А за стеною рядом – стук, И гам, и гром, прямой содом, Как бы весь дом пошил верх дном. То поскребет, то проскрипит, То подбежит, то отбежит. То промелькнет немой толпой Теней каких-то предо мной. Ай! кто-то за ногу рванул; Ай! кто-то за ухо щипнул. Тут дернеть, там потеребить, С постели так и волочит, И, словом, как – не знаю сам, Поволокло меня к дверям. Гляжу я в щелку: лунный свет Мне освещает кабинет Весь в полках, а на них вокруг Горшки, кувшины, фляжки… Вдруг – Всё взворохнулось, Всё встрепенулось! Пошла забава: Что ни посуда – То нос лукаво Глядит оттуда; Что шкальчик-плошка – То мальчик-крошка; Что пузыречек – То шалуночек, Что банка, склянка, Горшочек, Кружка – То человечек, Живая душка. И с гиком,
И с криком, Из плошки, Из кружки, Как мошки, Как мушки, Повыползли крошки, Повылезли душки, И ставили ножки Друг дружке; И ропот, И шепот, И грохот. И хохот, И писк, И визг!
Тут царственный голос внушительным тоном Скомандовал: «Смирно вы пред Обертоном!» И шорох затих, Во фронт мелюзга моя стала послушно, И подданным так говорил благодушно Царек домовых: «Приветствую вас, мои верные други, Любезные дети, полезные слуги! Исправно со всех меридианов земли
