Василий Николаевич Кленин
Холодина
Какой молодец! Все правила соблюдаю!
До чего же тошно…
А наутро над городом повалил снег.
Знаете, такой тихий. Он мягко, почти вертикально сыпался на землю, не издавая ни малейшего звука. Но снег валил обложной, густой и скрывал от тебя весь мир на расстоянии в полсотни метров.
Я понял, что никуда не поеду. Страшно хотелось забухать, и я возблагодарил небеса за то, что ни одной бутылки алкоголя в квартире не имелось. Чтобы занять себя хоть чем-то, начал собирать «тревожные рюкзаки». Для дома, для машины и маленький личный. Долго составлял в блокнотике список: мини, миди и макси. Аптечка, НЗ по воде, еде, инструменты, одежда, выживальные наборы. Что первоочередное, что идет во вторую очередь. Допустима ли в варианте для машины какая-нибудь душеспасительная книга?
Да, это помогало отвлечься. Но самым удивительным оказалось то, что в незапланированный день борьбы с тоской мне больше всего помог пылесос. С самого утра – только я нажал на его спинке кнопочку «вкл», он бегал по комнате и суетился; он заставил меня прибрать и упорядочить хлам в комнате; он сам взывал к моей помощи, когда где-то безысходно застревал.
С улыбкой и шутейными попреками я доставал маленького робота из очередного завала… потом обнаруживал на своем лице незваную улыбку, замирал… и с благодарностью опускал его на свободный пол, поглаживая по разно-серой спинке.
Поглаживая?
«Знаешь, на что это похоже?» – лукаво спросила никому ныне не нужная эрудиция.
«Да уж понятно на что» – отмахнулся я.
На «Изгоя» это было похоже. Очень некогда любимый мной фильм с до сих пор любимым Томом Хэнксом. На историю одинокого робинзона на тропическом острове, которому не с кем было поговорить, кроме как со старым драным волейбольным мячом. Мячом, которому лицо заменял кровавый отпечаток ладони, а копна сена заменила стильную прическу.
– Кажется, тебя только что крестили, малыш, – бросил я довольно жужжащему пылесосу. – Добро пожаловать в команду, Уилсон.
Уилсон крутанулся на месте и полез под кровать. Даже не поймешь: понравилось ему его имя или нет?
Поскольку я оставался дома, то решил упороться по кулинарии, приготовив себе свежий обед и даже ужин. А время осталось еще и на «почитать». Разумеется, сегодня никакой «Дороги». Нашел в «Томе Сойере» чудесные главы о том, как трое мальчишек уплыли «пиратствовать» на остров Джексон, покайфовал с ними на теплом пляже Миссисипи, погрелся у вечернего костра с первой трубкой самосада. И в итоге лег спать в совсем неплохом расположении духа!
– Спокойной ночи, Уилсон, – я мягко шлепнул по кнопке робота, что почти бесшумно вибрировал на базе. Исполнил все положенные вечерние ритуалы и залез под одеяло. А утром меня встретило солнечное синее небо, прямо намекающее: хватит отдыхать.
И это было правильно. За последние дни почти непрерывной работы генераторов запасы бензина в доме истощились. По еде пока всего хватало, но я решил, что завалю едой всю кухню, на пару месяцев вперед. Пусть будет под боком. К тому же, немало ништяков по-прежнему оставалось в туристическом магазине.
Короче, наступило время кайфовать за рулем новой тачки. Я загрузил Evoque всеми имеющимися у меня канистрами, нашел в нем порт для айфона и подключил любимое музло. Взревел мотор, а колонках, которые, казалось, были утыканы по всему салону в сорока местах, заиграла «I was made for lovin' you». Если честно, у Kiss есть только одна хорошая песня. Но зато какая!
– Ай вос мэйд фор ловинъю, бэйби! – орал я во всю глотку, безбожно уродуя английские слова. Слава богу, у моей британской тачки не было ушей, и она спокойно ехала себе в поисках самого большого стада брошенных машин.
Эх, найти бы еще одну такую же подземную парковку! Но шанс, что у нее окажутся открытыми ворота, близок к нулю. Так что я зарулил в спальный район и прочесывал двор за двором, где густо жались другу к другу машины, оставленные под окнами хозяев в ту злополучную новогоднюю ночь. Наполнить все канистры удалось часа за три, и я рванул в старый знакомый супермаркет. Вытащил мной же брошенную тележку, направился к разбитой витрине…
Как вдруг прямо передо мной в полумраке магазина с ревом заворочалось чудовище!
Глава 7. Монстр – Спиртиком – Страна Наф-Нафов
Аморфный монстр заворочался и ринулся ко мне! Я в ужасе закрылся тележкой, не зная, куда деваться… и мимо меня с истошным лаем пронеслась стая разношерстных и разнокалиберных псин. Больше десятка точно, но было как-то не до счета. Я быстренько отступил к машине и сел в нее, чтобы отдышаться.
Да, конечно, задним умом я понял, что полусонные собаки испугались меня не меньше. Но это задним. А руки на руле предательски дрожали. Так привык к мысли, что я здесь один… Как я не обосрался от ужаса в первые секунды – до сих непонятно.
Снова посмотрел в темный провал разбитой витрины. Полная тишина. Надо все-таки идти и «закупаться»…
– Да ну его нахрен! – выкрикнул я гневно и снял машину с ручника. Не последний магазин в этом городе.
Evoque плавно катил по улицам города, которые враз утратили мирный вид, а у меня голове бурлило.
«Не такая уж и пустая Холодина, оказалась, – язвил сарказм. – А ведь можно было догадаться. Вон, вороны всё время горланят в деревьях. Значит, и прочая живность уцелела. Но зачем нам-то думать?».
– Иди нахер, – тихо послал я сам себя, отмечая, что мысль, конечно, здравая. По крайней мере, мне стоило хоть как-то вооружиться.
«Перцовый баллончик в самый доступный карман, – рассуждал я на ходу. – Большой нож на пояс. И топорик… или ледоруб из туристического».
Да, ледоруб будет лучше всего. Он и в пути – подмога, и от псин отмахаться поможет.
«Пистолет!!! – заорала вдруг паника. Смутилась и добавила. – Ну, тот. Из ментовки».
Мы все только фыркнули.
Новый магазин нашелся всего через три квартала. Здоровущий. Но, конечно, обычный дискаунтер. Не та элитная хавка. Элитную я, как нормальный трус, пожертвовал в фонд поддержки находчивой собачьей стаи.
«Да не насрать ли? – накручивал я сам себя. – Нормальная еда. Просто наберу что подороже».
На этот раз я вылез из машины осторожно. Сразу нацепил тревожный рюкзачок с бабочкой. Затем взял ломик (за отсутствием топоров и ледорубов). Никаких витрин разбивать не стал, аккуратно вскрыл стеклопластиковую дверь и культурно вошел.
«Выйду – еще и камнем дверь придавлю, чтобы никакая скотина сюда не забралась».
Обшмонал магазин без особого энтузиазма, выбрал полуфабрикаты подороже, вырезку, колбас, сыров, масло в пятилитровках, несколько пакетов овощей, которые не портятся от заморозки… не удержался и подцепил пару бутылок вина. Хотя, уже очень хорошо понимал опасность алкашки под рукой.
Вернулся в машину. И молча, без внутренних дискуссий поехал к отделению полиции. Осторожно потянул за тяжелую железную дверь. Внутри по-прежнему темно и тихо.
Меня волной окатили воспоминания. Первый день в Холодине. Страх и непонимание. Ведь всего-то дней десять прошло – а кажется, что уже целая вечность. Это всё было жизнь назад. Вспомнил, как тянулась рука к оружию, как испуганно отбросил пистолет от одной только мысли, что могу из него выстрелить. Из чужого! Не просто чужого, а представителя власти!
Сейф был по-прежнему не заперт… Я сильно удивился, если бы оказалось иначе. Теперь я не заглядывал туда робко, а шарил спокойно и деловито. За кобурой нашел вторую обойму, но какую-нибудь коробку с патронами так и не обнаружил.
– Ну, значит, будем беречь то, что есть, и искать патроны в других местах, – пожал я плечами.
Пистолет, кобуру и обойму сложил в обувную коробку, которую нашел тут же. Изучу всё дома. Где там предохранители и всё прочее. Может, стрельну пару раз для практики.
Сел за руль и мельком увидел себя в зеркало: какой волевой вид! Как мужественно стиснуты челюсти! Ну, всё! Ствол лежит в коробке из-под обуви – теперь я крутой воин!.. Невольно рассмеялся – и только тут, наконец, расслабился.
«Нда, боец невидимого фронта, – улыбнулся своему отражению. – Герой! Но лучше так, чем…».
Договаривать не стал. Просто полез в самосогревающуюся рукавицу, где еще после дискаунтера оставил «размораживаться» пару чокопаек. Вскрыл первую упаковочку и впился зубами в нежную мякоть.
Жить, как говорится, хорошо!
– А хорошо жить – еще лучше, – завершил я цитату с полным ртом и вскрыл вторую «чокопайку».
Отвез добытое домой, и до наступления стремительных сумерек успел-таки сгонять в туристический. Выгреб всё, что не успел забрать в первый раз, и остаток вечера просидел, как ребенок на кровати в окружении подарков. Чего только не придумала пытливая человеческая мысль для выживания! Полужидкие саморазогревающиеся пластины. Просто поломаешь в руке – и они становятся горячими! Эти даже заряжать в сети не надо, они химические. Можно под одежду сунуть, можно в обувь под стельки (правда, есть опасность их раздавить). Спички, которые горят в воде! Ей богу, я проверил – полыхают в ведре. А есть огниво, которое круче спичек… Только надо еще приноровиться им пользоваться. Пищалки, свистки, отпугивающие комаров (пока не надо) и животных. Вот это проверю на первой же собаке, которую встречу. Водные фильтры, обеззараживающие таблетки – пока не надо, но, если придется пить талый снег…
Много всего!
«Нормально всё у меня будет – улыбался я, переодеваясь в свежее термобелье. – Будем жить!».
– Спокойной ночи, Уилсон! – и выключил свет.
Наутро я проснулся со странным чувством. Что-то было не так, но что – неясно. Выпростал руки из-под одеяла, чтобы потянуться, и понял!
– Да я ж воняю…
Уже больше недели ни ванны, ни душа. А, несмотря на вечный холод, употеваю я достаточно часто: когда много работы с тасканием вещей. Нет, я каждый день мою руки. Ежевечернее меняю исподнее. Но тело…
Сел в постели, принюхался. Вообще, в комнате, которую я законопатил и занавесил со всем возможным тщанием было довольно смрадно, но терпимо. А вот из-под одеяла смачно несло немытым телом. Я сунул нос к подмышкам, потом брезгливо оттопырил пояс термоподштанников.
– Фу, блин!
Я не такой уж и чистюля. Могу не помыться и с неделю. Это, конечно, не регулярная практика, но бывало. Однако, тут вопрос-то гораздо более радикальный: готов ли я не мыться всю зиму?
«Ты чо, Сава? – изумился здравый смысл. – Ладно, запахи. Здесь это фигня. Но так и загнить можно».
Угу. Не поспоришь. Но и представить себя моющимся – даже в этой, относительно теплой комнате – я не мог. Не хотел! Физиологически не хотел оказаться мокрым здесь, посреди лютой Холодины! Вставать ногами на стылый пол…
«Баню бы» – вздохнула мечта.
– А еще можно спиртом обтираться, – высказал я вслух где-то когда-то читанную мысль. – Надо попробовать.
Но сальную голову спиртом не протрешь. Может, налысо забриться? Сразу – профилактика педикулеза.
Усмехнулся.
– Ладно, сегодня раздобуду спирт и попробую альтернативное мытье, – громко и в никуда озвучил я решение. – А голову помою традиционно. Вечером, перед сном. Замотаюсь в полотенца – как-нибудь переживу.
Полдня я снова катался по городу: «закупался». Нашел в аптеке камфорный спирт для протирания пролежней и стограммовые бутыльки хлоргексидина. Напихал ими целую сумку. После захватил несколько шампуней, которые просто божественно ухаживают за волосами! Внезапно подумал, что надо набрать всяких кремов и гигиеническую помады – очень нужная вещь в мире Холодины!
Не забывал и о топливе. Бензин расходовался чересчур быстро, так что я взял за правило каждый раз брать с собой опустевшие канистры и заполнять их.
Вот бы бензоколонку хакнуть! Я даже заехал на одну по дороге. Облазил всё вокруг, но так и не придумал, как добраться до топлива. Выматерился и поехал домой, куда добрался еще засветло. Натаскал несколько ведер снега со двора (не бутылированной же водой мыться!) и больше часа его растапливал. Плитка кряхтела и сопела, с трудом выдав мне пару тазов достаточно горячей воды. Чтобы не ждать впустую, принялся обтираться спиртом. Мероприятие это было, как минимум, странное. Пахло чарующе, но обтирать себя ваткой – так неловко! Я даже Уилсона выключил и запихал под кровать… чтобы не хихикал своим электросердечком.
Классическое мытье головы прошло гораздо быстрее и комфортнее. Я, правда, остро почувствовал, что то, что я называю «теплой комнатой» – это нифига не теплая комната! Плюс 14-15, которые мне удавалось выдать четырьмя обогревателями – это очень и очень мало!
Быстро замотался в полотенца, залез под одеяло и посвятил остаток вечера чтению. В одной из найденной наверху читалок обнаружилась подборка книг какого-то Крапивина.
«Вот и познакомлюсь» – решил я, а то для чтения бумаги в комнате имелось слишком мало света. Оказалось, что автор детский, да еще и советский, но чтение так увлекло, что очнулся я, лишь когда запиликал будильник! 3 часа – пора менять генератор.
Однако!
Я уже укладывался спать, когда меня с официальным визитом посетила неприятная мысль: а ведь надо как-то еще и одежду стирать. У меня, конечно, термобелья комплектов двадцать, но до конца зимы мы не дотянем, это точно.
Три следующих дня прошли на удивление спокойно и однообразно. Я много времени проводил дома, обустраивал быт, болтал с Уилсоном о житье-бытье, делал неспешные вылазки в город (больше, чтобы покататься на шикарной тачке, нежели из острой необходимости). Потом – неспешный ужин, обязательно с каким-нибудь изысканным деликатесом. И в конце, уже обязательное вечернее чтение. Я уже проглотил огромного «Мальчика со шпагой», потом коротенькую «Тополиную рубашку» и начал читать «Трое с площади Карронад».
Новая жизнь самым неожиданным образом начинала мне нравиться (кроме, конечно, унизительного протирания спиртиком). Единственное, чего я опасался, так это того, что затоскую в однообразной рутине…
Ох, не того ты боялся, глупый-глупый Сава!
Новым утром я проснулся не от будильника. Просто голову окутывала какая-то еле заметная, но непрерывная боль. Причем, боль… ну, внешняя. Я продрал глаза, поморщился, вытащил руку и осторожно коснулся головы.
«Сука! Что это?».
Волосы, как будто, чужие. Слегка отвердевшие и, словно, тончайшей наледью покрытые. Они сминались под рукой, и ощущение было такое, будто, они ломаются.
В этот миг я понял, что руке очень холодно.
«Какого…» – я внезапно осознал, что лицо мое ледяное, а нос едва ли не чувствуется. В ужасе моментально укрылся одеялом с головой. Теплой рукой накрыл нос – и тот вскоре запульсировал от боли: кровь прилила к кончику. Чуток отогревшись в одеяльном коконе, я решительно вынул руку и нащупал ближайший термометр. В темноте кокона ничего не рассмотреть, так что пришлось снова высовывать голову.
Минус девять!
Минус девять в комнате! Я быстро огляделся: вроде никакой «разгерметизации» не произошло. Окно целое, одеяла на двери висят. Значит, обогреватели не работают. Все сразу сломаться они не могли, получается… Ждать дальше нельзя, я с криком выскочил из-под одеяла, быстро натянул комбез (какой же он холодный, сука!), нахлобучил шапку на голову. Быстро потыкал все электроприборы – питания не было. Обулся и рванул в «генераторную». Там – тишина.
– Я точно переключал их в три ночи… Значит, они не работают самое большее четыре часа. Четыре часа – и в комнате уже минус девять! Капец.
Пощелкал геник №2, который включал ночью – ноль реакции. Заглянул в бак, тот был полон на две трети. Получается, что-то сломалось. Хреновая статистика. Это уже вторая поломка за две недели. В первой, конечно, я сам был виноват, но, тем не менее.
Переключил цепь на третий генератор, включил – затарахтело. У меня сразу отлегло от сердца. Но осадочек остался. Я сегодня едва не замерз. В единственном теплом месте в городе! Холодина нанесла легкий удар и едва не прикончила меня. Как же это всё хрупко и ненадежно. И дальше будет хуже. Потому что статистика говорила сама за себя. Потихоньку я перевез домой шесть восьмикиловаттных геников. И больше в «Лопатах» таких не осталось. Один сам спалил. Три стояли заправленными и работали по очереди, два тусили в углу, на скамейке запасных. И вот сломался второй. Довольно быстро. Может, нельзя им так долго работать, может, на морозе портятся… Или я как-то неправильно их эксплуатирую. В любом случае, есть сильное подозрение, что они и дальше будут ломаться.
А новые где взять? Конечно, в городе-«почтимиллионнике» их наверняка полно. Но где? Поиски без гугла могут длиться бесконечно долго. На крайняк можно взять в «Лопат.net» генераторы попроще – на три и пять киловатт. Но хватит ли их мощности на отопление комнаты? Если честно, последние дни прогреть комнату становилось всё сложнее и сложнее. Я понимал, что это неизбежно: дом промерз насквозь; уличная температура теперь была за каждой стенкой, под полом и над потолком. А внутренние стены не такие толстые. Да что там! Даже в самой квартире стояла почти уличная температура. Теплопотери огромные, комната плохо держит тепло. У меня теперь много хорошей одежды, отличных спальников, я и при нуле выдержу… но что это будет за жизнь?
А если снова авария?
– Так. Без паники, – заговорил я вслух, ибо паника проросла в меня полностью. – Проблема понятна, будем ее решать. Задача – искать генераторы. Каждый день. Может, еще подходящий магазин найду. Надо в промзону съездить. Может, на предприятиях есть, на складах. Решаемо, короче!
Я прям прикрикнул на себя. И, сунув замерзшие руки под мышки, вернулся в комнату. Обогреватели потеплели, но в воздухе еще держался явный минус. Изо рта валил пар, хотелось под одеяло, даже не раздеваясь. Я накинул куртку и занялся готовкой.
В этот день я, в основном, оставался дома. Сделал только одну ходку в «Лопаты» и привез пяток генераторов поменьше. По пути насосал пару канистр топлива. Стало чуть-чуть спокойнее. Пообещал, что завтра с утра рвану в промзону, и попытался почитать перед сном. Но ни книги, ни сон в голову не лезли. Наоборот, лезли всякие дурацкие и неприятные мысли.
Например, о топливе. Слишком много его уходит. Геники работают уже почти круглые сутки, каждый час уходит по 3 литра. Вот и умножай. Мне каждый день надо по три канистры приносить, чтобы только потери восполнять. А еще на машину нужно. Конечно, в этом городе бензина десятки и сотни тонн. Но! Но я так и не нашел способ вскрыть бензоколонки. А сосать по машинам – это отнимает всё больше и больше времени. Самые тучные «стада» в округе уже «высосаны». Приходится либо ехать куда-то далеко или бегать между одинокими машинами.
Время. Световой день пугающе короток, а у меня и так море задач. Но я уже трачу до двух часов на восполнение канистр, а буду тратить еще больше.
«Ну, и ничего страшного! – зарычало упрямство. – Это твоя жизнь. Побегаешь лишний час вместо книжек своих».
«Мы вообще-то выбираться отсюда собирались! – взвинтилась надежда. – Найти людей».
«Получится выбраться – найдем. Но сохранение жизни прямо сейчас – важнее всего. Так что спорить пока не о чем».
Это был здравый смысл. Спасибо, что еще со мной.
«Завалю весь подъезд генераторами, – пообещал я ему перед сном. – Осушу все машины на этом берегу. Выживем! А впереди все равно весна! Уж там-то мне ничто не помешает людей найти».
Оказывается, я ни разу не был на промзоне. Вернее, когда-то, еще по студенчеству, закупали горбыль и доски для батиной дачи. И всё. Я забыл (да толком и не знал) какой тут царит хаос. Ничего не понятно, ничего невозможно найти. А еще – никуда невозможно попасть. Насколько же местные хозяева были недружелюбны к взломщикам типа меня! Бетонные заборы, поверху – колючка в три ряда… Я бы не удивился и ловчим ямам с кольями на дне. Завернул в какой-то гаражный массив. По идее за каждой дверью тут мог скрываться вожделенный генератор, но ты поди взломай хотя бы одну!
Я попал в страну Наф-Нафов. Которые самую жалкую лачугу превращали в крепость.
Так ничего не добыв, я спешно возвращался домой, чтобы не ползти опять по кромешной черноте… И вот тут-то оно мне и открылось.
Глава 8. Чигиря – Сенцы – Даю тебе
– Дебил! Тупой городской дебил! – я смеялся и плакал одновременно, сидя за рулем и глядя на раскинувшуюся панораму. Это была истерика, но мне не хотелось себя сдерживать. Потому что, если и вправду дебил – зачем об этом молчать?
Дело в том, что недавняя генераторная авария, конечно, отодвинула проблему с мытьем на второй план, но не закрыла ее полностью. Спиртовые протирания – это полумера. Да я уже и сам хотел помыться. Так что мысль про баню плотно сидела в моей голове. Конечно, ломиться в сауны, которые всюду у нас понатыканы, смысла нет. Без электричества. Но я вдруг подумал: а ведь в частном секторе, наверное, у кого-нибудь в хозяйстве может оказаться обычная… «аналоговая» баня! Которая может работать и без электричества.
Мысль показалась мне довольно здравой. А поскольку, я выбрался на окраины, то решил сделать небольшой крюк и заглянуть в чигиря. Этот наполовину деревенский закуток лежал в тихой низинке, зажатый между двумя спальными районами – сразу за объездной дорогой! Чтобы вы понимали, насколько это чигиря – через 10 метров после съезда с обводной тут начиналась грунтовая дорога! Даже асфальта не было. Газ сюда тоже, конечно, не провели.
И вот я, сбросив газ, тихонько вырулил на довольно крутой спуск… И остановился. Передо мной раскинулась россыпь одноэтажных домов – мрачная, темная (низина уже находилась в тени, так как солнце клонилось к горизонту).
И почти из каждой крыши торчала труба.
Печная, мать ее, труба!
– Я ведь даже не подумал об этом… Наивный городской придурок!
Мое спасение лежало прямо передо мной. Крепкий дом – бревенчатый или кирпичный – с добротной печью. Просто протопить такую – и ты в тепле! Не в зыбкой иллюзии тепла, которая может прерваться из-за любой мелочи, а в настоящем, надежном! Я не сомневался, что печь можно протопить так, что и в трусах будет жарко! И не в одной комнате, а во всем доме.
«Настоящая полноценная жизнь!» – сомлела надежда, и никто даже не пытался с ней спорить.
Я сдал назад, выкрутил руль и вернулся на трассу.
– Всем оставаться на своих местах, и никуда не уходить! – крикнул чигирям и рванул поскорее домой.
Признаться, у меня возникла шальная мысль: не ехать никуда, а найти до темноты хороший домик и заночевать прямо тут. У жаркой печки. Но я уже знал: шальным мыслям в мире Холодины лучше волю не давать. Если может случиться что-то плохое – оно случится. Причем, в максимально ненадежный момент. Или дом не успею найти, или печь окажется бракованной… В целом, думал я верно, но даже не подозревал в тот момент, какие проблемы меня ожидают.
Весь остаток вечера я думал только о завтрашнем дне. Собирал сумки с самым необходимым, готовил инструменты, которые могут понадобиться. Даже еды наварил с вечера, чтобы рвануть в чигиря с рассветом. Выскочил из «Леденца», едва засерел рассвет, и стало видно дорогу. До обводной домчал меньше, чем за полчаса и съехал по плавному спуску Черемуховой улицы.
Начал смотрины.
В самом начале чигирей гордо высилось несколько двухэтажных кирпичных коттеджей. Они щеголяли ровными гранями стен, пластиковых пакетов, разноцветными крышами и манили – выбери меня. Но я к их мольбам был совершенно равнодушен. У этих прекрасных домов имелся один, но краеугольный изъян – нет печной трубы. Значит, топились они с помощью электрокотлов – и для меня совершенно бесполезны. Нет, мне нужен дом без претензий, но с настоящей дровяной печью. Конечно, бомжевая халупа тоже не подойдет; надо найти крепкое хозяйство.
Я был очень требователен: останавливался через каждые метров сто, выходил, осматривал домики, заглядывал во дворы и темные окна. Почему-то меня категорически не устраивали варианты из шлакоблока; не доверял я этим легким кирпичам-переросткам. Надоело мерзнуть!
Подходящий вариант я нашел минут через пятнадцать. Дом довольно старый, деревянный, сложенный из массивного кругляка. Завалинка, всё, как положено. Он был непривычно высокий: пол находился чуть ли не в метре от земли. Наверное, там у него солидный погреб. Окна закрыты ставнями, я открыл одно (обычное, стеклянное!), но ничего толком не смог разглядеть. Железный «кулацкий» забор с крепкими воротами намекали, что хозяину имелось что скрывать. Оскальзываясь, я неуклюже перебрался через него.
Ну, неплохо: справа высокий дом, бочки, тачки, какая-то еще мелочь, присыпанная снегом. Слева – шеренга старых, почерневших от времени дощатых сараев. Четыре низенькие двери. Прямо по курсу – гараж; железный, с облупившейся серой краской. За ним проглядывал огород: небольшой, но с парником.
– Вроде ничего, – выпустил я клубок пара и отвернулся.
Нашел задвижку, толкнул створки ворот. Снег мешал их распахнуть до конца, так что пришлось почистить. После чего юркнул за руль и зарулил во двор. С монтировкой в руках, направился ко входу, и только тут разглядел то, на что раньше не обратил внимания: слева от крыльца, вплотную к стене стояла большая конура. А перед ней – то, что поначалу принял за кучу ветоши.
Здоровенный пес.
Мертвый.
Он лежал перед входом, положив лобастую голову на тяжелые лапы. И слегка вмерз в лед, который, видимо, сам и растопил последним теплом своего тела. Самым тяжким в этой картине были открытые глаза: белесые, остекленевшие.
Захотелось снять шапку.
Я вздохнул. Провел ладонью по лицу и решительно шагнул на крылечко. Дверь веранды (хотя, наверное, это нельзя назвать так… а как? Сени? Сенцы?) была заперта на увесистый висячий замок… Который полетел на пол вместе с накидной петлей от первого же движения монтировки. Внутри стоял красивый, резной рукомойник, старый холодильник и… небольшая поленница уже наколотых дров.
– Вот за это спасибо! – улыбнулся я и пошел вскрывать вторую дверь: лакированную, китайскую, какие были в моде в нулевые.
Только приоткрыл ее, как из узкой щели вылетел озверевший комок шерсти! Кошка! С воем напополам с шипением она стремительно помчалась прямо на улицу.
– Дура! – крикнул я ей вслед, и настороженно шагнул через порог.
Тишина и полумрак. Воздух застоявшийся и с сильным запахом… гречки? Что-то такое. Включил фонарь. Я находился в прихожке и одновременно кухоньке. Прямо дверь – в комнату, направо – в зал, который занимал половину дома. Внутренние стены дощатые, крашеные и не доставали до беленого потолка. Это чтобы тепло циркулировало по всей хате…
«Откуда во мне всплывают все эти слова? – улыбнулся я. – Сенцы, хата… Генетическая память пробуждается?».
Главная цель моей поисковой экспедиции стояла по центру дома. Печь. Большая, беленая, она своими боками выходила в каждое помещение. Широкий вертикальный свод, уходящий в потолок, а в прихожку/кухню выпирает топка: низкая, со стальной варочной плитой. При том, что у дальней стенки стояла и газовая плитка с баллоном.
– Ну что? – спросил я сам себя.
«Вроде норм, – ответил себе уже мысленно, чтобы не превращаться в психа. – Надо печку проверить – и можно заселяться».
Быстро занес дров из сенцев, топориком нарезал щепу и полез в топку. Фонарик плохо освещал печное нутро, но я заметил, что вместо пола там была железная решетка.
«Прикольно! – удивился я. – Получается, дрова прогорят, а зола просыплется вниз».
Внизу под топкой тоже имелась камера. В которую был вставлен железный… ковш? Его задняя стенка служила дверцей камеры. Интересно всё устроено, однако!
– Ладно, потом повосхищаемся!
Нарвал, намял бумаги (возле печки лежали какие-то исписанные тетрадки) уложил сверху щепу – и запалил. Бумага тлела вместо того, чтобы гореть щепа занималась плохо. Отсырели, что ли? Нарезал новую партию, снова сложил, придавил сверху колотыми брусками, чтобы те быстрее сохли – и снова поджег. И снова. И снова. Дрова чернели, пускали тонкие стрелки дыма, зажигались отдельные багровые точки, но пламя не разгоралось, хоть, тресни! Едва прогорала бумага – всё постепенно угасало.
– Сука! – зарычал я и рванул к машине.
Сейчас плесну бензина – загорятся, как миленькие! Уже возле тачки перевел дух, успокоился. И одумался. Поджигать бензин в замкнутой камере топки – это не очень разумное решение. Мало ли как рванет. Лучше масла подлить. Взял из багажника запасную бутыль и вернулся в дом. Снял с варочной плиты кольца да прямо через верх полил дровишки.
И поджег.
Ну, что сказать… Загорелось. Хорошо загорелось! И через пару секунд комната наполнилась густым дымом. Который, вследствие присутствия машинного масла, оказался еще на редкость едучим и вонючим.
– Мать твою! – я распахнул входную дверь и выскочил в сенцы.
Жилье клубилось дымом, его волны причудливо извивались в свете редких лучей света. Прикрыв лицо рукавом, я смотрел, как дым лезет изо всех щелей: из дверцы, из нижней камеры, через варочную плиту. Но вылезал он и сверху. Там, под самым потолком, среди белого-белого находилась какая-то черная поперечная полоса с торчащим железным кольцом. Вот из этой полосы тоже сочилось.
– Погодите-ка…
Зажав нос, я окунулся в дымные клубы, дотянулся до кольца и потянул. Кольцо оказалось частью железной пластины, которая выдвигалась из печного нутра и также задвигалась обратно. Заслонка!
– Да вашу ж Машу! – заслонка перекрывала трубу, потому-то так люто и дымило!
«Получается, и дрова поэтому не загорались, – озарило меня. – Тяги нет, кислород внутри печи выгорает – и вся эта хрень тухнет».
Я выдвинул заслонку на максимум и вернулся в сенцы (так как дышать было категорически нечем). Волшебство началось сразу же, но развивалось постепенно: печь перестала чадить, дым медленно рассеивался, а дрова в печи, судя по всему, стабильно горели. Через полчасика я вошел внутрь и прикрыл дверь. Гарью всё еще воняло, но воздух стал относительно чистым. Осторожно открыл дверцу… от этого магического действия нутро печи аж загудело! Тяга стала еще сильнее – я буквально видел, как дрова превращаются в угольки и пепел.
«Надо еще подкинуть!».
Выскочил в сенцы, набрал огромную охапку колотых полешек и вернулся.
– Даю тебе, чтобы ты дал! – я скармливал печи деревяшку за деревяшкой. Слова древней римской молитвы вылезли из какого-то подсознания и вербализировались сами собой. Где я это слышал?
А печь, уже не гудящая, а ревущая, жрала, как не в себя. Дрова прогорали всё быстрее, а вот толку было мало. Железная плита сверху уже горячая: можно и чаек вскипятить. Бока печи теплые. Термометр я забыл, но, по ощущению, внутри хаты было где-то в районе нуля. В верхней одежде – очень даже неплохо! Но только я-то мечтал о другом. О настоящем тепле: чтобы в трусах гулять, чтобы в ванне мыться и не мерзнуть. А до этого еще очень далеко. При том, что топлю я непрерывно, и дело близко к обеду.
– Что-то снова не так. Может быть, нужны дровины еще крупнее? Чтобы не прогорали так быстро…
