Вероника Фокс
Главарь мафии. Проданная невинность
Глава 3. Анна
Я смирно сидела в комнате, свесив ноги на прохладный пол. Дверь в мою комнату была закрытой снаружи. Меня все еще трясло от ЕГО прикосновений.
Мария дала мне чистые вещи, помогла помыться. Но я все равно ощущала страх на кончике языка от произошедшего.
Куда мне бежать?
Кто мне позволит?
Все, что я слышала ранее, отдавалось противными мурашками ужаса на коже. Хавьер, вроде бы так звали ЕГО – был ужасным человеком. Жестоким, холодным, властным.
О таких мужчинах слагают легенды, пишут любовные романы, снимают красивые фильмы. Но когда ты действительно встречаешь такого мужчину лицом к лицу, у тебя кровь стынет в жилах.
Я понимала, что пока мне не сбежать. И делать поспешные выводы или совершать необдуманные действия было бы лишь шагом на пути к гибели. По крайней мере, Мария заверила, что мне стоит выбросить мысли о побеге.
Мои мысли прервались из-за щелчка замка. Следом дверь открылась, и на пороге появилась Мария.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, войдя в комнату. Я лишь мельком увидела, что за ее спиной стоял здоровый мужчина, который по-зверски оценивал меня.
– Пока не поняла, – ответила ей, как только наши взгляды с мужчиной встретились. Я поспешила отвести свой.
Этот мужчина был ужасен. Он закрыл дверь сразу же, как только Мария зашла в комнату. Но я почувствовала холод и похоть в его взоре.
– Ну ничего, – нежно ответила она, ставя поднос с едой у моей кровати. – Привыкнешь.
– А что, если я не хочу привыкать? – сорвалось с моих уст. Мария посмотрела на меня добрым взглядом. Не понимаю, как ей удается оставаться такой хладнокровной?
– Придется, моя милая.
Хотелось было воспротивится, но толку от этого было бы мало. Где-то на подкорках сознания я осознавала, что Мария выполняет обычные поручения. Вполне возможно, у нее тоже нет выбора, поэтому она смирилась со своей судьбой.
– Разве… вам никогда не хотелось сбежать отсюда?
– Отсюда? – воскликнула она, вытирая руки о белый фартук. – Зачем? Это и есть мой дом.
– Но… у вас, наверное, была семья. Родители. Друзья.
На мгновение улыбка исчезла с лица Марии. Но уже в следующую секунду её голос зазвучал увереннее и твёрже.
– Семья моя – здесь. И друзья мои – здесь. Господин Рамирес дал мне все, о чем я только могла и мечтать.
– Это звучит очень натянуто, – произнесла я, склонив голову. – Как будто вас заставили в это поверить.
– У меня никогда не было семьи раньше, – произнесла Мария, присаживаясь рядом со мной на кровать. – Мои родители умерли от передозировки наркотиков. Я оказалась здесь в такой же ситуации, как и ты. Меня приняли с теплом и заботой, предоставили свою комнату и мягкое одеяло. Каждое утро я просыпалась и думала, что это судьба. Я чувствовала себя недостойной всего этого, но меня вырвали из нищеты и защитили.
Мария сделала паузу, как будто давая мне время обдумать её слова.
– Разве в твоей жизни всё было хорошо? – спросила она.
– Нет, – ответила я, выдохнув. – Не всё.
– Господин Хавьер – хороший человек. Не стоит его недооценивать или бояться.
– Хорошие мужчины не заставляют незнакомых девушек раздеваться догола.
– Он просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.
Я промолчала. Такая забота мне точно была не нужна. Более того, я боялась его прикосновений, ведь я никогда раньше не была с мужчиной. А Хавьер… Он явно опытен в таких делах.
– Поверь, Хавьер не хочет тебе навредить, – снова заговорила Мария.
– Да, но… Его последняя служанка умерла.
– Потому что была глупой, – перебила меня Мария. – Я не имею права рассказывать детали её смерти, но поверь мне – лучше принять то, что даёт тебе Хавьер, чем гнить в сырой земле.
Я нервно сглотнула. Кажется, Мария настолько верит в то, что это её семья, что всеми силами пытается убедить меня в этом же.
– Послушай, Анна, – обратилась ко мне Мария вновь. – Семья Рамирес – очень влиятельная семья. Что Хавьер, что Карлос – каждый из них заботился о своем служащем персонале, особенно женщинах. – Мария сделала паузу, набирая воздуха в легкие. – Они уважают женщин, какой бы она не была.
– Поэтому они их похищают?
– Нет, деточка, – по-доброму сказала Мария. – Тебя похитили не они. Семья Рамирес выкупила тебя, чтобы дать новую жизнь.
Звучало это не слишком обнадеживающе. Я решила промолчать и пока что не заводить эту тему больше.
Конечно, мне было интересно, почему Мария убеждена, что находиться в плену у мафии – лучший исход в жизни. Возможно, она бежала от кого-то и нашла защиту в лице семьи Рамирес?
– А кто такой… Карло?
– Карло Рамирес? Отец Хавьера. Но опережу тебя с вопросами: отец и мать Хавьера были застрелены другой семьей. И теперь между ними война.
Я нервно сглотнула. Когда ты дотрагиваешься до таких граней, то по коже проходит холодок.
– Но не будем о плохом, моя дорогая, – скорее всего, Мария заметила мою тревогу, поэтому она поспешно встала и предложила мне обед. – Пообедай, а после придет доктор, чтобы забрать анализы.
– Какие еще анализы?
Мария удручающе вздохнула.
– Я же тебе сказала, что Хавьер заботится о своих подчиненных. Этот доктор обслуживает всю семью Рамирес. Бояться нечего, он просто возьмет некоторые анализы, чтобы убедиться, что ты ничем не больна.
Больше Мария мне ничего не сказала, лишь настоятельно рекомендовала плотно покушать, ведь здешний климат может вымотать меня уже через пару часов.
Мой желудок и впрямь сворачивался в улитку. Я была слишком голодна, чтобы отказываться от трапезы. Вдруг это мой последний шанс насладиться вкусной пищей?
Точно не знала, сколько я не ела, да и сразу же не сообразила спросить, какой день недели. Как только меня сюда притащили, то постоянно ощущала себя потерянной в пространстве.
Брошенной.
Одинокой.
Всё было чужим и ужасающим. Люди, которые ходили за окном в темных рубашках и брюках. Возгласы на незнакомом языке в коридоре. Звуки топора, что-то рубил на улице. Даже пение птиц казалось мне чуждым.
После того, как я покушала, Мария забрала поднос.
– И что мне делать?
Женщина остановилась в дверях, обернувшись в пол-оборота.
– Доктор прибудет с минуты на минуту. После я скажу, что тебе делать дальше.
Я прикусила кончик языка, чтобы не сболтнуть лишнего. Казаться послушной у меня выходило, кажется, лучше, чем лепить что ни попадя. Мария казалась хорошей женщиной, и я ей верила.
Я встала с кровати и стала смотреть в окно. В комнате работал кондиционер. Между створок были решётки. Сбежать через окно было бы самым простым способом, наверняка поэтому сюда поставили решётки. По крайней мере я не видела их в большом холле, который рассматривала кверху тормашкой, пока меня несли сюда, а значит, неохраняемая комната должна была быть под защитой и снаружи.
За окном стояли двое мужчин. Они были повернуты ко мне спиной. До пояса их закрывала зелёная изгородь, аккуратно подстриженная садовником. Это было понятно по оставленным садовым ножницам на траве. О чем говорили мужчины, я не знала. Не понимала их язык, но отчётливо замечала, что они любят жестикулировать..
Много и постоянно.
Замок в двери щелкнул, и на пороге появился мужчина.
– Buongiorno, signore! (Добрый день, сеньора!)
Он выглядел уставшим. Белая рубашка из льна была мокрой под мышками. Мужчина поспешно снял с себя широкую соломенную шляпу, войдя в комнату. Я замерла на месте, обхватив себя руками. В голове просачивались ужасающие мысли о том, что меня продадут на органы. Или же сделают суррогатной матерью. Или ещё хуже: будут переливать кровь, пока я и вовсе не умру от недостатка её в организме. И одна мысль была хуже другой.
Мужчина поставил на кровать чёрный саквояж. Поправил сползающие с носа очки. Его короткие тёмные волосы тронула седина. Мужчина был жилистым, но стройным. Никаких мускулов, как у охраны или Хавьера. Просто обычный мужчина. И всё.
– Il signor Ramirez mi ha mandato per esaminarla. (Меня прислал Сеньор Рамирес, чтобы я осмотрел вас).
Что он говорил, я не понимала. Поэтому, хлопая глазами, я ловила на себе его удивлённый взгляд.
– Signora?
– Я вас не понимаю, к сожалению, – ответила ему, пожав плечами.
Языковой барьер казался мне ужасным препятствием на пути к свободе. Может быть, и его здесь держат против его воли?
– Un altro Russo. La famiglia Ramirez ha un'attrazione malsana per questo ragazza! (Очередная русская. У семейства Рамирес нездоровое влечение к таким девушкам!).
Кажется, он упомянул о моей национальности. По крайней мере, Russo звучит как «Россия».
– Ehi, sicurezza! – крикнул мужчина в коридор. – Chiama Maria qui! Questa cameriera non conosce l'italiano! (Эй, охрана. Позовите сюда Марию! Эта служанка не знает итальянский язык!)
И на последнем слове усмехнулся.
Кажется, я ошибалась на его счет. Он здесь явно не против своего воли. Мужчина ведёт себя слишком свободно для слуги.
Пока он что-то записывал в белый блокнот, я продолжала слышать свой учащенный пульс. И как только на пороге появилась Мария, мужчина с облегчением в голосе воскликнул:
– È russa? (Она русская?)
– Si, signore.
– Un'altra bambola per il capo? (Очередная кукла для босса?)
– No, signore. Questa ragazza non è stata presa per conforto, per quanto ne so. (Нет, сеньор. Эту девушку взяли не для утех, насколько мне известно.) – ответила Мария и подошла ко мне ближе. – È possibile dare un fiore così giovane per essere sbranato da atleti stupidi? (Разве можно такой юный цветок отдавать на растерзание тупоголовым качкам?)
Мужчина усмехнулся. Кажется, Мария пошутила, поэтому на уставшем лице доктора появилась тень улыбки. Доктор взял жгут и шприц, а после повернулся ко мне и ласково сказал, а Мария перевела:
– Садись на кровать и дай ему левую руку.
Деваться было некуда. Да и бежать тоже. Поэтому я выполнила просьбу доктора. На удивление, кровь из вены взяли у меня быстро, я даже не почувствовала. Следом мужчина взял мазок со стенок щек, посмотрел визуально мои зубки и даже улыбнулся (Мария перевела, что он очень восторжен тем, что мои зубки в порядке), а после взял мазок из носа.
Мне пришлось дать ему проверить горло, лимфоузлы, щитовидку. В после он извинился (всё это переводила мне Мария), что ему придётся проверить мою грудь.
Я нервно проглотила слюну. Он хоть и был названным доктором, но я не могла доверить ему как профессионалу своего дела. И когда я в ужасе посмотрела на Марию, та одобрительно кивнула головой, мол: «Не бойся». Что ж. И эту просьбу я выполнила.
Но самое ужасное было напоследок.
– Снимай бельё, доктор возьмет мазки и сдаст в лабораторию.
Я замешкалась. Никогда ранее мужчина не видел меня голой (в плане врача, да и не врача тоже). Тем более… так откровенно. Мужчина уже натягивал новые свежие перчатки и игриво улыбался мне.
Мария обняла мои щеки ладонями и спросила:
– Анна? Ты меня слышала?
– Я… Я не могу, – воскликнула я, ощущая ужас стеснения на кончике языка.
– Почему?
– Я… Я…
Мужчина уже ждал, чтобы взять мазок… А я не могла и слова сказать.
– Анна?
– Я девственница, – сорвались с моих уст, но облегчения эти слова мне не принесли.
На лице Марии застыло удивление, которое резко сменилось её привычным добродушием. Я боялась, что мужчина не профессионал своего дела. Что он занесёт какую-то заразу или изнасилует меня, поэтому я сказала правду. Хотя, если поразмыслить, вирус через иголку и так он мог занести, несмотря на попытки произвести полную стерильность.
Мария сказала об этом доктору, и тот удивлённо вскинул бровью. Он с секунды стоял и смотрел на меня, а после снял перчатки и стал сворачиваться.
– Что такое? – спросила я у Марии, слыша, как мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. – Что-то не так?
– Всё хорошо, Анна, – Мария крепко взялась за мои руки. – Просто доктор не специализируется на невинных девушках, поэтому он сказал господину Рамиресу, что ты невинна и обследование нужно в клинике, если он того пожелает.
Мужчина что-то мыкнул, но Мария продолжила:
– Господин Рамирес будет очень доволен этой новостью.
Я поспешила задать встречный вопрос:
– Почему?
Мария лишь улыбнулась в ответ.
Остаток дня до ужина я провела, не выходя из своей комнаты. Казалось, что я выжидаю лишь своей участи. Наверняка любая другая девушка на моем месте уже пыталась бы сбежать, но я даже как-то успокоилась. Приняла то, что есть. Смирилась со своей судьбой. Однако это не значило, что я совершенно опустила руки.
Перед ужином Анна принесла мне такую же форму, как и у нее: черное платье с короткими рукавами и белый фартук.
– Вот, держи, – сказала она.
До этого на мне была обычная льняная сорочка, если ее вообще можно назвать этим словом. Я кинула изучающий взгляд на комплект одежды.
– Что это?
– Это – твоя форма. Сеньор Рамирес хочет увидеть тебя за ужином. Тебе нужно выглядеть подобающе.
Ни одно слово, сошедшее с уст Марии, не вдохнуло в меня надежду, что всё хорошо. Напротив, я лишь сильнее чувствовала тревогу в груди.
– За ужином?
– Si, Anna, – проговорила та на итальянском. – Так что тебе лучше поторопиться.
Ужин, на котором должна была присутствовать прислуга не внушало мне доверии. Я еще раз кинула взгляд на черное платье и спросила:
– За чем?
– Я не знаю, моя дорогая, что творится в голове у сеньора Рамиреса. Но одно знаю точно: он никогда не зовет прислуг с ним ужинать, обедать или завтракать. А значит, тебе крупно повезло.
– Почему?
Мария тяжело вздохнула.
– Милая моя. Просто надень это платье и повяжи фартук. Сеньор Рамирес не любит, когда его задерживают. – Мария дала мне прямо в руки платье и посмотрев в глаза, добавила: – Поэтому просто выполняй его просьбу. Договорились?
Я слабо кивнула. Наверное Мария права: нужно просто выполнять то, что говорит этот бандит. Разве это сложно?
– Хорошо, – отвечаю я и принимаюсь надеть платье.
– Умница!
Переодевание заняло не так много времени, как мне казалось. Мария дала мне резинку, поэтому я собрала свои платиновые волосы в высокий хвост. Поторопившись за женщиной, я впервые вышла из своей комнаты и оглянулась по сторонам. Один из охранников стоял около моей комнаты, облокотившись на стену. А теперь, когда я вышла, он по-звериному оглядывал меня с ног до головы. Жадно. Раздеваючи. Властно.
Меня передернуло от его взгляда, и я поспешила догнать Марию.
Конечно, с первого раза я не запомнила, где что находится, где что располагается. Более того, охраны у Рамиреса было много. И пока мы неспешно шли, я насчитала более шести человек. Мне казалось, что на такое маленькое расстояние слишком много охраны.
Мария свернула куда-то налево, и я поспешила за ней. Справа осталась открытая настежь дверь, два лба, смеющиеся над чем-то в разговоре, свежий морской ветер, окутанный сумерками, и зарождающаяся надежда на побег.
На четко спланированный побег, а не спонтанная и дурацкий план.
Оставив позади свою надежду, я следовала за Марией, пока мы не дошли до столовой. Там она остановилась, и я тоже замерла. Из-за её спины я увидела, что за столом сидит Хавьер. В комнате находились охранники – два внушительных мужчины, расположившихся по диагонали
Столовая была оформлена в лучших традициях поместий, которые я видела на картинках в интернете. В ней царила атмосфера безмятежности и райского спокойствия, как в гостиницах у моря. На столе стояли зажжённые свечи в роскошных подсвечниках, которые словно готовили еду к фотосессии.
– Senor Javier, Anna e ' arrivata da lei. (Сеньор Хавьер, Анна прибыла к вам ) – сказала Мария, а после, попросила выйти меня вперед.
Прямо как к директору на ковер.
Хавьер был одет в чёрную шёлковую рубашку, которая была расстегнута на несколько пуговиц, открывая небольшую часть татуировки на его груди. Мужчина сидел в расслабленной позе в конце стола на огромном стуле, словно на троне, дав понять, что все это – его. И больше ничье.
– Lascia che si sieda di fronte (Пускай садится напротив) – басовитый, мелодичный мужской голос зазвенел в этих стенах громкой трелью.
Мария слегка подтолкнула меня вперёд, и я ощутила неловкость. В груди что-то сжалось, ноги словно стали каменными, будто я стояла на поверхности жидкого бетона. Дойдя до стола, я остановилась около стула.
– Садись, – сказала Мария, указывая на точно такой же стул, на котором сидел Хавьер, только на другом конце стола. – Не бойся.
Хавьер пристально следил за мной, словно пантера, выслеживающая свою добычу. Я неловко опустился на стул, потупив взгляд на стол.
– Gli altri, tranne Maria, sono liberi. (Остальные, кроме Марии, свободны.) – громко сказал что-то Хавьер, но я не поняла. Однако увидела, что охрана вышла из столовой и закрыла за собой дверь.
Теперь мы остались втроем: Хавьер, я и Мария.
Глава 4. Хавьер
Прим.от автора: всю главу герои говорят на итальянском языке
Девочка стоит, дрожа от страха. Ей кажется, что сейчас с ней что-то случится. Но я не причиню ей вреда, по крайней мере, пока что. В мафиозных семьях новые сотрудники появляются крайне редко, и мне нужно быть уверенным, что она не предаст меня, как это сделала её предшественница.
Что она не шпион, который сейчас прекрасно справляется со своей ролью. А просто испуганная девочка, которой повезло, но она пока не понимает этого.
– Присаживайся, – говорю ей, указывая на стул, но Ана не понимает меня.
Еще бы, русские редко когда учат итальянский язык. Он настолько редкий в их окружении, что наверняка они знают его лишь по популярному фильму «Il buono, il brutto, il cattivo» («Хороший, плохой, злой»), и то, некоторые фразы. Или по здешним смешным видео. Но никто в своем уме не будет преподавать его в школах.
Но у меня есть Мария, которая знает русский и без всяких проблем переведет ей мои просьбы или слова. Впрочем, она это только что сделала.
Ана с опаской подошла к стулу и села за стол, сложив руки на коленях. У нее была пустая тарелка, поэтому Мария поспешила положить ей в нее еду.
Я сидел и с интересом разглядывал девочку. Меня поражали её невероятно большие зелёные глаза и пухлые розовые щёчки. Ее белокурые волосы были собраны в высокий хвост, концы которого едва ли касались ее плеч. Девушка беспокойно дышала, словно ей тесно в платье. Словно она хочет сбежать отсюда.
Красота русских женщин всегда вызывала восхищение и будоражила воображение. Их недоступность и невинность словно уносили в мир грез. Это было словно запретный плод, перед которым невозможно устоять ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем.
Ана старалась прятать взгляд, но не смотреть на меня, будто бы я ей это запрещал. Напротив, мне хотелось как можно дольше наслаждаться ее красотой.
– Что ж, – начал я, взяв в руки нож и вилку, а после отрезал большой кусок жареной говядины. – Теперь ты будешь жить здесь, в этих стенах, – сделал паузу, положив и прожевав кусок говядины, пока Мария переводила мои слова. – Будешь выполнять просьбы, которые буду давать я или Мария, – указал вилкой на Марию. – Я буду платить тебе, чтобы ты смогла купить себе то, что ты хочешь.
Подцепив вилкой салат, я думал, что девочка что-то мне ответит, но она будто бы в рот воды набрала: сидела смирно, как перед директором в школе. А я продолжал делать вид, что меня это устраивает, хотя нутром чувствовал, что это не так. Прожевав салат, я вновь поднял взгляд на Ану.
– Расскажи о себе, Ана.
Девушка среагировала на произнесенное мной имя. Она подняла взгляд, задержав его на мне чуть дольше, чем полагает ситуация, а после вновь потупила его в тарелку. Мария перевела ей мои слова, но девушка не торопилась отвечать на вопрос.
– Откуда ты родом, чем занималась до того, как оказалась здесь? Я хочу узнать о тебе побольше, Ана.
Девушка продолжала внимательно дышать. Через большие подсвечники я наблюдал за ней, будто бы был незримым зрителем. Ана набрала побольше воздуха в легкие и сказала:
– Я жила в России, – Мария мгновенно переводила ее слова. – Работала на заводе.
– Какое у тебя образование?
– Швея.
– Рассказывай, пожалуйста, про себя еще, – сказала я ей. – И не забудь поесть. Повар старался, чтобы сделать ужин вкусным.
Девушка замолчала. Дрожащими руками она взяла вилку и ножик, подцепила кусок говядины и отрезала кусочек.
– Значит, – продолжил я, стараясь как можно мягче говорить ей, – ты по профессии – Швея? И работала на заводе?
Ана просто кивнула головой, после того, как Мария ей протараторила на русском.
– Почему Швея?
– Потому что это единственный колледж, который был в моем городе.
– Разве в России нет других колледжей?
Ана заметно напряглась. Мне показалось, что она с трудом вспоминает что-то из своего прошлого. Оно давило на нее с такой силой, что ей не хотелось об этом вспоминать, но и делиться им она не торопилась.
– Есть, – едва слышно ответила она. – Просто не в моем городе.
– И в каком же городе ты жила?
– Вы вряд ли знаете такой город.
Кажется превосходная еда не лезла девушке в горло.
– Мария, налей Ане вина, – приказал я ей и женщина выполнила мою просьбу. Она влила в свободный бокал красное вино.
– Хорошо, не хочешь говорить из какого ты города родом, не говори. Я учту твое пожелание, при условии, что ты оставишь прошлое в прошлом.
– Он находится за Сыктывкаром, – тихо ответила Ана. —
– Сыктывкар? – попытался я повторить за Анной по русски, но у меня плохо это получилось. – Что это за город такой? – переспросил уже на родном языке.
– Республика Коми, – ответила Мария. – Город тысячник, но Ана говорит, что она жила за пределом этого города, а значит численность ее города куда меньше.
– Я спросил про конкретный город, – возразил ей, продолжая есть говядину и запивать ее вином. – Конкретный город, Ана. Или тебе есть что скрывать от меня?
Девушка взглянула на меня печальным взглядом. На ее глазах вырисовывались слезы.
– Евма, – ответила наконец-то девушка. – Я родилась и выросла в Евме. Отучилась в Сыктывкаре, а потом уехала в Москву на заработки.
Информация, которую я узнал от девушки, согревала мне душу. Она говорила мне правду, в этом не было сомнений. И хотя я всё ещё не доверял ей полностью. Старался отбросить все опасения и сосредоточиться на том, что чувствовал.
– Значит, ты уехала из родного гнездышка, чтобы покорять мегаполисы? – усмехнулся я, откинувшись на спинку стула, продолжая гипнотизировать девушку. Ана ковыряла вилкой в тарелке, пытаясь реже поднимать свой взгляд на меня. – Почему ты уехала?
– Мне нужна была работа.
– Разве в городе, который больше твоего, не было работы?
Девушка нервно сглотнула.
– Нет.
– Нет, – повторил я по-русски за ней. – Нет.
В столовой повисла пауза. Я и сам ее выдержал, чтобы перевести дух.
– У тебя есть братья или сестра?
– Нет.
– Родители?
– Нет.
– Дальние родственники?
Девушка, помедлив с ответом, на мгновение застыла в страхе. Кажется, она осознала, что вот он – источник ее страха: дальние родственники, от которых она так стремилась убежать. Я вопросительно выгнул бровь, сделав глоток вина из бокала, в ожидании ответа девушки.
– Нет, их нет.
Она соврала. Но, кажется, это ложь была во спасение. Я не стал давить на нее в первый же день, потому что Ана и так выглядела потрепанной. Впереди было много времени, чтобы узнать ее получше и решить: оставлять ли себе, или же выгнать прочь.
– Что ж, доктор сказал, что ты девственница. Это правда?
Девушка вжалась в спинку стула. Она застыла, так и не притронувшись к вину.
– Это правда? – громче переспросил я. Мария попыталась сказать ей что-то в дополнение, чтобы Ана ответила мне. И я очень надеюсь, что она ответит мне.
– Да, – тихо пробормотала девушка.
– Да, – повторил я за Аной. – По-русски у тебя имя – Анна?
Девушка просто кивнула головой.
– На итальянском ты будешь – Ана. – Я проговорил ее имя так, как оно читается на итальянском. – Мне так удобнее тебя называть. Думаю, что и ты не против.
– Нет, – ответила девушка.
Хотя бы два слова она теперь говорит без опасения: «нет» и «да». Что ж, это уже лучше.
– Завтра я сам отвезу тебя в клинику, где тебе проведут всевозможные процедуры.
Я встал из-за стола, вытерев рот белой салфеткой. Сделал несколько шагов и, оказавшись около девушки, склонился над ней.
Даже так, на расстоянии, я чувствовал ее страх. Она дрожала. Ей было страшно.
– И не вздумай думать о побеге.
Я вдохнул аромат жасмина, который исходил от кожи девушки. Такой нежный, как и она сама.
– Иначе наказание будет очень ужасным.
Выждав еще пару секунд, я отстранился от девушки и ушел прочь, оставив ее наедине с Марией.
Вечером мне нужно было отъехать. Пьетро навел наводку на то, что в моем окружении появился стукач. В машине, которую вел Диего был я и он.
– Совсем дела плохо? – поинтересовался Диего.
Он был хорошим человеком. Точнее, он был мне как брат, хотя и не родной.
– Бывало и хуже.
Диего ухмыльнулся.
Это был высокий молодой человек с тёмными, коротко подстриженными волосами. У него были глубоко посаженные карие глаза, высокие скулы и тонкие губы. Диего любил заниматься спортом и не мог устоять перед острыми ощущениями, которые испытывал за рулём. Но больше всего на свете он обожал банановый чизкейк и мог съесть его так много, что легко стал бы чемпионом по поеданию этого лакомства.
– Конечно, моего мнения никто не спрашивал, – усмехнулся Диего, – но мне не нравится Пьетро.
– Я с ним вырос, Диего, – заверил его. – Он появился в нашей семье намного раньше, чем ты вылез из утробы.
Диего вновь усмехнулся, поворачивая машину на повороте.
– Я ему доверяю, как себе.
– А он доверяет тебе?
Я замолк. Диего часто мне говорил, что Пьетро – стукач. Он ведёт себя как скользкий и лживый человек, который стремится попасть в разные места, но как только возникают какие-либо проблемы, сразу же исчезает из виду.
– А ты как думаешь, а?
Диего фыркнул.
– Я думаю, Хавьер, что Пьетро не тот, за кого себя выдает. Ты же не первый раз видишь, что там, где Пьетро, – там всегда стукач. Разве это не мировое, мать его, совпадение?
– Ты просто завидуешь ему.
– Ни капельки, – с некой досадой в голосе отозвался Диего.
Когда мы доезжаем до заброшенного поместья, куда привезли стукача, я надеваю солнцезащитные очки и выходу из машины. Нам встречает Пьетро и два его посыльных. Они стоят около машины, которая припаркована ближе ко входу.
– Ну наконец-то, – восклицает Пьетро, раскинув руки как крылья.
– Где он?
– Там, – кивает головой Пьетро. – Внутри. Пойдём.
И мы всё вчетвером зашли внутрь.
Вести опасный бизнес и занимать лидирующие позиции в криминальном мире сложно. Нужно постоянно балансировать, давать понять, что тебя должны уважать. А вот это понятие приходит лишь через мучения, боль или смерть. Ничто другое, увы, не работает.
В помещении был затхлый аромат мочи и блевотины. Мы прошли дальше, в гостиную. На полу была разделена большая плёнка. На стуле сидел связанный пацан, склонивший голову. На его одежды были кровоподтёки.
Пьетро подошёл к пацану и схватив за волосы, резко поднял его голову.
– А ну поздоровайся со своим боссом.
У парня уже был разбит глаз до такой степени, что он им попусту не видел. Алые ссадины красовались на лбу, скуле и подбородке. Парень держался из последних сил.
Я медленно подошёл к парню, держа руки в карманах брюк. Кажется, он узнал меня, потому что начал вопить.
– Хавьер… Я не стукач! Клянусь Святой Марией…
Я игнорировал его слова. Снял с себя очки и, присев на корточки, внимательно осмотрел парня.
– Как тебя зовут?
– Симоне.
Я выдохнул. В носу засел резкий вонючий запах, который мешал сосредоточиться.
– Симоне. Скажи-ка мне, пожалуйста, почему мы здесь?
Парень задумался. Было видно, что он – нарик. На его венах красовались отметины от уколов. Скорее всего, вводит в себя какую-то дрянь и ловит кайф.
– П… Потому… потому что я стукач?
Парень едва ли не обделался. Я прищурился, продолжая буравить его своим серьёзным взглядом.
– Правильно, Симоне. Правильно.
Парень начал трястись.
– Знаешь, чего я больше всего не люблю? – Диего поднёс стул, на который я уселся.
Синоне замешкался с ответом. Хотя правильным он будет или нет, меня это не волновало.
– Я не люблю, когда мне врут, Симоне, – достав нож, я покрутил его в руках, демонстративно смотря на острый кончик. – Ложь – это трусость. А ты трус?
