Варвара Еналь
Древние города
Серия «Живые. Эра драконов»
© Варвара Еналь, текст, 2018
© ООО «РОСМЭН», 2018
* * *
Глава 1
Мэши. Мне нужна твоя помощь
1
– Отличная машина… Кто бы мог подумать… – проговорил задумчиво отец и приблизился к Енси.
Дракон никак не отреагировал на незнакомого человека. Даже голову не повернул. Зато когда Мэй подошла и погладила его темную морду – тихо всхрапнул и мигнул голубыми глазами. Добродушно и ласково мигнул, как хорошему другу.
– Уникальная технология, – проговорил отец. – И значит, ты, Мэши, его совсем не боишься?
– Я летала на нем. Он меня слушается. Хочешь – могу показать. – И Мэй с готовностью направилась к седлу.
– Нет. Давай без полетов сейчас, – тут же встревожился отец. – Я уже понял, что ты вместе с Люком раздобыла для меня лекарства именно на этой машине. Кто бы мог подумать…
– Что я все-таки буду летать?
– Да, что тебе придется подняться в небо. Я желал уберечь тебя именно от этого, а на деле война настигла нас даже вне Города.
– Это не война, отец. Мы не воевали, мы просто грабили. И это было легко.
Мэй улыбнулась. Она не рассказала отцу ни о Деревьях-Гигантах, ни о странных Детях Неба. Хотя ей не терпелось поделиться. Вопросы так и вертелись на языке, и думалось, что отец точно знает ответы.
Люк стоял рядом, улыбался с видом щедрого и гостеприимного хозяина и разрешал осматривать машину со всех сторон. Конечно, у драконьего хвоста отец тут же прочитал надписи и еще раз удивился мощности и уникальности робота. Технические характеристики для него говорили гораздо больше, чем для Мэй. Потому что он в этом разбирался очень хорошо.
– Удивительная вещь этот Живой металл. Он структурирован, его молекулы запоминают цифровую информацию и воспроизводят по заданной программе. Как человеческая ДНК задает программу зародышу, так и у Живого металла. Хотелось бы посмотреть на то, как такие драконы появляются…
Люк промолчал. Но Мэй уже знала из разговора с ним, что он надеется совсем скоро опустить яйцо в источник Живого металла и получить детеныша. Взглянуть бы на это хоть одним глазком, только кто же пустит Городских в Храм Живого металла? Никто.
– Дракон – мощная машина, и у него хорошо развит искусственный интеллект. Он умеет узнавать своего хозяина – идентифицирует его по звуку голоса. Все остальные для него – чужие. Опция распознавания хозяйского голоса или задается вручную в базовой системе, или включается автоматически и ориентируется на первого человека, который с ним начинает говорить. По умолчанию, – добавил отец, – так написано тут, с краю, у хвоста. Вы определяете в системе, кто будет хозяином машины?
Люк не совсем понял, о чем речь. Подошел ближе, положил ладонь на шею Енси и спросил:
– Хочешь сказать, что дракону можно поменять хозяина?
– Можно сказать и так. Дракон ориентируется на голос в первую очередь. После на дээнка. Два параметра, помогающие ему определять хозяина: голос и дээнка.
– А ты сможешь понять, как это сделать? – еще раз спросил Люк.
– Можно попробовать. Надо посмотреть программные установки в твоей машине. Это очень тонкие и сложные технологии, я могу и не разобраться в этом. Насколько я понимаю, в машине используются программы типа «Дерево», которые заключаются в маленьких файлах, но имеют свойство разворачиваться и самоустанавливаться. Такого у нас не делают уже давно, точнее, забыли, как делать. Старинные и сложные технологии. У этой машины должен быть монитор, через который ты можешь им управлять, а не только голосовые команды.
– Монитор есть. – Люк резко двинул пальцем по чешуе, и показалось слишком знакомое окошко. Небольшое, но Люк двинул еще раз и еще – и в воздухе появился прозрачный квадрат, на котором светились выпуклые странные знаки.
– Вот этой штукой у нас никто не умеет управлять. Мы больше голосом, так проще. Да и надобности особой перепрограммировать дракона не было. – Люк замолчал и выжидающе уставился на отца Мэй.
Отец приблизился, всмотрелся, попробовал потыкать пальцами в светящиеся знаки. Тут же появились какие-то колонки, разноцветные полоски и точечки. Показались графические рисунки – такие странные, что Мэй только рот открыла от удивления.
– Нет, этих вещей я не знаю, – с некоторой долей грусти сказал отец и отступил. – Думаю, что эти технологии и знания для нас утеряны навсегда.
– Убирай все, Енси, – скомандовал Люк, и тут же висящий в воздухе светящийся квадрат исчез, экран погас, и Енси шумно выдохнул тонкую струю дыма.
– Что я могу сказать? Машина великолепная, и очень жаль, что вы используете ее для нападения… – проговорил отец, развернулся и озабоченно глянул на Мэй.
Он был одет в длинную рубашку из тонкой шерсти, сшитую, видимо, матерью Всадников, и собственные штаны, заправленные в высокие ботинки. Одна рука на перевязи, глаза немного припухшие и щетина на щеках. Но отец был теперь весел, спокоен, а главное – никакой температуры у него уже не было.
Люк и Мэй прилетели прошлым утром и сразу же дали отцу лекарство. К вечеру лихорадка отступила, прямо на глазах. Вспотевший отец пришел в себя, поднялся и сел. А утром, делая ему перевязку, мать Люка удивленно вскрикнула, помянув Настоящую Мать.
– Глазам своим не верю. Рана почти закрылась, разве это возможно? Вчера утром еще все было красным и опухшим… – проговорила она и подняла глаза на отца Мэй.
– Это лекарство. Оно убивает микробов и способствует регенерации тканей. То есть помогает заживлению, – охотно пояснил отец, с улыбкой оглядывая свое плечо.
После он посмотрел на довольную Мэй и коротко похвалил:
– Молодчина, Мэши. Ты просто молодчина.
– Я не одна. Мне помогал Люк, и ему самому досталось. Зимонааки. Пришлось и ему вколоть сыворотку. Надо, кстати, посмотреть, как там его рука.
Мэй не рассказывала отцу о Детях Неба, а значит, об отравленной стреле тоже не стоило говорить. Люк сам придумает, откуда у него рана на предплечье. Ну, скажет, что поцарапался, пока убегал от ополченцев, или еще что-нибудь. Не дурак – в этом Мэй уже убедилась. Потому она только про зимонааков рассказала: как пришлось сражаться с ними и как Люк выручил и скинул червя с ее плеча.
– Значит, дракон, да? – Отец улыбнулся еще шире. – Не ящер – так дракон, выходит так?
– Выходит, что так. Это судьба, да, отец?
– Это воля Настоящей Матери, – тихо проговорила мать Люка, – случайностей не бывает.
Возможно, Всадники правы. Возможно, что не случайно попали отец и Мэй в таинственные и далекие Камлюки. Тут все было по-другому. Просто, бедно, сложно. Жарко и опасно. Но в то же время славно и потрясающе.
Тут были драконы, которых Мэй когда-то ненавидела. Она и сейчас их ненавидит… наверное…
Но только не Енси. Эту зверюгу, «скотину» – как называет ее Люк во время гневных приступов – Мэй любила. Так и есть. И отцу показывала с удовольствием. И стояла рядом с драконьей мордой, и гладила черную чешую на щеках, и ловила себя на мысли, что ей очень уж хочется забраться в седло и отправиться в полет. Люк обещал, что вечером они поедут на остров – купаться и за водой.
И Мэй уже сейчас хотела туда. Думала об этом, мечтала и поглядывала на Люка искоса и с любопытством.
Здесь, у себя дома, он казался серьезным и простым. Он был главным мужчиной в этой семье, и все держалось на нем. С утра, едва прилетели, он отправился за травой и водой для мьёков, проглотив лишь одну чашку кинеля. После помогал с укреплениями палаток, гонял Ника и Жака, чтобы они помогли матери с печкой и с кормежкой двух мьёков, которые жили у палаток.
И только когда отец пожелал глянуть на загадочного робота и Мэй спросила у Люка разрешения, только тогда он немного расслабился, улыбнулся и обратил на Мэй внимание.
– Пошли посмотрим. Что тут такого? – Пожал он плечами.
Отец передвигался медленно, но вид огромного дракона придал ему и сил, и бодрости. Похоже было, что он вовсе забыл о своей ране, рассматривая машину.
– Да, приходится нападать, – сказал Люк в ответ на отцовское замечание о нецелесообразном использовании дракона. – Главная наша задача – охранять источник Живого металла. Это заповедал нам Ким-Киган. Древняя заповедь, наше предназначение, наш долг перед Настоящей Матерью, или Эльши, как вы называете планету. Потому приходится и нападать. И добывать себе еду, чтобы род Всадников не угас.
– А вы не думали перебраться в земли получше? Судя по всему, Настоящая Земля вас не пугает, вы умеете с ней договариваться? – спросил отец, направляясь к каменному столу, у которого возились младшие черноглазые девчонки, а Ник чем-то дразнил их, заставляя пищать и возмущаться.
– Мы должны жить рядом с Храмом Живого металла. Я уже сказал, что главная наша задача – это охранять Живой металл. Для этого у нас драконы. Поэтому уехать из пустыни мы не можем. Ни одна семья не предаст и не забудет свое главное предназначение. – Люк говорил резко и твердо. Глаза его стали серьезными и даже немного злыми.
Ну конечно! Разве можно предлагать Всадникам забыть поручение Настоящей Матери? Это звучит для них как оскорбление и предложение стать трусами и предателями, это Мэй уже хорошо понимала. Потому она слегка дотронулась до руки отца и сказала:
– У них так принято. Для них это важно. Поэтому не спрашивай, почему они не переедут.
Люк улыбнулся и просто сказал:
– Мэй все понимает.
Разговор прервал длинный детский визг, Мэй повернулась и увидела, как обе малышки набросились на Ника и принялись колотить его кулаками и обутыми в льёсы ногами. При этом обе казались злыми и возмущенными.
– Обычные игры, – пояснил Люк и зычно крикнул: – А ну, мелкотня, быстро перестали! Ник, иди сейчас же и выбей оба одеяла – твое и Жака. Быстро, я сказал. И пусть младшие девочки тебе помогут. – Люк усмехнулся и добавил: – Этих надо держать в строгости, иначе все тут перевернут.
Мэй улыбнулась, но тут же встревоженно спросила:
– К нам кто-то едет? Кто-то верхом на мьёке, да?
Люк всмотрелся в далекие края барханов и согласился:
– Да, едет. И я знаю, кто это. Надо встречать гостя. – Глаза его весело заблестели, он расправил плечи и сказал: – Лучше вам будет уйти в палатку, чтобы она вас не заметила. Это подруга моих сестер, дочь одного из отцов клана. Она уже приезжала ко мне, и ты, Мэй, ее видела. Интересно, что за новости она привезла?
2
Отец не высказал ни удивления, ни огорчения. Мэй глянула на него и поняла, что тот устал. Слабость после болезни давала о себе знать, потому она тут же взяла отца за руку и потянула к палаткам со словами:
– Пойдем. Тебе надо отдохнуть.
Растянувшись на удобной шкуре, отец проговорил, с трудом переводя дыхание:
– Неплохо они тут устроились. Каждая семья – сама за себя.
– И все решают мужчины, – хмыкнула Мэй.
– И мужчины погибают в войнах. Все как у нас, в общем и целом. Только гораздо жарче и нет воды…
В палатке появилась лохматая голова Ника, повертелась в разные стороны, потом он шмыгнул носом и пролез внутрь. Посмотрел с некоторой долей уважения на Мэй и сказал, как всегда, бесцеремонно и уверенно:
– Люк хочет жениться на тебе. Думаю, что он не отпустит вас. Ты отлично летаешь на драконе, Енси признал тебя своим.
Мэй от удивления чуть не свалилась на пол – такими неожиданными были слова Ника. Мысль о том, чтобы жить в палатке и рожать мальчиков для Люка, была такой дикой, что она прыснула от смеха. Отец тоже улыбнулся, но лишь чуть-чуть. А после спросил:
– С чего ты это взял?
– Что я, Люка не знаю? Он собирался выбирать невесту, ему уже надо. А он вместо этого разъезжает с Мэй на драконах…
– Это была охота, – резко оборвала его Мэй, – это была просто охота.
Она поднялась и выбралась наружу. Слушать глупости Ника не хотелось. Будет сейчас болтать и посмеиваться, младший братишка Люка. С младшими всегда так, она и сама подшучивала над Хаши и Рошем, пока те были живы.
Темноглазая смуглая девушка стояла около Люка, улыбалась ему, и блестящие сережки в ее ушах покачивались в такт словам. На руках у нее были плетенные из кожаных шнуров обереги, на ногах – браслеты из красного металла, украшенные какими-то бордовыми камушками. Волосы заплетены во множество косичек и откинуты назад, падая каскадом до поясницы.
Девушка была очень красивой – тоненькая, гибкая, легкая. Она постоянно менялась – то улыбалась, то наклоняла голову, и глаза ее приобретали более светлый оттенок, то отступала на шаг и раскрывала ладони – странный жест, от которого подрагивали сережки в ушах и качались бусины на браслетах.
Люк смотрел на нее с улыбкой и восхищением. Да, он не может жениться на этой девушке, он уже говорил об этом Мэй. Но он в нее, видимо, влюблен. Смотрит и не отводит глаз. И улыбается, улыбается, улыбается. Сверкает зубами добродушно и ласково.
О чем они говорят? Что обсуждают?
Но вот наконец девушка сложила ладони и провела ими от подбородка до груди. А Люк выставил растопыренную пятерню, и оба двинулись к мьёку, который привез сюда девушку. Визит окончен.
Мэй страшно хотелось спросить, зачем черноволосая красавица приезжала сюда? Что ей надо?
Но собственная гордость не позволяла.
Настроение вдруг упало. Мэй вернулась в палатку, плюхнулась рядом с отцом и сделала вид, что слушает его разговор с Ником. Но отцовские слова оставались лишь внешним фоном. Внутри клубилось раздражение и еще что-то непонятное. Мэй не могла разобрать, что это сейчас с ней. Лишь хмурилась и теребила шнурок, на котором висел кулон.
Ей не нравится, что девчонка разговаривает с Люком. Не нравится, и все. Вот в чем дело. Она вообще не хочет, чтобы Люк смотрел на эту черноглазую красавицу и улыбался ей.
Раз ты не станешь женой этого Всадника, то чего шастаешь сюда чуть ли не каждый день? Что это за правила такие? Нечего сюда ездить вообще! Путока бестолковая!
Мэй дернула шнурок, и в руках оказалась гладкая, слегка теплая поверхность овального кулона. Мэй глянула на него, прикрывая ладошкой от отца и Ника, и тут же торопливо сунула за воротник футболки. Сейчас его не надо никому показывать. Пока – не надо.
И у Люка такой же кулон. И это связывает их обоих. Общая тайна, общие полеты, общая история.
А у этой черноглазой нет ничего общего с Люком и не будет. И драконов она боится. И Люк небось ни разу не целовал ее в щеку.
Мэй вдруг усмехнулась и подумала, что вот сейчас на самом деле она ревнует Люка к приезжей девушке. Вот же глупая! Сидит в палатке и ревнует Всадника, которого всего пару дней назад считала врагом. А сейчас он что? Стал другом и помощником?
Выходит, что так. Нет, Мэй не на стороне Всадников, она не переметнулась к врагам. Но что-то изменилось в ней. Только понять это невозможно. Нельзя.
Все стало запутанным и сложным. Надо бы поделиться с отцом, но рядом с ним сейчас сидит Ник и объясняет, как надо правильно кормить мьёков. Отец слушает его, задает вопросы, и, судя по всему, эти двое нашли общий язык.
В палатку заглянул Люк и позвал:
– Мэй, ты мне нужна. Я хочу кое-что сказать тебе.
Сердце стукнуло где-то у самого горла. Глупое волнение поднялось внутри и охватило с ног до головы. Что за ерунда? Почему это Мэй волнуется, ожидая разговора с Люком? С ума сошла, что ли?
Она молча поднялась и вышла.
3
– Мне нужна твоя помощь. – Люк был очень краток.
Они устроились за палатками на больших плоских валунах. Оказалось, что за палатками тоже было удобное место для костра, и называлось оно мужским. Раньше Люк и его отец обсуждали тут предстоящие вылазки.
– Что надо сделать?
– Это непросто. Я бы не просил тебя, но сейчас нет другого выхода. Видишь ли, яйцо, которое вы с отцом хотели захватить, принадлежало большому дракону. Отцовскому дракону Хмусу. Драконы не слушаются кого попало, ты сама это уже поняла. Твой отец это тоже понял. Владеть драконом может только человек, который его вырастил.
Поэтому я удивлен, что Енси признал тебя своей и подчинился тебе.
Люк замолчал, посмотрел прямо в глаза Мэй, дотронулся до ее ладони – осторожно и мягко, словно хотел просто привлечь внимание и усилить свои слова. После снова заговорил:
– После смерти отца у нас остался его дракон Хмус. Ты уже сама видела, что драконы нам нужны не только для нападения на Города. Мы привозим на них воду, траву, фрукты – все, что необходимо. Второй дракон – это возможность лучше обеспечить семью, это достаток и сытость. Это хорошая жизнь для семьи. И мне очень нужно было оставить в семье Хмуса. Чтобы выросли мои братья и сестры, чтобы семья не зачахла и не исчезла.
Вот потому я посадил на Хмуса братьев. Это был опрометчивый шаг, я рисковал их жизнями. Но и другого выхода не было. Если у нас останется один Енси, я не смогу заботиться о семье как следует. Не смогу собрать подарки для семьи невесты, не смогу обеспечить всех едой и питьем в достатке. В мой род не придут невесты и не будет продолжения. Не будет детей, потомков.
Хмус не стал слушать моих братьев и пожелал отомстить вашему Городу. Если дракон выходит из повиновения – это страшно. Ты сама понимаешь. Потому я уничтожил Хмуса с помощью Последнего Клича Всадников. Это специальная штука с программой, уничтожающей Живой металл. Потому Хмус взорвался, оставив после себя яйцо с платой. И мне теперь надо сделать так, чтобы эта плата осталась в моей семье. Совет отцов желает ее забрать и передать в другую семью, потому что у нас не осталось взрослых мужчин, способных владеть драконом. Ты понимаешь меня?
– Понимаю. Братья твои слишком малы, а ты не можешь летать сразу на двух машинах.
– Да, правильно. Но если братья выведут дракона из яйца, то спустя три-четыре Буймиша они станут отличными Всадниками, и наша семья обретет силу. Мне надо сохранить плату во что бы то ни стало.
– Я поняла. – Мэй закивала. – Но чем я могу помочь?
– Мне надо представить совету отцов Всадника, могущего летать на драконе. Сказать, что у меня в семье есть тот, кто владеет машиной. Два Всадника. Тогда, по всем правилам, плата остается в семье, потому что она и так принадлежит семье.
– А я что могу сделать?
– Ты можешь сказать, что являешься моей невестой. Ты ведь летаешь на драконе. Ты – моя невеста, владеющая драконом. Ты умеешь летать, Енси признает тебя. Нам поверят. Только на время совета и до Затмения. Как раз отец твой поправится за это время. А после Затмения, когда будет выведен из платы дракон и мои братья станут его владельцами, я отвезу тебя к Плавающим домам. Прямо к Плавающим домам доставлю тебя и отца. Что скажешь? Выручишь меня?
Глава 2
Мэши. Кого избирает Настоящая Мать
1
– Я – твоя невеста? Прямо так и сказать? – Мэй откинулась назад, уставилась на Люка и уточнила: – Ты с ума сошел, да?
– Почему с ума сошел? Я же сказал, что все это не по-настоящему. Вылупится дракон, и ты с отцом будешь свободна и уйдешь.
– Мне шестнадцать Буймишей, я не могу быть ничьей невестой! У нас так не принято!
– А у нас принято. Что в этом непонятного? Это же не значит, что я прямо завтра женюсь на тебе. Должно пройти хотя бы одно Время Прилива, и только после этого у нас принято играть свадьбы. А то и два Времени Прилива. А ты в это время уже будешь далеко, ты и твой отец.
– А что ты скажешь отцам клана, когда мы уйдем? Куда делась невеста?
– Скажу, что твой отец передумал и забрал тебя. Так бывает, за девушек всегда решают их отцы и братья. Главное – второй дракон останется у нас.
– Чтобы твои младшие братья летали на нем? Мой отец никогда на такое не согласится.
– Дракону нужно время, чтобы подрасти. Года два или три. И если ты такая упертая, я могу дать торжественное обещание перед лицом Настоящей Матери, что младшие братья начнут летать только тогда, когда их голоса поменяются и начнут звучать по-мужски. Не раньше. Клятва, данная перед Настоящей Матерью, считается нерушимой.
Мэй ничего не отвечала. Смотрела прямо в чернущие глаза Люка, хмурилась и с трудом сдерживалась, чтобы не наговорить этому «умному» Всаднику грубостей.
– Мэй, – Люк заговорил чуть тише и не отвел взор, – я ведь помог тебе, когда это надо было. Теперь прошу, чтобы ты помогла мне. У тебя получится, Енси тебя слушает. Это невероятно, чужим драконом сложно управлять, почти невозможно. А у тебя получается. Не зря же машина тебя признала, поверь. От тебя ничего особенно не требуется, просто показать, как ты умеешь летать на Енси, и подтвердить, что ты – моя невеста.
Ну, конечно, он ей помог. Это верно. Сначала подстрелил отца, а после спас от зимонааков и помог достать лекарства. И сейчас кормит и поит, предоставляет кров. А еще делится своим драконом. А от нее просит совсем малость – назваться невестой.
– А мне не придется приносить клятву перед Настоящей Матерью? – уточнила Мэй.
– Нет, такого вообще никто от девушек не требует. Да и мне не придется. Это наше с тобой дело. Хотим – поженимся. Не хотим – не поженимся. У нас только принято собирать подарки семье невесты. Чем богаче семья, тем больше должны быть подарки. Но ты не волнуйся, мы соберем тебе с отцом и одежду, и ткань, и шерсть. И мьёковы шкуры, если хотите.
– Подарков нам точно не надо. Отец не возьмет ничего, наоборот, как только поправится, попробует вам помочь чем-нибудь. Он просто такой всегда, он помогает, если может.
Мэй задумалась всего на секунду, вздохнула. Злость уже улетучилась, и теперь внутри тихо, но настойчиво шептала совесть, напоминая, что Люк действительно ей помог. И спас от червей. И кормит сейчас, и поит. И потому надо его выручить. Подумаешь – обмануть парочку стариков. Это даже интересно будет. Невеста Всадника – такого еще ни с кем из Городских не бывало.
– Ладно. Если мы точно уберемся с отцом отсюда – а мы уберемся! – и если не надо давать никакой клятвы, то я согласна. И еще вот что. – Мэй сощурилась и выдала: – Целовать тебя я тоже не буду ни перед кем!
Люк хохотнул и заверил, что этого и не понадобится.
– Тогда сегодня после обеда будет совет отцов. Полетим вместе, договорились? – уточнил Люк, все так же серьезно и пытливо всматриваясь в Мэй.
– Да. Считай, что договорились.
– Тогда пошли обедать. У ма все готово.
2
Действительно, уже вовсю пахло жареным мясом. Мать семейства с утра возилась у плиты, поворачиваясь то к столу, то к печке, то к бочкам с водой. Мэй еще подумала, что когда каждая семья живет сама по себе и готовит сама на себя – это очень неудобно. Каждый день кто-то должен торчать у котелков.
В Городах готовили на весь уровень. То есть на каждом уровне была одна большая кухня, переходящая в столовую, и там работали повара, которым платили. Или, если уровень был небольшой и там жило мало людей, готовили по очереди. Назначали дежурство. Это экономило массу времени.
А в пустыне были совсем другие порядки. И Мэй который день наблюдала, как мать возится у печи.
Усаживаясь за стол, Мэй придвинулась к отцу и вздохнула, прогоняя неловкость. С утра ее преследуют разные чувства и мысли. Ей кажется, что она заблудилась. Потерялась во времени. Совершила какую-то глупую и досадную ошибку, и теперь линия ее жизни искривилась, изогнулась и вывела совсем в другую сторону. Вовсе не туда, куда направлялись поначалу. Только вот невозможно никак понять, в какой момент была допущена ошибка. Где Мэй заблудилась, на каком повороте пошла не туда?
Может, не надо было отцу преследовать мальчишек-Всадников? Может, не надо было вообще соваться к подбитому дракону? Тогда они двигались бы в направлении Плавающих домов, и все было бы точно по плану. По отцовскому плану.
И тогда бы Мэй не познакомилась ни с Люком, ни с Енси. Не научилась летать на драконе, не поднялась бы до самых облаков, не видела бы потрясающе прекрасную землю с высоты полета. И загадочного кулона у нее сейчас не было бы.
Мэй не могла понять, чего она хочет на самом деле. Разум говорил, что это безумие – жить вместе с Всадниками и летать на их машинах. Безумие и предательство.
Но чувства говорили обратное. И, разглядывая глиняные миски, что осторожно ставила на стол малышка Гимья, которой, как объяснил Люк, недавно пошел пятый Буймиш, Мэй понимала, что ей нравится тут сидеть.
В Камлюках ей стало нравиться все. И широкие палатки, дающие тень и убежище, и горячий песок под ногами, и смешные черноглазые сестренки Люка, и даже загадочные медлительные мьёки, на чьих шкурах ей доводилось проводить ночи. Ей нравился дракон, и ей хотелось на нем летать. Прямо вот сегодня вечером хотелось забраться в седло, хлопнуть ладонью по шее и подняться в воздух. Увидеть далеко внизу спокойную сине-черную воду, верхушки островов, почувствовать ветер и соль на губах. Наблюдать, как медленно опускается за воду светило.
И чтобы обязательно за спиной сидел Люк. Говорил что-то хриплым голосом, и его рука лежала бы на талии, придерживая Мэй.
Все это было связано между собой: Люк, дракон и сумасшедшие полеты. Все было единым целым. Одной историей, одним приключением. Одной большой картинкой, в которой Мэй занимала свое место.
И, сидя рядом с отцом за каменным столом в пустыне, Мэй с ужасом вдруг подумала, что именно этого и хотела бы для себя. Глупость! Самая большая глупость, которая даже в голове не умещается!
Но так оно и было на самом деле. Потому вечером Мэй предстанет перед глазами отцов клана и с самым невинным видом заверит, что является невестой Всадника Люка.
Это было и глупо, и здорово. Опасно и потрясающе. Она хотела этого, но в то же время опасалась. Теперь Мэй по самые уши увязнет тут, у Всадников. И неясно, когда выберется. И захочет ли выбраться вообще?
Отец был спокоен и весел. Расстраивать его не хотелось. Сегодня он наконец почувствовал себя лучше и, видимо, наслаждался хорошим самочувствием. Улыбался и болтал с Ником (Жак отправился помогать старшей девочке с мьёками). Играл обтесанными камушками, строя башенки для самой младшей девочки. Другими словами, вел себя так, будто был не в гостях у заклятых врагов, а заглянул на огонек к лучшим друзьям, с которыми был давным-давно знаком и которые были ему очень рады.
Что он думает по поводу всего этого? Мэй так и не успела поговорить с ним с глазу на глаз, не рассказала ни о таинственном подземелье в развалинах у Первого Города, ни о ключе, висящем теперь на шее. А когда-то у нее не было секретов от отца, когда-то она рассказывала ему о всех событиях в своей жизни.
Надо рассказать и сейчас. Спросить совета и, как всегда, почувствовать, что отец уверен и знает, что надо делать. И Мэй расскажет ему все, обязательно расскажет. Только не сейчас, а после совета отцов и после полета на острова. Ночью, когда будут отдыхать в палатке, только вдвоем. Вот тогда она и поделится с отцом, и спросит его совета.
Мэй вздохнула, улыбнулась матери Люка и приняла из ее рук мисочку, доверху наполненную печеным мясом.
В этот раз блюдо было приготовлено по-другому. Мясо не жарили на прутиках на открытом огне, а завернули в длинные листья какого-то растения и запекли на углях. А еще к нему были большие круглые лепешки из тимайю, видимо, той самой, которую в прошлую вылазку украл Люк. Все это так вкусно пахло, что Мэй потянулась было к миске и схватилась за обточенные заостренные палочки, которыми тут накалывали мясо. Но вовремя замерла, заметив, что никто за столом не принимается за еду.
И младшие девочки, и Ник, и серьезная Нгака, в ушах которой висели длинные, тонкие цепочки из красного металла, украшенные крошечными красненькими камушками, – все сидели и чего-то ждали. Мэй вопросительно глянула на Люка, и тот сложил ладони и показал, что надо сначала помолиться.
Вот же, а она и забыла об этих дурацких религиозных правилах Всадников. Ладно, что там надо сделать?
Тут появилась мать Люка, поставила на стол два больших пузатых кувшина и коротко сказала:
– Начнем трапезу. Пусть главный мужчина клана призовет милость Настоящей Матери.
И тогда Люк помолился. Как обычно – сложил ладони перед лицом, наклонил голову и просто сказал:
– Благодарим тебя, Настоящая Мать, за жизнь и пищу.
После этого дети набросились на еду. Шумно принялся жевать Ник, захлюпал кинель в чашке Нгаки, завозилась самая маленькая девочка, выхватывая из миски куски побольше. Отец тут же спросил, почему мама Люка не садится за еду. Та объяснила, что старшая женщина сначала кормит всю семью, а уж после ест.
– Такие правила? – уточнил отец. – От них нельзя отступить? У нас в Городах вся семья садится за стол, и женщины тоже. У нас так принято.
– Женщина прислуживает за столом, только когда гости. Садись, ма, поешь с нами. А то мне скоро уезжать, и мы так и не успеем поговорить друг с другом, – тут же спохватился Люк.
– Садись, Еника, иначе тут ничего не останется, – снова попросил отец.
Значит, мать Люка зовут Еника. И Люк совсем не похож на нее. Глаза у матери круглые, большие, брови чуть широковаты и опускаются вниз. Даже нос немного другой формы – более крупный и более круглый. Из всех мальчиков на нее больше всего походил Ник: такой же нос, глаза и подбородок. А Люк, видимо, весь удался в отца.
Совместная еда прошла спокойно и даже весело. Неловкость, которую Мэй чувствовала поначалу, быстро улетучилась, сразу после того, как Нгака принялась рассказывать, как ловко Люк и Мэй помогли загнать маток мьёсов в загоны.
– Я когда приехала, уже все было сделано, – сообщала она, вытирая ладонью рот, – теперь осталось только дождаться малышей. И одного я точно выберу себе. Хочу двоих верховых мьёков для себя.
– Кто тебе даст? – лениво возразил Люк. – Животные нужны для шерсти. Как можно больше шерсти. А для езды у нас и так хватает. Шерсть мы можем продать клану, который живет около Храма. Они заплатят красной посудой и красными ножами. И браслетами для вас, и сережками – все как вы любите.
– Одного малыша мне, я сказала! – не унималась Нгака. – Иначе кто вам будет прясть вашу шерсть? Никто!
– Ты будешь, вместе с матерью. Прясть, делать нитки, делать ткань. Все как всегда.
Тишины за столом не было. Ник что-то пытался рассказать отцу Мэй, младшие девочки пихали друг друга и то и дело пролезали под столом, шастали к бочкам с водой и поливали друг другу на руки. Нгака препиралась с Люком. И только Мэй ела молча, наблюдая за всем этим.
Да, тут было шумно и беспокойно, но тут была жизнь. И она слишком уж отличалась от того порядка, спокойствия и неподвижности, что царили в доме Мэй в Третьем Городе. Когда за полдня всех звуков – это только шлепанье ящерицы по полу и легкое гудение убирающего леки, когда ждешь возвращения отца с работы, считая минуты, и бежишь встречать у порога. Когда сбегаешь от странного беззвучия к подруге отца в клинику и сидишь, сидишь часами, наблюдая за циферблатом на больших электронных часах. Когда с сожалением провожаешь одноклассниц до дома, понимая, что еще чуть-чуть – и они скроются за дверьми, в семьях, и одиночество снова навалится холодной молчаливой глыбой.
