Ленинградская зима. Советская контрразведка в блокадном Ленинграде – Василий Ардаматский

С рождения каждый житель Санкт-Петербурга слышит о Блокаде, что-нибудь обязательно читал о Великой Отечественной и героической обороне Ленинграда, в детстве, может быть, и «Тарантула» полюбил, бывал в Парке Победы, и в музее 900 дней и ночей, а на девятое мая в школах не раз видел фильм, картинки, рисовал поздравления, а может, как я, даже работал на кладбище и рисовал Ордена на ДЗОТах. Словом, так или иначе атмосфера Блокады Ленинграда знакома еще моему поколению – я помню, как однажды в пятом классе я должна была написать о своих родственниках, которые принимали участие в Войне, и как я звонила – правда, то был единственный и теперь уже последний раз – своему очень дальнему родственнику, кто-то вроде двоюродного или троюродного деда, и как он рассказывал про службу на флоте. Это потом уже я узнала, что у меня все бабушки работали в тылу, а дедушки служили, как и прабабушки и прадедушки. Наш историк очень любил говорить нам, что, скорее всего, половина нашего класса ленинградцы только во втором поколении, но так случилось, что я все же несколько побольше. Все это длинное вступление нужно было потому, что я не ожидала встретить в повести иную атмосферу, нежели сложилась у меня после всех этих лет не только воспитания и памяти, которую нам прививали, да многим так и не привили, но и моего собственного увлечения. Ни разу за все это время и работы в музее при школе, и выступлениях со стихами, и экскурсиях по блокадным памятным местам, многие из которых, я надеюсь, еще будут посещаться школьниками, я не слышала о таком Ленинграде. В этой повести как бы две линии сюжета, никак друг с другом вроде бы не связанные, кроме одного города. То был московский журналист, сам Ардаматский с его дневниками, и линия о немецких и советских разведчиках. Хотя кажется, что участвует слишком много людей, можно не стараться разобраться в них сразу. Сюжет сам приведет к понимаю. Остается лишь слушать и пробиваться через голод и холод в Ленинград.

Безусловно, не секрет, что на любой войне найдутся те, кто захочет использовать диверсантов, завербовать сторонников. Первой же моей мыслью было отвращение и гнев. Хотя я только что нашла теорию о становлении нацизма, которая ложилась на тогдашнее состояние Германии и мне стало понятно, как же смог власти добиться такой неуравновешенный человек, как Гитлер, я все равно не могла бы и раньше представить, как люди были ослеплены жаждой денег, что поверили, будто такой же режим возможен в России. Это режим, который препятствовал любому смешению наций, который считал возможной лишь одну сильную нацию и покорение всех остальных! Невероятно трудно понять. И хотя сперва не получалось понять, в чем вообще смысл «Пятой колонны» в Ленинграде, постепенно стало понятно – и те, кто специально наводили бомбы, и те, кто договаривались о вербовке солдат, и те, кто фотографировал разрушения города чтобы сломить моральный дух. Ведь Аксель, тот самый агент абвера, еще в самом начале сказал – в этом городе сильны не столько патриотические чувства к Родине, как к этому городу. Только после этого я поняла, насколько я все же люблю свой родной город – такого второго больше нет нигде. Это чувство было особенно сильно, вероятно, в сороковых, и я понимаю, почему о действии немецких разведчиков мне до сих пор было неизвестно – им не удалось. Они не смогли подчинить себе ни одного русского до конца, чтобы он смог принести ему пользу. Они погибали, сбегали, сдавались – даже десятка им не удалось собрать. Самым главным и оказалось объяснения – большая часть этих людей ненавидела большевиков, была раскулачена и никогда этого не простила. И несмотря на это, город трудно победить, если его любят и оберегают. За каждую избу, которая того не стоила, по мнению немцев, русские отдавали огромное количество жизней. Им было не понять. Им ни за что нас было не взять. И много раз у меня на глазах появлялись слезы. И от того, что видел и перенес Гладышев, и от записок самого автора, особенно про мальчика, который просил передать письмо на фронт, и гнев, когда они попали в больницу, и когда на Ладоге уничтожили целый корабль женщин и детей. Нет, конечно, невозможно описать всех подвигов жителей города, но эта книга ценна именно тем, что здесь нет этого представления как подвига. Здесь просто записки о жизни, контраст голода и консервированных крабов, недоумения и дикого желания работать до смерти, лишь бы помочь. Она о том, как люди поддавались слабости и стеснялись этого, мучаясь угрызениям совести, как играли свадьбы, хотя из угощения был только хлеб, да и то у каждого свой, как в Ленинграде оставались хитрые и отвратительные люди. Об этом не расскажут на уроках или в музеях. Это надо просто прочитать.

Для меня книга стала наиболее интересна автобиографическими очерками из жизни блокадного Ленинграда, о трансформации личности человека в самых жестких условиях, о борьбе инстинктов и совести,( читай души).

Пришел к себе в «Асторию», вынул из кармана шоколад, развернул, гляжу на него и глотаю слюну. И вдруг подумал: а если кто сейчас войдет? Ведь придется угостить? Я запер дверь на ключ. Но как только щелкнул замок, я вдруг понял, что со мной происходит, – быстро отпер дверь и даже при открыл ее и потом ел шоколад медленно-медленно, но никто не заходил. И это было очень обидно, потому что мне самому себе хотелось доказать, что я лучше, чем выгляжу.

Это только крошечный пример борьбы, которая происходит в человеческой душе в таких адских условиях (а таких в книге предостаточно) и никто не может быть уверенным на 100%, что ты будешь настолько сильным, что не продашь свою душу,город, Родину за крошечный кусочек «тонко нарезанного сала».

В книге достаточно реалистично описывается ленинградская блокадная зима, но после «Блокады» Чаковского выглядит она довольно бледно. Особенно невыразительно написано о работе советской контрразведки. Знал бы заранее, читать не стал бы.