Василий Ворон
Потомки песчаных бурь
– Постойте… Но ведь эмоции, наверно, не единственная пища этих существ. Ведь вороны и крысы тоже могли бы выжить без человека, – позабыв про чай, сказал Дэн. Бурый молча прихлебывал из большой бульонной чашки, делая вид, что не слушает.
– Верно, – кивнул человек без имени. – Для здешних невидимых обитателей эмоции – не основная пища, а, скажем так, десерт. Этакая пищевая забава, вроде торта или мороженого. И заметьте, такая же высококалорийная.
– Ага, мы чаек пьем, а они тортиком балуются, – невесело усмехнулся в чашку Бурый. Дэн машинально отхлебнул из кружки и спросил:
– Но, наверно, это не так уж безвредно для нас, да?
Человек без имени отпил из ковшика чаю и спокойно и буднично ответил:
– Не без этого, хотя, честно говоря, для нас куда опаснее именно проявление этих самых эмоций.
Он немного помолчал, взглянул на окно и добавил:
– Но есть верный способ избавиться от их общества. Ведь они все еще здесь, в этой комнате, – хозяин повел рукой вокруг, – хоть их и не видно. Просто после фокуса с чайником они были заняты едой и сейчас, вероятно, сыто дремлют.
И человек без имени озорно посмотрел на притихших гостей.
– Хватит глумиться, – проворчал Бурый. – Что за способ-то?
– Перестать бояться! – выпалил Дэн, чуть не расплескав чай. Хозяин покачал головой, не то соглашаясь, не то от чего-то еще:
– Если вы перестанете бояться, сердиться, завидовать и еще много чего в том же духе, то просто лишите их пищи. Но это не значит, что они оставят вас в покое. Согласитесь, что день ото дня отмахиваться от летающего чайника как от назойливой мухи, или раздумывать, является ли настоящим бульдозер, движущийся прямо на вас было бы утомительно. Тут и железные нервы изрядно проржавеют.
– Что же делать? – спросил Дэн.
– Перестать разговаривать самим с собой.
– Что за хрень? – немедленно отозвался Бурый.
– Их привлекают наши мысли. Как запах тлена привлекал падальщиков. Разумеется, пока они все не сгинули в Красной книге.
– Ну и сравнение, – поморщился Дэн. Человек без имени продолжал, не обращая внимания на замечание Дэна:
– Люди имеют обыкновение постоянно рассуждать, не раскрывая рта, выбрав самого лучшего и благодарного собеседника и слушателя – самого себя. Каждому из нас – за редким исключением – свойственно вести эту молчаливую беседу. Скажете, нет?
Напарники молчали, размышляя над услышанным.
– Вы ведь оказались здесь, на этом объекте потому, что побывали у ущелья и летели оттуда, верно?
Бурый громко судорожно глотнул.
– И, конечно, видели то, что принято называть «городищем». Это то, что осталось здесь от цивилизации, обитавшей на этой планете много сотен лет назад.
За окном буянил ветер, а в комнате невозмутимо гудел вентилятор климатической установки. Человек без имени поставил пустой ковшик на стол и продолжал говорить, глядя в темное окно, словно бы забыв о своих гостях, мрачно слушавших его:
– Давным-давно те, кто жил на этой земле, своими эмоциями кормили этих невидимых существ. Кормили до отвала. Люди, населявшие эту планету, были очень похожи на нас с вами: они тоже обожали жить в свое удовольствие и за собственное благополучие бросались во все тяжкие. Они с упоением завидовали соседу, злились на него и очень хотели стереть в порошок. Этим невидимым вампирам, жившим среди них, не очень-то было и нужно обманывать людей какими-то иллюзиями – люди сами с удовольствием обманывали: друг друга и себя в том числе. Они не успели изгадить свою планету до неузнаваемости, как это сделали мы, они просто сгинули с ее лица, захлебнувшись страхом, завистью и злобой друг к другу. Мы тоже чуть не пошли этим путем – помните все эти гонки вооружений, ядерные чемоданчики и зловещие красные кнопки? А существа, уже знакомые вам, выжили, научившись питаться другими энергиями – вернее, вспомнив, как это делается, ведь этими энергиями просто пронизана вся вселенная. И вот теперь, спустя много-много лет, здесь появились мы – незавидные наследники тех, кто жил здесь до нас.
– Откуда вы все это знаете? Кто вам сказал? – встрепенулся Бурый и поставил пустую чашку прямо на пол. Хозяин молчал, разглядывая гостей.
– Может, эти энергетические паразиты нашептали? – добавил Бурый.
– Может и они, – невозмутимо пожал плечами человек без имени. – Только вы зря их так костерите. Мы еще бо́льшие паразиты, чем они. Они не приносят никакого вреда планете, на которой живут. Или вы уже забыли, где наша Земля и что с ней?
– Нет, не забыл! – тряхнул лохматой головой Бурый. – Тогда, может быть, ваши домочадцы и нам расскажут зловещие байки о сгинувшей цивилизации, а? – и он гаркнул, задрав лицо к потолку: – Эй, дармоеды, где вы там?!
Человек без имени усмехнулся:
– Тот, кто любит говорить, молчит редко, поэтому вряд ли услышит что-нибудь, кроме самого себя.
Дэн вцепился в рукав Бурого:
– Да успокоишься ты, наконец? – и тут же обернулся на спокойного хозяина: – Не слушайте вы этого дурака, не любит он эти разговоры!
– Больно гладко вы говорите – прямо заслушаешься! – не унимался Бурый, сердито глядя на человека без имени. – Что-то не верится, что вы и молчите так же красиво.
– Да заткнись ты! – пихнул товарища в плечо Дэн так, что тот чуть не слетел с койки.
– Друзья, если вы не угомонитесь, мне придется выбросить вас за дверь, – сказал, добродушно улыбаясь, человек без имени. – Ветер с песком вас быстро утихомирят.
Бурый, отдуваясь, уселся прочнее на своем месте и угрюмо насупился, а Дэн, опасливо оглядевшись, спросил, глядя на незнакомца:
– Подождите! Что же вы предлагаете, вовсе не размышлять? Вы тут так и живете, что ли?
Человек без имени усмехнулся:
– Во-первых, молча болтать и мыслить это не одно и то же. Размышлять можно и без слов. Слова только мешают. Вы слышали о технике скорочтения? Там воспринимают текст, не проговаривая его «про себя». Приблизительно так же и здесь. А во-вторых, настоящее внутреннее молчание очень полезная штука. «Не думать» таким образом, значит разгрузить и очистить свой рассудок, и вовсе не означает быть бездумным болваном. Вы, конечно, слышали о медитации. Так вот, она начинается именно с внутреннего молчания. И это не просто глупое сидение с закрытыми глазами ни о чем не думая, как может кому-нибудь показаться. Это серьезная техника, настоящая дисциплина духа и упорный труд. Наши далекие предки с Земли не были столь говорливы – ни вслух, ни мысленно – и умели слышать голос Вселенной. А этот самый голос не имеет слов. Это чистая информация. И наши предки пользовались этой информацией, и обходились без жгучих плодов технократической цивилизации – смердящих грохочущих монстров, называемых транспортом, без традиционной медицины, борющейся с последствиями, а не с источником болезней, а также такого мусора, как основная масса книг, газеты и телевидение. Они были куда цивилизованнее нас с вами, умеющих изысканно беседовать и изящно кушать лобстеров специальными щипцами, но до сих пор ломающих головы над теми же египетскими пирамидами, считая их памятниками тщеславия древних правителей, хотя, к слову, сами гораздо преуспели в строительстве этих самых памятников. То, что было естественным для них, умевших хранить молчание, для нас является китайской грамотой. Мы просто мыслили по-разному. Наше с вами мышление, как ни крути, зиждется на словах, а слова придумали люди и они отражают тот мир, который эти самые люди построили, а не тот, который существует на самом деле. Вернее, существовал… Любой психолог вам скажет, что человеческий мозг устроен таким образом, что постоянно сравнивает получаемую информацию с той, которая ему уже известна. Если полученная информация будет неполной, мозг попытается ее дополнить, исходя из знаний, которые в нем хранятся. И вовсе не факт, что полученная таким образом информация будет соответствовать действительности. Человек получает знания всю жизнь и львиную долю – в раннем детстве. И знания эти в большинстве своем либо бесполезны, либо ложны – так как, в основном, сформированы обществом. Мозг каждый день услужливо подсовывает нам очередную иллюзию о мире, тщательно очищенную и рафинированную и мы привычно принимаем ее за чистую монету. Вспомните несчастных мучеников, сожженных на костре невежественными церковниками за то, что утверждали, будто Земля не плоская, а имеет форму шара, да еще вращается вокруг Солнца. Современная наука и сегодня, подобно тогдашним умникам, в плену множества иллюзий, и вряд ли сможет разгрести хотя бы половину. Наука погрязла в аксиомах. Один из старых учебников по квантовой физике начинался словами: «Как известно…» За этой банальной, похожей на штамп фразой, скрывается множество других штампов. Мы заслонили истинный мир декорациями, сотканными из слов, но ведь слова придумали люди, не умеющие молчать и не знающие, как пользоваться собственным мозгом.
Бурый встрепенулся и немедленно отозвался со своего места:
– Что вы говорите? Ну, и как же надо им пользоваться? Вы-то уж, надо думать, опытный пользователь. Поде́литесь, может?
Человек без имени искренне рассмеялся и ответил:
– Охотно. Боюсь, только, что за один вечер это не получится. Чтобы использовать мозг не на несчастные пять процентов, о чем сумели догадаться ученые, нужно очистить его от массы ненужной информации, и в том числе от цепочек, несущих эту информацию – вихря слов, словно мусор кружащемся в наших головах. Чтобы в тайге (когда она еще существовала) почувствовать себя более-менее уверенно, современному человеку, избалованному собственной цивилизацией, потребовалась бы куча всевозможных предметов – от спичек и консервов до бигуди и телевидения. А немногословный таежный охотник не только способен был выжить без всего этого хлама, но и прокормить несколько дармоедов. Мы стали носить удобную обувь на слишком толстой подошве и забыли о том, как щекочет трава босые ноги, и как свежа и чиста роса, и теперь навсегда утратили это чудо.
– Ой, перестаньте, а то я сейчас заплачу, – язвительно сказал Бурый, подхватил свою чашку, стоявшую на полу, и отнес на деревянный столик. Там он покосился на электрочайник, негромко выругался и, обернувшись к человеку без имени, хмуро спросил:
– Может, нам стоит немного позлиться или, там, позавидовать друг другу, а то они снова появятся?
Дэн посмотрел на товарища и понял, что он говорит серьезно. Человек без имени ответил:
– Не стоит. Вы достаточно боитесь. И раздражены. Думаю, они пока не проявят себя.
– Когда мы разговариваем друг с другом, они ведь тоже слышат нас, да? – спросил Дэн. Хозяин кивнул головой:
– Они слышат не звуки, а наши мысли. Когда мы мыслим, это можно сравнить с тем, будто мы громко разговариваем. Когда мыслим без слов – шепчем. А внутреннее молчание – оно и есть молчание. А когда кто-то рядом громко разговаривает, да еще с самим собой, кому же это понравится?
И человек без имени снова весело рассмеялся. Вслед за ним захихикал Дэн и даже Бурый улыбнулся, но тотчас же отвернулся, чтобы это скрыть. Дэн поднялся и тоже отнес свою кружку к столу.
– Я до ветру, – невнятно пробормотал Бурый и нерешительно вышел в тамбур. Немного потоптавшись, и буркнув: «Вдвоем веселей», скользнул за ним и Дэн. Человек без имени улыбнулся, понимающе кивнув головой.
Когда напарники вернулись, Дэн прямо с порога воскликнул:
– Подождите, а как же любовь? И радость? Ведь это тоже эмоции! Их что, тоже этим проглотам отдать?
Он стоял у двери и яростно жестикулировал.
– Ведь не все человечество – сборище эгоистов! А как же врачи и ученые-естествоиспытатели? А как же художники, поэты, музыканты? Может, на них все и держалось до сих пор? А?
– Не злиться и не завидовать, там, это все понятно, – поддержал товарища Бурый. – Но любить! Радоваться! Как с этим-то? Тоже отказаться? Вона, пускай выкусят!
И он выставил перед собой привычно сработанный малиновый кукиш. Человек без имени рассмеялся и приложил палец к губам:
– Тс-с! Вы соберете здесь всю колонию наших милых знакомцев, благородные защитники человечества.
– По крайней мере, избавимся от фокусов на некоторое время, – загнанно озираясь, сказал Бурый и напарники расселись на койке. Человек без имени продолжал:
– Знаете, когда перестаешь разговаривать с самим собой и вообще останавливаешь мыслительный процесс, мир словно бы придвигается к тебе ближе. Так ведет себя встреченная на улице бродячая собака, когда вам вдруг хочется ее приласкать. Сначала она недоверчиво на вас косится и не подпускает близко, а когда вы перестаете глупо ей свистеть и называть именами всех знакомых вам собак, и опускаетесь на корточки, она медленно к вам подходит, и вы вдруг видите ее глаза – умные и много повидавшие. Когда перестаешь, наконец, постоянно о чем-то размышлять, тишина внутри души, будучи вначале просто тишиной, начинает звучать. И тогда понимаешь, что мир, оказывается, соткан из такой вот удивительно звучащей тишины. Многие гениальные открытия были сделаны людьми именно в этом состоянии внутреннего покоя и безмолвия. Тем, кто не смог остановить собственные размышления, иногда удавалось сделать это во сне. У них получилось уловить жизненно важную информацию во Вселенной, настроиться на нее, как радиоприемник настраивается на нужную волну. Теория относительности и периодическая таблица химических элементов, исследование вакуума и многое другое не были придуманы, а были получены именно таким путем – путем некоего внутреннего озарения. Люди никогда ничего не изобретали. Все это было сделано задолго до них и буквально витало в воздухе. Вселенная пронизана информацией. Все было создано этой информацией – включая и нас с вами – и нелепая теория о том, что жизнь на Земле возникла путем необыкновенно удачного совпадения элементарных частиц, глупа и безосновательна. С таким же успехом обезьяна, барабаня по клавишам пишущей машинки, как было однажды замечено, может набарабанить шекспировского «Гамлета».
