Василий Моисеев
Два тревожных дня майора Ковалева
© Моисеев В. В., 2025
© ООО «Издательство «Вече», оформление, 2025
* * *
Глава 1
Фабрикант Моргулис, чей телефонный звонок всполошил всю рязанскую милицию, в своем известии был не совсем точен. От волнения, видимо, ведь о захвате заложников в Клепиковском районе он узнал от внучки, находившейся в те злополучные дни на месте трагедии. И вздумалось же девочке поехать в эту глухомань именно в эти самые дни, чтобы оказаться теперь в эпицентре события. Прямо наваждение какое-то, прямо кто-то нарочно потянул Яночку на дедушкину двухэтажную дачу, возведенную им в тихой деревушке под названием Раздельная. Прекрасная дача, и место райское – до леса полкилометра, до речки и того меньше. Ни машин, ни поездов, ни самолетов. Грибы, ягоды, воздух… Тишь и гладь, да божья благодать. С городской квартирой, знамо дело, не сравнишь, вот девочка и решила подышать свежим воздухом. Яночка вообще любила бывать на природе, чему ни родители, ни дедушка никогда не препятствовали. И в этот раз тоже.
И вот этот ее звонок по мобильному телефону, ее сбивчивый испуганный рассказ. Бандиты, стрельба, заложники… После такого известия немудрено что-то и напутать.
А через пару минут после звонка Моргулиса на связь вышел и. о. начальника Клепиковского райотдела милиции майор Глебов и сообщил, что три или четыре бандита захватили в заложники около десяти человек. Вооружены автоматами. Вся клепиковская милиция, за исключением дежурных, уже в Раздельной. Вернее, на подступах к ней, насколько позволяли автоматные очереди, периодически звучавшие из осажденного дома.
– Требуют деньги, товарищ генерал, – добавил Глебов, – сто тысяч долларов. Деньги должны быть завтра после обеда.
Федоров глянул на помощника:
– Не слабо. Как думаешь?
Подполковник лишь пожал плечами:
– За деньгами дело не станет, Иван Петрович. Главное, с бандитами договориться, а деньги найдем. Да и не в них дело.
Молчанов прекрасно понимал, что операция по освобождению заложников не станет любезным обменом «из рук в руки», мы вам – деньги, вы нам – заложников. Слишком просто. Так не бывает. Бандитам нельзя потворствовать, от этого они становятся еще более жестокими и циничными, так что о «полюбовном» разговоре с ними после такого дерзкого преступления не может быть и речи. Главное, чтоб не пострадали заложники.
Федоров усмехнулся, пошутил невесело:
– На прошлой неделе приглашал меня один банкир на презентацию, а я отказался. Зря. Были бы у нас сейчас деньги. Что ж, Валерий Иваныч, собирайся, поехали на аэродром, пока десантники насчет обещанного вертолета не передумали.
* * *
Десантники не передумали и не раздумали, у десантников словом дорожат и цену обещанию знают. К моменту приезда милицейских машин на аэродром вертолет уже крутил винтами, готовый к взлету, а неподалеку курили несколько десантников. При всей амуниции и в полном вооружении.
– Направлены в ваше распоряжение, товарищ генерал, – доложил старший группы в звании капитана и снисходительно повел взглядом на прибывших с генералом спецназовцев: – Ваши гвардейцы могут отдыхать. Мои ребята дело знают.
У генерала в этом не было сомнений. А капитан оказался веселый, с юмором. В нескольких словах сумел показать и десантную браваду, и выразить свое отношение к спецназовцам. Хорошо никто из них дерзкой шутки не слышал. Ишь, могут отдыхать. Твоими устами, капитан, да мед пить.
– На месте разберемся, – коротко заметил Федоров и не сдержался от соблазна приструнить зарвавшегося десантника: – Будет случай, капитан, познакомлю тебя с одним своим оперативником. Думаю, он поможет тебе изменить свое мнение насчет наших ребят.
Капитан явно не поверил, хотя постарался изобразить на лице налет заинтересованности. Из уважения к генеральскому званию, наверное.
– Крутой, товарищ генерал?
Федоров молча проследил за посадкой в вертолет своих «гвардейцев», и небрежно заверил:
– Твоим орлам против него не устоять. И не поодиночке, а всем взводом.
Капитан хотел было усмехнуться, но сдержался. Из уважения. Генералам хвастовство несвойственно. Возможно, в милиции тоже есть крутые парни. Наверняка есть, только крутые по их меркам. Не по меркам ВДВ.
– С удовольствием познакомимся, – миролюбиво откликнулся десантник и следом за генералом взобрался в вертолет. Последним, как и подобает хозяину.
А едва за ними убрали трап, как он наклонился к самому уху Федорова и, перекрывая шум винтов взлетающего вертолета, прокричал:
– До Раздельной сто семьдесят километров, товарищ генерал, на месте будем минут через сорок. Наметили, где садиться будем?
Операция вступала в новую фазу, и все разговоры теперь волей-неволей сводились только к одному. Начальник УВД повел взглядом на потертую папку на коленях помощника. Самым ценным содержимым папки была крупномасштабная карта, предельно четко и точно отображавшая каждый закуток Клепиковского района. На карту генерал смотрел недолго, через полминуты решительно ткнул пальцем на изображенную на ней окраину леса:
– Вот здесь приземлимся, капитан.
От намеченного места посадки до Раздельной было не менее двух километров, и преодолеть их предстояло своим ходом. Использование в операции какого-либо наземного транспорта не предусматривалось, не тот случай, чтобы въезжать в деревню на лимузинах. Замысел милицейского начальника вопросов у десантника не вызвал, ему тоже хорошо было понятно, что «вертушку» демонстрировать перед террористами ни к чему. Хрен его знает, что у «отморозков» на уме, могут ведь додуматься и потребовать «вертушку» для бегства. Рано или поздно, а уносить ноги им все равно придется.
– В Раздельной вертолет не услышат, – продолжал генерал, – лес обойдем вот здесь, отсюда до села останется с полкилометра. Дальше пойдем не напрямую, не по открытому полю, а по этой вот ложбине до речки.
Федоров покосился на капитана. Перспектива пробираться к селу осторожными зигзагами не доставляла бравому десантнику ни малейшего удовольствия, не привык он пригибаться и осторожничать, тем более перед какими-то недоумками, пусть и вооруженными автоматами. Об этом десантники тоже были проинформированы еще до прибытия на аэродром, знали, что оружие бандиты продемонстрировали сразу после захвата заложников. Не терпелось силу показать. Всю область переполошили, мудаки.
– По ложбине так по ложбине, – согласился капитан и без усмешки добавил: – По траве передвигаться легче, чем по грязному полю. Да и чище.
И посмотрел на свои берцы сорок пятого размера. Чистюля, однако.
– Речка выведет нас еще к одной ложбине, – генерал будто проверял десантников на терпение, – видите? Она огибает село, а здесь подходит к домам почти вплотную. В этой ложбинке и обоснуемся.
Капитан повел взглядом на своих людей, словно отмежевываясь от чрезмерной осторожности милицейского чиновника. Ничего, мол, не поделаешь, генеральские распоряжения нужно выполнять. Десантники командира поняли правильно, а один из них пошутил:
– Зря лопаты не взяли. Как окапываться станем?
У десантников хорошая шутка всегда ценилась. Милицейские чины, однако, их безмятежности не разделяли, судьба заложников к веселью не располагала. Точное их число пока не было известно, хотя в первых сообщениях называлось около десяти человек. Все заложники наверняка были из местных, и наверняка в большинстве своем люди пожилые, в нынешних селах одни старики и остались. А людям преклонного возраста вооруженных уголовников даже в кино нежелательно видеть, не то что сталкиваться с ними в жизни. И лекарства в доме наверняка никакого нет, потому что бандиты про это не думали, им чужое здоровье до лампочки, а невольные жертвы трагическое развитие событий не предусматривали. Федоров, правда, еще из своего кабинета, как только узнал о происшествии, распорядился направить в деревню «скорую», но возможность оказать заложникам медицинскую помощь зависела от настроения и прихоти бандитов. Эти нелюди могут пойти на все и чье-то беспомощное состояние использовать как дополнительный козырь в переговорах.
Чего же они все-таки хотят, чего добиваются? Генералу почему-то не верилось, что выдвинутое бандитами требование предоставить сто тысяч долларов было главным, слишком много нестыковок. Ну, получат они деньги, а дальше? Уйдут с ними в лес? Несерьезно, потому что в осеннем лесу ни с какими деньгами долго не продержишься. Да и лес небольшой, не тайга, полторы сотни человек за полдня прочешут вдоль и поперек. И бандиты это хорошо понимают.
Попытаются покинуть Рязанскую область? Могут, конечно. Потребуют транспорт, не исключая и вертолет, оставят при себе нескольких заложников и действительно на время могут скрыться. Вариант более реальный, но тоже бесперспективный, потому что при совершении таких преступлений очень трудно «не наследить», это просто невозможно. Не говоря уже о свидетельских показаниях заложников, о предпринятых милицией мерах по блокированию района. Шансов уйти безнаказанными у преступников никаких, и вопрос с их задержанием после разрешения конфликта не виделся генералу неразрешимым. Сейчас он думал не об этом, а о заложниках. Поэтому и не разделял стремления десантников разрешить ситуацию быстро и молниеносно, «по-боевому», как их всегда учили. Слов нет, ребята они бравые, налетят ураганом и опомниться не дадут, только ведь для воспламенения канистры с бензином много времени не нужно. Чиркнул спичкой – и готово. А канистр в доме, если верить бандитам, шесть. А дом деревянный, мгновенно полыхнет факелом вместе со всем содержимым и всеми обитателями. И все, операция на этом и закончится.
Федоров вздохнул. Повернулся к помощнику:
– Свяжись-ка, Валерий Иванович, с Клепиками. Что-то долго они на связь не выходят.
Молчанов извлек из папки записную книжку с номерами телефонов и резво пробежался пальцем по кнопкам мобильника. Трубка несколько секунд оставалась безмолвной, обрабатывая полученную информацию, потом отозвалась коротким гудком, и тут же послышался мужской бас:
– Майор Глебов. Слушаю вас.
Молчанов протянул мобильник генералу. Начальник УВД представляться не стал, его голос подчиненные знали хорошо.
– Как обстановка, майор?
В трубке послышалось что-то похожее на вздох.
– Сложная, товарищ генерал. Подонки только что сообщили, что в нескольких домах заложили взрывчатку. Грозятся всю деревню спалить, если не выполним их требований.
Скулы генерала заходили желваками.
– Что требуют еще, кроме денег? – Голос Федорова оставался по-прежнему ровным, разве лишь стал более жестким и категоричным.
– Пока лишь деньги, – поведал майор и добавил: – А разговаривать хотят только с начальником УВД. С вами, значит.
Генерал невесело усмехнулся:
– Хорошо хоть не с губернатором. Как заложники?
– Пока вроде нормально, – обнадежил майор, – точной информации, правда, нет. Я пробовал уговорить бандитов насчет врача, а они в ответ из автомата саданули. К дому на расстояние выстрела никого не подпускают. Озверели, сволочи.
Федоров повел взглядом в сторону спецназовцев, внимательно прислушивающимся к разговору.
– Узнали что-нибудь о них?
– Немного, товарищ генерал. Трое, в деревне появились вчера. По домам ходили, иконы старинные спрашивали, книги. Деньги хорошие сулили. Тогда, похоже, и взрывчатку в домах оставили. Возрастом молодые, от двадцати до тридцати. Все здоровые, крепкие. Не наркоманы, не «бомжи». Из «крутых», похоже. Пока все, товарищ генерал.
– Не густо, что и говорить.
– Из деревни вышли двадцать восемь человек, – продолжал майор, – мы их автобусом в соседнюю деревню отправили, а если уж ситуация завязнет, то в Клепики перевезем. Гостиницей, едой и всем прочим обеспечим. Остальные по домам заныкались, носа на улицу не кажут. Да и не выйдешь, бандиты вдоль деревни из автомата лупят. Патронов не жалеют, гады. Деревню мы взяли в кольцо, ни одна живая душа не выскользнет.
– Со стороны леса усиленный наряд выставь, – подсказал генерал, хотя не верил в попытку бандитов уйти скрытно, через лес. И опасно, и вообще им бессмысленно теперь прятаться. Выход из ситуации остался только один – заполучить транспорт и уехать под прикрытием заложников. Их бандиты не отпустят до самого последнего момента, пока не уверуют в благополучное завершение ситуации. Безусловно, надеются они только на успех, вероятность провала и в мыслях не допускают. Иначе не пошли бы на преступление. Скорее всего, заранее спланировали и подготовили надежные пути отхода, и вполне возможно также, что на какой-то стадии «отступления» предусмотрена страховка и поддержка других сообщников. Ладно, хрен с вами, надейтесь. – Не определили, сколько у них автоматов?
– Трудно сказать, товарищ генерал. Однажды два автомата одновременно шпарили, а там кто его знает, может, и больше.
– Людей под пули не подставляй, – предостерег майора Федоров, снова покосившись на спецназовцев, – бандитов не провоцируй, в переговоры без надобности не вступай. Я буду на месте через полчаса.
Капитан глянул на часы. Поскольку летного времени оставалось менее десяти минут, то выходило, что на преодоление оврагов и ложбинок предстояло потратить времени вдвое больше. Рисовался крюк в две версты с гаком, своего рода непредвиденный марш-бросок. Для тренированных парней это небольшая разминка, а вот генералу и его помощнику, чей общий возраст явно перевалил за сотню, придется попотеть. Подтянутые, правда, с виду не «рыхлые», но вряд ли привычные к быстрому передвижению на своих двоих. В Российском МВД кроссы и прочие тренировки для высшего комсостава не предусмотрены, исключая лишь визиты в тир. А стрельба разве тренировка? Приятное времяпрепровождение, не более того.
Глава 2
В кафе «Золушка» посетителей было немного. За чашечками кофе коротали время две молоденькие девчушки, похожие на старшеклассниц, и трое парней оживленно обсуждали шансы «Локомотива» и ЦСКА в «золотом» матче. На столе перед троицей красовалась бутылка водки, опорожненная более чем наполовину, и тарелка с горкой бутербродов. Количество бутербродов явно не соответствовало небольшому объему остающейся жидкости, и подсказывало о возможной замене посуды.
Официантка за стойкой бара откровенно скучала. Вадиму показалось, что его появление не произвело на девицу никакого впечатления. Она равнодушно скосила в сторону вошедшего ярко накрашенные глаза и снова уставилась в окно. Наверное, гарантированная оплата позволяла не особенно интересоваться расширением круга возможных завсегдатаев заведения. А может, с первого взгляда определила клиента, на «размах» которого рассчитывать не приходилось, потому и не засуетилась. Если так, то барменша угадала, никаких горячительных напитков Вадим не мог себе позволить, а на чашке кофе навара не сделать. Ему стало даже как-то неудобно за свой скромный визит, тем более что затрезвонивший в кармане мобильник вознамерился помешать сделать даже такой нехитрый заказ.
– Извините, – буркнул Ковалев, вытягивая трубку телефона, – слушаю.
Звонил Шмелев.
– Вадим Михалыч, – голос лейтенанта звучал задорно, – тут для вас принесли заключение баллистиков по «калашу». Вас в кабинете не было, вот они и притащили бумагу к нам.
Ковалев усмехнулся:
– А вы перепугались, как вижу. Есть что-нибудь интересное?
Речь шла об автомате Калашникова, выловленного три дня назад из Оки «удачливыми» рыбаками.
– Есть, Вадим Михалыч! – молодой оперативник едва не ликовал, – «калаш»-то, оказывается, самопальный, не заводской.
Ничего себе новость… Уж чего-чего, а подобного сообщения майор не ожидал. Он сам осматривал выловленный рыбацкой сетью автомат, держал грозное оружие в руках и, честно говоря, никаких отличий от заводского изготовления не заметил. Ему и в голову не приходила такая мысль. Да и не только ему. Неужели в Рязани появился свой, доморощенный Калашников? Причем появился по велению криминальных структур. Этого еще не хватало. Вадим глянул на футбольных экспертов, на застывшую в ожидании заказа барменшу и сказал:
– Буду через десять минут.
Потом вернул мобильник в карман и виновато развел руками:
– Увы, милая девушка, придется наведаться к вам в другой раз.
Девица лишь снисходительно фыркнула:
– Будем очень рады. Даже счастливы.
И демонстративно отвернулась. Похоже, слова посетителя не произвели должного впечатления, поскольку барменша уже определила его в разряд неперспективных и менять своего мнения не хотела.
Ковалев сделал вид, что не заметил иронии и поинтересовался:
– Неделю назад на вашем месте была другая девушка, Даша. Не знаете, когда она будет?
Девица с прежней неторопливостью повела в его сторону ярко накрашенные глаза. Правда, на этот раз в них появился какой-то интерес. А может, Вадиму просто показалось.
– Никогда, – с нескрываемым удовольствием отчеканила барменша и добавила: – Она тут больше не работает.
Сегодняшний день явно норовил снабдить майора неожиданными новостями, причем неутешительными и безрадостными. Нигде и ни в чем нет никакого просвета, даже в личной жизни и то сплошная невезуха. Вообще нет никакой личной жизни, правильней сказать.
– А вы ее знакомый? – Барменша наконец-то проявила интерес к странному посетителю, даже прониклась сочувствием. – Если так, оставьте свой телефон, я передам.
В ее искренность верилось с трудом, но другого выбора не было. Вадим без особых раздумий, не питая надежды, протянул барменше визитку. На всякий случай спросил:
– А где она работает, не знаете?
– Не знаю, – пожала плечами девица, – в каком-то магазине в «Горроще», а где точно – не знаю.
Ковалев не сдержался от улыбки:
– Как же вы сообщите ей мой телефон, если не знаете?
– Она сама сюда звонит, – пояснила барменша, – ей не все деньги выплатили, велели звонить, спрашивать, вот она и звонит.
Довод звучал убедительно. Не все, оказывается, так безнадежно в его затее, как виделось поначалу. Абсолютной гарантии на успех, конечно, нет и быть не может, но шанс встретиться с красавицей Дашей все-таки сохранился. А это уже кое-что. Хотя и маленькая, но капля бальзама на душу.
* * *
Молодой оперативник Шмелев проинформировал Вадима не совсем точно. Извлеченный из Оки автомат был все-таки производства заводского, хотя обнаруженные в нем дефекты вызывали большие сомнения на этот счет. Точнее, дефект выявился один. Оказалось, что ствол автомата не был закален должным образом, а такое оружие годилось разве лишь на одиночные выстрелы, да и то с перекурами, по чайной ложке в час. При стрельбе очередью, для которой, собственно, и предназначено любое автоматическое оружие, автомат был обречен. Максимум, на что его хватило бы, так это на очередь в один рожок. И все. После этого автомат можно будет выбрасывать, незакаленный ствол непременно нагреется и «поплывет», что грозит не только неточностью стрельбы, чем при некоторых обстоятельствах можно и пренебречь, а заклиниванием. А с этим может не считаться только безнадежный дилетант, ведь неточной пальбой можно хотя бы напугать, а что можно сделать с автоматом с заклиненным стволом? Только лишь выставить себя на роль мишени.
Безусловно, Ковалев и мысли не допускал, что автомат попал в реку по причине брака. «Калаш» выбросили после использования в «деле», и таких «дел» в последние годы в Рязани-матушке свершилось множество. И автоматных очередей при этом прогремело немало, и крови людской пролито с избытком, и страха город натерпелся на десятилетие вперед. Междоусобные разборки преступных группировок наложили на жизнь области тяжелый отпечаток, и наивно предполагать, что найденный автомат не «сказал» в этом свое слово. Грозное оружие для безобидных игр не используют.
– Да, Дима, непростую загадку выудили для нас рыбаки, – без улыбки подытожил Ковалев, раскладывая на столе листки с заключением и фотографиями деталей автомата, – придется всерьез заняться оружейниками. Как думаешь, откуда растут ноги у этого «калаша»?
Шмелев неопределенно пожал плечами и признался:
– Шут его знает, Вадим Михалыч. Сразу не разберешь, что к чему, тут поразмыслить надо.
Вадим усмехнулся, заметил строго:
– А я про что говорю?
Дмитрий вздохнул, придвинул к себе несколько фотографий и с деловым видом уставился на запечатленные на них детали оружия. Ствол, магазин, затвор, приклад, спусковой механизм… Все на месте, все как положено, все как у «настоящего» заводского автомата, один в один, не считая злосчастного ствола и отсутствия заводской маркировки. Если бы не авторитетное заключение экспертов, никогда не поверил бы в такой заводской брак. Сомнения молодого оперативника подогревались и мыслями о месте изготовления оружия, ведь любую самую талантливую, самую гениальную разработку надо где-то претворить в реальность. Где, кроме специализированного оружейного завода? Явно не в гараже, не в подпольном цеху, не в столярной мастерской, потому что автомат Калашникова снискал себе мировую славу вовсе не простотой производства, такой шедевр можно изготовить только на высокотехнологичном предприятии. Да и то не на каждом, тем как раз и непонятней выглядит столь грубый «ляп».
– Вадим Михалыч, – Шмелев смотрел теперь только на одну фотографию, – а эксперты не могли ошибиться? Может, ствол делался все-таки кустарно, не на заводе?
Ковалев в заключении экспертов не сомневался и робкое предположение помощника отверг без раздумий:
– На заводе, Дима, на том самом, где и все остальные причиндалы.
Дмитрий в недоумении пожал плечами и усмехнулся:
– Известный, видать, завод. Авторитетный. В принципе-то это и лучше, легче будет искать. Сравним «показательный» образец с продукцией всех заводов и найдем. Правильно, Вадим Михалыч?
– Не совсем, – не согласился Ковалев и пояснил: – Для такой экспертизы понадобится уйма времени, да и шум вселенский поднимем, всех оружейников взбаламутим. Нам это надо, как думаешь?
Лейтенант вздохнул и промолчал. И не согласиться не мог, и вместе с тем не понимал, каким же образом вести тогда расследование, чтобы никого не насторожить и не затронуть. Это попросту невозможно, потому что к «калашу» причастны десятки людей, и выход следствия на любого из них не останется незамеченным для других. Ясное дело, оружейники-умельцы засуетятся. И пусть суетятся, это даже лучше, быстрей засветятся.
– Ты обратил внимание на эти метки?
Указательный палец майора упирался в фотографию с изображением спускового механизма, на котором едва-едва просматривалась буква «т». Метки имелись и на других деталях, и все в виде букв, и все разные.
– Да, вижу, – подтвердил Дмитрий, раздосадованный своей невнимательностью. Подобные вещи пора бы уже научиться замечать самому, а не дожидаться, пока начальник ткнет носом. Так и до «неполного служебного» докатиться можно. Однако начальник смятения лейтенанта не заметил, а может, сделал вид, что не заметил, и уточнил:
– Всего меток двенадцать, почти пол-алфавита. Зачем их нанесли, как думаешь?
Дмитрий хотел было пожать плечами на столь непростой вопрос, но передумал. И так до сих пор не высказал ничего дельного, пора изобразить хоть что-то, похожее на раздумья. Толчком для единственной толковой мысли стало всплывшее в памяти недавнее посещение областной типографии, куда Дмитрий ездил за буклетами.
– У них там, Вадим Михалыч, – припоминал лейтенант, – каждый печатник имеет свою метку, по первой букве фамилии. Может, и в нашем случае тоже за каждой буквой значится какой-то мастер? Вроде как личное клеймо ставит.
– Но зачем? – снова переспросил Ковалев. – Для ОТК?
– А почему нет? – на этот раз Шмелев не побоялся повести плечами, потому что зародившаяся в его голове мысль казалась гениальной. – Как раз для ОТК. Только ОТК не заводского, а бандитского. У них ведь тоже есть требования к товару.
И выжидающе уставился на майора. По непроницаемому лицу начальника определить значимость своей версии Дмитрий не смог, но догадывался, что тот заинтересовался.
– Если так, то на этом заводе подпольное производство поставлено на широкую ногу, – предположил майор, – насколько я знаю, каждая деталь изготавливается в отдельном цеху и отправляется в цех сборки. Другими словами, число меток подсказывает, что на нашем заводе имеется ровно двенадцать цехов. Так?
– Так, – подтвердил лейтенант, но все-таки усомнился, – хотя и необязательно двенадцать. Может, кто-то из них ворует детали из нескольких цехов.
Его сомнения на майора не подействовали.
– Двенадцать, – еще раз твердо подытожил тот, – и вот почему. На любом оружейном заводе действует особая режимная система, там каждый цех имеет свои пропуска, из одного цеха в другой чужаку непросто попасть. И уж тем более что-то оттуда вынести. И тем более изо дня в день, в течение длительного времени. Нет, Дима, у этой бригады в каждом цеху имеется свой человек. И дело они явно поставили на поток, а не ради одного-двух стволов.
Дмитрий согласно кивнул. В пользу такого вывода говорили и четкие линии меток, все буквы хотя и просматривались слабо, но отличались аккуратными, ровными линиями. И наносились не кое-как, не зубилом, а маркером. Это тоже подтверждало, что каждый из двенадцати «умельцев» нес свою долю ответственности, отвечая за конкретную поставленную деталь. Покупатели желали приобрести оружие надежное, а потому требовали законных гарантий. Скорее всего, им не было особой разницы, по чьей именно вине может произойти нежелательная накладка, в любом случае виновником перед ними окажется конкретный поставщик, с которым ведутся все дела и кому отстегиваются деньги. И вот как раз этому самому поставщику и представляется крайне важным выявлять халтурщиков, чтобы знать, кого в случае прокола наказывать. Для этого и введены среди «умельцев» личные метки. А если так, то в изготовлении оружейных деталей присутствует все-таки значительная доля «ручного» труда, ведь сложно предположить, что заводское производство стало вдруг внушать повышенное недоверие у потребителей. Этим, похоже, и объясняется появление автомата с бракованным стволом.
Размышления о метках наталкивали еще на одну невеселую мысль, принимать которую всерьез не хотелось, но приходилось учитывать. Речь шла о возможной причастности к подпольному производству не одного человека из каждого цеха, а двух-трех, в зависимости от числа смен. Зачем требовать от поставщика затворов ставить личные метки, если кроме него эти затворы никто не поставляет? Мысль резонная, что и говорить, потому и невеселая.
– Вадим Михалыч, – Шмелеву бракованный ствол не давал покоя, – если у них такой строгий контроль, то откуда этот непрогретый ствол? Как они не побоялись ущербный «калаш» поставить на рынок? В бандитской среде такие штучки могут жизни стоить.
У Ковалева на этот счет сомнений не было.
– Покупатели наверняка все знали, – усмехнулся он, – автомат им требовался не для изнурительных боев, верно? Оружие бандитам всегда нужно для разового дела, задействованный пистолет выбрасывается после двух-трех выстрелов, ну а автомат – после двух-трех очередей. И потом уже неважно, какой был у него ствол. Сдается мне, что подобных автоматов выявится немало. И оружейникам, и покупателям они выгодны.
– Почему? – вырвалось у Дмитрия, и он с досадой подумал о своей несдержанности.
– Покупателям они наверняка обходятся намного дешевле, – заметил Ковалев, – а оружейникам доставляют меньше хлопот. Скорее всего, эти стволы заводские преступники специально и с легкостью списывают в брак, а то и вовсе в металлолом, чтобы ослабить контроль над ними и посодействовать в продвижении на черный рынок.
Дмитрий тяжко вздохнул. Если начальник прав, а он был прав почти всегда, то оружейная группировка насчитывает не один десяток человек. Побороться придется крепко. Не дай бог, если в деле окажется замешанным какой-нибудь солидный и авторитетный оружейный завод, тогда вообще дело труба, тогда свободно чихнуть не дадут, не то что инициативу проявить. О каждом шаге доклада потребуют. Майор, правда, бывал и не в таких переделках, его подобными прессами не испугать и не остановить, однако лучше было бы выявить какой-нибудь кустарный подпольный заводик с числом работающих не более двух десятков человек и раскручивать спокойно по полной программе.
Майора, как оказалось, занимали подобные мысли. По крайней мере, на такой вывод наталкивал его телефонный разговор с одним из экспертов-баллистиков.
– Виктор, – говорил Ковалев в трубку, – ты у нас большой спец по оружейным заводам и единственный, кто может помочь. Почему шучу? Вполне серьезно говорю. А знать мне нужно название российского оружейного завода, число цехов которого составляет ровно дюжину. Ну, не обязательно двенадцать, но примерно столько. Точно, ты уверен? Спасибо, выручил. Хорошо, загляну как-нибудь. Ладно, бывай.
И положил трубку. По его всегда спокойному лицу трудно было определить, насколько желаемой оказалась новость, но можно было догадаться, что новость была важной.
– Я так и знал, – Вадим с усмешкой глянул на помощника и «обрадовал»: – Двенадцать цехов, друг мой Дима, насчитывает известный оружейный завод в соседней области…
Завод майор не назвал, предоставляя помощнику догадаться самому. Не догадаться, собственно, было просто невозможно, известным заводом в соседней области был Тульский оружейный. Знаменитый ТОЗ, о котором Дмитрий впервые услышал, наверное, еще в детском садике и с деятельностью которого теперь надлежит ознакомиться более детально. Что и говорить, не лучший вариант им выпал, с этим ТОЗом хлопот будет выше крыши. Главное, в чужой области находится, а это пахнет не только согласованиями с «тамошними» структурами, а и получением разрешений на расследование. И не по причине капризности тульских «силовиков», а по необходимости соблюдать установленные требования. Ни одно областное управление внутренних дел не позволит кому бы то ни было проводить на своей территории оперативно-розыскные мероприятия без своего ведома. Впрочем, ни одно УВД в сферу интересов коллег-силовиков никогда не вторгается нахрапом. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Поэтому в случае проведения совместных действий все детали операции координируются и согласовываются обеими сторонами. В их ситуации, правда, это слабое утешение.
– Вадим Михалыч, – в вихрастой голове Шмелева зародилась дерзкая мысль, – может, не будем трогать этот завод? Зачем он нам? Пусть туляки сами разбираются. Наше дело – дать им «наколку», и все. И флаг им в руки, как говорится.
Ковалев глянул на него с усмешкой и неожиданно согласился, вроде пошутил:
– Пусть будет по-твоему, – и добавил: – У нас и без того хлопот полон рот, наши оружейные скупщики-перекупщики в этом деле тоже звено не второстепенное. А через них и на заводских оружейников можно будет выйти. Главное, зацепиться. Зацепимся?
