Василий Боярков
Напросились… она идёт убивать
Перед боевым офицером образовалось достаточное расстояние, позволявшее произвести несколько маховых, по большей части пустых, ударов по воздуху; так он отгонял от себя шестерых оставшихся «полупридурков», «полубандитов», «полубездельников». Воспользовавшись образовавшейся передышкой, Ковров ненадолго остановился, чтобы перевести разгорячившийся дух и определиться с дальнейшими действиями.
В то же время Мария, сняв порванные колготки, нашла в салоне металлическую полудюймовую трубку, имевшую размер чуть менее метра. На удивление ловко выпрыгнула наружу, встала рядом с невольным защитником и приготовилась помогать ему продолжить ожесточенное, едва ли не боевое сопротивление. Доблестный спецназовец посмотрел на помощницу, внезапно пришедшую на подмогу, недоверчиво ухмыльнулся, но ничего не сказал, предоставив господину случаю рассудить, какой из дополнительной силы выйдет в ближайшем будущем толк.
Недолго думая, отмороженная шестёрка набросилась на обоих отважных соратников. Одного взяла на себя Вихрева. Неумело махая железным орудием, она умудрилась попасть ему по правой ладони. Тот взвыл от нестерпимой шоковой боли, предоставив разошедшейся девушке ударить по бестолковой башке. Когда он согнулся, обхватив повреждённую голову ободранными руками, разъярённая путана приняла́сь многочисленно и безостановочно колотить по согбенной спине, пока он вконец не упал; но и там она, всё более распаляясь, никак не могла прекратить его избивать – уже ногами пинала поверженного мерзавца, практически безвольного, не представлявшего серьёзной опасности. Сами виноваты! У неё случилась форменная истерика, наконец-то нашедшая обоснованный выход.
Пока Мария боролась с одним, обученный спецназовец с легкостью расправлялся с оставшимися: первому перебил кадык; второму – оба плеча; третьему – ключицу; четвёртого отправил в нокаут простым ударом по непродуманной «бестолковке»; пятому, недолго думая, сломал пару передних рёбер. Заканчивая, всем, кто оставался в разумной памяти, он применил различные приёмы, направленные на продолжительную потерю сознания, – в основном перебил сонную артерию и заднюю часть затылка.
Проделав привычную боевую работу, Ковров оттащил от противника обезумившую Марию, а приведя её в чувство лёгкой пощечиной, предложил пройти на съёмную жилую квартиру, где можно привести себя в порядок и несколько успокоиться. Вот так завязалась близкая дружба между двумя чужими людьми, ранее полностью незнакомыми и отмеченных различным происхождением, социальным положением в обществе. Образовавшаяся привязанность всё более крепла и постепенно перерастала в нечто высокое, неразлучное, светлое. Спецназовский офицер отнёсся вполне нормально, что спасённая девушка оказалась развратной путаной. Покажется странным, но вскрывшееся обстоятельство ничуть его не смутило; напротив, он воспри́нял дурно́е известие с немалым сочувствием, прекрасно понимая, что после детского дома у Марии не появилось другого, наиболее достойного, выбора.
В дальнейшем, каждый раз, возвращаясь из дальних командировок, Иван «покупал» полюбившуюся проститутку не менее чем на сутки, всё больше к ней привыкал и неотвратимо сближался. Как уже упоминалось, во время приватных встреч он обучал рыжеволосую девушку военному делу. Она, как благодарная ученица, постигала его весьма и весьма успешно.
Так прошло четыре года, пролетевших словно один и показавшихся им обоим недолгими. Молодые люди давно отдавали отчёт, что сильно друг друга любят и что им пора узаконить возникшие отношения, сделав их более близкими. Однако у предусмотрительного спецназовца отмечалась одна особенность, для любившего человека несколько необычная: он не смел с ней связаться браком, пока не обзаведётся благопристойным жильем. Уезжая в очередную поездку, Ковров заверил милую девушку, что она случится последней и что он добудет необходимую сумму, достаточную для приобретения трехкомнатного жилища. Тогда он обязательно сделает счастливое предложение. Но! Жестокая судьба распорядилась совсем по-иному: она перевела офицера специальных подразделений в статус «пропавшего без вести». Вихрева лишилась всякой надежды, позволявшей вырваться из беспросветного ада, в котором она с огромным сожалением пребывала.
Глава VI. Нежданная встреча
Пока Мария спала́, погружаясь в воспоминания прошлого, лесные бандиты, увлечённые настойчивой идеей поимки, бросались в у́харскую погоню. Точно зная, куда им необходимо ехать, они влетали в лесной массив, залихватски восседая на «квадроци́клах» и двигаясь по ими же накатанной колее; мчались они на скорости никак не меньшей, чем шестьдесят километров. Каждый спешил первым захватить никчёмную, «мерзкую суку», бросившую и откровенный, и оскорбительный вызов.
Горевавший атаман, удручённый смертью младшего брата, превосходно осознавал, что многочисленные соратники незатейливо управятся с поставленной пред ними несложной задачей; он счёл возможным двигаться в конце переднего авангарда, оставаясь на минимальной скорости и предаваясь тоскливым мысля́м. Сопровождала его, естественно, Грета, верная женину долгу – всегда быть подле крутого избранника. Они ехали молча, потому как практичная девушка, зная атаманский взрывной характер, не решалась прервать печальное одиночество; она держалась немного поодаль, готовая в любой момент встать рядом с Борисовым.
Внезапно! Прямо впереди они услышали громкие крики, матерные ругательства и характерный скрежет железа.
– Это что ещё за такое? – гораздо больше нахмурившись, гневно бросил рассерженный, ни на шутку встревоженный, лидер. – Что тут вообще, «…их мать», происходит?
– Я съезжу узнаю, – Шульц поспешила сказаться полезной.
– Нет, – строго провозгласил матёрый главарь, – поедем вместе, – он, добавив газу, погнал на повышенной скорости.
Когда они прибыли к месту общего сбора, то обнаружили немыслимое столпотворение: во-первых, «снегоболотохо́ды», сгрудившиеся в неестественном беспорядке; во-вторых, нервных соратников, недовольно расхаживавших вокруг и недопонимавших возникшую обстановку. Обладая зычным, ни с кем не сравнимым, голосом, Виктор Павлович закричал:
– Что, чёрт возьми, у вас здесь творится?!
Горе-охотники, услышав грозный предводительский голос, немедленно замолчали, а потупив стыдливый взор, опустили глаза – упёрли их едва ли не в самую землю. От них отделился один разбойник, казавшийся самым зрелым. Он направился в сторону сурового атамана, чтобы держать подробный отчёт, а заодно и попытаться дать пояснительный ответ на существующие вопросы. На вид ему представлялось не меньше, чем лет пятьдесят, а высокий рост обозначался широкими плечами, мощной грудью и внушал невольное уважение (не только простых соратников, но и самого́ жестокого главаря).
– Что здесь случилось, Петрович? – обращаясь к подошедшему человеку укоренившимся именем, Борисов, едва старшой преступник приблизился, поинтересовался гораздо спокойнее.
– Если в общем, то приблизительно, Палыч, так – только ему разрешалось обращаться к верховному вожаку по отчеству, – ехали мы, значит, по следу нахальной шалавы, и предвкушали, что вот-вот её, «паскудную тварь», нагоним и передадим напрямую в твои справедливые руки. Вдруг! Лёшка – что является Погремухой – ехавший первым, налетел на растянутую «подлой сучонкой» прозрачную леску. Она располагалась аккурат на уровне глаз. Принимая во внимание нашу немалую скорость, она впилась ему аж до половины верхнего черепа, прежде чем «квадрик», продолжавший прямое движение, не вырвался из-под безвольного тела. Оно, значит, продолжило мучительно трепыхаться и биться в предсмертных судорогах.
– Что было дальше? – всё больше мрачнея, произнёс задумчивый лидер.
– Дале?.. – продолжая неприятный рассказ, погрустнел и без того невеселый Петрович. – Следовавший за ним хотя и нажал на тормоз, но всё равно наскочил на Лёхино туловище, обильно истекавшее кровью, как вышедший из воды промокший утёнок. Резкая остановка стала очевидной причиной общего столкновения. Пока-а-а ещё другие успели сообразить, чтобы срочно снизить предельную скорость и быстренько разъезжаться по сторонам?..
– Ясно, – пробурчал Борисов голосом, не предвещавшим ни доброго, ни хорошего, – выходит, развратная шлюха оказалась отнюдь не тупой, далеко не трусливой и вовсе не глупой, – сделал небезосновательное заключение полушёпотом, а значительно громче, чтобы слышали все, грубовато прибавил: – Едем медленно, внимательно вглядываясь у себя перед носом! Двое остаются похоронить Погремуху, потом догоняют. Остальные?.. Двигаем в путь.
Приказание выглядело достаточно ясным, и послушные бандиты, по-быстрому рассевшись по транспортным мотосредства́м, не замедлили продолжить некстати прерванное движение. Практичный атаман предусмотрительно, и с неизменной Гретой, предпочёл оставаться в самом конце. Теперь продвижение выглядело излишне замедленным, а максимальная скорость не превышала двадцати километров. Ехавший впереди страшно переживал, каждую секунду ожидая очередного подвоха, и тщательно всматривался вперёд.
Природная интуиция, как и обычно, не подвела ненадолго задремавшую Вихреву; она проснулась, когда шум мотоциклетных моторов раздавался в трёхстах метрах от выбранного участка, где отважная вои́тельница предприимчиво укрывалась. Мгновенно сбросив остатки тревожного сна, нечаянно её обуявшего, отменная «снайперша» заняла́ удобную, наиболее выгодную, позицию. Прицеливаясь, навела винтовочный ствол в ожидаемом направлении, откуда должны появиться жестокие отморозки. Через оптический окуляр чётко вырисовывалась длинная вереница преследовавших бандитов. Обладая импульсивным характером, решительная девушка установила первичные цели и, ни секунды не размышляя, один за другим произвела чёткие, прицельно бившие, выстрелы.
Члены лесной банды, посланные вперёд, падали с «квадроци́клов» словно подкошенные: Мария, предполагая на грузных телах защитные бронежилеты, направляла смертельные пули напрямую в неразумные головы. Она успела поразить четверых, прежде чем ошарашенные противники сумели понять, что попали в ловко расставленную засаду. Они поспешно спрыгивали на землю, определяли опасное направление, откуда осуществлялось ведение безу́держного огня, после чего сразу же открывали и шквальную, и беспорядочную пальбу.
Удовлетворившись ощутимым смятением, внесённым в ряды безжалостных недругов, неустрашимая девушка, как только случился ответный огонь, отползла немного назад (рюкзак с припасами заранее прикрепила на плечи) и, прикрываясь покатым холмом, заняла водительское место на похищенном «снегоболотохо́де». Щёлкнув ключом зажигания, легко запустила японский двигатель, а затем, выжимая из мощной техники, что представлялось возможным, прочь устремилась от злачного места; она всё дальше и дальше углублялась в лесистую глушь, казавшуюся дремучей и практически беспросветной. Между двумя стройными сосенками, где протянула тонкую леску, Маше пришлось чуть-чуть пригнуться, чтобы не стать невольной жертвой собственного подвоха, незатейливого, но крайне опасного.
Ошалевшие бандиты, не прекращавшие бесперебойно стрелять, по понятным причинам не слышали, как отъезжает хитроумная девушка. Они продолжали бесцельно палить не менее минут десяти, чем предоставили бравой беглянке значительно увеличить разделявшее их безопасное расстояние.
– Всё, хватит! – не выдержал раздосадованный Борисов и громкоголосым окриком грозно добавил: – Вы весь боекомплект расстреляете! Чем тогда с напористой шлюшкой воевать собираетесь?!
Лесные разбойники, услышавшие гневный возглас практичного атамана, не замедлили исполнить неоспоримое приказание, но вставать из-за занимаемых укрытий особо не торопились. Их сомнительное поведение объясняется просто: в совсем недалёком прошлом все они стали прямыми свидетелями, как ровно за четыре секунды погибло аналогичное количество боеспособных сподвижников. Стоит понимать, моторный шум «квадроци́кла» Вихревой благополучно затерялся среди могучих деревьев.
– Костыль, Локатор! – прокричал лесной предводитель, обращаясь к двум наиболее молодым и подвижным членам преступной братии, – а ну-ка сползайте осмотрите во-о-он тот неказистый пригорок.
Несмотря на всеобъемлющий страх, те, ни секунды не мешкая, бросились выполнять однозначное поручение [хотя сердца их, если честно, в тот момент колотились как заведенные (ну, или бешенные?) и ощущалась неслабая нервная дрожь, бившая по всему остальному телу]. Опасливо озираясь, засланные разведчики потихоньку добра́лись до огневой позиции, откуда предположительно осуществлялась снайперская стрельба. Осторожно взобравшись на холм, они спокойно вздохнули, потому как достоверно, доподлинно убедились, что стрелявшая девушка успешно покинула контрольную току, невероятно удобную и казавшуюся поистине неприступной. Внизу покатого возвышения обнаруживались отчётливые следы быстроходного японского «квадрика».
Вернувшись к невесёлым соратникам, они сообщили обо всём ими увиденном. Не позабыли с озабоченным видом упомянуть, что дерзновенная беглянка, помимо классного вооружения, прекрасно обеспечена съестными припасами – это следовало из пустой консервной банки, оставленной недалеко от планомерной стоянки. Выслушав доклад подвластных приспешников, суровый атаман, обращаясь к остальному «бравому воинству», ухмыляясь спросил:
– Есть ещё такие, кто считает, что нынешняя «охота» будет неинтересной? Уже восемь наших товарищей – включая меньшого брата! – погибли от рук распутной шалавы, на деле оказавшейся непримиримым, а главное полноценно подготовленным, неприятелем.
Угрюмые бандиты понуро молчали, опустив книзу буйные головы; теперь все отлично осознавали, что столкнулись с врагом непростым, обученным военному делу. На лицо выходило, что тот и основательно подготовлен, и оказался натренированным и обученным, а по отчаянной смелости и изощрённому коварству доселе им просто неведомым (даже для нелёгкого, серьёзного и очень опасного дела). Борисов тем временем продолжал:
– Надеюсь, все, здесь присутствующие, хорошо понимают, что дать презренной шлюхе возможность уйти мы попросту не имеем права? Почему? Во-первых, она сразу же наведёт на нас «поганых ментов», и наше тайное убежище окажется под серьёзной угрозой. Ну, а во-вторых?.. Вы и сами неплохо знаете.
Погрустневшие сподвижники молча закивали угрюмыми головами, продолжая впитывать каждое слово, произносимое безжалостным атаманом. Тот продолжал:
– Я предлагаю продолжить на́чатое движение и, так или иначе, «подлую суку» выследить! Я отменяю раннее приказание «брать её только живой»: общее дело намного важнее. В связи с последними переменами, я меняю предварительные условия и заманчиво объявляю, что – тому! – кто первым принесёт рыжеволосую голову, я выдам солидную премию, равную десяти тысячам долларов. Кстати, горючего в похищенном «квадрике» оставалось немного, а следственно, скоро оно должно закончиться. Потом ей придётся либо топать пешком, либо принимать решительный бой. На что она отважится – я даже не представляю. В любом варианте дальше будем двигаться совсем по-другому: вперёд, метров на триста, пустим двух зорких разведчиков; сами станем двигаться сзади, чтобы – в случае чего? – спокойно оценить тревожную обстановку и действовать сообразно развивающимся событиям. Теперь по машинам – и в путь!
Поникшие преступники, посчитав, что предварительный инструктаж закончен, направились каждый к собственной «мототехнике». Предусмотрительно, перед началом настойчивого преследования, двое бандитов отправились немного вперед, чтобы обеспечить безопасное продвижение остальным. На этот раз передний авангард действовал намного разумнее. Когда, отъезжая от губительного холма, ведущий поравнялся с натянутой Вихревой тоненькой леской (поскольку скорость была небольшая), он своевременно тормозну́л, едва лишь та приблизилась к «любознательной» переносице. По портативной рации отправилась примерная передача, что хитрая чертовка не забывает расставлять замаскированные ловушки.
– Будьте предельно бдительны, – ответил им Виктор Павлович, а выключив ручной передатчик, для себя самого, чуть слышно, добавил: – Я уже и сам не представляю, чего ожидать от разухабистой, продуманной «сучки».
Высланный разведчик снял тугое приспособление, предоставив остальным соратникам проследовать безопасно. Те в свою очередь, постепенно отходя от пережи́тых волнений и не забывая выказывать напускную браваду, шутили, как схватят лихую беглянку, как изощрённо будут её тиранить и как впоследствии безжалостно, а главное, жестоко убьют.
Мария, ничуть не сомневавшаяся, что щадить её, уж точно, не будут, гнала «квадроци́кл», выжимая по возможности наибольшую скорость. Проехав чуть более десяти километров, мотоциклетный двигатель сначала предупредительно «кашлянул», а постепенно и вовсе заглох: злополучный указатель топлива уверенно диагности́ровал нулевую отметку. Делать нечего, дальше нужно было идти пешком.
Не унывая, деятельная девушка успела пройти не менее километров трёх, прежде чем на улице смерклось, а на землю опустилась тёмная, а в чём-то и мрачная ночь. Начинались вторые сутки, которые отважная героиня проводила в отдалённом таежном лесу; однако теперь она оказалась одета гораздо теплей и удобней, получше подготовилась для незавидного времяпрепровождения и чувствовала себя намного уверение. Она сделала вынужденный привал. Согревающий костер разводить не стала – чтобы не привлекать к себе излишне пристального внимания.
Легонько перекусив, Вихрева совсем уж засобиралась лечь спать, как (вдруг!) в направлении, противоположном, откуда она появилась, проклюнулось слабое, периодически блекнувшее, мерцание. Так мог гореть только очаг, разведенный с помощью человека. Неглупая девушка была далека от мысли, что напуганные преследователи (и она не была далека от суровой истины) сумели бы её настолько опередить, чтобы неожиданно оказались по ходу прямого движения. Не исключено, то могла оказаться необходимая, не загодя долгожданная, помощь. Тем более что прозорли́вая интуиция не просто твердила, нет! Просто кричала, требуя незамедлительно устремиться вперёд. Маша отчётливо чувствовала, как молодое сердце колотилось как сумасшедшее, предвещая, что вот-вот готовится очутиться снаружи. Что странно? Её посетило не проницательное предчувствие чего-то ужасного; напротив, возникло сильное чувство, предвещавшее скорую встречу с кем-то давно утраченным, некогда считавшимся близким, а возможно, и дорогим.
Ни минуты не тратя на глупые колебания, неустрашимая девушка отправилась на лёгонькое сверкание, мелько́м пробивавшееся сквозь густые древесные насаждения. Постепенно оно становилось ярче, пока не проявились и разведённый костер, и одиноко сидевший мужчина, повёрнутый к приближавшейся барышне сильной, необычайно могучей, спиной. Услышав позади уверенные шаги, он невольно, еле заметно, вздрогнул – и… сразу же обернулся.
Едва лишь друг поглядев на друга, оба замерли от полной и удивительной неожиданности. Они застыли всего на единственную минуту, но наконец, видимо осознав, что с ними случился не сладостный сон, а полная явь, одновременно и радостно вскрикнули:
– Иван?! – изумилась Вихрева.
– Маша?! – словно эхо, вторил милой подруге Ковров. – Что ты здесь делаешь?
– Долго рассказывать… Если вкратце, за мной гонится толпа отмороженных горе-придурков, желающих моей скорейшей кончины. Но… как ты?.. Здесь? Ведь, сказали, тебя…
– Давай сначала выслушаем, что приключилось с тобой, – обнимая и целуя любимую девушку, произнёс обрадованный спецназовец, – а потом о собственных злоключениях поведаю я.
Позабыв обо всём на свете, полные счастья, они преда́лись греховному наслаждению, возникшему от долгожданной, хотя и нечаянной встречи.
Глава VII. Разговор по душам
Целый час они никак не могли оторваться. Наконец, насытившись обоюдными ласками, двое влюбленных людей постепенно возвратились к печальной реальности. Первым заговорил офицер подразделений специального назначения:
– Давай, Машенька, рассказывай, что произошло слишком страшного и почему ты оказалась в месте необычном, весьма и весьма непривычном?
Собравшись с духом, Вихрева приступила к горестному повествованию, не упуская ни единой детали: она отлично знала, как малейшие подробности важны́ для опытного военнослужащего.
– Вчера! Некая молодая особа, со странным немецким именем Грета, обманным путём заманила нас с сутенером Андреем, – о развратной жизни она разговаривала с любимым мужчиной без какого-нибудь стеснения, так как он был без классовых предрассудков, – в некое лесное логово, заселённое сплошными бандитами. Им, по-видимому, совершенно нечем заняться, потому что они вдруг решили устроить настоящую «живую охоту».
– Так, здесь понятно, – вмешался Ковров, – завлекли вас вдвоём. Но почему ты одна – что сталось с ним?
– Его участь намного печальнее, нежели чем моя, – продолжала бойкая девушка непривлекательное повествование, – Андрея убили сразу, как только нас привезли.
– Но зачем?! – удивился Иван. – Ведь, ты говоришь, вас заманили для общего «развлечения»?.. Насколько я правильно понимаю, «охотиться» намного заманчивей на двоих беззащитных людей – они же, наверное, тогда ещё не знали о твоих необычайных способностях? – при сказанных словах он бесхитростно ухмыльнулся. – Как правило, мужчины являются гораздо выносливей, чем обыкновенные, слабые девушки… извини, не про тебя будет сказано.
– Я затруднюсь ответить что-либо конкретное. Мне кажется, у них поменялись какие-то главные планы и им потребовалось куда-то срочно спешить. Впрочем, от запланированного «мероприятия» они всё одно отказаться не собирались; нет, их бесшабашный главарь попросту вознамерился немного ускорить тот, по его разумению никчёмный, процесс.
– Который… – лукаво улыбнулся спецназовец, – как представляется, основательно затянулся.
– Да, – с гордостью констатировала смелая барышня, высоко задирая рыжеволосую голову, – я решила принять смертный бой и сражаться до конца, до полной победы! Кстати, восьмерых, из общих тридцати трёх, я уже ликвидировала.
– Интересно? – усмехнулся Ковров. – Значит, усердные занятия не хлынули даром и честь-почести тебе пригодились?
– Конечно! Самого первого я убила, метнув в шею простенький ножик. Один попался на хитрой ловушке – натянутой тоненькой леске… Хотя сама я преждевременной кончины тогда и не видела, но, судя по долгой задержке – с какой они прибыли в лесное местечко, где я устроила неявственную засаду, а также предельной осторожностью, с какой они продвигались – можно сделать однозначный и правильный вывод, что установленное приспособление сработало чётко.
– Хорошо. Что дала внезапная западня? И как ты её провела?
– Всё очень просто: нашла небольшую возвышенность, самый обыкновенный холмик, заняла́ удобную высоту и приняла́сь терпеливо выжидать бандитского приближения. Подпустив нерасторопных преследователей метров на триста, я открыла прицельный огонь. Пока они успели сообразить – чего и почём и что же тут происходит? – и за́няли хоть какие-нибудь оборонительные позиции, я успела уложить ажник четверых. Потом, покуда они вели беспорядочную стрельбу, ещё не понимая, откуда на них свалилось большое несчастье, я, пользуясь прикрытием всё того же покатого возвышения, успела успешно скрыться на захваченном «квадрике»… он был экспроприирован в качестве боевого трофея – кстати, у них же!
– Шесть.
– Что шесть?.. – не поняла́ увлечённая рассказчица, милая дамочка.
– Я насчитал шестерых, – подвёл итог многоопытный офицер, – а ты сказала, их вроде бы восемь?
– Да?.. Ну, разумеется! – хлопнув себя по лбу, эмоционально воскликнула Маша. – Я совсем забыла про двух часовых, которых они оставили в лесистом участке, где в первую ночь жестокого приключения я извлекала застрявшую пулю.
– Ты ранена? – искренне удивился возлюбленный.
– Да, – ничуть не смущаясь, призналась храбрая девушка, – чтобы упрости́ть себе основную задачу, их главный прострелил мне де́вичье бёдрышко; но… – скривившись в ехидной мине, она презрительно улыбнулась, – сделал особое снисхождение – предоставил времени вплоть до завтрашнего утра, чтобы я, мол, сумела подальше сбежать.
– Но ты решила…
– Правильно. Я себя прооперировала, и довольно успешно, а едва лишь стало светать – пока они «браво» за мной «охотились» – вернулась в разбойничий лагерь, убила оставленного на охране самонадеянного юнца, после чего хорошенько вооружилась и как следует запаслась, – она «осветилась» самодовольной ухмылкой, а хлопнув по туго набитому вещмешку, озорно́ подытожила: – Набрала консервированных припасов.
– Ты прямо как настоящий спецназовец, – восхищённо промолвил довольный Ковров, – ни о чём не забыла.
– Да, я такая, – согласилась предприимчивая вои́тельница и крепче прижалась к дорогому, любимому человеку, – и всё благодаря одному тебе. Если бы похожая неприятность случилась, скажем, лет шесть или семь назад – ещё до нашей с тобой первой встречи – то реальных шансов выжить у меня, уж точно бы, никаких не осталось. Моя печальная история подходит к концу – теперь хотелось бы послушать твою. Разъясни мне, Ваня, пожалуйста, почему ты меня предательски бросил и безответственно отказался жениться?
– Нет, – задумчиво выдавил, нахмурив брови, Иван, – ты ошибаешься: я вовсе не предавал. Просто неблагоприятные обстоятельства сложились настолько непривлекательно, насколько я не отважился спокойно вернуться обратно.
– Что-то случилось?
– Да.
– И что конкретно? – настаивала мелодичным голосом милая девушка, выводя любимого человека на откровенный, признательный разговор.
Задумчивый офицер некоторое время молчал, собираясь с нужными мыслями; он прекрасно осознавал, что обязан поведать о собственных злоключениях и ознакомить с ними возлюбленную, с которой поступил поистине непорядочно. Через пять минут, прикинув, что тягостное безмолвие неприлично натягивается, Ковров приступил к повествовательному рассказу:
– Когда я был в последней военной командировке, наш сборный отряд отправили на зачистку некоего кавказского поселения. Хотя оно виделось небольшим, но вражьи боевики умудрились устроить хорошо подготовленную засаду. Дело случилось плохо. Мы неоднократно запрашивали по рации серьёзное подкрепление, но помощь нам так и не оказали; напротив, «родное» командование нас попросту бросило – на личное соображение да волю злосчастной судьбы. Бой был ожесточённый, силы – неравные, настырный враг многократно превосходил боеспособным количеством. К концу все мои однополчане оказались убитыми, да и сам-то я мало чем разнился от мёртвого… Наверное, потому-то и выжил, что аналогичное предубеждение сложилось у вероломных противников, которые – как выяснилось – куда-то уж сильно спешили и которые не стали меня по случаю добивать.
– Но как же, Ваня, тебе посчастливилось выбраться и остаться живым? – недоумевая, поинтересовалась любознательная подруга.
– Мне тогда повезло: меня подобрали местные жители, сочувствовавшие установленному правопорядку. Они очистили израненное тело от напичканного «свинца», а дальше благонамеренно выходили, организовав неплохое восстановительное лечение. В воинскую часть я возвращаться не стал: мне было противно смотреть в глаза прямым командирам, посчитавшим, что мы должны погибать. Я вознамерился навсегда оставить военную службу, то есть ни при каких условиях к основным обязанностям в дальнейшем не возвращаться.
– Но почему ты не приехал ко мне? – обманутая избранница требовала произвести подробный отчет, детальный и полный. – И, как обещал, на мне не женился?
– Ты же, полагаю, помнишь, – продолжал военнослужащий, считавшийся бывшим, – что главное условие нашей совместной жизни – это уверенность в завтрашнем дне и обеспеченность нормальным жилым помещением. Сама должна понимать, потеряв высокооплачиваемую работу, я лишился и базового дохода, и немаленьких денег, полагавшихся за боевую командировку. Как и прежде, мне катастрофически перестало хватать на покупку комфортной квартиры. Вот я и не посмел к тебе заявиться, пока полностью не поправлю финансовые дела и пока не закончу некое секретное предприятие.
– Да?.. Действительно? – печально промолвила Вихрева. – Это всё объясняет, – вздохнула и сменила тему причинного интереса: – Тогда другой вопрос: как ты собираешься поправить денежные дела, находясь здесь, в лесной, практически непроходимой, глуши?
– Как бы не сказали по окончании загадочной сказки – это уже совсем иная история, – многозначительно улыбнувшись, промолвил лукавый спецназовец.
– Так расскажи, – потребовала любопытная девушка, чуть отстраняясь, чтобы смотреть ненадёжному собеседнику прямо в глаза, – я послушаю. Ночь длинная, перепуганные бандиты навряд ли продолжат усердные поиски, так что времени у нас предостаточно. Немного не выспимся? Ну, так что же, ничего, особо страшного, я не вижу, потому как лишний адреналин поможет чувствовать себя уверенно, бодро, – Вихрева игриво нахмурилась, как бы изображая крайнее недовольство, – ведь, я надеюсь, мы больше теперь не расстанемся и ты поможешь мне выпутаться из сложной жизненной передряги?
– Конечно! – обиженно воскликнул влюбленный мужчина. – Можешь даже не сомневаться! Как только другая мысль могла закрасться в излишне пытливую голову?
– Тогда рассказывай – я внимательно слушаю.
– В общем, в стародавние времена мой прадед занимался геологическими разведками и промышлял в бескрайних сибирских лесах. Каким-то чудесным образом он умудрился гипотетически вычислить, что где-то в центре таёжных массивов находятся неисчерпаемые залежи золота. Расчётный участок он на удачу нашёл. Впрочем, воспользоваться драгоценной находкой так и не посчастливилось: в стране началась Октябрьская революция, и ценными стали кардинально иные приоритеты. Участливый предок примкнул тогда к «босоногим» восставшим, а после победы ратного дела ударился строить Светлое будущее. Про баснословный прииск он, казалось, забыл; но… вовсе не до конца.
– То есть?.. – не удержалась дотошная девушка.
– Он, – с вдохновенным видом продолжил Ковров, – составил подробную карту, где отчётливо помечалось, как отыскать таинственное месторасположение. Она стала нашей семейной реликвией, а затем трепетно передавалась из поколения в поколение. Отец мой – для того чтобы увлечься поисковыми разработками – достаточно стар, поэтому, узнав, что я не намерен нести военную службу, передал мне сокровенную картосхему досрочно, а не так, как было принято, перед самым приближением смерти. Не смея показаться тебе на глаза, я не замедлил отправиться в глухую чащобу. Золотоносную речку нашёл практически сразу.
