Василий Головачёв
Война HAARP‑2
© Головачев В.В., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Были взрывы промёрзших вулканов!
Было пламя в глубинах морей!
Э. По. Улялюм
Как дым пожара туча шла.
Молчала старая дорога.
Такая тишина была,
Что в ней был слышен голос Бога.
И. Бунин
Плохая погода предвещает хорошую.
Народная мудрость
– Дикая мысль, – говорил он, между прочим, – что война есть бич для человечества. Напротив, самая полезная вещь.
Ф. Достоевский. Парадоксалист
Россия.
Сегодня…
Проблемы множатся…
Северо-запад Тихого океана,
1600 км от Японских островов
29 сентября, вечер
Научно-исследовательское судно «Santa Claus», официально принадлежащее Океанографическому обществу США, а на деле – Агентству стратегических исследований Министерства обороны Соединённых Штатов, замедлило ход и застыло, окружённое со всех сторон до горизонта водной равниной, покрытой сыпью мелких волн.
Точно под ним, на глубине двух километров, располагалась вершина гигантского щитового подводного вулкана Таму, венчавшего плато Шатского – геологическую структуру, сформированную сто сорок миллионов лет назад. Таму считается самым крупным вулканом на планете: его площадь достигает трёхсот десяти тысяч квадратных километров. Своими размерами он затмил даже считавшийся недавно самым большим наземный вулкан Мауна-Лоа на Гавайях, площадь которого не превышает пяти тысяч квадратных километров. Во всей Солнечной системе Таму превосходят по высоте и площади лишь несколько гигантов подобного рода, одним из которых является потухший вулкан Олимп на Марсе высотой двадцать семь километров, хотя площадь его в полтора раза меньше.
Правда, некоторые учёные предполагают, что в Тихом океане существует ещё более крупный вулкан, известный под названием плато Онтонг-Ява, но принадлежность этой геологической структуры к вулканам ещё надо доказать.
В шесть часов вечера по местному времени капитан «Santa Claus» Джереми Крукс отдал распоряжение «Стоп, машина!» – вышел из рубки и спустился на верхнюю палубу судна.
Конец сентября в западной части Тихого океана в этом году выдался на редкость спокойным и солнечным. Облачные ленты тянулись к северу, температура к ночи двадцать девятого сентября опустилась к двенадцати градусам выше нуля, но ветра не было, и капитан откинул капюшон матросской парки, с удовольствием вдыхая свежий морской с привкусом соли воздух.
К капитану присоединился старпом Мэтью Коллинз, молодой, энергичный, инициативный, готовый выполнить любой приказ капитана.
– Я доложил на базу, что мы вышли в заданный район, – объявил он, растягивая слова.
Капитан взялся за поручень, кивнул, глядя на блещущий под лучами низкого солнца океан. Помощник ему нравился, хотя был слишком эмоционален.
– Погода классная.
Капитан снова кивнул, не прерывая молчания.
В окрестностях полусотни миль не было ни одного островка, поэтому не было и чаек, и после гула двигателей корабля тишина вокруг казалась нереальной.
Старпом потоптался рядом, нетерпеливо поглядывая на многогранный купол надстройки в центре палубы, под какими обычно прячутся антенны локаторов. Под этим куполом тоже располагался комплекс антенн, но совершенно иного предназначения.
– Пойду доложу доку, что мы на месте.
Капитан кивнул в третий раз.
Доком все на корабле называли начальника экспедиции Джозефа Колхауна, и он им на самом деле был, но точно так же, как «Santa Claus» не принадлежал Океанографическому обществу США, так и док Колхаун не был специалистом в области исследования вод Мирового океана. Он работал на Агентство национальной безопасности Штатов, обслуживая установку под названием «Зевс». Её антенны и прятались под куполом на верхней палубе судна, а также в трюме корабля, способные излучать пакеты электромагнитных полей разной частоты и такой мощности, что на них реагировали даже глубины планеты под континентальной корой и верхние слои ионосферы.
За спиной капитана Крукса лязгнула дверь, он оглянулся.
Из кубической пристройки возле купола вышли трое мужчин в одинаковых парках с откинутыми капюшонами: старпом, здоровяк-боцман, широкий, кряжистый, бородатый, похожий на норвежца, и высокий джентльмен с головой тыковкой, усеянной седыми волосками, и редкой рыжеватой порослью на лице. Он и был руководителем экспедиции.
Капитан направился к ним.
– Мы прибыли на два часа раньше, док.
– Я понял, – насморочным голосом ответил Колхаун; прозрачные глаза его горели призрачным огнём фанатизма, можно было не сомневаться, этот человек пойдёт на любые жертвы ради достижения цели. – Предупредите экипаж, мы начинаем работу.
– Экипаж предупреждён, – поспешил доложить старпом, замялся, глянув на капитана: – Но я бы попросил…
– Что ещё?
– Русские спутники… один проходит в трёхстах милях южнее…
– Он нам не помешает, – усмехнулся Колхаун. – Мне нужны точные координаты местонахождения.
– Поднимемся в рубку, – предложил капитан.
Поднялись в рубку корабля, напоминающую футуристический центр управления космическим крейсером из фильма «Звёздные войны». Помощник капитана пропустил начальника экспедиции к наклонной плите картографического дисплея, ткнул пальцем в красный крестик в сплетении координатной сетки.
– Мы здесь. Вулкан под нами.
– Вулкан велик.
– Мы над его центральной дыркой.
Дисплей высветил рисунок океанского дна.
Кальдера вулкана Таму на синем фоне напоминала полуоткрытый рот кита, и красный крестик, обозначавший местоположение корабля, торчал прямо из «китовой пасти».
Колхаун внимательно присмотрелся к изображению дна под кораблём, кивнул.
– Будьте готовы отойти на пару миль западнее, я дам сигнал. Экипаж?
– Палубы пусты, – сказал старпом.
Начальник экспедиции вышел из рубки.
В кубической пристройке рядом с антенным куполом его ждал терминал управления всем сложным хозяйством комплекса, установленного на борту «Santa Claus». Ее стены и потолок являлись экранами связи и наблюдения, которое вели шесть операторов. За отдельным пультом располагался начальник смены, японец американского происхождения, отзывающийся на имя Яма; настоящее его имя было подлиннее – Ямагучи Токана. Одетый в тёмно-синюю куртку с эмблемой «Z» на рукаве, – такие же куртки носили и операторы «Зевса», – он следил за ползущими по экрану перед ним цветными струями и столбцами цифр.
Услышав клацанье входной двери, он обернулся, кивнул и уступил место Колхауну.
Чуть выше командного экрана светился второй, переходящий на потолок, он отображал ситуационную карту обоих полушарий Земли. Полушария пересекали синусоиды спутниковых траекторий и самолётные трассы, а также туманные струи с огоньками внутри, обозначавшие воздушные атмосферные потоки, морские течения и ползущие над морями и материками тайфуны и ураганы.
– Русский, – ткнул пальцем в зелёную звёздочку на экране начальник смены. – Близко. Второй на подходе. Китаец и немец уходят.
Он имел в виду спутники других стран, осматривающие акваторию Тихого океана.
Колхаун прошёлся пальцами по клавиатуре пульта.
Ситуационный экран отразил часть Тихого океана между российской Камчаткой, Японскими островами и Канадой на другом материке.
Ещё несколько быстрых движений пальцами – и сквозь синюю водную гладь проступил детальный рельеф океанского дна. Кальдера вулкана на нём уже не казалась пастью кита.
– Связь с базой? – спросил Яма.
– После сброса, – буркнул Колхаун.
– Батикомы?
– Спускайте.
Японец склонился к пульту соседнего оператора, который заведовал спуском глубоководных модулей для телеконтроля и анализа состояния воды на больших глубинах. На малом экране было видно, как с кормы судна спускаются с помощью талей метрового диаметра «блюдца» с выпуклыми глазами объективов и соплами водомётов, обеспечивающих аппаратам подвижность в воде.
Спуск батикомов длился четверть часа. Загорелись ещё два экранчика, показывающие подводные панорамы. Сначала, вплоть до десятиметровой глубины, вода была прозрачной и светлой, потом по мере погружения аппаратов стало темнеть, и на двадцатиметровой глубине включились прожекторы батикомов. Никакой живности в пределах видимости они не обнаружили. Ни мелкая рыбёшка, ни тем более крупная, в этой части океана не водилась.
Свет в воде рассеивался плохо, поэтому телекамеры аппаратов видели только то, что освещали прожекторы до глубины в сто, максимум триста метров. Общей картины кальдеры диаметром в шесть с лишним сотен километров увидеть не удалось. Экраны показывали лишь зелёную толщу воды, посверкивающую пузырьками воздуха, да редкие блики спешащих убраться с дороги аппаратов обитателей океана. Лишь компьютер, синтезирующий картинку из всех прежних радиолокационных снимков, показывал на большом экране массив вулкана, пронзённый кое-где скоплениями скал.
Приблизилось дно кальдеры, стали видны бугры и рытвины, сглаженные толщей ила.
– Инфра, – буркнул Колхаун.
Но и в инфракрасном диапазоне ничего интересного увидеть не удалось. Вулкан не зря считался мёртвым, и очаг магмы на глубине сорок километров под кратером его почти не грел. Лишь одно красное пятнышко на фоне коричнево-зелёной мути и чёрных теней украсило общую картину кальдеры. Это был ближайший к поверхности выход магмы.
– Глубина двадцать восемь, – доложил оператор, управлявший комплексом глубоководных измерителей.
– Визир на край пятна, – сказал Колхаун.
«Зевс» прицелился.
– Внимание всем: готовность минутная!
Кабиной управления завладела тишина, подчёркиваемая тихими зуммерами и писками комплекса.
Минута прошла.
– Предупреждение!
На судне пять раз ударил колокол, заставляя операторов уделять контролю за своим оборудованием больше внимания.
– Пуск!
По всем пультам кабины управления «Зевсом» пробежала волна разноцветных вспышек. Однако в отличие от высотных импульсных ударов по ионосфере пакет электромагнитных полей был направлен вниз, в океанскую пучину, просверлив которую он вонзился в жерло потухшего миллионы лет назад вулкана.
Картина в глубинах экранов практически не изменилась. Пучок электромагнитных волн воздействовал не на горные породы, представлявшие собой слои застывшей лавы, а на магнитный купол вулкана и его полевую структуру, пока не достиг верхнего края очага, щупальцем уходящего в мантию под океанической корой, где магма была раскалена до высоких температур.
Ожили операторы.
– Мощность в импульсе десять гиг…
– Скачок ионизации!
– Градиент температур вырос на сто…
– Пошла волна давления…
– Начался разогрев…
Лёгкое облачко светлой мути взлетело над кратером, размывая очертания склонов и складок кальдеры.
– Поглощение ноль три…
– Отражение ноль одна, рассеивание ноль одна…
– Отсечка!
По фигурным панелям пультов пробежала очередная волна жёлтых и оранжевых индикаторных вспышек.
– Капитан, полторы мили восточнее, – связался Колхаун с капитаном корабля.
Лёгкая дрожь пола и покачивание показали, что распоряжение выполняется. Через несколько минут судно остановилось.
– Проверка, – бросил Колхаун.
– Прибыли, – доложил по громкой связи капитан Крукс.
Пальцы операторов побежали по клавиатурам, заставляя панели менять цвет индикаторов.
– Пуск!
Новый шквал вспышек.
Операторы заговорили в той же последовательности, что и при первом включении «Зевса»:
– Мощность в импульсе… скачок ионизации… температура… пошла волна давления…
– Отсечка!
Все экраны затянула зеленоватая муть. Скачкообразное повышение температуры очага магмы заставило породы кратера вибрировать, и с крутых внутренних склонов кальдеры кое-где начинали срываться струи ила и осадочных пластов.
– Автоактивация, – проговорил Яма.
– Началась раскачка полей, – доложил смуглолицый оператор в дальнем конце помещения. – Три эма на секунду.
– Наблюдайте.
Полчаса в кабине управления были слышны только негромкие голоса переговаривающихся операторов.
Колхаун попытался отвести батикомы от вспухшей над кратером иловой тучи, и ему это удалось, хотя экраны смогли отразить лишь саму тучу с расстояния в сотни метров и группы скал на гребне кальдеры.
– Пуск!
Третий удар «Зевса» породил в магмовом колодце нечто вроде землетрясения, что зафиксировали датчики следящих систем.
– Скачок давления на тридцать!
– Температура повышается экспоненциально…
– Верхняя перемычка трескается.
– Надо уходить, – сказал Яма озабоченно.
– Не трусь, господин Токуна, – скривил узкие синеватые губы начальник экспедиции. – Самое опасное – и самое интересное начнётся через два-три часа. Капитан Крукс!
– Слушаю.
– Маневр на две мили к западу.
– Выполняю.
Судно пришло в движение.
Точек нанесения электромагнитных ударов по зонам субдукции и литоральным узлам напряжённости в кратере, рассчитанным в Ливерморской лаборатории геофизического воздействия, достаточно было трёх, но Колхаун решил действовать наверняка и наметил обойти весь кратер, облучая край магмового купола в шести местах. Сброс напряжённости геологических структур массива Таму в этом случае стопроцентно гарантировал векторное возбуждение столба магмы и внезапное извержение вулкана.
«Santa Claus» остановился.
– Пуск!
«Зевс» вонзил мощный электромагнитный импульс в дно кальдеры.
Ожили операторы…
Но лишь после шестого импульса стало ясно, что затея разработчиков операции в Лэнгли удалась: взломав застывшую верхнюю лавовую корку жерла вулкана, магма поднялась по извилистому штреку с двадцативосьмикилометровой глубины и, сопровождаемая тряской океанского дна и столбом пара, вырвалась из «китовой пасти» Таму.
Один батиком не успел вовремя сойти с пути выброса тучи пара, образованной соприкосновением расплавленной, нагретой до полутора тысяч градусов лавы с водой, и перестал показывать картинку дна, телекамеры второго усмотрели высверк лавы и огромное облако воздушных пузырей, устремившееся к поверхности океана.
– Заработала! – благоговейно сжал ладошки перед собой Яма, не особенно взволнованный последствиями явления.
– Уходим, – удовлетворённо откинулся на спинку стула Колхаун. – Капитан, маневр на две мили к северу!
Он знал больше, чем начальник смены, считавший пробуждение вулкана главным результатом действия «Зевса». Следствием этой манипуляции с подводным вулканом должно было стать изменение баланса сложившихся океанических течений. Массив Таму располагался между тремя течениями: Северо-Тихоокеанским, Курильским течением Ояо-Сио и течением Куро-Сио, омывающим Японские острова. В результате пробуждения вулкана волна цунами должна была смыть все береговые сооружения на островах Курильской гряды, которые в последние годы начала строить Россия, а последующее похолодание вод океана должно было отразиться на биоареале соседних морей, и Россия могла потерять огромные рыбные ресурсы, на которые она рассчитывала после введения санкций США и Евросоюза. Но этого Яма знать не мог.
Колхаун уступил ему место, вышел на палубу.
Темнело в этих широтах быстро, но всё же в бинокль отчётливо было видно, как в трёх-четырёх милях от корабля вода вскипела и в воздух вырвалось огромное облако белого пара.
Корабль начал разворачиваться к этому облаку носом.
Волна, образовавшаяся от взрывного испарения воды на глубине двух километров, на поверхности была невысокой, около метра, но вслед за ней над центром кальдеры вырос другой водяной бугор, вспучившийся от гидравлического удара лавы, и его высота была уже на порядок выше. Шкиперу «Santa Claus» пришлось проявить расторопность и мастерство, подставляя волне нос корабля, а потом удерживая его от разворота волнами поменьше.
И к берегам Камчатки, Курильских островов и Японии, помчалась волна цунами, спровоцированная человеком и направленная его злой волей, способная наделать немало бед. Об её зарождении мониторинговым службам государств акватории Тихого океана стало известно час спустя, несмотря на то, что геофизические системы безопасности доложили и локализовали землетрясение амплитудой в четыре балла в районе поднятия Шатского в момент его проявления.
Кольцо цунами к этому моменту преодолело уже более ста километров.
Подмосковье, г. Королёв
29 сентября, два часа пополудни
Заместитель командующего войск геофизической обороны России Черняк Иван Захарович собирался обедать, когда ему позвонил начальник Ситуационного центра Осипов:
– Товарищ полковник, интересные новости.
Черняк, раздумывающий, закурить ему сигарету или проявить силу воли и отказаться, недовольно буркнул:
– Интересные – это в каком смысле?
– В Тихом океане ни с того ни с сего возбудился подводный вулкан Таму.
– Что значит – ни с того ни с сего?
– Он молчал уже десятки миллионов лет, и по данным геофизической разведки мог молчать столько же. Проснулся внезапно, никаких предпосылок к этому не было.
– Хорошо, сейчас буду. – Черняк смял сигарету, бросил в урну и вышел из кабинета.
Ситуационный Центр ВГОР, официально именуемый Центром климатического мониторинга Российской метеослужбы, располагался в десяти километрах от Королёва, в сосновом лесу. Кроме основного здания, построенного в форме купола, где работали полсотни операторов, следящих за состоянием атмосферы и земной поверхности России и всего мира, на территории Центра разместились комплексы спутниковой связи, радиотехническая батарея «Тополь-К», одна из двух десятков станций, прикрывающих ионосферу над столицей, лаборатория, полигон, склад ГСМ, гараж и столовая, где питались все работники Центра и командование ВГОР.
Кабинеты командующего войсками и его замов располагались в двухэтажной пристройке к куполу Центра, и Черняку приходилось покидать здание, чтобы дойти до столовой, но он был этому даже рад, так как здания Центра стояли в лесу и прогулка по плиточным дорожкам в хорошую погоду улучшала настроение.
Однако, несмотря на ясное небо в этот день, прогуляться по территории комплекса не удалось.
В общем зале с его гигантскими стенными экранами заместителя командующего ВГОР ждали двое: начальник Центра Осипов, костистый, широкий в плечах, с тяжёлым сплюснутым лицом, и полковник Дзюба, начальник аналитического управления, интеллигентного вида, тихий, худенький, с шапкой вьющихся волос, в узких модных очках без оправы.
Главный ситуационный экран показывал оба полушария Земли с её континентами, морями и океанами, расчерченными координатной сеткой и траекториями спутников. Все данные, поступавшие от сети слежения за состоянием земной атмосферы и поверхности, компьютер сводил на эту карту, и по ней можно было судить обо всех происходящих в атмосфере планеты процессах. Но на общий экран почти никто не смотрел, у операторов были свои операционные мониторы, и каждый из них занимался своим участком контроля поверхности, не обращая внимания на соседей.
Руководители ВГОР подошли к столу начальника смены Макаровского, заменившего недавно ушедшего в стан экспертов вечно недовольного всем полковника Троицкого. Макаровский славился исключительной работоспособностью и наличием твёрдого собственного мнения по любому вопросу. При этом он был профессионалом до мозга костей в области физики атмосферы, и на его заключения можно было положиться как на судебный приговор.
– Смотрите, – сказал он, оглянувшись на подошедших мужчин, – западная часть Тихого океана, плато Шатского.
На голубом поле экрана, отображавшего контуры Камчатки и Курил, было видно красное колечко, медленно расширявшееся от точки возникновения, которая напоминала шевелящийся белый глаз насекомого.
– Белое – это пар, – продолжал Макаровский, – диаметр поднимающегося из глубины столба около километра. Вулкан заработал чуть больше часа назад, никто этого не ждал. Образовалась волна цунами высотой около десяти метров.
– Службы Камчатки и Курил предупредили? – спросил Черняк больше для проформы, чем ради получения успокаивающего ответа, будучи уверенным, что подчинённые сработали как надо.
– МЧС Дальнего Востока начала развёртку, – подтвердил Макаровский. – Люди на местах предупреждены, кое-где началась эвакуация. Волна докатится до наших берегов через три часа.
Черняк посмотрел на Дзюбу:
– Твоё мнение?
– Климдив[1], – уверенно ответил начальник Управления, поправил очки. – В том районе замечен корабль «Santa Claus», принадлежащий Океанографическому обществу США, а у него на борту…
– «Зевс»!
– Так точно.
– Значит, пиндосы научились активировать вулканы? Ещё год назад у них это не очень получалось.
Дзюба кивнул:
– Бардарбунга.
Это слово было известно всем жителям Земли с прошлого года, когда в Исландии вдруг заговорил вулкан Бардарбунга, сосед знаменитого Эйяфьятлайокудля, завесившего в две тысячи десятом году тучей пепла небо над Европой. Этот небольшой вулкан, накрытый шапкой льда толщиной восемьсот пятьдесят метров, впервые стал известен в две тысячи четырнадцатом году, но громкую славу не приобрёл, несмотря на фонтаны лавы высотой до пятидесяти метров. Он извергался до конца года и погас, ничем особенно не напугав мировую общественность. Полёты самолётов над Европой не прекращались, опасные газы Исландию и Европу не накрывали, туча пепла родилась небольшой и на континент не пошла.
Однако в прошлом году остывший вулкан заговорил вновь, и после множества экспертиз и секретных исследований явления специалисты ВГОР сделали вывод: по вулкану, а точнее по его магматическому корню, был нанесен электромагнитный удар тремя американскими «Харпами», а фокусирующей системой послужил беспилотный орбитальный самолёт Х‑37ВВ, на борту которого был установлен полевой отражатель, помимо собственного генератора электромагнитного излучения.
Вулкан Бардарбунга, впрочем, извергался недолго, всего три дня, однако командованию ВГОР было понятно, что американцы испытывают своё геофизическое оружие и отступать от осуществления амбициозных планов – держать в страхе весь мир! – не намерены.
Инициация подводного вулкана Таму являлась лишь эпизодом в цепи подобных «природных» явлений, и ни у кого не было сомнений, что «военные ястребы» в Пентагоне на полпути не остановятся.
– Если это они, то что мы можем им противопоставить? – поинтересовался Черняк, ни к кому особенно не обращаясь.
– Ничего, – виновато ответил Дзюба.
Осипов промолчал, вполне понимая чувства заместителя командующего, но не имея возможности дать ему совет.
Понаблюдав за расширением красного кольца, почти достигшего Курил, Черняк достал айком:
– Виктор, первую четвёрку ко мне на пятнадцать ноль-ноль.
– Слушаюсь, – ответил адъютант, зная, о ком идёт речь: первой четвёркой называли начальников Управлений ВГОР – стратегического планирования, разведки и контрразведки, анализа обстановки и оперативно-тактического оперирования.
Дзюба, входивший в четвёрку как первый-третий, ничего не сказал, только посмотрел на часы.
Первым-первым был сам Иван Захарович, первым-вторым полковник Семёнов и первым-четвёртым – начальник Управления контрразведки Леонсия Зорич.
Мундиры руководители ВГОР практически не носили, поэтому совещание у заместителя командующего походило на деловую встречу менеджеров какой-то компании.
Кабинет Черняка был невелик, зато вполне современен, с изменяющимся интерьером и возможностью быстрой связи с любым работником Управления стратегических разработок, с командующим и даже с министром обороны. Правда, министру Иван Захарович звонил редко, а точнее – один раз за всё время пребывания на своём посту, и его это не расстраивало. Для постоянной связи с Минобороны надо было иметь веские причины, находящиеся в ведении командующего ВГОР Зернова.
– Мне завтра докладывать Зернову о наших предложениях, – сказал Черняк, поглаживая затылок; голова начала побаливать всё чаще (мигренные боли, товарищ полковник, как сказал штатный эскулап Центра Николюк, нервы надо беречь, батенька), и это состояние настроения не улучшало. – Наши эксперименты с геофизикой до сих пор на начальном этапе, это насколько же мы отстали от господ из Пентагона?
– Мы не можем действовать так же прямо и нагло, как они, – проворчал жёстколицый, суровый Семёнов. – Каждый такой эксперимент чреват последствиями.
– Но ведь и терпеть дальше издевательства американцев над природой нельзя?
Участники совещания переглянулись.
– Мы работаем, – деликатно кашлянул Дзюба. – В принципе и мы способны возбудить вулкан, образно говоря, была бы политическая воля руководства. А эксперименты можно проводить в безлюдных местах, где они, собственно, и проводятся. Нам отдали весь архив геофизических спецлабораторий, мы не намного отстаём.
Черняк вылущил из облатки таблетку кетарола, запил водой. Доводы Дзюбы он знал как никто другой, в распоряжение ВГОР действительно были переданы результаты полувековой работы с воздействием на климат и льды Мирового океана, однако американцы всё равно опережали русских специалистов по применению своих генераторов возбуждения ионосферы и геомагнитного поля.
– Давайте думать, чем можно ответить коллегам. Если с климатическими аномалиями, тайфунами и ураганами мы начали справляться, то предупреждать землетрясения, искусственные вулканические извержения и цунами не научились.
– Землетряс легче спровоцировать, чем нейтрализовать.
– Понимаю, и всё же?
– Это вопрос не ко мне, – поджал губы Семёнов. – Пусть проблемой занимаются учёные и эксперты, у нас их две сотни на пять институтов, и все со степенями и медалями.
Черняк посопел, прислушиваясь к пульсирующей боли в висках, сдержал желание выругаться. С учёными работать было трудно, каждый из них имел своё мнение и с коллегами соглашался редко.
– Ладно, я вас понял. Что мы имеем на сегодняшний день?
– С утра замечены два мэйд-урагана у побережья Индии и Австралии, – начал перечислять Дзюба, – тайфун Мэрилин у берегов Бразилии, тайфун Ступор в Эгейском море и три землетрясения: в Таджикистане, в Пуэрто-Рико и в Исландии. Два из них, скорее всего, естественного происхождения – в Таджикистане и Пуэрто-Рико, так как эти районы находятся на разных концах одной тектонической плиты, один край опускается, второй поднимается, оба увязаны, да и глубина их корней – сто километров, а вот в Исландии…
– Бардарбунга?
– Там кроме Бардарбунги много вулканов, Исландия вообще находится на стыке двух тектонических плит – американской и евразийской, на которой стоит Европа и Россия, поэтому остров трясёт постоянно, и в трёх случаях из десяти это работа «Зевсов». Американцы совершенствуют свои генераторы.
– Давно известно, что они продолжают настраивать глобальную систему геофизического воздействия, – сказал Семёнов. – А у нас пока только «Землекоп», пять «Королей», три десятка «Тополей» и один «Коршун».
– Чего ждать от вулкана Таму?
– Высота волны падает, к Курилам подойдёт по нашим расчётам метра четыре, так что больших разрушений не будет.
– Я не об этом.
– В перспективе? – догадался Дзюба. – Плато Шатского представляет собой устойчивую геологическую структуру, извержение скоро пойдёт на убыль.
– Как скоро?
– Считать надо, – виновато сморщился полковник. – Судя по магнитудной накачке, идёт сброс напряжений вверх по стволу, который неминуемо закончится пробкой.
– Мы не можем вмешаться в процесс?
– Разве что увеличить масштаб извержения.
– А если долбануть по вулкану из неймса? – вдруг предложил Семёнов. – Мы же хотели проверить излучатель на линзах ПВД?
Дзюба скептически качнул головой:
– Вулкан не атмосферный пузырь высокого давления. К тому же Таму находится на глубине двух километров, не каждый батискаф туда спустится.
– Тем не менее пораскиньте мозгами, что мы можем сделать. Это всё?
– Из первоочередного, пожалуй. В Индии зафиксирован сбой в работе спутниковой навигации, в Корее – нарушение радиосвязи, и по нашим выкладкам получается, что инициированы они…
– Китайцами.
– Так точно.
– Лезут в это болото, господа последователи тай-цзы. Леонсия, что у вас есть такого, чего не знаю я?
Зорич шевельнула бровью.
– По-моему, вы знаете всё, если не больше.
– Вы мне льстите, – усмехнулся Иван Захарович. – Знать всё – это уже из области божественного, а я всего лишь человек с хвостом слабостей. Давайте ещё раз обсудим, что нам предстоит сделать в ближайшее время.
Дзюба встрепенулся.
– В канадском порту Сент-Джонс замечен корабль типа «Night Sun», а это означает, что он готовит атаку на Камчатку, напичканную вулканами, как булка изюмом. Если не упредим, потеряем полуостров.
– Раз, – загнул палец Черняк.
– Тайфуны в Чёрном море и снова корабль с «Зевсом».
– Два.
– Прорыв холодных арктических воздушных масс по Уралу в Казахстан.
– Три.
– Чукотка – горячая яма ПВД, хотя она уже потеряла купол и скоро рассосётся.
– Благодаря работе наших «Королей», – буркнул Семёнов.
– Четыре. Всё?
– Это самые первоочередные задачи.
Черняк посмотрел на Леонсию Зорич.
– Что у вас по линии полковника Резниковича?
– Мы потянули за ниточку, – сказала женщина, – которая ведёт на восток, в Хабаровск, к начальнику УВД Хабаровского края Мережковскому. Я лично собираюсь лететь в Хабаровск… вместе с Ратным.
Черняк кивнул.
Речь шла о разработке линии Резникович – Мережковский, по неизвестной причине заинтересовавшихся изобретателем неймса Геннадием Терентьевичем Пахомовым, дедом полковника Афанасия Пахомова, командира группы ГОНГО. Откуда Мережковский, начальник УВД Хабаровского края, узнал о Пахомове, было неясно, вполне возможно, генерал получил задание от китайцев, а они в свою очередь – от какого-то чиновника в Роспатенте, к которому обращался Геннадий Терентьевич, и проблему надо было решать немедленно.
– Вы же собирались в Одессу?
Леонсия Зорич поправила на виске локон соломенного цвета волос, уложенных в замысловатую причёску.
– Туда полетела группа Мищенко, он родом из тех мест.
Речь шла о появлении в Одесском порту еще одного корабля типа «Night Sun» с «Зевсом» на борту, и командованию ВГОР очень хотелось знать, что задумали американцы в своём «пятьдесят первом штате»[2] под названием УНИЯ – Украинская национальная империя.
– Как они доберутся до Одессы? – поинтересовался Семёнов. – Украина же прервала авиа– и железнодорожное сообщение.
– Через Стену они не полезут, – улыбнулась женщина, имея в виду недавно возведенную вдоль границы с Россией контрольно-следовую полосу с противотанковыми рвами и колючей проволокой в два ряда.
– По морю из Крыма?
– Возможно.
Черняк посмотрел на Семёнова озабоченно.
– Что это тебя так заинтересовала практика работы службы безопасности, Сергей Данилыч?
– Да это я без всякой задней мысли, – смутился полковник. – Представил, как мы туда запускаем наш «Ил» с «Коршуном».
– «Коршун» не ракета, корабль не потопит, а вот пол-Украины затопить сможет. Нужны иные решения.
– Тогда остаётся одно средство – неймс.
– О неймсе забудь, Сергей Данилыч, у нас забрали и разработчика, и его изделие.
– Одно изделие осталось, а мы собирались проверить готовый образец на деле, вот я и предлагаю шугануть по «Зевсу». Иных перспектив не вижу.
