Василий Криптонов
По ту сторону Алой Реки
Левмир снова посмотрел в окно. На что же надеются все эти люди?
– Люди выдумывают сказки и верят в них, – сказал Санат. – Они повторяют сказки друзьям и знакомым. А когда эти же сказки возвращаются к ним из других уст, расценивают это за подтверждение. Вот они и верят, что усердная работа приведет к успеху. Вампиры же получают прекрасную, хотя и недолговечную прислугу. Впрочем, большинство работает даже не на вампиров, а на таких же людей. Делают одежду, готовят еду, держат питейные заведения. Ведь такому количеству людей надо как-то жить, что-то делать в свободное время. Многие забыли, зачем пришли. А еще больше даже не имели выбора – просто родились здесь.
Тут в голове мальчика сверкнула вспышка озарения.
– Так вот чего хотела та женщина! – воскликнул он. – Она просила, чтобы лорд Эрлот сделал его вампиром!
Санат кивнул, и лицо его при этом помрачнело.
– Как хорошо, что он согласился, – сказал Левмир.
Санат молчал. Подошел хозяин, поставил перед мальчиком еще одну кружку с горячим шоколадом и блюдо с золотистыми кусочками мяса. Санату досталась кружка пива.
– Ешь хорошенько, – сказал Санат. – Сегодня отдохнешь, а завтра проснешься сильным и бодрым.
Левмир упрашивать себя не заставил. Из головы мигом выдуло все мысли о людях и вампирах. Он ел и пил, пил и ел. Заливал тающее во рту мясо восхитительным горячим шоколадом, кусал душистый белый хлеб и только что не урчал от удовольствия. Сквозь пелену этого вкусового дурмана брезжила мысль, что он со стороны выглядит безобразно, как свинья, жрущая из кормушки. Но что он мог поделать?
Покончив с едой, Левмир почувствовал себя значительно лучше, правда, даже думать о том, чтобы куда-то идти, стало лень. Санат с улыбкой смотрел на него.
– Ну? Наелся?
– Ага, – кивнул мальчик. – Спасибо.
Вдруг он понял две вещи. Во-первых, он не с отцом здесь, а во-вторых, у него же есть деньги. Левмир вытащил из кармана мешочек с монетами.
– Сколько нужно? – спросил он.
Санат махнул рукой.
– Я заплатил. А вот деньги лучше за пазуху спрячь. Это город, тут надо осторожнее. Ну, пойдем. Давай-давай, не время лениться! После хорошего обеда нужно хорошо пройтись, а то станешь толстым и страшным.
С этими словами Санат вытащил Левмира из-за стола. Вновь шли по городу. Перед усталым взглядом мальчика мелькали вывески, дома, лица. Лица только человеческие, как ему казалось.
– А почему вампиров почти не видно?
– Они редко выходят при свете дня. Слишком суетно. К тому же их не так много. В этом городе не больше трех сотен.
Три сотни! Число казалось огромным. В деревне всего-то сотни полторы жителей, если считать с младенцами. Но здесь, в городе, глядя на толпы бегающих вокруг людей, Левмир понял: сотня – это ничто. Если все жители деревни разойдутся по улицам города, им долго придется блуждать, чтобы собраться вместе. Может, даже не один день. А в деревне достаточно громко крикнуть, чтобы тебе ответили.
Наконец, добрались до обувной лавки. Здесь пахло кожей, в окна бил солнечный свет, а хозяин, не в пример хозяину «Питейного», был худым, как спичка, и злым, как черт. Он долго о чем-то пререкался с Санатом, и Левмир понял из его слов только то, что хорошую обувь нужно долго ждать, а вот прямо сейчас ничего поделать нельзя. Потом как-то невзначай зазвенели монеты, и сразу же перед мальчиком оказалось несколько пар ботинок.
– Примеряй, – сказал Санат.
Никогда прежде Левмир не носил такой обуви. Вроде как и ни к чему казалось. Летом вполне можно бегать босиком, весной и осенью – тоже. А с холодами все больше приходилось сидеть дома, выходя лишь по крайней необходимости. Тогда в ход шли валенки.
Первые ботинки жали с боков, вторые оказались коротковаты, а третьи чуть длиннее, чем надо. Левмир сделал в них несколько шагов по магазину и удивился. Не верилось, будто на ногах что-то есть. Посмотрел на ботинки. Красивые, темно-коричневые, со шнуровкой. Легкие и прочные. В таких можно, не задумываясь, бегать по лесу.
– Хороши? – спросил Санат.
– Ага! – отозвался Левмир. – Только длинноваты. На ноге болтаются.
Хозяин фыркнул, брызнув слюной, и закатил глаза. Санат же опустился перед мальчиком на одно колено и крепко завязал шнурки.
– Теперь попробуй.
Зашнурованные, ботинки сидели гораздо лучше. Левмир на пробу пробежался туда-сюда, не обращая внимания на ворчащего хозяина лавки.
– Здорово!
– Ну и прекрасно. Забираем. Спасибо, уважаемый. – Санат бросил хозяину еще одну монету и повернулся, чтобы уйти.
– Носи на здоровье, малыш, – оскалился хозяин, впервые обратившись к Левмиру. – Эти боты делались для вампира-баронета, да он так и не забрал. На совесть делали!
Левмир вышел из лавки, благоговейно глядя на ботинки. Ноги сами понесли к центру донации. Санат шагал рядом, и Левмир искоса поглядывал на его сапоги. Тоже кожаные, но старые, потертые. Он ведь мог бы и себе купить обновку…
– Санат, а почему ты мне их купил? – спросил Левмир. – Давай я деньги тебе отдам?
– Нет.
– Почему? Ведь…
– Потому что знаю я деревенских, – вздохнул Санат. – Скажешь, что купил ботинки – ремня получишь, а завтра же отец поедет в город и продаст их. А если узнают, что подарок, слова не скажут, разве что мне. Хорошая обувь хорошо пригодится. Береги. Сильно без толку не таскай – разве если в лес, или еще куда, в дорогу дальнюю. Но и не забывай – носи иногда, чтобы нога привыкала. Понял меня?
Левмир кивнул.
– Спасибо.
– Да, ерунда.
Но это была не ерунда. Левмир пока не мог понять, чем заслужил такое хорошее отношение Саната, но твердо решил как-нибудь отплатить добром за добро.
Возле центра повозок прибавилось, но свою нашли без труда. Деревенские тоже постепенно стягивались, таща большие и малые мешки. Левмир ощутил запоздалое раскаяние: он-то домой ничегошеньки не купил. А вот отец с донации всегда с гостинцами приезжал, да и мать постоянно чего-нибудь приносила. Но, поразмыслив, Левмир решил не рисковать. У него ведь впервые деньги появились, пусть родители сами решают, как с ними поступать. А то и впрямь, вместо благодарности на ремень нарвешься.
Санат куда-то исчез ненадолго, а потом появился мрачнее тучи, поманил за собой Левмира. Завернули за угол и остановились. Здесь пусто и тихо. У стены – большой деревянный ящик для мусора, рядом – две метлы.
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал Санат, глядя в глаза мальчику. – Обещай, что не испугаешься и не убежишь. Обещаешь?
Левмир кивнул, подумав, что скорее умрет, чем побежит, что бы там ни было.
– Просто посмотри и не задавай никаких вопросов. Я хочу, чтобы ты сам все понял. Вспомнил, о чем мы сегодня говорили, и понял. Хорошо?
Еще один кивок.
Санат подвел мальчика к ящику. Оттуда пахло неприятно, но Санат явно хотел, чтобы Левмир заглянул внутрь. И он заглянул.
Посреди месива из окровавленных игл и трубок, ватных шариков и повязок, смятых бумажек и прочего мусора лежал желтушный ребенок. Он не кричал и не шевелил ручками. Лежал на животе, но голова оказалась лицом вверх. Невидящий взгляд теряется в небе. На личике застыло выражение страха и как будто обиды.
Левмир почувствовал, что его начинает колотить крупная дрожь. Глаза застила пелена. Он вспомнил равнодушное лицо Черного Господина, когда тот держал в руке это тщедушное тельце. Наврал… Он просто наврал той женщине и убил ее ребенка, прежде чем она успела зайти в центр. Левмир не знал, чего в нем сейчас больше – бессильного гнева или ужаса перед такой страшной, такой нелепой смертью. «Так ли уж хочется вампирам расставаться с куском?» – вспомнились слова Саната.
– Это не потому что он злой, – сказал Санат, будто почувствовав, что в мыслях мальчик обратился к нему. – Просто ему плевать. Понимаешь? Ну а теперь пойдем. Пора домой.
Глава 4
Медальон
Аммит спустился по мраморной лестнице к пруду, и в свете одинокого фонаря увидел сидящую на скамейке у самой воды свою подопечную. Сегодня принцесса Ирабиль явилась на тренировку в платье и туфельках, такая красивая, что Аммит остановился в тени вяза, любуясь, будто картиной гениального художника. Волосы принцессы, собранные в высокую прическу, переливаются золотом и серебром. Ярко алеют губы на молочно-бледном лице. Девочка смотрит на воду через правое плечо, застыв в этой позе, словно специально позволяет себя разглядеть.
Аммит вышел на площадку перед прудом. Ирабиль повернула голову и улыбнулась. Ей нравился Аммит. Сегодня он, как всегда, в плотной кожаной куртке с множеством карманов и прорезей. Тяжелые ботинки мягко, почти неслышно касаются полированной поверхности камня.
– Опаздываешь, старик! – засмеялась принцесса.
Аммит улыбнулся в ответ и, прикрыв глаза, изменил возраст. Исчезла седая борода, волосы стали каштановыми, сгладились морщины. На принцессу смотрел мужчина лет сорока, не больше. Ирабиль надула губы:
– Хорошо тебе. А я могу только прикинуться младенцем…
– Зато я этого уже не умею, – развел руками Аммит. – Не расстраивайтесь, принцесса. Возраст – это то, чего мы всегда сможем достичь. А вы сегодня нарядились…
– О, да! – Глаза принцессы заблестели, она соскочила со скамьи, подлетела к Аммиту. – Я бы хотела научиться так. Можно?
– Вам можно все, что угодно. Правда, мне кажется, вы опять торопите время. Не лучше ли как следует отработать обычные превращения?
– Аммит! – Принцесса, поднявшись на цыпочки, заглянула ему в глаза. – Нужно срочно! Ты мне друг?
Ирабиль с важным видом протянула учителю мизинец. Тот пожал его своим мизинцем.
– Друг.
– Значит, научишь? И чтобы никому!
– Договорились. Начнем?
Принцесса отступила на шаг, сложила ладони перед собой и приготовилась слушать. Аммит заговорил:
– Ваш нынешний облик является основным. Все остальные формы, которые вы можете принять, создаются на основе настоящего тела. Вы без труда возьмете с собой одну вещь, если как следует на ней сосредоточитесь – но это мы усвоили.
Ирабиль кивала, выражая нетерпение. Аммит украдкой вздохнул и продолжил:
– Что касается превращений с множеством предметов одежды, то здесь требуется иной подход. Нет, конечно, вы можете усилием воли сосредоточиться на каждом предмете, но это заберет все ваше внимание и немалую толику силы. После обратного перехода вы будете истощены, кровь потребуется сразу. Поэтому тот, кто желает превратиться и сохранить полное облачение, должен прибегнуть к умножению сущностей.
– Это как туман, да? – Принцесса наморщила нос. – Мне не нравится туман. Очень медленно и… странно.
– Туман – самый простой вариант, – кивнул Аммит. – В других формах это стая волков или летучих мышей.
– Стая? – захлопала глазами принцесса. – Но как…
– В момент превращения – нужно будет почувствовать этот момент, когда сознание словно соскальзывает вниз! – разделите его на части с твердым желанием забрать с собой каждую вещь. В этот миг все изменится, но вы быстро освоитесь. Стая волков побежит туда, куда вам захочется, или разделится по вашему желанию. Это сравнимо с тем, как если правой рукой вы срываете с дерева яблоко, а левой подбрасываете мяч, прыгая на одной ноге. Неудобно, но после небольшой практики будет получаться.
– А как вернуться назад, если я буду стаей? – озадачилась принцесса.
– Идеальный способ – собраться всей стаей в одном месте и, ощутив единство из множества, превратиться обратно. Тогда все получится безукоризненно.
– А если вся стая не соберется?
– Из любой части стаи вы сможете вернуть себя, но только себя. Возможно, с одной вещью, которая пребывала в сознании этой части. Давайте начнем с тумана. Помните: как только скользнете вниз, нужно рассыпаться!
Принцесса сделала шаг назад, зеленые глаза закрылись. Глубокий вдох, и сердце остановлено. Исчезло волнение, по телу прополз холодок, мысли заструились спокойнее. «Туман!» – подумала принцесса. Ничего не произошло. Тогда она не просто подумала, но отдала приказ самой себе: «ТУМАН!» В темноте, с закрытыми глазами, принцесса почувствовала, как летит вниз, будто земля расступилась под ногами. Тогда, быстро перебрав в голове каждую из надетых вещей, приказала вновь: «РАЗДЕЛЕНА!»
Вокруг туман, ничего не разглядеть, кроме белого морока. Потом, довольно быстро, пришло осознание, что она уже не целое, а смотрит сама на себя мириадами частичек. Сосредоточившись, принцесса изменила углы зрения, и в мыслях пронесся восторженный вздох. Она одновременно видела пруд, ярко освещенную белую громаду дворца, звездное небо, старый вяз, мраморную лестницу, каменные плиты, на которых только что стояла, и замершего со сложенными на груди руками Аммита.
«Получилось!» – возликовала принцесса. Теперь она ощущала себя как нельзя более цельной. Раньше, во время обычных превращений, сознание словно металось в облаке тумана, боясь потеряться. Теперь принцесса повелевала им так же легко, как рукой или ногой. Туман растянулся над прудом, свернулся кольцом вокруг него. Наконец, принцесса разделила туман на два клубка, задержав их по разные стороны пруда.
Наигравшись вдоволь, собралась в единое целое, по туману пролетел безмолвный приказ: «ВЕРНУТЬСЯ!»
Краткий миг темноты, ощущение взлета. Принцесса открыла глаза и первым делом посмотрела вниз. Платье, туфли…
– Получилось! – запрыгала, хлопая в ладоши. – Аммит, спасибо! Это просто здорово!
В порыве чувств Ирабиль обняла учителя, и он, что-то проворчав, похлопал ее по спине.
– Неплохо, – заметил Аммит, когда принцесса успокоилась. – Обратное превращение получилось довольно медленным. Эту практику изобрели древние воины, чтобы стремительно атаковать врага. Медленное исполнение уничтожает всякий смысл.
– Но я ведь не воин! – засмеялась Ирабиль. – Мне для другого…
– Вот теперь я, как ваш учитель и телохранитель, должен задать вопрос. Для чего же вам этот навык?
Принцесса, прищурившись, долго смотрела на Аммита, потом сказала:
– Я еще потренируюсь. Чтобы получалось хорошо.
Аммит склонил голову. Наблюдая за тем, как принцесса снова и снова превращается в туман, летает над прудом и осматривает платье, обернувшись собой, он ощутил острую жалость к этому одинокому созданию. У принцессы, пожалуй, было все. Любящий отец, множество знакомых, каждый из которых всегда готов улыбнуться и погладить по голове. Вокруг увивались слуги, да и сам Аммит большую часть времени уделял ей. Но не было друга, с которым Ирабиль могла бы играть, которому доверила бы тайные помыслы. Сейчас Аммит жалел, что не может стать ей таким другом. Принцесса явно тяготилась какой-то мыслью. Она что-то планировала, но что?
Отдаленный звук шагов достиг ушей Аммита, он развернулся, вглядываясь в темноту.
– Кто там? – шепнула появившаяся рядом принцесса с таким таинственным видом, что Аммит едва не расхохотался.
– Сейчас увидим.
Сквозь заросли кустов показалось бледное лицо в обрамлении черных волос.
– Лорд Эрлот, – сказал Аммит. – Идет к вашему отцу. Полагаю, хочет лично отдать дань.
Лорд Эрлот поднимался к дворцу по Западной лестнице. Стремясь показать свою открытость и доступность для всех, король Эмарис велел выстроить дворец, войти в который можно с любой стороны. Четыре мраморные лестницы – Северная, Восточная, Южная и Западная – служили этой цели. А еще четыре, расположенные между ними, вели к живописным уголкам владений короля. В каждом из них по очереди тренировалась принцесса.
– Послушай, Аммит, – зашептала Ирабиль. – Я попытаюсь провернуть это с мышами?
– Я бы порекомендовал сначала потренироваться с накидкой, – заметил Аммит. – Потом можно будет усложнить…
– Времени нет! – всплеснула руками девочка. – У меня все получится, я уверена! Ты дождешься?
– Даже если придется умереть от жажды, – улыбнулся Аммит. – Вперед, принцесса. Раз уж решились – действуйте.
Ирабиль отпрыгнула от него, удивительно легко сохраняя равновесие в туфельках с высоким каблуком. Закрыв глаза, глубоко вдохнула и рассыпалась на сотню пищащих серебристо-серых мышей. Зверьки бестолково толклись в куче, потом замерли и развернулись в сторону дворца. Одна мышка отделилась от общей кучи, попробовала взобраться на ступеньку, но сорвалась и, пискнув, упала на спину. Аммит с улыбкой наблюдал за ее злоключениями.
Мышка не стала больше штурмовать неприступную крепость лестницы. Она побежала в обход. В том миг, когда ее лапки коснулись земли, она остановилась и посмотрела на оставшихся. Потом медленно, будто тяжело на что-то решаясь, повернулась и, прыгнув, исчезла в траве. Аммит проводил ее взглядом, посмотрел на остальных мышей. Постепенно, по мере того как сознание принцессы сосредотачивалось на мышке-лазутчице, остальные начинали жить собственной жизнью. Инстинкты брали верх над крохами человеческого разума. Мыши разбрелись по площадке, обнюхивая все любопытными носами. Несколько принялись обследовать ботинки Аммита. Они испугались бы его, будь он человеком, но запах вампира не показался угрожающим. Кроме того, где-то в глубине маленьких головок звонкий голос принцессы говорил: «Это Аммит, он хороший!»
Довольно скоро мыши разбежались по сторонам, на площадке не осталось ни одной. Аммит покачал головой и вдруг исчез. Крупная летучая мышь взвилась в воздух, черные крылья понесли ее в сторону дворца. Вскоре она вернулась, и вот, вместо нее сидит на скамье Аммит. Руки сжимают небольшой сверток. Любуясь рябью воды в лунном свете, телохранитель ждет возвращения принцессы.
***
Лорд Эрлот с ящиком в руке поднялся по Западной лестнице. Дверь открылась, не пришлось даже сбавлять шага. Длинный коридор, предупредительно кланяющиеся слуги, золотые канделябры с горящими свечами, картины в массивных золотых рамах, изображающие батальные сцены Второй Великой Войны, что окончательно расставила все на свои места более двух тысяч лет назад. Лорд Эрлот миновал и картину, изображавшую его самого, одним из первых ворвавшегося в Черную крепость. Несколькими днями позже крепость разрушили, а на ее месте вознесся прекрасный дворец, который сейчас мерил шагами лорд Эрлот. Под ногами змеилась красная линия, выложенная множеством сердоликов – Алая Река, ток которой направляет все сущее.
Посреди первого этажа сиял, залитый светом множества ламп, тронный зал. Пол выложен каменными плитами, стены искрятся голубоватым мрамором. Десять белых колонн удерживают над головами посетителей сверкающий золотом потолок.
Эрлот не заметил маленькую мышку, шмыгнувшую мимо него вперед, держась в тени у самой стенки. Только слуга, кланяясь лорду, поморщился. Видно, в кладовой появились щели. Нужно сказать управляющему. Если видишь одну мышь – значит, еще десяток их оказались более осторожны.
Король Эмарис, высокий и широкоплечий, стоял посреди зала, ожидая гостя. Он не признавал никаких регалий и знаков отличия. Простой зеленый камзол, брюки грубого покроя, короткая стрижка. Властителя в нем выдавал взгляд – тот самый взгляд, которым, говорят, король мог убивать. Издалека, ощутив на себе силу этого взгляда, Эрлот моргнул и уставился на ноги короля. Туфли тоже самые простые. За два тысячелетия правления Эмарис ни разу им не изменил. Туфли снашивались и отправлялись в мусор, но тут же очередной человек-мастер делал новые, такие же. Однажды Эрлот спросил короля о причинах такой привязанности, и тот сказал: «Живущие вечно нередко путаются в переменах. Им важно видеть перед собой что-то неизменное, безоговорочно надежное. Иногда достаточно такой мелочи, как туфли на ногах короля».
Эмарис стоял, положив руку на стол для подношений. Сзади – просторное кресло красной кожи, заменяющее трон. Правитель редко садился в него, только во время торжественных церемоний, вроде Посвящения. Но и Посвящения не проводились больше трех сотен лет. Две лестницы ведут наверх, в обеденный зал.
Эрлот склонился, выражая почтение монарху. Король нетерпеливо шевельнул пальцами руки – ближе к делу. Эрлот поставил ящик на стол для подношений.
– Явился по вашему зову, – сказал Эрлот. – И, раз уж так вышло, решил лично принести дань.
– Очень любезно с твоей стороны, – кивнул Эмарис. – Как дела у Паломника?
– Вы же знаете, он не очень болтлив со мной. Считает, что я его лично обидел. Никак не хочет понять, что обстоятельства…
– Эрлот, – перебил король. – Мне не нужно сейчас это выслушивать. Я спросил, как он справляется с заданием.
Маленькая мышка, все еще незамеченная, затаилась в тени ножки стола, и будто прислушивалась к разговору.
– С его слов все прекрасно, – сказал Эрлот. – По крайней мере, он точно вошел, и его держат за своего.
– Хорошо, – кивнул Эмарис. – Пойдем. У меня есть для тебя кое-что.
Эрлот успел подхватить ящик раньше короля и широко улыбнулся.
– Не стоит трудов. Я донесу, если уж нам по пути.
Эмарис не стал комментировать эту выходку, на лице не проступило ни намека на чувство. Только мышка заметила, что шаг короля стал короче обычного. Визитер раздражал его.
В Северной галерее, где сегодня ни одного слуги, за монолитной дубовой дверью между двумя картинами скрывалось еще одно помещение. Король вынул из кармана ключ, отпер замок. В просторной комнате на стенах висят мечи, пики и алебарды, сабли и рапиры, боевые топоры и палицы. На стеллажах – ящики, подобные тому, что принес Эрлот. Увидев свободное место, король указал туда, и лорд поставил ношу. Король и лорд подошли к шкафчику, стоящему в углу. Он также запирался на ключ, король открыл его. Взгляду Эрлота предстали груды бумаг, заполняющих нижние полки. На верхних – аккуратные стопки бронзовых медальонов, размером с большую монету.
Король Эмарис повернулся к лорду Эрлоту.
– У тебя ведь никогда не было своей деревни, так? – спросил он.
– Своей? Вы имеете в виду…
– Да, я имею в виду «своей». Выращенной своими руками. На которую никто не сможет предъявить права, кроме тебя и твоих возможных детей.
– Нет, – покачал головой лорд. – Никогда.
– Взгляни сюда. – Король достал карту с нижней полки и поочередно указал пальцем в три места. – Плодородные земли на севере, целина на юге и лес на северо-западе. Как тебе?
Лорд Эрлот молчал, не понимая, к чему клонит король.
– Хочу, чтобы ты основал там поселения. Это будут твои деревни, целиком твои. Никакой дани с них. Понимаешь?
Глаза Эрлота блеснули.
– Большая честь для меня, – сказал он. – Но…
– Но все бывшие деревни герцога Освика ты передашь Паломнику, когда он закончит дело.
Эрлот долго не решался посмотреть на короля, а когда осмелился, взгляд его выражал смирение.
– Слушаю и повинуюсь, ваше величество.
Никто из них не заметил маленькую мышку, бесшумно вскарабкавшуюся по стенке шкафа. Схватив зубами медальон, она шлепнулась на пол и бросилась наутек.
– Я дам тебе тридцать медальонов, – сказал Эмарис, обернувшись к шкафчику. – Это по десять производителей на деревню. Для начала хватит, а через поколение… Посмотрим.
– Но кто…
– А это вторая часть нашего разговора. Ты потребуешь производителей у Атсамы.
– У Атсамы? – скривился лорд Эрлот. Потом другое слово привлекло его внимание. – Потребую?
– Потребуешь моим именем, когда подтвердишь то, что я скажу тебе сейчас. Я знаю, она устраивает охоту. Выясни, когда и как она это делает. Принеси мне список тех, кто в этом участвует. Ей же передашь мои слова. А я говорю так: «Сойдет с рук лишь однажды. Цена – тридцать лучших. Пятнадцать мужчин и пятнадцать женщин». Впрочем, думаю, будет разумно, если ты сам их выберешь.
Эрлот с поклоном принял тридцать медальонов. Выпрямившись, он решился посмотреть в глаза королю еще раз.
– Я услышал каждое слово, мой король, – сказал он. – Поверьте, я вас не разочарую.
– Не говори так, Эрлот, – покачал головой Эмарис. – Просто не разочаровывай. Жду вестей насчет Атсамы в ближайшее время.
Еще раз поклонившись, лорд Эрлот вышел из помещения. За спиной щелкнул замок, запирающий дубовую дверь.
– Эрлот! – настиг его оклик короля.
С заискивающей улыбкой лорд Эрлот обернулся.
– Да, мой король?
– Хочу внести ясность. – Король подошел к Эрлоту и положил руку на плечо. – Я не желаю слышать о гибели Атсамы. Ее проступок, если ты его подтвердишь, должен быть наказан, но не так. Она полезна, хорошо управляется со своими деревнями.
– Я даже не думал…
– Всего лишь говорю те слова, на которые потом смогу сослаться. – Глаза Эмариса блеснули. – Я глубоко расстроен смертью Освика, но готов признать, что Алая Река вынесла ему приговор, который поздно обсуждать. Однако второй раз я не спишу все на Алую Реку. Если ты меня понимаешь – иди.
Эрлот прошел длинным коридором, чувствуя, как вонзается в спину неусыпный взгляд короля. Руки стискивают медальоны – по пятнадцать в каждой. Слуги безмолвно кланяются. Горят свечи, освещая картины. Спустившись по мраморной лестнице, Эрлот улыбнулся.
***
Аммит проводил взглядом Эрлота. Он не мог видеть лица, но почувствовал смятение, исходящее от лорда. «Надо поразмыслить над этим и поговорить с королем», – решил Аммит.
На площадку перед прудом выбежала мышка. Она двигалась с трудом, таща в зубах что-то блестящее. Аммит следил за ее действиями, держа сверток наготове. Мышь разжала челюсти, медальон звякнул о камни. Маленькие черные глазки взглянули на Аммита, мышь исчезла. Вместо нее появилась принцесса Ирабиль. Едва раскрыв глаза, она подпрыгнула, взвизгнув от восторга, и захлопала в ладоши.
– У меня получилось! – воскликнула девочка. – Они даже ничего не заметили, Аммит, и я… Ой!
На плечи принцессы мягко опустилось покрывало, то самое, в котором она всегда отрабатывала превращения.
– Ой-ой, – забормотала Ирабиль, кутаясь в покрывало. – Я забыла…
– Вы забыли собрать всех мышей здесь, принцесса, – с улыбкой заметил Аммит. – Ничего. Для первого раза удачи с туманом вполне хватит. Многие даже такого добиваются далеко не сразу.
В смущении принцесса прятала взгляд от Аммита, и он понял один из мотивов, заставивших ее просить о такой тренировке. Девочка начинала стесняться наготы. Сама она не дошла бы до такого, значит, появилось что-то в ее жизни, о чем Аммит не знал.
– Принцесса, – сказал он. – Для меня вы навсегда останетесь маленькой девочкой.
– Но я ведь не такая и маленькая, – буркнула девочка. Лед растаял. Ирабиль улыбнулась, все еще не решаясь поднять взгляд. – Что теперь будет с моим платьем?
Аммит развел руками.
– Утром его найдет садовник. Милый парнишка, но, боюсь, находка натолкнет его на непозволительные мысли относительно того, что обычно скрывает платье. Парнишке придется умереть. Вампиры всегда остаются для людей таинственной и недоступной сказкой. Даже ценой жизни людей.
Аммит пошел к лестнице, полагая занятие оконченным. Острый слух различил шуршание покрывала и чуть слышный лязг – принцесса наклонилась и подняла медальон.
– Зачем он вам? – спросил Аммит, остановившись. Он не оборачивался, чтобы не смущать принцессу. – Я должен что-то знать?
– Нет, ничего такого, – отозвалась принцесса. – Просто он нужен мне… Для игры.
– Ясно, – сказал Аммит. «Конечно, для игры, – подумал он. – Я должен поверить, что вы все еще играете в игры? Разве что это игры с людьми».
– Аммит! – позвала принцесса.
На этот раз он обернулся – в голосе девочке звучало нечто большее, чем просто смущение.
– Что такое?
– Аммит, я не хочу, чтобы садовник умирал.
Они смотрели друг на друга в лунном свете, и ни один не отводил взгляда. Аммит развел руками.
– Ладно, маленькая госпожа, – сказал он. – Идем искать платье.
***
Через день уходили обозы в город, унося злых, плюющихся людей, а назад возвращали поникших и обессиленных. Жара довершала дело. Стихли на улице крики, прекратились игры и прогулки. С прополкой покончили, предоставив сорнякам волю. «Все равно солнце урожай попалит», – говорили старики.
Только малые детишки все еще бежали на улицу, ища спасения от тоски, поселившейся в домах. Им невдомек, что за беда посетила деревню. Дети просто затаили еще одну обиду на непонятный мир взрослых. Левмир смотрел на них в окно и думал, что еще несколько дней назад носился бы с ними, играя в догонялки или пиная сшитый из тряпок мяч. Сейчас же прятался дома, в спасительной тени, и только мысль о ночи, с ее прохладой и тишиной, немножко бодрила. Как будто сам стал вампиром.
Слабость прошла через четыре дня после донации. Один день Левмир ходил веселым и довольным, а потом его будто каменной плитой придавило: еще два дня, и все повторится. Но будет хуже, как без обиняков сказал отец. «Что же делать?» – спросил Левмир. «Ждать, – отозвался староста. – Придется скотину резать, без мяса быстро ноги протянем. Ну ничего. Не может вечно так…»
Другого мнения придерживался Санат. Собрания у него дома проходили каждый вечер, Левмир тоже на них выбирался. Это было тем проще, что и отец его стал там завсегдатаем. «Им плевать на то, что с вами происходит, – говорил Санат. – Вымрет деревня или нет – дело временное. Нагонят еще народ, дадут им вольную лет на двадцать, а там и начнут снова кормиться. Что такое двадцать лет для вампира, который живет больше тысячи лет? Которого на заре времен породила Алая Река?»
Все молчали, пытаясь представить такую неимоверную древность, и не могли. Что такое тысяча лет для человека, который лишь двенадцать раз видел, как зиму сменяет лето? Так ли уж велика разница между двенадцатью и сорока?
«Так что ты предлагаешь?» – обязательно спрашивал кто-нибудь. «Я? – Санат пожимал плечами. – Ничего». Что-то зрело в маленьком, битком набитом людьми домике. Что-то отчаянное и недоброе, чего пока еще никто не решался высказать.
В ночь перед следующей донацией Левмира устроили гуляния. Так случилось, что на эту ночь выпала середина лета, которую всегда широко и весело отмечали. В этом году никто не говорил о гуляниях – не то настроение. Но Саквобет за несколько часов до заката решительно и быстро распалил деревню жаркими речами с обилием матерных слов. Общий же смысл его разглагольствований сводился к тому, что «Да и черт с ними, с вампирами этими! Что ж нам теперь, и погулять не выйти?» Медленно и нерешительно молодежь вылезала из домов. С закатом ушли к реке.
Когда в деревне стало тихо, и луна взошла достаточно высоко, Левмир прыгнул из окна и побежал в лес. С непривычки частенько спотыкался в новых ботинках, но даже мысли не допускал оставить их дома. Хотелось покрасоваться перед подругой.
Выбежав на знакомую полянку, Левмир остановился. Он просто лишился дара речи, а когда наконец смог нормально соображать, пожалел, что не оставил ботинки дома. Разве можно удивить подобным ее? Девочка стояла спиной к Левмиру, высоко подняв руки, и плавно двигалась, будто танцуя под неслышную мелодию. Левмир узнал ее по волосам – и только. Накидки, которую он ожидал увидеть, не было. Вместо нее стройную фигурку облегает пышное белое платье, сделанное из материала, которого Левмир раньше никогда не видел. Наверное, даже первый выпавший снег не смог бы сравниться по белизне и мягкости с этим платьем. Бросив взгляд на ноги девчонки, Левмир увидел такие же белые туфли и чулки.
