипп, кажется, здесь что-то есть.
Француз вмиг оказался рядом с ним.
– Вон, видишь? – Ахмед продолжал светить в образовавшуюся щель.
Снова мерцнуло.
– Вижу. Надо аккуратно достать. – Филипп вытащил из брезентовой сумки, перекинутой через плечо, ромбовидную лопатку и начал осторожно выскребать известняк, расширяя отверстие. Он старался работать аккуратно, но известняк сыпался прямо в глаза, а руки начали неметь. Ахмед заменил его. Когда и он устал, к работе вернулся Филипп. И вот предмет, наконец, оказался у него в руках. Бережно удерживая находку, археолог вытащил из сумки кисточку и, стряхнув остатки извести, восторженно охнул: – Это же Маат!
– Точно, – согласно кивнул араб, разглядывая голубого цвета фаянсовую статуэтку сидящей женщины с пером на голове.
– Admirablement!1
– Но почему она оказалась замурована в потолке? Разве это не странно?
– В другой ситуации я бы сказал, что странно, но не в этот раз, – довольно проговорил француз, бережно завернул статуэтку в ткань и убрал в сумку.
– А ещё странно, что трещины пошли из ниоткуда, и камни осыпались сами по себе, – продолжал араб, ожидая услышать разъяснения.
Филипп встретил его взгляд спокойно:
– Завтра на собрании я скажу то, что вызовет у многих болезнь опаснее, чем чума, – алчность! – И направился к выходу.
– Я не понимаю, что же такого особенного можно найти в свитке иерограмматея, которого не удосужились похоронить как следует. Насколько помню, даже имени у этого писаря нет.
– В этом же и вся прелесть: не знают имени – не получат полную власть над тобой, потому что просто-напросто не существуешь ни для кого. Вот бы и мне так, – усмехнулся француз, двигаясь по узкому коридору уже в обратном направлении.
– Имя – неотъемлемая часть сущности всего живого! – парировал араб. – Ты же говорил, что этот свиток – очередное собрание загробных песнопений.
– Я ошибся, – спокойно ответил Филипп.
– Ты никогда не ошибаешься, – серьёзно проговорил Ахмед, – но вот скрывать и хранить тайны можешь. Так что ты скрываешь на этот раз? Что в свитке?
– Дары Матери, – сообщил француз так, словно это незначительная, не стоящая внимания информация.
Араб ошеломлённо застыл на месте.
– Ты шутишь? – недоверчиво переспросил он. Филипп не ответил, продолжая идти вперёд. Ахмед догнал его и схватил за плечо, заставляя остановиться и повернуться к нему. – Ты шутишь?! – настойчивее спросил он, глядя в глаза другу.
Филипп встретил его взгляд уверенно и непоколебимо:
– Нет, не шучу. В свитке информация о том, где спрятаны Дары.
– Но, – растерянно пробормотал араб, опуская руку, сжимающую плечо француза, – я думал, это старые сказки.
– Это не сказки.
– И ты знаешь, где Их искать? – Ахмед продолжал смотреть на него с недоверием.
Филипп всматривался в глаза друга, пытаясь понять, какое именно чувство вызвало в нем это открытие, но тот ещё не осознал услышанное, и поэтому кроме растерянности ничего не увидел.
– Нет, – покачал он головой и снова направился к выходу.
– А статуэтка?
Француз почувствовал прожигающий взгляд араба сквозь футболку. «Ну вот, уже потихоньку начинает соображать, что к чему», – усмехнулся мысленно.
– Статуэтка – не один из Даров, – поспешил уточнить он, пока воображение друга не начало играть с ним злую шутку. – Я вообще не думал, что мы здесь что-то найдём. В свитке писец сделал особую пометку, и я решил проверить, значит ли она что-либо.
– Ну, как видишь, значит. Что же дальше? – Ахмед полез вслед за Филиппом по металлической лестнице, ведущей наверх из шахты.
– А вот дальше нужно ещё разбираться. Если мне позволят, конечно. Завтра будет видно.
***
[Франция. Париж.
Неделю спустя.]
Из больших окон кабинета видна достопримечательность всей Франции – Эйфелева Башня. Она величаво возвышалась над всем городом, привлекая к своему подножию огромное количество туристов, приезжающих со всех стран, чтобы посмотреть на это чудо света.
В кабинете происходила важная встреча. Филипп нервно расхаживал по паркету, а молодой худощавый человек спокойно сидел на старинном диване и устало наблюдал за ним.
– Послушайте, – прогремел сердитый голос хозяина кабинета. Он нахмурил густые брови, предававшие его умному взгляду некую грозность, – вы хотите запретить мне закончить дело, которому я посвятил почти пять лет. Не такого глупого решения ожидал целую неделю!
– Поймите, пожалуйста, месье де`Рамьен, – проговорил Худощавый, прервав речь рассерженного собеседника. Он вяло провёл рукой по бледному худощавому лицу и обратил свой тусклый, полный безразличия, взор на Филиппа. – Я всего лишь курьер, уполномоченный уведомить вас об отказе. Совет считает, что артефакт, который вам удалось обнаружить, не является в достаточной мере доказательством какого-либо предстоящего грандиозного открытия. И не намерены спонсировать ваши исследования впредь.
Филипп с прищуром посмотрел на курьера. Это шутка такая? Неделю назад на собрании археолог предоставил все разъяснения и доказательства своей правоты. Он видел горящие глаза некоторых членов Совета, их жажду. Кто-то, конечно же, со скептицизмом отнёсся к его словам, но те, кто способен мыслить глубже, сразу уцепились за невероятную возможность. Что же они задумали? В какую игру затеяли играть?
– Какое, к черту, спонсирование?! Пусть подавятся своими деньгами! Можешь им так и передать! – Филипп нарочито перешёл на «ты», чтобы в полной мере обозначить свой гнев. – Единственное, что мне нужно, так это чтоб не мешали и дали закончить дело, а не их спонсирование! Идиоты!
– Ваши «доказательства», – Худощавый растянул последнее слово, сделав на нем акцент, – их не убедили. Пять лет тишина, а тут, за день до решения Совета, вдруг такая находка – статуэтка, замурованная в потолке гробницы. Прям чудеса! – Он отвратительно скривил губы в усмешке.
– Умный такой, да?! – сощурился Филипп, желая испепелить этого мерзкого типа своим взглядом. – Текст на свитке мало просто прочесть, нужно ещё растолковать содержание и познать сакральный смысл! Если бы ты хоть малую толику знал из того, что знает даже мой шестилетний племянник, то рот бы сейчас не посмел открывать!
– Что ж вы не обратились к вашему племяннику за помощью, раз он такой умный, тогда и времени бы ушло меньше на толкование и познание? – ядовито огрызнулся Худощавый.
– А знаешь, я, пожалуй, так и сделаю! – Филипп, казалось, всерьёз задумался над этим предложением.
– Ну, вот и отлично, – безразлично пожал плечами Худощавый, – только, боюсь, в другой раз. Я должен вручить вам вот это письмо. – Он лениво поднялся с дивана, подошёл к Филиппу и протянул ему белый конверт. – Здесь подробно расписано о причине их отказа. И, кстати, артефакты необходимо вернуть Совету. Вы должны сейчас же передать их мне.
Месье де`Рамьен выхватил конверт и тут же бросил в горящий рядом камин.
– Убирайся! – процедил он сквозь зубы, крепко сжимая кулаки, сдерживая из последних усилий свою ярость.
Худощавый задумчиво смотрел, как огненные языки пламени в мгновение ока превратили белую бумагу в пепел, поднимая тонкую струйку чёрного дыма вверх. Резкий запах рассеялся по комнате. Курьер сильно встревожился, крепко зажал нос и прогнусавил, торопливо удаляясь из кабинета:
– Ну что ж… Значит, они правы. Вы свой выбор сделали. Прощайте! – Дверь за ним с грохотом захлопнулась.
И можно сказать вовремя, потому что Филипп больше не сдерживался. Он схватил хрустальную пепельницу со стола и запустил ее прямо вслед курьеру. Пепельница разлетелась вдребезги, ударившись уже о закрытую дверь.
В ту же минуту жгучая боль в грудной клетке исказила строгие черты смуглого лица Филиппа. Из носа тонкой струйкой потекла кровь. Прижал левую руку к груди, а правой оперся на стол, пытаясь сохранить устойчивость, но ноги, против железной воли, подкосились, и он без чувств рухнул на паркет.
Пришёл в себя уже в больничной палате. Запах фенола и лекарств резко ударил в нос, и это даже здорового человека заставляло чувствовать всю бренность жизни. Он болезненно поморщился и попытался присесть, но многочисленные провода, прикреплённые к груди и рукам, не позволили это сделать. От действий пациента встрепенулся малыш, который тихо посапывал, сидя рядом на стуле и сложив головку на ручки, опираясь о краешек кровати. Мальчик внимательно посмотрел на больного, и его личико озарилось радостной улыбкой.
– Мама! – крикнул радостно, подскочив со стула. – Он открыл глаза! Посмотри!
Филипп заметил молодую женщину и пожилого мужчину в белом халате, которые тихо переговаривались возле двери.
Женщина бросилась к ним, увлекая за собой врача.
– О, Филипп! – запричитала она. – Как же ты напугал нас!
– Как себя чувствуешь, друг мой? – поинтересовался врач.
– Отлично, Генрих, – вяло ответил Филипп, криво усмехнувшись.
– Ты же знаешь, что при твоей ишемии нужно беречь себя, – поучительно проворчал врач. – Ещё один такой инфаркт и…
– Док, ты это говорил уже тысячу раз, – отмахнулся Филипп.
Археолог и сам чувствовал необычайную слабость, боль в груди не проходила, а наоборот периодами усиливалась, голова кружилась, немела рука.
– На этот раз достаточно посмотреть на мониторы приборов, и сразу страшно становится, – взволнованно проговорила женщина. Она часто заморгала, пытаясь удержать поток слез.
– Елена права, Филипп, – поддержал Генрих. – Все гораздо серьёзнее. И ты сам это прекрасно понимаешь. – В глазах доктора читалось глубокое сожаление и сочувствие. – У тебя произошёл спазм коронарных артерий. Мы уже сделали все необходимые анализы, но… результаты неутешительные.
– Куда делся мой мальчик? – резко сменил тему пациент, не желая слушать заключение врача.
– Я здесь! – с готовностью отозвался ребёнок, выглядывая из-за маминых ног.
– Хватит прятаться за мамину юбку, Жорж, – улыбнулся Филипп. – Ты уже большой. Подойди ко мне скорее, я хочу кое-что рассказать тебе. Но это только между нами, – закончил он шёпотом, приложив указательный палец к губам и заговорщически подмигнув.
Жорж радостно бросился к нему, предвкушая очередную интересную игру с разгадыванием ребусов и поисками сокровищ, в которые они любили играть вместе. Настоящими сокровищами для малыша в таких играх являлись найденные сладости и обязательно какой-нибудь древний артефакт.
Он подошёл так близко, что можно было рассмотреть крошечные веснушки на его маленьком детском носике. Но Филипп приманил его к себе ещё ближе и, когда малыш наклонился к нему, подставляя ухо, тихо-тихо зашептал:
– Помнишь, как открыть потайной ящик в моем столе? – Мальчик с готовностью кивнул. – Отлично, – удовлетворившись ответом, продолжал шептать археолог. – Забери артефакты, которые там лежат, и спрячь у себя. Никому не рассказывай, и не показывай. Это очень важно! Артефакты таят в себе интересную загадку. Древнюю тайну. Настолько древнюю, как сказка, которую я тебе вчера рассказал. Помнишь? – Малыш снова кивнул. – Обещай мне, что приложишь все усилия, чтобы разгадать эту тайну и ни за что не сдашься! – Филипп серьёзно посмотрел в большие зелёные глаза ребёнка. – Сейчас ты ещё слишком мал, но потом, когда придёт время, у тебя обязательно получится. Главное, продолжай хорошо учиться, оставайся таким же смелым, добрым и честным! Обещаешь? – Он погладил мальчика по белокурой головке.
