Василий Головачёв
Месть Солнцу – 2. Миссия невыполнима
Локация 4. Земля. 2202
«То было время, когда люди начинали прокладывать пути в Звёздный Мир. Сильнее извечной тяги к морю оказался зов Звёздного Мира. Ионолёты покидали Землю. Буйный, хмельной ветер открытий гнал их к звёздам. Ещё бродили экспедиции в болотистых лесах Венеры, ещё пробивались панцирные ракеты сквозь бушующую атмосферу Юпитера, ещё не была составлена карта Сатурна, а корабли уже шли к звёздам дальше и дальше…»
Этот пролог перед началом фантастического романа древности[4] Флоре вспомнился после того, как она вышла из кабины Хроныра, как назывался портал временного переброса, находившийся на Сахалине, и увидела здания уморга – современного поселения на острове, здания которого были совершенны с позиций параметрического дизайна и притягивали взор. Тот же роман она вспомнила уже дома, в личном коттедже, возведённом за пределами столицы современной России, Екатеринбурга. Коттедж стоял на берегу ручья Нижний, в сосново-еловом бору, и представлял собой шедевр русского зодчества, созданный в стиле шатрово-храмовой композиции.
Если бы писатель, сотворивший роман, жил в её время, он начал бы его так: «Это было время деглобализации мира, когда человечество разделилось на касты, кланы и олигархии, ведущие меж собой непрерывные информационные и прокси-войны. Лишь космос, точнее пространство Солнечной системы, вопреки прогнозам ещё кое-как поддерживал единое управление, хотя и оно нарушалось неоднократно, вплоть до террористических атак на конкурентов. Среди этого конгломерата мировых систем, управляемых нейросетями на основе искусственного интеллекта, лишь Россия держала стабильный дружеский уровень отношений с соседями и даже законодательно отменила пограничные войска в начале двадцать первого века, хотя была вынуждена ввести пограничную службу обратно в связи с провокациями блока НАТО и сохранять границы государства, защищаясь от наскоков тербанд и налётов беспилотников. Это «светлое» будущее было предопределено не развитием творческого начала человеческого ума, а кандалами бизнеса, породившего абсолютно хищнический образ жизни цивилизации…»
Подумав об этом, Флора грустно улыбнулась. Но возвращение домой подействовало на неё благоприятно, и девушка, искупавшись в бассейне, почувствовала себя почти счастливой. Не хватало лишь одного – присутствия рядом Терентия, спецагента Центра экстремального оперирования в космосе уровня «четыре икса» (смешно, однако эта киношная оценка сохранилась на протяжении сотен лет), жившего почти на полсотни лет раньше. После контакта с Ульем, постразумной системой, живущей в невообразимо далёком будущем, их пути разошлись. Её Улей высадил в родной две тысячи двести второй год одну, хотя обещал высадить обоих. Однако вышла из портала она без спутника, а спросить, где остался Терентий, было не у кого. Улей не оставил в памяти Флоры ни одного следа или координат, куда он отправил Терентия.
Встретил хозяйку коттеджа домовой, как нынче называли искинов-домоправителей.
– Добрый вечер, Цветочек, – поприветствовал он, открыв дверь дома.
Его звали Свирид, это был искусственный интеллект последнего поколения в сфере обслуживания, и он содержал умный дом безукоризненно, сколько бы ни отсутствовала хозяйка. Обычно Свирид представал перед ней как виф[5] седого джентльмена в мундире статского советника времён царствования Николая II. На сей раз Флору встретил молодой парнишка с вычурной причёской «а ля корона российской империи».
Флора усмехнулась на его «цветочек», прошла в небольшой холл, в стены которого были вмонтированы витейры[6] с видами других планет, где она побывала.
– Кто у тебя был в гостях?
– Не понял, – стушевался парнишка.
– У тебя вид сорванца, застигнутого врасплох родителями во время свидания с девицей в их отсутствие.
Свирид звонко рассмеялся.
– Не было никакого свидания. Я просто хотел понравиться.
– Тогда ты забыл о моих вкусах. Мне нравятся мужчины-воины.
– Виноват, – снова смутился виф, – исправлюсь.
Сбросив кроссы, она направилась в бытовой блок, отсылая домового жестом.
– Я пошутила.
Юнец с «короной» золотых волос исчез.
А Флора вспомнила Терентия и улыбнулась. Спецагент ЦЭОК – предтечи Ликвидугро, где работала она, – не выглядел терминатором, однако и слабым рефлексирующим парнишкой не был. «Надзорик», – всплыла в памяти девушки должность Терентия. Спец по надзору за вернувшимися из дальних космических экспедиций разведчиками. Многие возвращались с такими психическими отклонениями, что их приходилось изолировать от общества. Для времени Флоры эта специфическая деятельность являлась пройденным этапом, и надзору на смену пришёл нейросетевой контроль поведенческих общинных реакций жителей поселений на планетах Солнечной системы и других звёзд. Превентивные меры воздействия на психику переселенцев предотвратили многие виды преступлений, характерных для человечества после его выхода в космос.
Впрочем, в две тысячи семьдесят седьмом году, куда послали Терентия и Флору (его – из две тысячи сто пятидесятого, её – из две тысячи двести второго года), их специальностей ещё не существовало, и оба выполняли одно и то же задание: выяснить, по какой причине началось затухание земного светила. В данном контексте они играли необычную роль разведчиков в собственном прошлом.
В доме зазвучала тихая приятная музыка. Свирид хорошо знал предпочтения хозяйки в сфере быта и развлечений и всегда включал музыку под настроение, определив его комплексом датчиков умного дома по поведению и речи девушки. На этот раз ушей коснулась ласкающая слух мелодия по произведениям русских композиторов, созданная нейросетью. Едва не заслушавшаяся Флора разделась в спальне и влезла в ванну, снабжённую всеми необходимыми для женщины средствами.
Свирид привычно высветил в толще стены цифры состояния организма – температуру тела, частоту дыхания, сердечный ритм, насыщение крови кислородом, состав пота на коже, жёсткость волос и ещё кучу всяких показателей, на которые она никогда не обращала внимания, – и предложил нужный для релаксации режим.
Флора согласилась.
Включился озонированный душ.
Она смыла с себя всё лишнее, накопленное кожей за день, и влезла в благоухающую свежестью и запахами трав ванну. Закрыла глаза. И нахлынули воспоминания.
Прощание с Ульем, удивительной разумной сверхсистемой, образовавшейся в таком далёком будущем из тысяч и тысяч разумов разного уровня, что никакие изменения реальности в прошлом не могли повлиять на её состояние, прошло на удивление просто и обыденно. Для контакта с землянами, являвшимися одними из предков Улья, он создал переговорщика в виде человека, и тот объяснил ошибку патрона, крывшуюся в том, что солнечный Улей, посланец Большого Улья, промахнулся во времени, начав откачивать энергию Солнца на сто пятьдесят лет раньше. После этого он пообещал гостям исправить ситуацию, то есть свернуть комплекс лимб откачки, а пленников солнечного Улья освободить. Кроме этого переговорщик предложил Терентию и Флоре вернуть их в свои времена, с чем они, разумеется, согласились. Хотя Терентий хотел перебраться не в своё время, а во время Флоры, в две тысячи двести второй год. Однако Флора почему-то вернулась в родное время одна, а где оказался Терентий, можно было только гадать. Вполне возможно, Улей отправил его в две тысячи семьдесят седьмой год, где он и жил какое-то время под личиной простого инженера-биотехнолога.
И ещё одно обстоятельство смущало агентессу Ликвидугро всё больше и больше: Большой Улей, по сути, проговорился, сообщив, что его посланник солнечный Улей промахнулся на сто пятьдесят лет, объяснив это сохранившейся в памяти информацией о катастрофе, ожидавшей Солнце в начале двадцать третьего века. Оно должно было взорваться, и он полагал, что, отсасывая его энергию, ничем не вредит человеческой цивилизации, потому что к этому моменту она должна была исчезнуть. В таком случае в две тысячи двести втором году людям оставалось существовать всего пять-шесть лет, если человечество не сможет предотвратить катастрофу. А знал об этом в данный момент только один человек – сама Флора.
Ещё до отправки её в две тысячи семьдесят седьмой год по сохранившимся в памяти компьютеров историческим хроникам было известно, что Солнце действительно пережило в этот период странный спад активности, отразившийся на Земле многими бедствиями. Последствия падения температуры воздуха на планете и нового оледенения Северного Ледовитого океана удалось нейтрализовать лишь через двадцать лет, к концу века. Однако если причины падения мощности земного светила были освещены в соцсетях хорошо (так как тогда едва не началась бомбардировка Солнца флотами многих государств), то информация о героях, позволивших добиться понимания «агрессора из будущего», загадочного Улья, и успешно решивших проблему, замалчивалась зарубежными СМИ, а их успехи даже были объявлены «угрозой для человечества».
Впрочем, Флору послали в этот год не столько для выяснения новых обстоятельств нападения на цивилизацию, сколько ради расследования, не связано ли это нападение с новым явлением на Солнце – увеличением его яркости и мощности излучения. Об этом она рассказала и Терентию, когда тот признался, что он тоже следователь, хотя и нештатный, но оба так и не нашли связей между обоими разнородными процессами – уменьшением светимости и её увеличением. А спросить Улей о причинах последнего путешественники в гугол-будущее[7] не успели. Улей отправил их обратно по домам.
– Как вы себя чувствуете, Цветочек? – мурлыкнул в ванной голосок Свирида.
Флора очнулась.
– Великолепно! Усну – не буди.
– Как прикажете. Спинку потереть?
– Я тебе потру! – фыркнула девушка. – Это что за вольности?
– Пардон, сударыня, – огорчился компьютер. – Это я насмотрелся слезливых исторических мелодрам. В одной из них фаворит царицы предлагает ей в баньке потереть спину.
– В баньке? – не поверила Флора.
– Так точно.
– Что за мелодрама?
– Новый псиреал с полным погружением в жизнь российской императрицы Екатерины Второй.
– Бред!
– Совершенно с вами согласен. Может быть, во что-нибудь поиграем для повышения настроения? Или поаватарствуем?
Флора начала задумчиво одеваться.
Иногда она действительно на ночь залезала в какую-нибудь игру для релаксации или успокоения души. Но аватар-путешествия не любила. Программа эйдоскрина внедряла её в животное или существо, приспособленное к жизни в экстремальных для человека условиях. Обычно такими виртуальными путешествиями увлекались молодые люди в возрасте от четырнадцати до двадцати лет, хотя не отказывались и взрослые. И всё же в жизни Флоре хватало экстрима, и она предпочитала бродить по красивым местам Земли и планет Солнечной системы натурально.
– Не слышу, – мягко напомнил Свирид.
Она очнулась.
– Мне сейчас не до игр. Приготовь овощное рагу и облепиховый мусс.
– Слушаюсь, Цветочек.
– И перестань называть меня Цветочком! – рассердилась девушка. – Что за прихоть тебя посетила?
– Прошу прощения, это из другого сериала…
– Забудь! И перестань смотреть сериалы!
– Будет исполнено, госпожа!
Флора невольно рассмеялась. Многие из её подруг и приятелей в качестве базы бытового служителя выбирали собственный интеллект и даже характер, что позволяло им вести себя с домашними искинами как с живыми братьями и сёстрами, не боясь откровенных разговоров вплоть до интимных предпочтений. Но она выбрала другую программу, и Свирид вёл себя как сокурсник по универу. В своё время Флора училась в столичном цифроне ЕРСУ, и ей там нравился парнишка по имени Кларик, вот его она и сделала прототипом Свирида.
Ужин прошёл в тёплой и дружеской обстановке, как говорится в таких случаях. Свирид не надоедал, давая хозяйке полную свободу действий и не нарушая ход мыслей. Флора же, перебрав в памяти подруг, решила полностью отвлечься от воспоминаний в безумно далёкое будущее. Она понимала, что воспоминания эти будут преследовать её ещё долго.
Однако отвлечься «от будущего» не удалось.
Во-первых, первая подруга детства Катя была занята и пообещала позвонить позже.
Вторая подруга Ия Великанова, такой же надзорик, как она сама, находилась в данный момент в Китае и присоединиться к Флоре не могла, ни онлайн, ни вживую.
– У меня всего минутка, – сказала черноглазая, миниатюрная, похожая на китаянку Ия. – Ты не представляешь, что тут творится! Я знала, что китайцы первыми применили цифранж и нейросети для контроля населения, но не думала, что они превратят страну в цифровой концлагерь, так как отслеживают поведение и эмоции не только каждого взрослого жителя Поднебесной, но и детей в утробе матери! К примеру, ты в курсе, что они всем детям поголовно встраивают при рождении в сетчатку глаза систему мобильного интернет-подключения?
– Нет, не в курсе, – с удивлением ответила Флора, вспомнив речь Большого Улья, который попенял землянам на их увлечение цифровыми технологиями до разработки законов их применения.
– Теперь они поголовно киборги и называют себя футурсинами, то есть «постлюдьми».
Флора фыркнула.
– Футурсины? Круто!
Ещё учась в универе, она с интересом изучала предпосылки развития интернета и мобильных устройств связи, расширяющих кратковременную память человека при помощи нейронных сетей. К две тысячи семидесятому году нанотехнологии действительно позволили увеличить их ментальные способности, но до превращения людей в киборгов так и не дошло. Хотя наравне с нормалами – людьми нормального происхождения – появились и так называемые дополненные (с частью органов, заменённых искусственными) и вообще изменённые, так называемые измы, имеющие человеческую оболочку и усовершенствованные гаджетами организмы. Впрочем, искусством и научным творчеством по-прежнему занимались нормалы, хотя нейросети и показывали чудеса эмерджентности и создания компиляций, почти не отличимых от человеческих шедевров.
К счастью, в России не были введены до конца в строй нейросетевые системы тотального контроля, как в Китае, хотя попытки такие были, особенно в начале двадцать первого века. Закон, запрещающий следить за россиянами и считывать по лицам их эмоции, приняли ещё в далёком две тысячи двадцать девятом году, когда к власти вместо прежних ревнителей цифровых технологий пришли вменяемые люди, понимавшие всю пагубность проникновения цифры в жизнь человека. С тех пор этот закон продолжал действовать, хотя с каждым десятилетием приходилось бороться за его неукоснительное применение.
– Они считают нас людьми второго сорта, – продолжала Ия, не заметив паузы, – как раньше считали американцы и британцы.
Флора нахмурилась.
О китайском образе жизни давно ходили легенды, потому что КНР после четырёх китайских войн: с Тайванем, Индией, Россией и Японией – отгородилась от всего мира второй «китайской стеной», пусть и не каменной, а логически-информационной. Однако в начале двадцать третьего века многие страны сделали то же самое, решив жить по своим, а не по евро-американским принципам и «ценностям». И всё же Китай опередил всех и по развитию, и по научным исследованиям, и по военной мощи. Ни одно государство или технологический союз не могли бы сейчас потягаться с ним в сражении за лидерство. К счастью, последний руководитель страны не жаждал власти такого масштаба, и китайцы ни с кем не воевали, не считая конкурентных стычек в области айти-технологий. И они же первыми создали единое биокомпьютерное пространство, слившись с искусственным интеллектом, превратив страну в гигантский компьютер. Как там сказала Ия? Цифровой концлагерь? А не прообраз ли это Большого Улья, системы сверхразума, ожидавшей все сохранившиеся умы в невероятно далёком будущем?
– Что? – спросила она, услышав голос подруги.
– Ты где-то в другом мире, – хихикнула Ия.
– Дома, вернулась из… командировки. А что ты делаешь в Китае?
– Тоже в командировке, веду переговоры по освобождению нашего человека и отправки его в Россию. Дело сложное, объяснять долго, а за мной следят как за сбежавшим преступником. Хорошо, что ты позвонила по защищённой линии.
– Звони, когда сможешь.
– Хорошо.
Лицо Ии в фокусе вижн-системы исчезло.
Флора задумчиво сделала глоток мусса, хотела позвонить маме, но раздался звонок, который и вернул мысли девушки к теме её «командировки». Звонил Степан Холост, начальник отдела спецопераций Ликвидугро, который и посылал её в две тысячи семьдесят седьмой год. Фамилия Степана давно служила для подчинённых источником шуток, однако это не мешало ему заводить семьи чуть ли не каждый год. Он был по-мужски красив, строен, выглядел спортивно, да и всерьёз занимался спортом, и нравился всем женщинам в системе Ликвидугро. Он и Флоре неоднократно предлагал «руку, сердце и крутой секс», однако был не в её вкусе.
– Нам нужно поговорить, – сказал он.
Терафим Флоры, игравший роль чип-секретаря (такие гаджеты выращивались всем, кто хотел иметь «дополнительные» органы тела) не без юмора воспроизвёл Холоста в виде римского императора, одетого в роскошную тогу, на фоне моря, и она поняла, что начальник отдела звонит не из офиса.
– Говори, – сказала она равнодушно, велев терафиму подключить её к линии видеосвязи в кодировке официала. Перед незнакомыми абонентами она представала в виде офицера федеральных структур с символикой майора.
Степан понял, усмехнулся.
– Может, поговорим в натуррежиме?
– Не сегодня, я не в настроении.
– Это важно.
– Всё, что знала, я сообщила.
Холост помолчал, разглядывая лицо девушки.
Вижн-система позволяла абонентам разговаривать так, словно они находились рядом. Можно было даже при желании поцеловать собеседника либо при необходимости дать пощёчину. Последняя мысль Флору развеселила.
Он заметил дрогнувший уголок губ собеседницы.
– Ты не одна?
– Не угадал. – Она с усилием преодолела зевок. – Товарищ полковник, я устала и хочу отдохнуть.
– Хорошо, поговорим завтра. Один вопрос: кто такой Терентий Дергачёв?
– Я говорила.
– По нашим хроноданным в две тысячи семьдесят седьмом году такой человек не зарегистрирован в сотрудниках нашего предшественника в лице ЦЭОК.
Она приподняла бровь.
– Он был заброшен в две тысячи семьдесят седьмой из две тысячи сто пятидесятого. Там Терентий – надзорик, спец по контролю за возвращавшимися из дальнего космоса. В нашем времени такого подразделения нет.
– Распущено ещё в две тысячи сто девяностом.
– Я поняла так, что их Коскон заподозрил, что в Солнечной системе работает шпионская сеть какой-то недружественной цивилизации, и перестраховался, подключив к своему расследованию незасвеченного человека – Терентия. А для того, чтобы ни у кого не возникли подозрения в том, что он работает на контрразведку, ему придумали легенду с учёбой во Владивостоке и работой в Екатеринбурге в качестве инженера-биотехнолога. Потом устроили экскурсию к Солнцу, чтобы он разобрался с происходящими на нём безобразиями.
– Так вот, мы подняли секретный исторический пласт две тысячи семьдесят восьмого года и обнаружили, что твой спутник погиб на Солнце вместе с группой туристов. Обратно на Землю он не вернулся. Мало того, о нём нет никаких упоминаний и в самом ЦЭОК.
Флора свела брови.
– Что ты хочешь сказать?
– Что вместо Терентия в Систему был заслан агент…
– Улья! – фыркнула она. – Кринж! Он вёл себя абсолютно адекватно и не раз спасал мне жизнь.
– Тем не менее твои эмоции не снимают подозрений с этого типа.
Флора вспомнила слова Улья: эмоции на самом деле представляют собой вершину развития человека. Но вслух повторять их не стала.
– Можешь подозревать Терентия в чём угодно, но обвинять его в шпионаже в пользу недружественных цивилизаций я не позволю.
Холост иронически изогнул губу.
– Он тебе так нравится?
– Да! – с вызовом ответила она. Добавила сердито: – Нравится! Терентий не идеал, но он человек!
– Ладно, верю, – с неожиданным миролюбием проговорил «римский император». – И всё же он чей-то разведчик, пусть не Улья, какого-то другого Разума, но аналитики утверждают это в один голос.
Флора прикусила губу.
– У тебя всё?
– Жду завтра в десять в офисе. Будет решаться судьба двух проектов: первый – поиск причины, по какой Солнце начинает разогреваться в наше время, едва восстановившись после угасания в две тысячи семьдесят седьмом, и второй – выяснение, кто такой Терентий Дергачёв и где он сейчас.
– Это ваши проблемы! – не сдержалась она.
– Первая скорее проблема учёной братии и контрразведчиков, вторая наша. Всё-таки мы отвечаем за ликвидацию угроз такого масштаба. А ежели ещё точнее – проблема твоя, потому что ты контактировала с Терентием. Будь готова её решать.
Изображение Холоста перед глазами девушки свернулось в точку.
Флора заметила, что продолжает держать в руке чашку с муссом, машинально допила остаток.
«Что он сказал?» – пришла отстранённая мысль. Контрразведка подозревает Терентия в шпионаже? В чью пользу? На Улей он точно не работает. Тогда на кого?
Чашка выскользнула из ослабевших пальцев, однако она успела её подхватить. Улыбнулась, с одной стороны расстроившись из-за непонятной расслабленности, с другой хваля себя за реакцию.
Кто же ты, друг мой? Биотехнолог, чемпион по соревнованиям на скорость управления нанитами. Секретный сотрудник Коскона две тысячи семьдесят седьмого года. И можно ли верить твоим словам о радости, с какой ты согласился переместиться со мной, а не возвращаться в свой две тысячи сто пятидесятый? И почему тебя не оказалось рядом в бункере Хроныра?
– Что-то ещё, мадам? – раздался голос Свирида.
Она спохватилась. Вопросов видеовизит Степана оставил много, но ни на один у неё ответов не было. В том числе на главный: кем на самом деле является надзорик Терентий Дергачёв, о котором ни в две тысячи семьдесят седьмом, ни в две тысячи сто пятидесятом году не осталось никаких сведений.
