Вероника Фокс
Нежная ведьма для дракона

Полная версия

Глава 3. Магическая лавка

Чарли Эндж

Всю ночь я не могла заснуть, как будто кто-то меня укусил.

Мне казалось, что ночная сорочка слишком тесная, в комнате душно, а на душе скребли кошки. Я попыталась устроиться поудобнее, откинула прядь каштановых волос назад и уставилась в потолок. Одеяло давило на грудь, и мне пришлось его откинуть.

– Вот же засранец! – прошептала я в потолок. – Наверняка там, в своей военной академии, клеил всех драконьих, которые тоже пришли обучаться военному делу.

Фыркнув, я поняла, что накрутила себе в мыслях слишком много событий, которых, быть может, и не было. Однако это не отменяло того факта, что я была рассержена на Томаса.

Так я и не смогла уснуть до самого утра, ворочаясь, думая о Томасе и том, что между нами произошло.

Когда землю коснулись первые лучи солнца, я встала с кровати и поспешила ее заправить. Открыв настежь окно, чтобы проветрить комнату пока что еще достаточно теплым осенним воздухом, я наблюдала за тем, как соловьи перепрыгивают с ветки на ветку и что-то очень мелодично напевают. Я бы быть может провела бы больше времени, просто сидя на подоконнике и наблюдая за соловьями, но увы… Меня ждала большая взрослая жизнь.

Первым делом я по щелчку пальца разожгла печку, на которую сразу же поставила сковородку. Заколдовав нож, который медленно рубил зелень, я направилась на задний двор. Открыла дверь в курятник и выпустила на прогулку несколько курочек и пару петухов, которые уже вовсю горланили на столбах забора. Свежие яйца убрала в плетеную корзинку и вновь вернулась на кухню, где уже шипело масло на сковороде. Легкими взмахами рук я магией разбила яйца, которые уже прыгали на сковороде от масла, напевала себе под нос какую-то мелодию, которую выдумала только что.

– Чарли! – голос отца доносился откуда-то из гостинной. – Ты уже встала?

– Конечно, папа, – ответила я. – Уже готовлю завтрак!

Отец медленно приближался ко мне. Он выглядел уставшим, в его карих глазах читалась печаль, а в короткой стрижке виднелись серебристые пряди. В его бороде застрял небольшой комочек синтепона. Наверняка опять подушка выбилась из наволочки…

На отце была белая льняная рубаха, поверх которой он надел кожаную безрукавку. Темные штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги, которые он, кажется, чинил бесчисленное количество раз.

– Пахнет вкусно, – похвалил меня отец и уселся за большой кухонный деревянный стол.

– Я каждое утро готовлю яичницу, – улыбнулась ему. – А ты каждое утро говоришь, что пахнет вкусно!

– Потому что у тебя получается очень вкусно готовить, как у твоей мамы.

Говорить про маму я не хотела. Да и отец тоже не шибко любил заводить эту тему. Она сама как-то касалась кончика языка в том или ином подтексте.

– Быть может, завтра я сделаю не яичницу, – отвернувшись, чтобы отец не видел моего разочарования, я принялась наполнять наши тарелки едой. Заколдованные предметы летали по кухне, отрезая то ломтик хлеба, то ломтик масла, пока отец что-то теребил в руках, что-то похожее на маленький кусочек бумаги.

– А вот и завтрак, – сказала ему и поставила тарелку перед ним. Вновь взмахнула рукой, и чашка с чайником вмиг подлетели к правой руке отца. В чашку из чайника лилось горячее кофе, которое только что сварилось на плите.

– Спасибо, Чарли.

– Пожалуйста, – сказала я и приказала заколдованным предметам помыться в раковине, а остаткам продуктов улететь вновь в холодильник. – Приятного аппетита!

– Приятного.

Не прошло и пары минут, как отец сказал:

– Ты в кого-то влюбилась?

Я прожевала кусочек яичницы, чуть ли не поперхнувшись.

– Нет.

– Не пойми меня неправильно, – сказал отец, вытирая рот салфеткой. – Но сегодня яичница пересолена.

Буквально на долю секунды я расстроилась, но отец знал меня лучше, чем кто-либо. Его жилистая рука легла на мою руку, и я подняла свой взгляд на отца.

– Ничего страшного, Чарли. Еда по-прежнему вкусная. Но… Тебя что-то тревожит?

– Да, – призналась ему. Старый ведьма всё равно знал свою дочь лучше, поэтому скрывать правду было бы бесполезно. – Томас вновь в королевстве. И мы вчера с ним столкнулись ровно на том же месте, где и четырнадцать лет назад.

Отец слегка сжал мою руку чуть сильнее, а в его серых глазах виднелся огонек сожаления, будто бы папа хотел взять на себя всю мою боль, что таилась в самых отдаленных уголках сердца.

– И?

– Он меня не помнит, пап, – с горечью в голосе произнесла я, потупив взгляд в тарелку. – Он забыл меня.

– Я вижу, что тебя это очень сильно зацепило?

Я молча качнула головой, ковыряя вилкой по еде.

– Ну, моя маленькая Чарли, – нежно произнес отец, отчего мне резко захотелось заплакать. Подойти и обнять отца так крепко, насколько хватит сил, а после расплакаться крокодильими слезами. – Ты же знаешь, что у тебя уже есть пара.

– Ты имеешь в виду Вильяма? – спросила я.

– Да, – ответил отец, отпустив мою руку. Он взял ещё один кусочек яичницы и быстро его прожевал. – Вильям Миллер – неплохой человек, и, кажется, он не против заключить с тобой брак.

– Ты говоришь так, будто я – вещь, к которой можно пришить новый карман, папа, – заметила я с легкой иронией в голосе.

– Чарли, я знаю, что ты мечтаешь выйти замуж по велению своего сердца, – отец начал свои наставления, и я вздохнула с обречённостью. Мне не нравилось, когда он заводил разговор об этом за нашим утренним завтраком, потому что я знала, что остаток дня проведу в угрюмом настроении, погружённая в свои мысли. – И я бы всё отдал, чтобы это было так…

Мне нечего было возразить на его слова. Я знала, что отец хотел мне только самого лучшего и достойного в этом мире. Он мечтал, чтобы его дочь нашла такую же чистую и искреннюю любовь, какую обрели они с мамой.

– Но Томас… – попытался возразить он.

– Я понимаю, что он мне не пара, – решительно произнесла я, положив вилку на тарелку. – Он королевских кровей, а я всего лишь бедная ведьма.

– Чарли, – с печалью в голосе воскликнул папа. – Ты не бедна. У тебя доброе сердце, а это в нашем мире очень ценно.

– Поэтому ты хочешь против моей воли выдать меня за Миллера?

Я не могла сдержать своих эмоций и снова выразила протест по этому поводу. Я не могла контролировать себя и, прикусив язык, чтобы не сказать лишнего и не расстроить своего и без того расстроенного отца, который не мог мне помочь, кроме как договориться о браке с более состоятельной семьёй, я проглотила обиду и печаль, которые наполняли моё сердце.

– Прости, папа. Я не со зла…

– Я знаю, дочурка. Я знаю.

На этом наш утренний разговор завершился. Отец не хотел снова напоминать мне, что у меня есть только два варианта: либо уехать куда глаза глядят и надеяться, что жизнь наладится, либо принять его предложение и выйти замуж за Миллера. А я не хотела вновь огорчать отца своими глупыми протестами, хотя и понимала, что он делает всё возможное от всего сердца.

Отец поблагодарил меня за завтрак и вышел из дома, направляясь в свою магическую лавку, которой владел уже много лет. Правда, сейчас он занимался лишь отчетами и бухгалтерией, в то время как я создавала новые зелья и пыталась хоть как-то поднять нашу прибыль.

Убравшись на кухне, я быстро заколдовала швабру и метлу, чтобы те убрали весь дом, а таз и щетку, чтобы вымыли всё, что было грязно.

Я тщательно навела макияж перед зеркалом, надела красивую белую блузку, клетчатый сарафан, который доходил мне до колен, а также белые чулки и высокие сапоги. Хотя на улице стояла тёплая осень, я всё равно не хотела рисковать простудой, поэтому захватила тёплую кофту и выбежала из дома вслед за отцом, который, вероятно, уже добрался до магической лавки.

Мы жили на окраине, поэтому до работы приходило идти около двадцати минут пешком, а то и больше, проходя через извилистую дорогу и дома, из которых медленно выходили другие жители королевства.

Единственное, что я ненавидела – так это проходить мимо дома Миллеров, который никак нельзя было обойти. Поэтому каждое утро я ненавидела еще сильней, если мне махал сам Вильям со двора.

Впрочем, это утро было из таких же. Пока я шла и смотрела себе под ноги и на поднимающуюся пыль от ботинок, меня окликнул Вильям.

– Эй, Чарли!

Я остановилась, тихо вздохнула и, изобразив на лице фальшивую, но вполне искреннюю улыбку, адресованную Уильяму, произнесла:

– О, Вильям! Доброе утро!

– Доброе утро, – ответил он, подходя к забору и облокачиваясь на него. Его улыбка была настолько обаятельной, что я почувствовала, как к горлу подкатывает волна тошноты. – Ты, как всегда, прекрасно выглядишь!

– Спасибо, – я была уверена, что комплимент, который он сделал, был искренним, как и его намерения жениться на мне. Не то чтобы я была некрасива – со слов Вильяма, я вполне симпатичная девушка. Просто у меня не было ни гроша, и многие семьи не хотели видеть в своем роду таких бедных ведьм. – А ты, я вижу, снова встал ни свет, ни заря?

– Беру пример с трудяг! – Нахмурившись, Вильям продолжал пристально смотреть на меня своими зелеными глазами. У него были белоснежные непослушные волосы, квадратное лицо и невероятно острые скулы. Его бежевая льняная рубашка была расстегнута на несколько пуговиц, и я предполагала, что он сделал это специально перед тем, как увидеть меня, чтобы я могла оценить его накаченное тело, как другие девушки в моем возрасте.

Но мне было все равно, что у него там было накачено. С Вильямом мне было скучно, а этого было достаточно, чтобы утратить к нему всякий интерес.